Затем Тааб-Горус вытащил из-за пояса кинжал и вонзил его в грудь жертвы. Издали за страшным действом наблюдал чернокожий человек в форме генерала суданской армии.«Вот это да! – присвистнул Павел. – Значит, в большом мире есть те, кто прекрасно знает о существовании сказочного царства? Во что же я вляпался? – пронеслось в голове у Савельева. – И где ребята с принцем? Неужто они их уже?..»Додумать Павел просто не смог – уж больно жутко. Из-под сикиморы раздался сдавленный стон. Ника, господи, Ника!Савельев осторожно подполз к дереву и вздохнул с облегчением: Филиппс и Мин-Ра были здесь.– Тихо! – предупреждающе шепнул Павел. – Очень тихо! Все целы?– Филиппса ранили, – тоже шепотом отозвалась Ника, растирая развязанные Савельевым руки. – Надо бежать, иначе – смерть…– Кто бы сомневался…Вот только как бежать-то? Все входы-выходы охраняются, подземным ходом далеко не уйдешь – догонят и уничтожат. Близость смертельной опасности удвоила сообразительность Павла.– Придется через стену! – подхватив на руки сына Солнца, Павел, пригибаясь, бросился в кусты, за ним к выходу пробирались Ника и прихрамывающий Филиппс.На их счастье два слуги, зная, что предназначенные в жертву уже никуда не денутся, оставили свой пост и двинулись к пирамиде, чтобы лучше видеть жертвоприношение. Этим моментом и решил воспользоваться Павел. Одним прыжком пленники с Мин-Ра на руках перескочили дорожку между кустами и бросились бежать в тень сада. Они бежали сами не зная куда, бежали, как звери, преследуемые охотничьими собаками…Ворота сторожили два раба. Они присели на песок и играли в кости. Савельев вытянул из-за пояса позаимствованный в операционной Домбоно нож и бросился на стражей. Те даже не успели опомниться. Не теряя ни минуты, Савельев отодвинул засов и, взяв у Ники мальчика, выскочил на свободу. За ним, задыхаясь, бежали Ника и Филиппс. Эх, знать бы еще, куда бежать в сказочном страшном городе…
…– Они сбежали, мой господин! – в пирамиду вбежал слуга и упал на землю у ног Раненсета.– Догнать щенка и проклятых чужаков! – взвизгнул Тааб. – Догнать и уничтожить, они не должны были уйти далеко! Наверняка бегут через земли мертвых!– Остановитесь, Тааб! – выступил из тени Симо Кхали. – Не надо, жертвоприношение отменяется!Тааб скривил черные, словно измазанные в запекшейся крови губы.– Нет, мой дорогой генерал! Ничего здесь не отменяется. Это наша игра…Симо Кхали повысил голос:– Вы зашли слишком далеко, и я…– Все верно, мы зашли слишком далеко, – улыбнулся Тааб, и нож серебряной молнией блеснул в его руках. – А поэтому ничего не теряем!
…На крыше дворца стоял Домбоно и наблюдал за звездами. Но в эту ночь наблюдения шли как-то очень уж неудачно. Черные облака, подгоняемые ветром, все время закрывали от верховного жреца именно ту часть неба, за которой он как раз и наблюдал.Наконец Домбоно с досадой отбросил инструменты и дощечку, натертую воском.– Небо сегодня неблагоприятно для работы, – раздраженно проворчал верховный жрец.Храмовый служка передернул плечами.– После великих меройских игр всегда наступает ночь ужасов. Уже при восходе Сириуса по пустыне промчалось страшное чудовище с головой бога Солнца. Что-то страшное предвещает людям эта ночь… Души умерших парят над землей.Домбоно вздрогнул: по землям умерших действительно скользили призрачные фигуры.– Это людские Ка, – содрогнулся служка. – Великий жрец, я… я просто умираю от страха! Опять этот жалобный крик!Покой земель умерших действительно был нарушен, но души мертвецов были тут совсем ни при чем.Покой святыни нарушили люди. За Никой, Савельевым и Филиппсом с Мин-Ра гнались рабы Раненсета.– Это не Ка, Ханеб, – охнул Домбоно. – Это… живые люди! И среди них сын Солнца! Срочно собирайте в землю мертвых отряд «бессмертных»!..
