https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/timo-t-1190-39903-item/
– Обычные жертвоприношения богам? – спросила Ливия.– Богу, – поправил экскурсовод, – богу Ваалу Хаммону. Ему приносили в жертву первенцев, их удушали, сжигали, останки ссыпали в сосуд, который втыкали в землю и рядом ставили столб с надписью. Здесь их было найдено больше семисот.– О, господи! – воскликнула Ливия.– Синьора дорогая, в этих местах деткам вообще не везло. Когда полководец, посланный Дионисием, тираном Сиракузским, завоевал остров, жители Моции, прежде чем сдаться, прирезали своих детей. Одним словом, как ни крути, а уж такая планида, чтоб ребятишкам на Моции приходилось несладко. Дионисий (ок. 430–367 до н. э.), тиран Сиракуз с 405 г., вел борьбу против карфагенян, удерживающих большую часть Сицилии. Моция была разрушена сиракузцами в 397 г. до н. э. Моция – (финик. Motya), одна из многочисленных финикийских колоний в Средиземноморье, была основана в VIII в. до н. э. Ваал Хаммон – под таким именем в Карфагене почитался Ваал, семитское божество плодородия.
– Сейчас же уезжаем отсюда, – сказала Ливия. – И не говорите мне больше об этих людях.Решили поехать на Пантеллерию Остров в Средиземном море, надводная часть потухшего вулкана.
и оставались там шесть дней, наконец-то без разборок и ссор. Было так хорошо, что однажды ночью Ливия спросила:– Почему нам не пожениться?– И правда, почему?Они мудро рассудили подумать об этом обстоятельно, потому что в проигрыше оказывалась Ливия, которой пришлось бы оставить свой дом в Боккадассе и приноровиться к новым ритмам жизни.Как только самолет оторвался от земли, унося Ливию, Монтальбано бросился к автомату, позвонил в Монтелузу своему приятелю Дзито, спросил у него фамилию, получил в ответ номер телефона в Палермо, который тут же и набрал.– Профессор Риккардо Ловеккьо?– Да, это я.– Николо Дзито, наш общий друг, посоветовал мне обратиться к вам.– Как поживает рыжий негодник? «Rosso malpelo» – герой книги писателя Джованни Верга (1840–1922) «Жизнь полей».
Давно уже я его не слышал.Громкоговоритель, который приглашал пассажиров, летящих в Рим, проследовать на посадку, подсказал комиссару мысль, как ухитриться быть принятым немедленно.– Николо поживает хорошо и передает вам привет. Послушайте, профессор, меня зовут Монтальбано, я нахожусь сейчас в аэропорту Пунта Раизи и у меня в запасе примерно часа четыре до пересадки. Мне необходимо с вами поговорить. – Громкоговоритель повторил приглашение, будто стакнувшись с комиссаром, которому нужны были ответы на его вопросы, и прямо сейчас.– Послушайте, вы и есть комиссар Монтальбано из Вигаты, тот, который нашел тела убитых в пещере? Да? Подумать только, какое совпадение! Знаете, а я как раз собирался разыскать вас. Приходите ко мне домой, я вас жду, запишите адрес.– Я вот, например, спал четверо суток подряд, без еды и питья. Мне помогали штук двадцать косяков, пять половых актов и удар по голове, полученный от полиции. Это был шестьдесят восьмой год. Моя мать забеспокоилась, хотела звать врача, думала, я в коме.У профессора Ловеккьо был вид банковского служащего, выглядел он моложе своих сорока пяти лет, еле приметная искорка безумия сверкала в его глазах. Профессор налегал на неразбавленное виски в одиннадцать часов утра.– Что до моего спанья, так в нем не было ничего сверхъестественного, – продолжил Ловеккьо, – чтобы дотянуть до чуда, нужно прокемарить по крайней мере лет двадцать с хвостиком. В том же Коране, во второй суре, кажется, написано, что некий человек, в котором комментаторы усматривают Ездру, спал сто лет. Пророк Салих, тот провел во сне двадцать лет и тоже в пещере, а это такое местечко, где, согласитесь, особо не разоспишься. Евреи им не уступают и гордятся неким Гамеагелем из Иерусалимского Талмуда, что, опять же в пещере, проспал семьдесят лет. А греки? Нельзя же забывать о греках! Эпименид задремал в пещере, а проснулся спустя пятьдесят лет. Одним словом, в те времена достаточно было пещеры и какого-нибудь лентяя, чтоб свершилось чудо. Молодые люди, которых вы обнаружили, они сколько проспали?– С сорок третьего по девяносто четвертый, пятьдесят лет.– Ровно столько, чтобы пришла пора их будить. Вашим рассуждениям не помешает, если я вам скажу, что в арабском языке один и тот же глагол означает как «уснуть», так и «умереть»? И что опять-таки один и тот же глагол употребляется для «проснуться» и «воскреснуть»?– Профессор, когда вы говорите, я обо всем забываю, но я должен успеть на самолет, времени у меня очень мало. Почему вы думали связаться со мной?– Сказать вам, чтоб вы не дали себя провести собаке. Кажется ведь, что одно исключает другое. Вы понимаете?– Совершенно нет.