Вначале на работу. Но секретарша отказалась соединять ее с Тони, и ей пришлось позвонить домой.
Через некоторое время жена Тони сменила номер телефона. Тогда Тилли подкараулила его у офиса. Произошел неприятный разговор. Тони сказал, что не хочет больше с ней встречаться, но она не поверила. Как же так, ведь совсем недавно он рисовал перед ней радужные картины, обещал жениться – и вдруг...
Жена Тони – ее звали Анджела – заставила мужа прекратить оплачивать квартиру любовницы и давать деньги, после чего Тилли решила ее навестить. Ничего плохого она не замышляла. Собиралась только поговорить, объяснить, как сильно они с Тони любит друг друга, но на всякий случай почему-то прихватила нож. Наверное, хотела просто припугнуть Анджелу. Впрочем, это не важно, потому что, когда прибыла полиция, мебель в гостиной была вся в крови и поломана.
Как ни странно, Анджела почти не пострадала. Себя Тилли поранила гораздо сильнее и продолжала рыдать все время, пока ее везли в полицейском автомобиле. В больнице она пробыла примерно с неделю, а потом оказалась бездомной. Это случилось в середине лета, так что ночевать можно было в Центральном парке.
Вскоре Тилли завела там знакомства. Потом появились приятели – их оказалось даже больше, чем она имела среди начинающих артистов, – которые научили ее обходиться без денег. Когда пришла зима, они все переместились на вокзал Гранд-Сентрал. Вначале Тилли надеялась найти какую-нибудь работу, официантки или что-то в этом роде, но шли месяцы и ничего не получалось. Потом просто перестала об этом думать. Именно тогда она перебралась с Гранд-Сентрал в туннели. И чем дольше там жила, тем больше ей нравилось. Конечно, некоторая потребность выходить на поверхность сохранилась, но там Тилли чувствовала себя неуютно. За тридцать лет город сильно изменился. Теперь, выходя наружу, как, например, сегодня, она старалась слишком далеко не заходить.
Сейчас Тилли нужно было кое-что уладить, и она неспешно тащилась по парку, высматривая знакомые лица. Мимо палатки Лиз Ходжез пройти было невозможно. Она оставила тележку на аллее и вошла, как всегда отметив необыкновенную чистоту, в какой эта несчастная содержала свое жилище.
Завидев гостью, Лиз нервно вскочила со стула.
– Это всего лишь я, – успокоила ее Тилли.
Хозяйка дрожащими руками налила ей чашечку кофе.
– Он у меня почти на исходе, но Берт обещал завтра принести.
– Спасибо, – сказала Тилли, прекрасно зная, что муж, Берт, ничего принести Лиз не сможет ни завтра, ни даже через месяц, потому что умер три года назад. Она полезла во внутренний карман куртки и вытащила несколько купюр из тех, которые ей дала Ив Харрис. – Вот, возьми. – Затем, вроде как спохватившись, полезла в другой карман и извлекла один из листков, принесенных вчера Джинкс. – Посмотри внимательно на этих двоих. Если увидишь, сообщи кому-нибудь из наших. Впрочем, я не ожидаю, что они заберутся так далеко.
Лиз осторожно взяла листовку, посмотрела на фотографии и быстро протянула обратно Тилли.
– Попытаюсь, но ты же меня знаешь. Когда Берта нет в доме, я начинаю бояться собственной тени.
Тилли забрала листок. Если оставить, то Лиз будет долго не находить себе места, пытаясь от него избавиться. Она даже не решится положить листок на стол из страха, что его сдует ветер. Он упадет на землю, а она потом не сможет найти. Одним из проявлений помешательства Лиз была чистота. Большую часть времени несчастная посвящала уборке своего жалкого жилища.
– Ладно, Лиз, успокойся.
Тилли попыталась погладить женщину по голове, но та испуганно отпрянула. Тогда она покатила тележку дальше и, обернувшись через несколько секунд, увидела, что Лиз уже тщательно подметает вокруг палатки.
– Бедная сумасшедшая, – пробормотала Тилли, грустно покачав головой, и поковыляла дальше.
Выйдя из парка, она направилась по Бродвею. У входа в метро околачивалось несколько знакомых. Эдди играл на кларнете, поставив у ног раскрытый футляр. Тилли сунула в него двадцать долларов, а в карман Эдди – одну из листовок. Тот подмигнул, не прекращая играть, а Тилли двинулась дальше.
«Слепой» Джимми (зрение у него было не хуже, чем у Тилли) настороженно постукивал палочкой. Он уже начал переходить улицу, ухватившись за руку вызвавшегося помочь сердобольного прохожего. Тилли подкатила тележку ближе к краю тротуара, поставила рядом с мусорной урной и прислушалась к бормотанию Джимми:
– Так хочется выпить чашечку кофе... с булочкой. Я ведь с утра ничего не ел... если бы вы...
Но лох – мужчина лет тридцати, в хорошем костюме – его не слушал. Оставил на тротуаре и быстро прошел прочь. «Слепой» Джимми начал высматривать очередную добычу. На этот раз ею оказалась женщина лет сорока, тоже прилично одетая. Он скользнул к ней.
