– Вы говорите так, словно в этом есть моя вина, – сказал Кит, подавая знак Джастину повторить. – Как будто, если бы я не дал Элу Келли пять долларов, он был бы сейчас жив.
Ив пожала плечами.
– Неизвестно. Во всяком случае, я никому не советую давать деньги алкоголикам и наркоманам. Они все одинаковы – лгут, жульничают и крадут везде, где только можно. Похоже, вы просто за пять долларов купили ложь Эла Келли. А какой-то негодяй видел, как вы их ему передавали, и через несколько минут Эл оказался мертвым. Вот так.
Кит надолго замолчал. За окном уже темнело, начался дождь. Зал был набит до отказа, и официанты с подносами едва протискивались к столикам. Кит вспомнил платформу станции метро, рев поездов, которые прибывали каждые несколько минут, а он ходил и показывал людям фотографию Джеффа. Любому, кто изъявлял желание посмотреть. Большинство хорошо одетых, которым было чем заниматься и куда идти, даже не останавливались. Они поворачивались к Киту спиной, как будто он вообще не существовал. С ним разговаривали только оборванцы.
И вот теперь Ив Харрис говорит, что большинство из них просто лгуны. И Эл Келли, которого убили за несколько паршивых баксов, тоже.
«Ну хорошо, даже если Келли сказал правду, как я найду Джеффа? Ведь если мой сын спустился на станцию метро, он мог сесть в любой поезд и поехать куда угодно. Очевидно, Ив. Харрис права и мне следует бросить все эти поиски и отправиться домой».
Но затем Кит вспомнил еще об одной возможности.
– Насколько я понял, вы многих из них знаете, – произнес он. – Я имею в виду людей с улиц.
– Их знает каждый, кто живет в этом городе, – ответила Ив. – Просто я нахожу время поговорить с некоторыми. – Она усмехнулась. – Выступая в совете, я стараюсь выражать их интересы. Кажется, кроме меня, об этих людях вообще никто не думает.
– Вам, случайно, не попадался человек по прозвищу Сатана?
Ив отрицательно покачала головой.
– Нет. А кто это?
– Эл сказал, что именно он повел моего сына на станцию метро.
– Я подозреваю, что этот человек – плод воображения Эла Келли, как и все остальное, о чем он вам рассказал. – Она бросила взгляд на часы, допила вино и встала. – Виновен ваш сын или нет, это сейчас даже не важно. Просто больно смотреть на ваши страдания. Поэтому я решила переговорить кое-с кем насчет этого Сатаны. Может быть, его кто-нибудь знает. Позвоните мне завтра.
Кит встал.
– Вы хотите сказать, что поверили мне? Поверили, что Джефф может быть жив?
– Я же вам сказала, что это не важно, во что я верю, – ответила Ив. – Мне просто жаль вас. И я поняла, что единственный путь облегчить ваши муки – это узнать правду.
Затем она попрощалась и ушла.

* * *

Никто не проронил ни звука. В этом не было необходимости. Каждый знал, зачем он здесь и какое занятие его ждет впереди. Сначала они молча сняли с себя одежду, а затем так же молча начали облачаться для вечернего приключения. Вначале – носки и перчатки. Носки плотные, чтобы ноги всегда находились в тепле, потому что обувь будет легкая и эластичная. Перчатки из тонкой ткани, чтобы обеспечить пальцам максимальную подвижность. Носки и перчатки были черные.
Дальше – утепленный нейлоновый комбинезон. Тоже черный, из матового материала, не отражающего свет. В последнюю очередь предстояло обуться, а затем вымазать лицо сажей для камуфляжа.
Одевшись, охотники начали готовить оружие. Каждому полагался нож, который крепился внизу голени. Достаточно было присесть – и он в руке.
Винтовки SSG-PI отличались коротким стволом, точностью боя и возможностью приспособить пламегаситель с глушителем. Все они были снабжены телескопическими прицелами второго поколения с инфракрасной подсветкой. Вес оружия не превышал четырех с половиной килограммов. Двое охотников предпочли менее сложные, но столь же эффективные снайперские винтовки морской пехоты М-14А.
Для организации дуплексной связи у каждого имелась портативная радиостанция «Эрикссон». Старший группы – по одежде он ничем не отличался от остальных – молча оглядел каждого и удовлетворенно кивнул. Затем достал ключ и открыл тяжелую дверь в задней стене. Распахнул и тихо объявил:
– Мой позывной – «Ястреб».
Охотники бесшумно проходили мимо, и он шепотом сообщал каждому позывной. Для сегодняшней охоты позывные оказались птичьи.
«Орел».
«Сокол».
«Скопа».
«Лунь».
«Коршун».
За тяжелой дверью, которую старший закрыл за собой и запер, простирался широкий коллектор с проложенными по бокам трубами теплоцентрали. Через каждые тридцать ярдов к потолку была подвешена защищенная толстой металлической сеткой лампочка, которая обеспечивала на небольшом участке тусклое освещение. Пространство между лампочками было полностью погружено в темноту.
– Четвертый уровень, второй сектор, – сказал старший. – Объявляю пары: «Орел» и «Скопа», «Сокол» и «Лунь», «Коршун» и я.
Они быстро двинулись в северном направлении, перемещаясь рывками из одной темной области к другой, поспешно покидая освещенные участки, как тараканы, ищущие убежище в темноте. Вскоре группа повернула на запад, и туннель сузился, потолок стал ниже, а промежутки между освещенными участками существенно удлинились. Впрочем, охотников это нисколько не тревожило. На этом уровне каждый из них ориентировался совершенно свободно, и они двигались, не замедляя шага, все глубже проникая в подземный лабиринт. Примерно через полчаса они спустятся на уровень, где никто из них прежде не бывал, и вот тогда станет труднее.
Если повезет, то кто-нибудь из группы подстрелит дичь. Но более вероятно, что сегодня все ограничится только рекогносцировкой местности. Так обычно бывало, когда они начинали исследовать новую территорию. Пары разойдутся в разные стороны, и каждая нанесет на карту свой участок.
Многим из них рекогносцировка доставляла почти такое же удовлетворение, как и добыча дичи, хотя, конечно, в конце охоты убийство всегда являлось высшей наградой.

