https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/Ideal_Standard/
Более распространенным следует признать мнение (см., например: Henderson, Gil-lespie, 1956), что причиной навязчивости является не переживание вины, а эмоция страха.
Маурер (Mowrer, 1960) придерживается мнения, что совесть и реальная вина (возникающая как следствие реальных поступков, которые субъект уже совершил, но хотел бы, чтобы они не были совершены) играют главную роль в процессе формирования невроза. По его словам, невротик идет на поводу своих желаний, которые ущемляют интересы других людей — таким образом, он создает реальные предпосылки для переживания вины. Петерсон (Peterson, 1967) исследовал процесс социализации, который представил как процесс становления совести в полном соответствии с воззрениями Маурера. Петерсон обнаружил, что дети с невротическими характеристиками (застенчивые, тревожные, пугливые и беззащитные) плохо социализированы, не способны применять социальные навыки в реальной жизни. Точку
384
Глава 16
зрения Маурера подкрепляют данные экспериментальных исследований Джонсона и соавт. (Johnson, Ackerman, Frank, Fionda, 1968). Эти исследователи продемонстрировали, что совесть, измеренная ими как устойчивость к искушениям, положительно коррелирует с хорошей адаптацией в социальной среде. Анализ нравственного развития и поведенческих нарушений у детей, произведенный Огреном и Докецки (Ogren, Dokecki, 1972), еще раз убеждает в правоте Маурера, Авторы указывают, что децентрация (уменьшение эгоцентризма) и социальная интеграция являются важными понятиями теорий совести как у Эриксона (Erickson, 1950), так и у Маурера. Было отмечено также, что нравственная незрелость может вести к нарушению внутригруп-повых отношений у детей, к неврозам и даже к параноидной шизофрении.
ЭМОЦИЯ ВИНЫ В РАЗЛИЧНЫХ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИЯХ
Вина издавна является одним из основных понятий теологии и философии. Догматическая теология иудаизма и христианства утверждает греховность самого рождения человека и поиск спасения через прощение Господа. Несколько более либеральными выглядят такие взгляды на причины вины, как грех против Бога и против людей, особенно потому, что ясно указаны пути к прощению — молитва и раскаяние в первом случае, а во втором — извинение. Современные воззрения теологов и философов зачастую имеют отчетливую психологическую окраску, все чаще они признают прямую связь между развитием «Я» и способностью человека испытывать вину. «Возраст наступления ответственности» за совершенный проступок все чаще оценивается с точки зрения развития способности различать добро и зло; признается, что для разных проступков этот возраст должен быть разным.
В теоретических концепциях нас в первую очередь интересуют психологические аспекты вины. Наиболее ранние исследования в этой области, что и не удивительно, были проведены теоретиками психоанализа.
i
Психоаналитическая концепция вины
Согласно классической теории психоанализа становление эмоции вины начинается лишь после полного формирования структуры личности (включающей ид, эго и суперэго). Первым из этой триады формируется ид, которое в широком смысле можно трактовать как врожденный набор побуждений, инстинктов или влечений. Ид характеризуется примитивной сексуальностью и агрессивностью. Для формирования эго ребенок должен осознать свою отдельность, должен почувствовать грань между своим «Я» и «Я» окружающих его людей, должен научиться думать, совершать выбор, владеть собой и взаимодействовать с окружающей средой (с реальностью). Суперэго, обычно понимаемое как совесть, можно считать сформированным после того, как дети интернализуют или усваивают чувство пристойности (начинают понимать разницу между хорошим и плохим поведением), когда в достаточной степени уподобляются в этой пристойности со своими родителями или с представи-
______Вина, совесть и нравственность_____________385
телями своей референтной группы. С точки зрения теоретиков психоанализа, развитие суперэго протекает под воздействием механизмов инкорпорации или интро-екции (когда чужие мысли и чувства начинают восприниматься как свои собственные) и идентификации (когда ребенок осознает свое тождество с другими людьми и может сказать себе: «Я такой же как они»). С помощью механизмов инкорпорации и I идентификации суперэго ребенка инкорпорирует стандарты и ценности родителей, * этот процесс может проходить более или менее успешно в зависимости от способов I разрешения эдипова конфликта.