– Скажите, это Семьдесят вторая улица? – Тилли не слышала, что ответила женщина, но через секунду снова раздался голос Джимми: – Не могли бы вы помочь мне перейти улицу? Я был бы вам очень признателен.
На этот раз Джимми повезло больше – женщина дала ему доллар. Он не стал ждать зеленого света и рванул обратно через улицу. Тилли знала, что у него уже накопилась достаточная сумма для визита в винный магазин.
Джимми заметил ее еще с мостовой.
– Привет, Тилл. Что-то случилось?
– Охота, – ответила она и сунула ему листовку вместе с парой купюр.
– Не видел ни того, ни другого.
– Тогда просто посматривай по сторонам.
– Я всегда так делаю, – хихикнул Слепой. – Всегда.
Следующие два часа Тилли провела на Бродвее. Встречая знакомых, она проделывала одну и ту же операцию: вручала листовку вместе с небольшой купюрой и шла дальше. Когда листовки закончились, Тилли отправилась домой. Большая часть денег, из тех, что дала Ив Харрис, по-прежнему находилась в кармане, и она намеревалась расходовать их очень скупо. Только на дело. Во-первых, на еду. Всю следующую неделю ее семья будет хорошо питаться. У младенца будет все необходимое, у Робби – в чем пойти в школу. И о многих других, кто живет под землей, Тилли тоже позаботится.
Итак, начинается охота. Как обычно, она продлится несколько ночей, от силы три.
Дольше выжить никому не удавалось.

* * *

– Что это? – спросил Джаггер.
Они шли вдоль железнодорожных путей. Джеффу казалось, что на юг. Он был в этом почти уверен, хотя не мог сказать почему. Покинув логово Тилли, Джефф не переставал считать шаги и был убежден, что они отошли примерно на три четверти мили. Беглецы свернули в первый слабо освещенный проход и через некоторое время (довольно небольшое, как показалось Джеффу) подошли к этому туннелю, где сейчас и находились. Третий рельс отсутствовал, и это дало возможность предположить, что туннель железнодорожный. В тишине слышны были лишь их собственные шаги и дыхание.
А теперь вот возник какой-то постепенно нарастающий шум. Они остановились и прислушались.
– Поезд, – сказал Джефф, осматриваясь в поисках убежища.
Но туннель, казалось, простирался в обоих направлениях в бесконечность. Ни единого переходного мостика или рабочей платформы видно не было. Джефф попытался вспомнить, когда в последний раз видел выемку в стене. Ему казалось, что они следуют через равные интервалы. Может быть, через двести ярдов? Триста?
Громыхание становилось сильнее. Где-то вдалеке замерцал свет. Джаггер постоял еще некоторое время. Затем, когда грохот перерос в рев, а свет стал намного ярче, повернулся и двинул обратно, в ту сторону, откуда пришли.
– Остановись! – крикнул Джефф. – Надо идти к поезду!
– Ты спятил? – бросил через плечо Джаггер.
– Нам уже давно не попадалась выемка. Значит, она где-то впереди, и близко.
Рев нарастал, а вскоре правую стену осветил яркий луч. Прежде чем он уперся в них, Джефф увидел то, что искал.
– Пошли! – Он побежал прямо навстречу приближающемуся поезду, рев которого теперь был настолько оглушительным, что ответа Джаггера не было слышно.
Оглянуться Джефф не решался, боясь споткнуться о шпалу, и бежал, не поднимая головы.
«Где же эта чертова выемка? А если я уже пробежал мимо?»
Нужно поднять взгляд. Но как?
Теперь рев стал оглушительным, пол туннеля завибрировал. Заслонившись правой рукой от света, Джефф посмотрел вперед. Вот она! Всего в нескольких шагах. Затем руку пришлось опустить, и сразу же в глаза ударил сноп ярчайшего света. Джефф на секунду ослеп, сбился с шага и зацепил ногой шпалу. Он падал, вытянув вперед руки, чтобы ослабить удар, но все равно сильно поранился.
Ничего не видя вокруг, Джефф попытался подняться, но тут же споткнулся снова и начал падать.
«Дурак! Какой же я дурак! Надо было идти за Джаггером. Наверняка там сзади неподалеку тоже есть выемка. До нее было не двести ярдов, а ближе».
Но теперь это не имело значения – поезд был уже совсем рядом. По барабанным перепонкам ударил вой локомотивной сирены, раздался скрежет – машинист пытался тормозить.
А потом, когда надежды на спасение уже не оставалось, неведомая сила подняла Джеффа с рельсов, поставила на ноги и поволокла в выемку, до которой он так и не смог добежать. Через мгновение Джаггер своим телом прижал его к стенке.
Джефф сделал первый вдох только после того, как поезд прогрохотал мимо.
Вскоре шум стих, а свет последнего вагона растаял в темноте.
– Как дела? – спросил Джаггер.
Джефф не мог выговорить ни слова, только кивнул. Затем, держась за приятеля, начал медленно ощупывать себя. Ноги, кажется, были в порядке, хотя правое колено сильно болело. Он даже не помнил, когда его ударил. Ладони и правая щека поцарапаны. Но он был жив, а поезда уже и след простыл.