* * *

– Черт возьми, как же нам выбраться отсюда?
Джефф услышал в голосе Джаггера страх, тот же самый страх, что и у него. Страх, сжигающий остатки надежды на спасение.
Нужно было выбраться на поверхность. Но как? Он пытался вспомнить путь, которым вел его сюда Сатана, но там было столько поворотов и переходов с уровня на уровень, что...
«Насколько далеко мы отошли от станции метро?»
Джаггер сказал, что его привезли в больницу, а потом спустили лифтом в подвал. Джефф предположил, что это «Беллвью», но опять же уверенности в этом не было. Точно так же не известна была и глубина, на которой они находились.
С тех пор как беглецы услышали выстрел, а затем крик и двинулись налево, они продолжали идти только вперед. Туннель, пока еще достаточно высокий, чтобы Джефф мог шагать, выпрямившись во весь рост, наверное, продолбили в скале. В нем были проложены большие трубы. Джефф был уверен, что это водопроводная магистраль. Ему почему-то казалось, что они двигаются либо на север, либо на юг, под одной из авеню.
Не под Центральным парком, потому что там проложены туннели для пригородных поездов, отправляющихся от вокзала Гранд-Сентрал.
«Если, конечно, мы не находимся к югу от станции. Ведь все пригородные поезда, кажется, идут в северном направлении».
Джефф напрягся, пытаясь вспомнить. Но в течение дня в город прибывало и отправлялось огромное количество поездов, и не только с вокзала Гранд-Сентрал, но также и с Пенн-стейшн Имеется в виду вокзал Пенсильвания-стейшн, построенный в 1911 г; в 1963 – 1968 гг. он был снесен и фактически перемещен под землю; поезда отправляются с третьего подземного уровня.

. А кроме того, существует метро. Так что под городом в различных направлениях проложено сотни туннелей.
Неожиданно ему вспомнились лекции по городской инфраструктуре, которые в осеннем семестре читал профессор Филмор, крупный специалист по градостроительству. Это все происходило в другой жизни, необыкновенно счастливой, когда они с Хедер коротали вечера в его маленькой квартирке на Сто девятой улице, недалеко от Бродвея. Жизни, настолько далекой, что теперь воспоминания о ней казались Джеффу совершенно нереальными.
Вдруг он отчетливо услышал голос профессора.
«То, что творится под улицами Манхэттена, на самом деле не известно никому. Частично, возможно, ситуацию знают многие – есть карты систем водоснабжения, электроснабжения, газовых магистралей, путей пригородных поездов и поездов метро. Но достаточно подробной карты всей системы в целом не существует».
Луч фонарика, который держал в руке Джаггер, начал тускнеть. Джефф следовал за ним, то и дело посматривая наверх в поисках колодца, ведущего на поверхность.
И вот сейчас прямо над головой он увидел узкий ствол с ржавой лестницей, прикрепленной к сгнившему бетону.
– Один из нас поднимется и посмотрит, куда она ведет, – сказал он.
Джаггер мотнул головой.
– Я не пойду. Это опасно.
– Но ведь нельзя же все время просто идти. Рано или поздно нам все равно придется подняться наверх.
Джаггер вгляделся в жерло колодца.
– Похоже, эта лестница никуда не ведет.
– Как никуда? Колодец обязательно должен куда-то выходить, иначе зачем же он здесь? – Джефф схватился за нижнюю перекладину лестницы. – Подтолкни меня.
Джаггер поднял его с легкостью, как младенца, на высоту, достаточную, чтобы можно было поставить ногу на нижнюю перекладину.
– Теперь погаси фонарь, – сказал Джефф, включая свой. – Не стоит зря расходовать батарейки.
– А если ты не вернешься? – спросил Джаггер.
– Вернусь, – ответил Джефф. – Ты думаешь, мне хочется выбираться отсюда одному? Жди, я спущусь через пару минут.
Джефф начал подниматься по проржавевшей лестнице. С каждым шагом ствол становился все уже и уже. Джефф вдруг почувствовал, что задыхается; его охватил ужас.
«А вдруг я здесь застряну?»
Чем выше он взбирался, тем сильнее накатывала клаустрофобия. Тело покрылось холодным потом, сердце бешено колотилось, казалось, что грудь сдавил удав.
Джефф замер, прислонившись к лестнице. Через полминуты ему наконец удалось собрать волю в кулак и подавить нарастающую панику. Он продолжил подъем.
Неожиданно наверху в темноте что-то зашевелилось. Он посветил фонариком. Вспыхнули два красных глаза. Где-то в полутора ярдах над ним сидела крыса!
Джефф невольно дернулся, пытаясь отстраниться от этой мерзости, и больно ударился коленом о перекладину лестницы. Крыса оскалила зубы и зашипела, а потом исчезла так же внезапно, как появилась. Джефф заволновался.
«Куда она подевалась? Куда? Ну конечно, эта тварь лезет вниз. На меня!»
В отчаянии он светил фонариком во всех направлениях и вдруг наверху, примерно в том месте, где сидела крыса, обнаружился проход, который вел куда-то вбок. Вновь пробудилась надежда, почти погашенная приступами клаустрофобии, и Джефф начал карабкаться, пока не открылся еще один проход.
Впереди виднелось что-то, моментально рассеявшее остатки смятения. Это был свет. Да, да, далеко впереди, едва различимый, но свет! В этом не было никаких сомнений.
Наконец-то выход найден!