| Пайерс и Сингер (Piers, Singer, 1953), оригинальным образом развивая концеп-I ции классической" психоаналитической теории, рассмотрели различия между динамикой вины и стыда. Они согласились с принятой в психоанализе точкой зрения о том, что эмоция вины возникает в результате противостояния между ид и суперэго. Так же как Льюис (Lewis, 1971), они пришли к выводу, что эмоция стыда активизи-| руется ьследствие рассогласования реального и идеального эго. Переживание сты-| да можно рассматривать как следствие недостижимости идеала, невозможности I реализовать идеальное эго. «Неосознанная, иррациональная угроза», ощущаемая I пристыженным человеком — это угроза оказаться отверженным. I Эмоция вины, напротив, активизируется вследствие рассогласования реального поведения с ценностями или стандартами поведения, присущими суперэго. Пайерс и Сингер выявили тесную взаимосвязь между эмоциями вины и страха (в данном случае — страха перед родительским гневом). Они придерживаются того мне-нля, что «неосознанная, иррациойальная угроза», сопровождающая переживание вины, — не что иное, как страх увечья или страх кастрации.
Понятие экзистенциальной вины
Ролло Мэй (May, 1958) дал определения трем формам экзистенциальной вины. Первая из них — вина за нереализованные возможности. Речь идет о возможностях развития человека — интеллектуального, социального, эмоционального и физического. Пределов этому развитию, судя по всему, не существует. Однако люди не всегда стремятся к развитию. Очень часто они не уделяют должного внимания развитию своих способностей, лишают себя дарованных им возможностей. Невозможность полностью реализовать имеющийся у человека потенциал, по мнению Мэя, приводит к экзистенциальной вине первого вида. Аналогичные идеи высказывались и другими авторами (Boss, 1963; Bugental, 1965).
Экзистенциальная вина приходит к человеку, когда он осознает, что на самом деле имеет обязательства перед собственным бытием, когда он понимает, насколько важно реализовать потенциал, определенный ему природой. Человек — не тополиный пух, погоняемый взбалмошным июньским ветром. Мы очень материальны и должны иметь какой-то вес и какой-то смысл. Нет, слов, разум наш все еще ограничен и потому мы пока не научились реализовывать все возможности, дарованные нам природой. Скорее всего, нам вообще никогда не удастся познать всех наших возможностей. А значит, нам не удастся избежать и экзистенциальной вины (Bugental, 1965, р. 37-38).
Ханна (Khanna, 1969) выступил с резкими критическими замечаниями в адрес подобного толкования экзистенциальной вины. Он указал, что новорожденный ре-
13 Зш364
386
Глава 16
бенок, если следовать логике экзистенциалистов, оказывается обладателем безграничных возможностей, и каждый день его жизни с неизбежностью лишает ребенка какой-то их толики, виной чему оказывается воспитание, взаимодействие с людьми, практически любой жизненный опыт. Призыв экзистенциалистов к развитию всех возможностей так высоко поднимает планку требований к человеку, что утрачивает всякий смысл. Нашего Джона, как и любого другого человека, никто не может лишить права выбора, какие из его способностей ему развивать, а какие оставить втуне — мы можем призывать его к осознанному выбору, но не'вправе обвинять его, обвинять в. обычном смысле этого слова. Выбор Джона не должен вызывать у него переживания ви*й>г, подобного тому, которое он испытывает, когда совершает проступок. Ханна подчеркивает, что возможности индивида представляют собой изменчивую иерархическую структуру, что индивид в зависимости от ситуации востребует ту или иную из них, по-разному относится к ним, по-разному ценит их. Мы вправе ожидать от Джона переживания вины, если он пренебрегает способностями, важными для его личностного роста и полноценного существования, если он отдает предпочтение тем из своих склонностей, которые мы оцениваем как аморальные. Однако утверждать, что человек должен испытывать вину за то, что решил стать художником и убил в себе талант физика-атомщика, все равно что обвинять его в том, что он родился на свет и научился совершать осознанный выбор.
