У
строился-таки, шельмец, в иллюзионисты. Ну, да ему всё доступно…»
И возникает у Алика естественное желание: зайти в цирк, навестить знаком
ца, рассказать о том, что дар действует безотказно, а заодно расспросить е
го о новом цирковом житье-бытье.
Заходит. И ведь что странно: ни разу в цирке за кулисами не был, а видит всё т
ак реально и точно, будто дневал там и ночевал… Проходит мимо спящего деж
урного, крохотного старичка, уткнувшегося носом в ветхий стол, идёт по пу
стынному фойе Ц спектакль ещё впереди, время репетиционное, Ц упирает
ся в фанерную стенку с дверью. На двери надпись: «Посторонним вход воспре
щён». Толкает без страха эту заколдованную местным администратором две
рь и шествует по темноватому бетонному коридору, уставленному ящиками, к
акими-то стальными ажурными кострукциями, тумбами, на которых слоны сто
ят на одной ноге, и другими тумбами, на которых суперсилачи выжимают свои
гири, штанги и ядра. Поднимается по широкой лестнице на второй этаж, среди
множества дверей безошибочно находит нужную, стучится.
Слышит из-за двери:
Ц Входите. Не заперто.
Входит. Перед трёхстворчатым зеркалом типа «трельяж» за маленьким стол
ом, на котором бутылочки, баночки, кисточки, лопаточки, парички, гребешочк
и, вазочки с бумажными цветочками Ц пёстрое, пахучее, блестящее, игрушеч
ное на вид, среди всего этого хрупкого добра сидит джинн Ибрагим, ныне все
мирно знаменитый иллюзионист и манипулятор Ибрагим-бек, спокойно сидит
и читает книгу. Пригляделся Алик Ц знакомая книга: «От магов древности д
о иллюзионистов наших дней» называется. Видно, набирается творческого о
пыта новоиспечённый артист цирка, не пренебрегает классическим наслед
ием.
Ц Привет, Ибрагимчик, Ц говорит Алик.
Джинн отрывается от книги, смотрит без интереса.
Ц А-а, Ц говорит, Ц явился спаситель. Чего тебе?
Ц Шёл мимо, дай, думаю, загляну, проведаю…
Ц Контрамарку хочешь?
Опешил Алик.
Ц Зачем она мне? Я и билет могу купить, если что.
Ц Купил один такой. Аншлаг в кассе. Билеты продаются за год вперёд.
Ц Из-за чего такой бум?
Грудь выпятил Ибрагимчик, чёрный крашеный ус подкрутил Ц не без гусарск
ой лихости.
Ц Немеркнущее иллюзионное искусство всегда влекло людей к магическом
у кругу арены.
Ц Из книжки цитата? Ц спрашивает с ехидцей Алик.
Ц Язва ты, Радуга, Ц говорит Ибрагим, как давеча Бим. Ц Мои слова. Нет мне
равных в искусстве фокуса.
Ц А Кио?
Ц Слаб, слаб, всё у него на технике, никакого волшебства.
Ц А как вы своё волшебство дирекции объяснили?
Джинн морщится. Похоже, что воспоминания об этом удовольствия ему не дос
тавляют.
Ц Запудрил я им мозги. Слова разные употреблял.
Ц Какие слова?
Ц Умные. Говорю: всем управляет конвергационный инверсор, препарирующи
й мутантное поле по функции «Омега» в четвёртом измерении.
«Не хуже Никодима Брыкина шпарит», Ц изумляется Алик и с интересом спра
шивает:
Ц А где инверсор взяли?
Ц Это мне Ц плёвое дело. Я его на минуточку из института мозговых пробле
м телетранспортировал.
Ц Брыкинский аппарат?
Ц А хоть бы и брыкинский, мне без разницы. Показал я его дирекции и обратн
о вернул.
Ц Поверили?
Ц Как видишь.
Ц Вы, Ибрагим, настоящий талантливый джинн, Ц с волнением произносит Ал
ик. Ц Всё вам доступно. Ц Уж очень его потрясла история с телетранспорт
ировкой прибора. Или Ц нуль-транспортировкой, как утверждают иные писа
тели-фантасты.
Ц Будто раньше не понял, Ц пыжится джинн. Ц Как прыгучесть? Не подводит?