Глава 15

– Отваливай, Джинкс. Ты же знаешь правила. Давай, пошла отсюда.
Девочка оторвала взгляд от замусоленного журнала, который двадцать минут назад выудила из мусорного бака.
– Что за шум? Неужели Микки Маус боится, что я залезу ему в карман? – Патрульный подошел ближе, и она двинулась бочком в сторону. – Да ты что, Пол, чего я тебе такого сделала?
Из двадцати лет, проведенных на службе в полиции, большую часть Пол Хейген отработал на Таймс-сквер. Он уже потихоньку мечтал об уходе на пенсию, когда не будет никакой стрельбы, поножовщины и мошенничества. Сколько за эти годы ему встретилось таких вот, как эта Джинкс, Пол не мог и припомнить. И девчонка права: она действительно не сделала ему ничего. Пять лет назад он, наверное, не обратил бы на нее никакого внимания – конечно, если бы она не залезла в карман к какому-нибудь туристу. Но сейчас Таймс-сквер уже не такой, как прежде. Чего греха таить, Пол Хейген иногда скучал по тем временам, когда Таймс-сквер был средоточием порока, а здесь кучковалось разнообразное отребье. Да, да, отребье. В первые пару лет, когда Хейген начал работать в полиции, он разделил всех людей в мире на две категории: нормальных и отребье.
Вот он, например, нормальный. А Джинкс и все остальные, которые дошли до такого состояния, что оказались на Таймс-сквер без видимых источников существования, постоянного местожительства, без прошлого и перспектив на будущее, были отребьем. Ничего не поделаешь, так устроен мир. Отребье ошибалось на Таймс-сквер, и все это знали. Как жители Нью-Йорка, так и приезжие. На Таймс-сквер можно было найти все, что угодно. Например, в шестидесятые годы за десять долларов можно было получить порцию наркотика, а позднее – дороже, но уже любую травку, кокаин или героин. В общем, все, что душа пожелает. Дешевая выпивка, порнофильмы, оральный секс от трансвестита – все это было там и продолжалось семь дней в неделю по двадцать четыре часа без перерыва. Его работа – по крайней мере как ее понимал Хейген – состояла том, чтобы только поддерживать видимость порядка. Что-то вроде регулировки уличного движения. Вполне возможно, что в остальных частях города все было иначе, но на Таймс-сквер действовали свои законы. И никому не по силам было прекратить это безобразие.
На Таймс-сквер толпой валили приезжие и туристы, чтобы посмотреть на то, чего они в своем захолустье не могли увидеть ни при каких обстоятельствах. И если у них обшаривали карманы или кто-нибудь привозил домой какую-нибудь интересную болезнь – так ведь такова жизнь в большом городе. Это знал город, знали приезжие, и все были довольны.
Но потом все изменилось. Городом начал управлять мэр, по прозвищу Микки Маус, который превратил Таймс-сквер в подобие городского «Диснейленда». Все восхищались, говорили, что это чудесно, и в городе стало безопаснее, чем прежде. И Пол Хейген догадался, что, наверное, так оно и есть, по крайней мере для большинства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38