Вторая разновидность экзистенциальной вины, по мнению Мэя, — вина за невозможность полного слияния с другим человеком. Человек не может посмотреть на мир глазами другого человека, не может почувствовать то же, что другой человек, не может слиться с ним воедино. Несостоятельность подобного рода лежит в основе экзистенциальной обособленности или одиночества. С точки зрения экзистенциалистов, эта обособленность создает непреодолимый барьер, отделяющий человека от других людей, становится причиной межличностных конфликтов. Ханна соглашается с тем, что обособленность человека от других людей требует безусловного осознания и признания, но не согласен принимать ее как повод для переживания вины. Мы обязаны учитывать факт существования других людей и этот факт во многом определяет реализацию нашего потенциала. Человеку необходимы другие люди, но вовсе не для того, чтобы сливаться с ними в гармоничном единстве. Мы должны смириться с тем, что неспособны к абсолютному взаимопониманию с другими людьми и к полному единочувствию, но это еще не повод для самообвинений. ,
Третья разновидность экзистенциальной вины — вина за невозможность слияния с природой. Как пишет Ханна, если экзистенциалисты дают этой разновидности вины право на самостоятельное существование, то это значит лишь, что в современном нам обществе особую актуальность приобрели проблемы экологии. Отсюда мнение, что слияние человека с природой необходимо, полезно и насущно, отсюда ощущение, что человек в некотором роде не способен к полному слиянию с ней. Однако игнорировать тот факт, что человек вышел из природы и продолжает оставаться ее частью, настолько сложно, что, рассуждая о «невозможности слияния с природой», экзистенциалисты сталкиваются с известными затруднениями в толковании понятий «слияние» и «невозможность слияния». -.-•..; . .• ,
В критическом обзоре взглядов экзистенциалистов на вину Ханна опирается^? общепринятое определение вины. Рассуждая о вине, Ханна имеет в виду эмоцию, причиной которой должно быть нарушение норм поведения, а следствием — потреб-
Вина, совесть и нравственность
387
ность в соблюдении этих норм. Ханна завершает свои критические заметки следующим заключением: введение в научный обиход понятия экзистенциальной вины заставляет нас задуматься о важных аспектах человеческого существования, но было бы ошибкой генерализовать это понятие до такой степени, чтобы оно становилось синонимом самого человеческого существования. По мнению Ханна, понятие экзистенциальной вины уместно употреблять лишь в тех случаях, когда поведение человека вступает в противоречие с принятыми самим человеком стандартами поведения и с исповедуемыми самим человеком ценностями.
Некоторые представления теории научения об источниках развития вины и о ее значении
Маурер (Mowrer, 19606, 1961) выдвинул, несколько любопытных положений, касающихся источников вины, ее влияния на индивида и методов противостояния эмоции вины в психотерапии. С его точки зрения, процесс развития вины проходит в основном под воздействием научения. Если хорошие поступки ребенка постоянно вознаграждаются, а плохие — порицаются, то у него формируется ощущение (или понимание), какое поведение правильное, а какое — нет. Маурер поддерживает одно из самых распространенных мнений относительно различий между эмоциями стыда и вины, он, как и большинство авторов, считает, что необходимым условием для переживания стыда является присутствие постороннего наблюдателя, тогда как переживание вины может настичь человека и в одиночестве, и при отсутствии актуального источника наказания.
Согласно Мауреру, знание «что такое хорошо и что такое плохо» приходит к человеку в процессе усвоения нравственных норм, причем существенную роль в этом процессе играют механизмы идентификации и подражания. Маурер не согласен с прямолинейным анализом и интерпретацией вины бихевиористами, он заявляет, что бихевиористский подход никогда не сможет адекватно описать абстрактные аспекты феномена вины во всей полноте их многочленной обусловленности, в тесной взаимосвязи с вербальными компонентами личности. Маурер полагает, что для изучения и анализа развития вины следует применять те же самые методы, которые используются при изучении развития речи.
Ряд теоретиков признает тесные взаимоотношения между виной и страхом (например, Mandler, 1975). Маурер идет еще дальше, он склонен считать, что сама вина представляет собой страх, охватывающий индивида после совершения поступка, за который он ранее был подвергнут наказанию. Искушение, которое обычно принято понимать как позыв к совершению предосудительного поступка, Маурер определяет как страх и внутренний личностный конфликт, предшествующие совершению предосудительного поступка. Соответственно и совесть, по Мауреру, представляет собой, с одной стороны, способность устоять перед искушением, а с другой — способность к раскаянию.