– Все в порядке, – дрожащим голосом выдавил Джефф и посмотрел на Джаггера. – Я думал, ты пошел в другую сторону.
– Так оно и было, – произнес Джаггер, – но быстро передумал. Решил, что ты, наверное, лучше знаешь, куда идти.
– Ты меня спас, – сказал Джефф. – Я твой должник до конца жизни.
Джаггер улыбнулся.
– Давай, приятель, соображай, как нам отсюда выбраться. Если получится, будем квиты. – Он бросил взгляд в сторону, откуда прибыл поезд, затем в противоположную. – Знаешь, куда сейчас идти?
Джефф кивнул.
– Кажется, да. Но вначале скажи: я не ошибся? Поезд действительно набирал скорость?
Джаггер нахмурился.
– Вроде бы. Ну и что?
– Как что? Ведь если он набирал скорость, значит, отошел от станции.
– Ну?
– Но ведь большинство пригородных поездов идут в северном направлении. Разве не так?
– Может, и так, черт его знает, – прохрипел в ответ Джаггер.
– Это означает, что север там. – Джефф показал в сторону, где исчез поезд. – Очень скоро он пойдет вдоль реки, а затем у Семьдесят второй улицы туннель закончится и поезд выйдет наружу. Понимаешь – наружу! Там выход.
Они направились вслед за поездом. Джефф несколько раз внимательно сосчитал шаги между выемками. Их оказалось сто восемьдесят четыре.
– Я бы никогда до этого не допер, – тихо произнес Джаггер. – Думаю, мы уже квиты.
Беглецы миновали проход, из которого вышли некоторое время назад.
А еще через сотню ярдов Джаггер схватил Джеффа за плечо.
– Видишь?
На секунду Джефф не поверил глазам. Ему показалось, что это галлюцинация. Они прошли немного вперед, и стало ясно – это не обман зрения.
Впереди был виден свет.
Дневной свет.

Глава 23

Знакомые сигналы автоответчика в квартире Джеффа, свидетельствующие об оставленном сообщении, были настолько неожиданными, что они остановились в дверях, не отрывая глаз от телефона. Разумеется, подумали одинаково.
«Джефф! Выбрался из подземелья и просит о помощи».
Подойти к телефону никто не решался. Зачем Джеффу звонить сюда? Ведь он не знает о поисках, не говоря уже о том, что отец ночует в его квартире. Красная лампочка продолжала мигать, потом снова раздались сигналы автоответчика.
– Никто не знает, что я здесь, – сказал Кит.
Секунду назад им не терпелось послушать сообщение, теперь желание пропало.
– Наверное, мой прораб, – неуверенно предположил Кит.
Наконец Хедер решилась подойти и нажать кнопку.
– Кит, – раздался голос Мэри, – я знаю, что ты здесь. И не хочешь брать трубку. – Кит чувствовал, что жена на грани истерики. Затем после долгой паузы она продолжила: – Я знаю, что ты у него... Вик Ди Марко сказал, что не видел тебя с позавчерашнего дня. Так что ты у Джеффа. Не представляю, как можно там находиться, когда все вещи вокруг... – Мэри замолчала. Кит понимал, что жена старается взять себя в руки. Потом она заговорила снова: – Завтра поминальная месса. Я собиралась провести ее здесь, в церкви Святого Варнавы, но вспомнила, что Джефф любил город и у него осталось много друзей... он любил церковь Святого Патрика. В общем, месса состоится там завтра в час дня. Я пыталась дозвониться Хедер, но ее нет дома. Попробую еще... – Мэри замолчала, но трубку не положила, видимо, собираясь что-то добавить. Наконец произнесла уже спокойно: – Кит, если пойдешь, пожалуйста, позвони.
Раздался щелчок, и синтезированный компьютером голос произнес:
– Час пятьдесят две минуты.
Кит и Хедер молчали. Затем он потянулся и нажал кнопку, запускающую автоответчик. И тут же из маленького громкоговорителя голос Джеффа произнес: «Привет! Вы знаете, что нужно делать, так что давайте. А я позвоню вам, как только смогу!»
Кит поморщился.
– Я по-прежнему уверен, что он вернется.
– А как насчет завтрашней поминальной мессы? – Хедер прикусила нижнюю губу.
– Что значит «как»? – спросил Кит.
– Мы должны пойти.
– Но он жив! – Кит повысил голос. – И что же там делать? Сидеть и притворяться?
– Мне кажется, нам следует пойти в любом случае, – ответила Хедер. – Если не пойдем, как это будет выглядеть? Все считают Джеффа мертвым, и если на мессе нас не будет...
– А мне плевать, кто что думает! – возразил Кит. – Пойти на мессу равносильно признать Джеффа мертвым. Да будь я проклят, если...
Неожиданно Хедер возмутилась:
– Ты никого не желаешь слушать, кроме себя самого! – Она даже не отдавала отчета, что обращается к отцу Джеффа на ты. – Тебе безразличны чувства других! К тому же это вовсе не признание его мертвым!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38