…Белая известь надгробий и желтый песок ярко блестели под ласковыми прикосновениями луны. Они бежали, сами не зная, где искать спасения. Да и даровано ли оно им судьбой, это самое спасение? На пути Савельева выросла, точно из-под земли, фигура в черном одеянии. «Благо руки свободны», – успел подумать Павел, недавно передавший Мин-Ра Брету Филиппсу, а затем почувствовал страшный удар в плечо.Убийца промахнулся, удар не задел сердце, но левая рука все равно болезненно отяжелела.– Ах ты, урод! – выкрикнул Павел по-русски и, изогнувшись, взмахнул «молнией богов» из операционной Домбоно. И в самом деле словно молния рассекла черноту ночи. А может, это и была молния разгневанных богов? Удар ее оказался точен. Один из противников Савельева упал и с диким криком покатился по песку. Страшно завизжала Ника.На спину Павла навалился еще один подосланный Таабом-Горусом и Раненсетом убийца. Самое ужасное, что убивать Нику и Филиппса с принцем они пока не спешили. Просто взяли в кольцо, не позволяя убежать, позвать на помощь. Слабых и безоружных оставили на потом. Нападавшим было куда важнее справиться с Савельевым. Но он не переставал обороняться.Рассвирепев, как раненый зверь, сыпля проклятиями, Павел махал ножом, но удары его рассекали только воздух. Наемники Раненсета умели нападать и уходить из-под удара.Движения Павла становились все медленнее и слабее и, наконец, нож выпал у него из рук, и сам Савельев рухнул на колени.– С ним покончено! – крикнул кто-то. – Сам сдохнет. Теперь – мальчишка!– Не смейте ко мне подходить! – губы мальчика побелели от ужаса. – Я – сын Солнца!– Да хоть внук Луны! – хмыкнул кто-то из черных балахонов.От невыносимой боли Савельев лег на землю и, сжимая кулаки, завыл от бессилия. Кричала Ника, плакал Мин-Ра. Неужели конец?– Отпустите принца! – словно разрезал пространство земли умерших властный голос верховного жреца, и в спину надвигавшегося на Филиппса с принцем слуги Раненсета вонзилась стрела.Над Савельевым склонился Домбоно, провел рукой по лицу Павла.– Мы вылечим тебя, – дрожащими губами прошептал жрец. Павел вцепился в его руку.– Это… это Раненсет и Тааб, – прохрипел Савельев и потерял сознание.