Будучи последовательным сторонником теории научения, Маурер не отрицает конституциональных предпосылок или врожденных задатков, определяющих способность к научению вине, но ведущую роль в процессах научения вине все же отдает дисциплине и наказанию. (Очевидно, что кроме эмоции вины, наказание может
13»
388
Глава 16
также стать причиной для пробуждения таких эмоций, как страх, печаль и гнев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Маурер (Mowrer, 1960) придерживается мнения, что совесть и реальная вина (возникающая как следствие реальных поступков, которые субъект уже совершил, но хотел бы, чтобы они не были совершены) играют главную роль в процессе формирования невроза. По его словам, невротик идет на поводу своих желаний, которые ущемляют интересы других людей — таким образом, он создает реальные предпосылки для переживания вины. Петерсон (Peterson, 1967) исследовал процесс социализации, который представил как процесс становления совести в полном соответствии с воззрениями Маурера. Петерсон обнаружил, что дети с невротическими характеристиками (застенчивые, тревожные, пугливые и беззащитные) плохо социализированы, не способны применять социальные навыки в реальной жизни. Точку
384
Глава 16
зрения Маурера подкрепляют данные экспериментальных исследований Джонсона и соавт. (Johnson, Ackerman, Frank, Fionda, 1968). Эти исследователи продемонстрировали, что совесть, измеренная ими как устойчивость к искушениям, положительно коррелирует с хорошей адаптацией в социальной среде. Анализ нравственного развития и поведенческих нарушений у детей, произведенный Огреном и Докецки (Ogren, Dokecki, 1972), еще раз убеждает в правоте Маурера, Авторы указывают, что децентрация (уменьшение эгоцентризма) и социальная интеграция являются важными понятиями теорий совести как у Эриксона (Erickson, 1950), так и у Маурера. Было отмечено также, что нравственная незрелость может вести к нарушению внутригруп-повых отношений у детей, к неврозам и даже к параноидной шизофрении.
ЭМОЦИЯ ВИНЫ В РАЗЛИЧНЫХ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИЯХ
Вина издавна является одним из основных понятий теологии и философии. Догматическая теология иудаизма и христианства утверждает греховность самого рождения человека и поиск спасения через прощение Господа. Несколько более либеральными выглядят такие взгляды на причины вины, как грех против Бога и против людей, особенно потому, что ясно указаны пути к прощению — молитва и раскаяние в первом случае, а во втором — извинение. Современные воззрения теологов и философов зачастую имеют отчетливую психологическую окраску, все чаще они признают прямую связь между развитием «Я» и способностью человека испытывать вину. «Возраст наступления ответственности» за совершенный проступок все чаще оценивается с точки зрения развития способности различать добро и зло; признается, что для разных проступков этот возраст должен быть разным.
В теоретических концепциях нас в первую очередь интересуют психологические аспекты вины. Наиболее ранние исследования в этой области, что и не удивительно, были проведены теоретиками психоанализа.
i
Психоаналитическая концепция вины
Согласно классической теории психоанализа становление эмоции вины начинается лишь после полного формирования структуры личности (включающей ид, эго и суперэго). Первым из этой триады формируется ид, которое в широком смысле можно трактовать как врожденный набор побуждений, инстинктов или влечений. Ид характеризуется примитивной сексуальностью и агрессивностью. Для формирования эго ребенок должен осознать свою отдельность, должен почувствовать грань между своим «Я» и «Я» окружающих его людей, должен научиться думать, совершать выбор, владеть собой и взаимодействовать с окружающей средой (с реальностью). Суперэго, обычно понимаемое как совесть, можно считать сформированным после того, как дети интернализуют или усваивают чувство пристойности (начинают понимать разницу между хорошим и плохим поведением), когда в достаточной степени уподобляются в этой пристойности со своими родителями или с представи-
______Вина, совесть и нравственность_____________385
телями своей референтной группы. С точки зрения теоретиков психоанализа, развитие суперэго протекает под воздействием механизмов инкорпорации или интро-екции (когда чужие мысли и чувства начинают восприниматься как свои собственные) и идентификации (когда ребенок осознает свое тождество с другими людьми и может сказать себе: «Я такой же как они»). С помощью механизмов инкорпорации и I идентификации суперэго ребенка инкорпорирует стандарты и ценности родителей, * этот процесс может проходить более или менее успешно в зависимости от способов I разрешения эдипова конфликта.