Ц Исключительная вам благодарность, Ц витиевато закручивает Алик. Ц
Вчера как раз чемпионом района стал с результатом один метр девяносто пя
ть сантиметров.
Джинн кисточку со стола берёт, в баночку с пудрой окунает, по усам ведёт Ц
приняли они благородный кошачий седоватый колер.
Ц Пустяшная высота, Ц говорит. Ц Ради неё и трудиться не стоило. Потрен
ировался Ц сам бы осилил, без моей помощи. Ноги-то у тебя вона какие Ц чис
то ходули…
Ц Что вы, Ибрагиша? Ц удивляется Алик. Ц Я до нашей встречи вообще прыга
ть не умел.
Ц Всё мура, Ц заявляет джинн и примеривает к лысинке чёрный паричок с к
удряшками. Ц Знаешь песни: «Тренируйся, бабка, тренируйся, Любка…», «Во в
сём нужна сноровка, закалка, тренировка…», «Чтобы тело и душа были молоды
…» Ц И несколько невпопад: Ц «Не думай о секундах свысока».
Хотя, может, и не совсем невпопад: секунды всё-таки, в спорте ими многое изм
еряется.
Ц По вашему, прыгнул бы? Ц настаивает Алик.
Ц По-моему, прыгнул бы, Ц упорствует джинн.
Ц Но не сразу?
Ц Ясно, не сразу.
Ц А мне надо было сразу.
Ц А если надо было, почему условие не соблюдаешь? Ц сварливо спрашивает
джинн.
«Знает, Ц с ужасом думает Алик. Ц Кто донёс?»
Ц Откуда узнали?
Ц От верблюда. Я бы Ц и вдруг не узнал! Шутишь, парень. Всё мне про тебя доп
одлинно известно: как ешь, как спишь, как прыгаешь, как учишься, с кем дружи
шь, что врёшь, о чём думаешь. Ты теперь под моим полным контролем. Зачем Даш
ке сочинил про море?
Алик ёжится под его цепким взглядом.
Ц Для форсу.
Ц Ах, для форсу… Плохо.
Ц Нравится она мне.
Ц Уже лучше.
Ц Как будто вы, Ибрагимчик, никогда девушкам не заливали, Ц храбрится А
лик.
Ц Не наглей, Ц строго говорит ему джинн. Ц Обо мне речи нет. А женишься т
ы на ней, попадёте вы на море, как ты ей в глаза глядеть будешь?
Ц Ну, уж и женюсь, Ц смущается Алик, даже краснеет, но мысль о женитьбе ем
у не слишком неприятна.
Ц Это я гипотетически, Ц разъясняет джинн.
Ц А-а, гипотетически, Ц с некоторым разочарованием тянет Алик.
Ц Тебе хоть стыдно? Ц спрашивает Ибрагим.
Ц Есть малость.
Ц Если честно, дар у тебя теперь навек исчезнуть должен, как не было. Но уж
больно симпатична мне Дашка, можно тебя понять. Ладно уж, останется твой д
ар с тобой, но наказать Ц накажу.
Ц Как? Ц пугается Алик.
Ц Не соврал бы Ц в следующий раз на два метра сиганул бы. А теперь погоди
ть придётся.
Ц Долго?
Ц Как вести себя будешь. А там поглядим… Ц Тут он взглядывает на часы на
д дверью, ужасается: Ц Мать честная, курица лесная, уже звонок дали. Вымат
ывайся отсюда, парень, мне к выступлению готовиться надо, Ц вскакивает, б
есцеремонно выталкивает Алика за дверь.
И Алик уходит. Спускается по лестнице, идёт всё тем же бетонным коридором
с тумбами и ящиками. И сон заканчивается, растекается, уплывает в какие-то
чёрные глубины, вспыхивает вдалеке яркой точкой, как выключенная картин
ка на экране цветного «Рубина».
И ничего нет. Покой и порядочек.
Баба-яга и Никодим Брыкин в эту ночь Алику не снятся.