…Тааб-Горус готов был выть от тоскливой ярости.– Сплошной мрак, – бормотал он. – Проклятая судьба! И подумать только, гадкий мальчишка уже был в наших руках.Горус скрипнул зубами, погрозил кулаком незримому врагу. В эту минуту старик кому бы угодно показался ужасен. Бешенство сотрясало его костлявое тело, а на угловатом лице и в запавших глазах кипела злоба.Внезапно он провел рукой по лицу, словно приходя в себя.– За дело! – пробормотал он.Свернув папирус, Тааб снял длинную белую одежду и надел простонародный полосатый клафт. Потом, взвалив себе на плечи набитый мешок, он вышел в сад. В густой чаще находилась искусно замаскированная дверь, о существовании которой, скорее всего, вообще никто – даже Раненсет – не подозревал. Открыв ее, Тааб вышел на улицу, на свое везение так и не встретив ни одной живой души. Было раннее утро, да к тому же все мероиты предпочитали избегать заколдованного дворца Раненсета. После быстрой и утомительной дороги Тааб-Горус, наконец, приблизился к сумрачной цепочке скал. То тут, то там виднелись черные зевы пещер, в которые простой люд предпочитал зря нос не совать.Место было дикое, наводившее отчаяние и внушавшее суеверный ужас. И только Тааб знал, что именно здесь живет древний колдун, о котором когда-то мероиты рассказывали страшные сказки, а теперь напрочь забыли. Тааб даже не знал имени колдуна. Он просто звал его «человеком Лунных гор». Колдун никогда не покидал своего убежища, никогда не показывался мероитам, затаив на них давнюю, неизвестную обиду.Подойдя к громадам скал, Тааб пригнулся и испустил крик, один в один напоминавший крик огромных ночных птиц. И кто-то точно так же ответил ему. Старик выпрямился и бегом бросился в пещеру.– Тебя привело сюда несчастье, почтенный? – улыбнулся ему колдун. Только белки глаз блеснули в темноте.– Да! – еле выдохнул запыхавшийся Горус. – Пойдем быстрее! Я просто умираю от усталости.Они ползли по длинному темному коридору в скале. Сделав множество поворотов в кромешном мраке, «человек Лунных гор» толкнул одну из каменных плит. Та повернулась вокруг своей оси, и они вошли в пещеру, освещенную масляной лампой.Старик со вздохом рухнул на львиную шкуру.– Я вышел из игры, человек Лунных гор! – простонал он.– Вышел? – губы хозяина пещеры скривились. – Ты уверен в том, что игра закончена?Тааб приподнялся на шкуре, вглядываясь в глаза колдуна.– Ты хочешь сказать, еще не все кончено?..
В сопровождении Холодова и Домбоно воины проникли в таинственное жилище Раненсета. Взяв под арест брата царицы-богини, верховный жрец потребовал провести его к пирамиде.При свете факелов солдаты обыскивали все уголки страшной пирамиды, а под конец подошли к жертвенной печи. Оттуда пахнуло отвратительным смрадом.– Вытаскивайте, чего уж там! – прошептал Домбоно.Сначала показались обгорелые останки и обуглившиеся кости, а затем вытащили почти не сгоревшее тело. На боку трупа виднелась рана. Меньше всего было обезображено лицо.Окаменев от ужаса, мероиты смотрели на эти человеческие останки со скрюченными руками и с искаженным нечеловеческими страданиями лицом. Внезапно Алексей Холодов глухо вскрикнул и отпрянул назад.– Что с тобой, чужак? – спросил Домбоно.– Это суданский генерал Симо Кхали, – потрясение прошептал Холодов. – Но как он попал в Мерое? Ведь он сам мне говорил, что ничего примечательного в Лунных горах нет, что все сказки, сказки и еще раз сказки. И вот он во дворце Раненсета.– Я давно уже подозревал нечто подобное, – мрачно проворчал Домбоно. – Что ж, теперь мы все в опасности: суданцы начнут усиленно искать своего генерала.Онемев от ужаса, Домбоно и солдаты вышли из пирамиды. Еще большее потрясение ждало их в постройках, где жили слуги. Мероиты всех возрастов лежали на полу: их либо отравили, либо уничтожили каким-то изощренным способом. Они ушли, ничего не сказав, и уже не могли ни в чем обвинять принца. А обвинять, судя по всему, было в чем.