| Пайерс и Сингер (Piers, Singer, 1953), оригинальным образом развивая концеп-I ции классической" психоаналитической теории, рассмотрели различия между динамикой вины и стыда. Они согласились с принятой в психоанализе точкой зрения о том, что эмоция вины возникает в результате противостояния между ид и суперэго. Так же как Льюис (Lewis, 1971), они пришли к выводу, что эмоция стыда активизи-| руется ьследствие рассогласования реального и идеального эго. Переживание сты-| да можно рассматривать как следствие недостижимости идеала, невозможности I реализовать идеальное эго. «Неосознанная, иррациональная угроза», ощущаемая I пристыженным человеком — это угроза оказаться отверженным. I Эмоция вины, напротив, активизируется вследствие рассогласования реального поведения с ценностями или стандартами поведения, присущими суперэго. Пайерс и Сингер выявили тесную взаимосвязь между эмоциями вины и страха (в данном случае — страха перед родительским гневом). Они придерживаются того мне-нля, что «неосознанная, иррациойальная угроза», сопровождающая переживание вины, — не что иное, как страх увечья или страх кастрации.
Понятие экзистенциальной вины
Ролло Мэй (May, 1958) дал определения трем формам экзистенциальной вины. Первая из них — вина за нереализованные возможности. Речь идет о возможностях развития человека — интеллектуального, социального, эмоционального и физического. Пределов этому развитию, судя по всему, не существует. Однако люди не всегда стремятся к развитию. Очень часто они не уделяют должного внимания развитию своих способностей, лишают себя дарованных им возможностей. Невозможность полностью реализовать имеющийся у человека потенциал, по мнению Мэя, приводит к экзистенциальной вине первого вида. Аналогичные идеи высказывались и другими авторами (Boss, 1963; Bugental, 1965).
Экзистенциальная вина приходит к человеку, когда он осознает, что на самом деле имеет обязательства перед собственным бытием, когда он понимает, насколько важно реализовать потенциал, определенный ему природой. Человек — не тополиный пух, погоняемый взбалмошным июньским ветром. Мы очень материальны и должны иметь какой-то вес и какой-то смысл. Нет, слов, разум наш все еще ограничен и потому мы пока не научились реализовывать все возможности, дарованные нам природой. Скорее всего, нам вообще никогда не удастся познать всех наших возможностей. А значит, нам не удастся избежать и экзистенциальной вины (Bugental, 1965, р. 37-38).
Ханна (Khanna, 1969) выступил с резкими критическими замечаниями в адрес подобного толкования экзистенциальной вины. Он указал, что новорожденный ре-
13 Зш364
386
Глава 16
бенок, если следовать логике экзистенциалистов, оказывается обладателем безграничных возможностей, и каждый день его жизни с неизбежностью лишает ребенка какой-то их толики, виной чему оказывается воспитание, взаимодействие с людьми, практически любой жизненный опыт. Призыв экзистенциалистов к развитию всех возможностей так высоко поднимает планку требований к человеку, что утрачивает всякий смысл. Нашего Джона, как и любого другого человека, никто не может лишить права выбора, какие из его способностей ему развивать, а какие оставить втуне — мы можем призывать его к осознанному выбору, но не'вправе обвинять его, обвинять в. обычном смысле этого слова. Выбор Джона не должен вызывать у него переживания ви*й>г, подобного тому, которое он испытывает, когда совершает проступок. Ханна подчеркивает, что возможности индивида представляют собой изменчивую иерархическую структуру, что индивид в зависимости от ситуации востребует ту или иную из них, по-разному относится к ним, по-разному ценит их. Мы вправе ожидать от Джона переживания вины, если он пренебрегает способностями, важными для его личностного роста и полноценного существования, если он отдает предпочтение тем из своих склонностей, которые мы оцениваем как аморальные. Однако утверждать, что человек должен испытывать вину за то, что решил стать художником и убил в себе талант физика-атомщика, все равно что обвинять его в том, что он родился на свет и научился совершать осознанный выбор.