12

Если Ибрагим сказал: не прыгнешь! Ц значит, прыгнуть не удастся. Джинн, ка
к давно понял Алик, слову не изменяет. Тут бы смириться, послушаться, не ле
зть на рожон Ц к чему? Бесполезно…
Бесполезно? Ну, нет! Пять сантиметров Ц величина не бог весть какая. Сто д
евяносто пять Алику обеспечены. Что ж, пять сантиметров он прибавит сам. Е
сть кое-какой опыт Ц мизерный, но уже не будет пугать неизвестность. Глав
ное: есть желание. Есть злость Ц та самая, спортивная. Есть самолюбие Ц е
го Алику всегда хватало с избытком, и мешало оно ему, и помогало. Пусть сей
час поможет. А все эти качества, помноженные на постоянную величину «сил
а воли плюс характер», не могут не дать кое-каких результатов. Да и надо-то
Ц тьфу! Ц пять сантиметров…
Аксиома, выведенная тёмными суеверными предками, Ц «вещие сны сбываютс
я» Ц требовала корректив. Алик назвал бы их «переменной Радуги» или «по
правкой на упрямство». В конечном виде аксиома должна звучать так: «Вещи
е сны сбываются в той степени, в какой позволяет разрешающая способность
сновидца».
Красиво. Рассказать Николаю Филипповичу, школьному математику, Ц одобр
ит терминологию. Но суть его возмутит, не оценит он сути. Скажет: «Вы бы, Рад
уга, лучше на логарифмы навалились, чем антинаучный вздор множить». А чег
о на них наваливаться? Они для Алика Ц открытая книга. Сам Никфил пятёрку
влепил…
«„Никфил Ц влепил“ Ц прескверная рифма. Деградируешь, Радуга», Ц поду
мал Алик. А в голове уже вертелось начало нового стихотворения…
«Откуда шло вдохновение… К Моцарту или Верди?.. Ц напряжённо сочинял Али
к. Ц Верди, Верди, Верди… Вертер! Попробуем… Так-так… А потом Ц о сне… Смы
сл: сон Ц ерунда, ложь, пусть даже и вещий, всё делается наяву вот этими рук
ами…» Ц посмотрел на руки. Руки как руки, ничего ими толком не сделано, мн
ого сломано, немало напортачено, но всё ещё впереди.
«Откуда шло вдохновение… К Моцарту или Верди?.. Где же родился Вертер… в яв
и или во сне… Или ещё на рассвете… когда, ничего не ответив… сон отлетает,
как ветер… рванув занавеску в окне?»
Ещё раз повторил про себя придуманные строки, восхитился: здорово! Ай да Р
адуга! Ай да сукин сын! Не останавливаться, не тормозить, пока вдохновение
не покинуло. Подлая штука Ц вдохновение, так и норовит сбежать. Надо его
Ц цоп! Ц и придержать…
«Но сон Ц это только туманность… несобранность, непостоянность… намёк
на одушевлённость… а в общем, не злая ложь…»
Точно сказано: не злая ложь. Ибрагим Ц существо доброе, но с твёрдыми прин
ципами. А мы его принципы опровергнем…
«Если картины Ц смутны… если идеи Ц путанны… распутица и распутье… не
знаешь, куда идёшь…»
«Ложь Ц идёшь» Ц тоже не Пушкин. Ну, да ладно: шлифовкой потом займёмся. С
ейчас Ц костяк идеи и формы…
«Не знаешь, чему поверить…»
И в самом деле: чему верить? Слишком много таинственного Ц уже рутина. При
вычная и надоедливая. Веришь в сказочное без всякого восторга, скорее Ц
по привычке, по надобности…
«И что отобрать без меры… и что полюбить без веры… запомнив и записав…»
«Полюбить без веры» Ц это какая-то катахреза, как отец изъясняется. Явна
я несовместимость. Любишь Ц значит, веришь… Да и рифма-то опять Ц «верит
ь Ц веры»… Детский сад… Потом, потом исправим…
«Но я снов не записываю…»
Вот она Ц главная мысль высокохудожественного произведения, добралис
ь до неё, наконец…
«Не помню, не перечитываю…»
Так их всех! Не помню никаких снов!
«Я вижу живую и чистую… не в сонном наплыве явь».
Точка. Всё! Вижу явь. И наяву Ц два метра. Пусть Ибрагим кусает локти.