…Принц Мин-Ра поправлялся. Играл с Вероникой. Его рана затягивалась быстро, а когда швы снимали, он даже не почувствовал. Через неделю его уже вывезли на кровати погреться на солнышке. «Пусть пообщается со своим истинным Отцом», – сказал тогда Домбоно в присутствии Холодова, и Алексей понял, что должен, просто обязан забыть исповедь царицы.И вот здесь, в одном из самых красивых садиков Мерое, где росли огромные цветы, напившиеся дождевой влаги, мальчик рассказал Холодову, как он будет править своим маленьким сказочным государством. Он пригласит в страну чужеземных ученых, все здесь будет совсем по-другому, не так, как сейчас. Мерое должна вернуться в мир.– Я бы не стал так делать, Мин-Ра, – задумчиво произнес Холодов. – Твой народ, твоя страна будут тогда уничтожены нашим миром, а город превратится в туристический аттракцион по типу чертового Диснейленда. Ты, по счастью, не знаешь, что такое Диснейленд, да и не нужно тебе знать этого. Пойми одно: нет ничего более ужасного и отвратительного, чем люди!– И это говоришь ты, ты, ежедневно спасающий людей от смерти? – в ясных голубых глазенках мальчика плескалось недоумение. – Тогда почему ты стал врачом?– Слишком каверзный вопрос, мой мальчик. Почему? Да потому, что это здорово – помогать больным и беспомощным. Но когда беспомощные вновь становятся достаточно сильными, они продолжают пакостить, уничтожать, разрушать. Лишь очень немногие понимают, что болезнь – это испытание души. О благодарности же помнят вообще только единицы. Я все это пережил. Мой мальчик… – Холодов сделался серьезен. – Оставь Мерое такой, какая уж она есть. Измени только один обычай: жертвоприношение. Поверь, нет таких богов, которым нравятся человеческие жертвы. С богами таким образом не торгуются и не общаются! Прекрати же эти бессмысленные подачки богам… и тогда ты будешь править счастливейшим народом на земле.Принц Мин-Ра молчал. Ему еще предстояло понять и прочувствовать, что сказал Холодов.
…Когда я проснулся незадолго до восхода солнца, мне показалось, что мою кровь заменили формалином. Я безумно замерз сегодня, каждая косточка болела. Я осторожно вышел из храма и двинулся за город. Меня тянуло в поля-террасы, тянуло неудержимо. Мне казалось, что сегодня непременно случится нечто небывалое, из ряда вон выходящее. Я был весь как наэлектризован с головы до пят. Внезапный шум заставил меня замереть на месте. Кто-то бил камнем о камень, упрямо и монотонно. Я слышал только суховатое крак-крак-крак, потом на короткий промежуток времени вновь воцарялась тишина, а затем снова крак-крак-крак. Что делать? Вдруг там враг, чужеземец, проникший в Мерое с недобрыми намерениями? Я осторожно раздвинул ветки какого-то страшно колючего кустарника. И тут же мир взорвался шумом. В небо поднялась возмущенная стая полусонных птиц. В лицо мне брызнула земля, ветки, листья, перья. Сердце обмерло от ужаса. Осторожно обогнул скалу, чтобы посмотреть, кто же там долбает камнем о камень – и увидел у небольшого горного ручья молоденькую девушку! Стоя на коленях, она старательно выстукивала что-то в камне. Я замер. Но она все равно заметила, почувствовала меня. Наши взгляды встретились. И она потянулась за камнем. Сквозь завесу густой гривы черных волос на меня зло поглядывали две черные жемчужины, дикие, прекрасные, безумно знакомые. Девушка оскалила зубы и испустила угрожающий свист. И бросилась ко мне. Я перехватил ее руку, она отчаянно сопротивлялась. А потом отступила и начала тихо плакать. Я устало присел на камень.
– Как тебя зовут? – негромко поинтересовался Савельев. И протянул руку, чтобы откинуть с лица мероитки волосы. – Как тебя зовут?Через секунду он понял, что спрашивать не стоило. На него глядела девушка, как две капли воды похожая на Саньку…
Известие о том, что принц Раненсет арестован по приказу царицы-богини, с быстротой молнии облетело всю древнюю Мерое. Полная ненависти толпа, давно уже имевшая зуб на ужасного человека, устремилась к таинственному дворцу.Ожидание показалось мероитам вечностью, и вот, наконец, ворота распахнулись и из них вышел отряд «чешуйчатых» солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28