Вторая разновидность экзистенциальной вины, по мнению Мэя, — вина за невозможность полного слияния с другим человеком. Человек не может посмотреть на мир глазами другого человека, не может почувствовать то же, что другой человек, не может слиться с ним воедино. Несостоятельность подобного рода лежит в основе экзистенциальной обособленности или одиночества. С точки зрения экзистенциалистов, эта обособленность создает непреодолимый барьер, отделяющий человека от других людей, становится причиной межличностных конфликтов. Ханна соглашается с тем, что обособленность человека от других людей требует безусловного осознания и признания, но не согласен принимать ее как повод для переживания вины. Мы обязаны учитывать факт существования других людей и этот факт во многом определяет реализацию нашего потенциала. Человеку необходимы другие люди, но вовсе не для того, чтобы сливаться с ними в гармоничном единстве. Мы должны смириться с тем, что неспособны к абсолютному взаимопониманию с другими людьми и к полному единочувствию, но это еще не повод для самообвинений. ,
Третья разновидность экзистенциальной вины — вина за невозможность слияния с природой. Как пишет Ханна, если экзистенциалисты дают этой разновидности вины право на самостоятельное существование, то это значит лишь, что в современном нам обществе особую актуальность приобрели проблемы экологии. Отсюда мнение, что слияние человека с природой необходимо, полезно и насущно, отсюда ощущение, что человек в некотором роде не способен к полному слиянию с ней. Однако игнорировать тот факт, что человек вышел из природы и продолжает оставаться ее частью, настолько сложно, что, рассуждая о «невозможности слияния с природой», экзистенциалисты сталкиваются с известными затруднениями в толковании понятий «слияние» и «невозможность слияния». -.-•..; . .• ,
В критическом обзоре взглядов экзистенциалистов на вину Ханна опирается^? общепринятое определение вины. Рассуждая о вине, Ханна имеет в виду эмоцию, причиной которой должно быть нарушение норм поведения, а следствием — потреб-
Вина, совесть и нравственность
387
ность в соблюдении этих норм. Ханна завершает свои критические заметки следующим заключением: введение в научный обиход понятия экзистенциальной вины заставляет нас задуматься о важных аспектах человеческого существования, но было бы ошибкой генерализовать это понятие до такой степени, чтобы оно становилось синонимом самого человеческого существования. По мнению Ханна, понятие экзистенциальной вины уместно употреблять лишь в тех случаях, когда поведение человека вступает в противоречие с принятыми самим человеком стандартами поведения и с исповедуемыми самим человеком ценностями.
Некоторые представления теории научения об источниках развития вины и о ее значении
Маурер (Mowrer, 19606, 1961) выдвинул, несколько любопытных положений, касающихся источников вины, ее влияния на индивида и методов противостояния эмоции вины в психотерапии. С его точки зрения, процесс развития вины проходит в основном под воздействием научения. Если хорошие поступки ребенка постоянно вознаграждаются, а плохие — порицаются, то у него формируется ощущение (или понимание), какое поведение правильное, а какое — нет. Маурер поддерживает одно из самых распространенных мнений относительно различий между эмоциями стыда и вины, он, как и большинство авторов, считает, что необходимым условием для переживания стыда является присутствие постороннего наблюдателя, тогда как переживание вины может настичь человека и в одиночестве, и при отсутствии актуального источника наказания.
Согласно Мауреру, знание «что такое хорошо и что такое плохо» приходит к человеку в процессе усвоения нравственных норм, причем существенную роль в этом процессе играют механизмы идентификации и подражания. Маурер не согласен с прямолинейным анализом и интерпретацией вины бихевиористами, он заявляет, что бихевиористский подход никогда не сможет адекватно описать абстрактные аспекты феномена вины во всей полноте их многочленной обусловленности, в тесной взаимосвязи с вербальными компонентами личности. Маурер полагает, что для изучения и анализа развития вины следует применять те же самые методы, которые используются при изучении развития речи.
Ряд теоретиков признает тесные взаимоотношения между виной и страхом (например, Mandler, 1975). Маурер идет еще дальше, он склонен считать, что сама вина представляет собой страх, охватывающий индивида после совершения поступка, за который он ранее был подвергнут наказанию. Искушение, которое обычно принято понимать как позыв к совершению предосудительного поступка, Маурер определяет как страх и внутренний личностный конфликт, предшествующие совершению предосудительного поступка. Соответственно и совесть, по Мауреру, представляет собой, с одной стороны, способность устоять перед искушением, а с другой — способность к раскаянию.
Будучи последовательным сторонником теории научения, Маурер не отрицает конституциональных предпосылок или врожденных задатков, определяющих способность к научению вине, но ведущую роль в процессах научения вине все же отдает дисциплине и наказанию. (Очевидно, что кроме эмоции вины, наказание может
13»
388
Глава 16
также стать причиной для пробуждения таких эмоций, как страх, печаль и гнев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71