Время было позднее, и Алик помчался в школу, задержавшись лишь на минутку,
чтобы записать так внезапно и здорово родившиеся строки. Вечером он проч
итает их отцу, тот раздолбает стихи в пух и прах, выделив, впрочем, одну-две
строки, «достойные мировых стандартов». А пока стихи нравились Алику цел
иком, и он даже подумал: а не показать ли Дашке? Решил: рано. Доведём, домучае
м, тонкой шкуркой отшлифуем, лаком покроем Ц любуйтесь.
Отец разобрал стихи по косточкам, спросил напоследок:
Ц Тебя, сын, в последнее время на «сонную» тематику потянуло. То ты прыга
ть во сне научился и доказывал мне с ценой у рта, что сон Ц лучшая школа жи
зни. Теперь сам себя опровергаешь: «Я снов не записываю, не помню, не переч
итываю»? Где истина?
Ц Как всегда, посередине, Ц туманно ответил Алик. Ц Хороший вещий сон н
уждается в реальной надстройке.
Ц Ну-ну, Ц сказал отец. Ц Валяй надстраивай. И поработай над виршами, ес
ть над чем. Может неплохо получиться… Ц И спросил между прочим: Ц А где э
то ты сегодня допоздна шлялся? С верным Фокиным небось?
Ц Без Фокина. Тренировался.
Ц На большие высоты замахиваешься?
Ц На задуманные, Ц сказал Алик.
Слово с делом у него не расходилось. После занятий он, переодевшись, бегал
по набережной, пугая юных матерей и молодых бабушек, управляющих детским
и колясками. Подтягивался на перекладине в саду: сначала Ц восемь раз, по
том Ц шесть. А через час неожиданно тринадцать раз подтянулся. Так это Ал
ика обрадовало, что он пропрыгал на корточках вокруг всего сада, не обращ
ая внимания на вопли малышей, гулявших здесь после дневного сна. Толстая
воспитательница отгоняла от него своих настырных питомцев, приговарив
ая: «Не видите: дядя тренируется. Дядя Ц чемпион».
В её словах для Алика было два приятных момента. Во-первых, его не часто по
ка называли дядей. Во-вторых, его ещё никогда Ц кроме воскресенья Ц не н
арекали чемпионом.
Дядя-чемпион нашёл здоровенный булыжник, уложил его на плечо и, придержи
вая рукой, начал приседать. Присел так двадцать раз Ц больше сил не хвати
ло, да и на двадцатый раз булыжник с плеча свалился, «выпал из обессиленны
х рук» Ц как писали в старинных романах.
На сём Алик вечернюю тренировку завершил, оставив прыжки в высоту на зав
тра, вернулся домой, пообедал, приготовил уроки, тогда и состоялся разгов
ор с отцом, описанный выше.
На следующий день перед занятиями Алик побегал по набережной, даже к рек
е спустился Ц как раз там, где во сне выловил со дна пленённого Ибрагима.
Попробовал рукой воду Ц ха-ала-ди-на!.. Нет, к водным процедурам он ещё не б
ыл готов. По крайней мере Ц морально. А после уроков, подсмотрев, что Бим у
шёл из школы, Алик спросил у дежурной нянечки разрешение, заперся один в с
портзале и прыгал через планку до изнеможения. Ибрагим не соврал: два мет
ра Алик взять не мог. Метр девяносто пять Ц пожалуйста. Плюс пять сантиме
тров Ц уже заколдованная высота. Поступил иначе: прибавил к освоенной в
ысоте один сантиметр. Разбежался Ц сбил. Ещё раз… Разбежался Ц сбил.




Сел на лавку Ц анализировать происходящее. Что мешало прыгать? Припомин
ал: правая маховая нога переходит планку точно… дальше понёс тело… Лёвой
сбивает? Нет, раньше, раньше…
Спустил планку на метр восемьдесят, трижды перепрыгнул, стараясь следит
ь за каждым движением. Техника, конечно, оставляла желать лучшего, но груб
ых ошибок вроде не было. Так, во всяком случае, казалось. Хорошо бы кто-нибу
дь со стороны посмотрел. Скажем, Бим. Но Бим в преддверии конца учебного го
да тренировок не назначал, даже любимчика Фокина в спортзал не пускал;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18