– Видите ли, легенда о спящих имеет происхождение не восточное, а христианское. Европу с ней познакомил Григорий Турский. Она рассказывает о семи юношах из Эфеса, которые, спасаясь от гонений на христиан со стороны Деция, укрылись в пещере, и Господь погрузил их в сон. Пещера в Эфесе существует на самом деле, вы можете найти ее воспроизведение даже в энциклопедии Треккани. Над ней была сооружена часовня, которую потом снесли. Так вот, христианская легенда повествует, что в пещере был источник воды. Следовательно, спящие, как только проснулись, сначала утолили жажду и потом отправили посланца за пищей. Но нигде в христианской легенде, как и в бесконечных ее европейских вариантах, не упоминается о присутствии собаки. Собака, по кличке Китмир, – это всего-навсего поэтический вымысел Магомета, который любил животных до такой степени, что отрезал себе рукав, дабы не будить кошку, спавшую на нем.– Я потерял нить, – сказал Монтальбано.– Но тут нет никакой нити, комиссар! Я хотел просто сказать, что корчага была поставлена с целью символизировать источник, который имелся в эфесской пещере. Подытожу: корчага, которая, таким образом, является элементом христианской легенды, может соседствовать с собакой, которая есть поэтический вымысел Корана, только в том случае, если существует некий общий взгляд, объединяющий варианты, привнесенные разными культурами… Мое мнение, что мизансцену в пещере мог устроить лишь тот, кто по роду своих занятий изучал…Как в комиксах, Монтальбано увидел лампочку, которая зажглась у него в голове.Он так резко затормозил перед управлением Антимафии, что караульный насторожился и взял наизготовку автомат.– Я комиссар Монтальбано! – крикнул он, предъявляя водительские права, первое, что ему попалось под руку. Тяжело дыша, он пробежал мимо второго караульного, стоявшего на пропускной.– Предупредите доктора Де Доминичиса, что комиссар Монтальбано поднимается к нему, скорее!В лифте, пользуясь тем, что он был в одиночестве, Монтальбано взъерошил волосы, ослабил узел галстука, расстегнул ворот. Хотел было вытащить немного рубашку из штанов, но потом решил, что это уже лишнее.– Де Доминичис, есть! – сказал он, слегка запыхавшись, закрывая за собой дверь.– Кто, где? – Де Доминичис, которого переполошил вид комиссара, оторвал зад от позолоченного кресла своего позолоченного кабинета.– Если вы согласны мне помочь, я вас привлеку к такому расследованию, что…И осекся. Поднес руку к губам, как бы для того, чтоб помешать себе говорить дальше.– О чем идет речь? Хотя бы намекните!– Не могу, поверьте мне, не могу.– Что мне нужно делать?– Сегодня вечером, самое позднее, хочу узнать тему дипломной работы Калоджеро Риццитано по итальянскому языку и литературе. Руководитель у него был, кажется, некий профессор Котронео. Защитился он по идее в конце сорок второго. Тема этого диплома – ключ ко всему, мы сможем нанести смертельный удар по…Он опять оборвал себя, выпучил глаза, спросил испуганно:– Я ведь ничего не сказал, а?Возбуждение Монтальбано передалось Де Доминичису.– Как это можно? Студентов в те времена наверняка были тысячи! Опять же, если бумаги еще сохранились.– Да нет же! Не тысячи, а десятки. В те времена как раз все студенты были в армии. Дело это немудреное.– И почему же тогда вы сами этим не займетесь?– Меня наверняка бы заставили потерять кучу времени с их бюрократизмом, тогда как перед вами распахивают все двери.– Где я могу вас найти?– Я срочно возвращаюсь в Вигату, не могу оставлять на самотек некоторые новые повороты. Как только будут новости, звоните. Рекомендую домой. В управление – нет, там может быть «наседка».Комиссар прождал до вечера звонка Де Доминичиса, но тот не позвонил. Однако это его не обеспокоило, он был уверен, что Де Доминичис клюнул. Видимо, и для того тоже не нашлось легких путей.На следующее утро он имел удовольствие снова увидеть Аделину, домработницу.– Почему ты не показывалась в эти дни?– Как это почему? Да потому что синьорине не нравится, чтоб я тут крутилась, когда она здесь.– А как ты узнала, что Ливия уехала?– А в городе говорили.В Вигате все знали всё обо всех.– И что ты мне притащила?– А вот, на первое сделаю макароны с сардинками, а на второе – осьминоги.Вкусно, но для желудка – смерть. Монтальбано заключил ее в объятия.Около полудня зазвонил телефон, и Аделина, которая устроила в квартире генеральную уборку, несомненно с целью уничтожить все следы пребывания здесь Ливии, пошла снимать трубку.– Дохтур, а вас тут дохтур Дидумминичи просют.Монтальбано, который сидел на веранде и перечитывал в пятый раз «Пилон» Фолкнера, бросился к телефону. Прежде чем взять в руки трубку, он быстро выработал план действий, как послать подальше Де Доминичиса, когда информация будет получена.– Да? Алло? Кто говорит? – произнес он с усталостью и разочарованием в голосе.– Твоя правда, это оказалось легко. Калоджеро Риццитано защитился и получил диплом с отличием тринадцатого ноября сорок второго года. Бери ручку, тема очень длинная.– Погоди, сейчас найду что-нибудь, чем писать. Тем более, что теперь уже…Де Доминичис уловил в голосе собеседника подавленность.– Что с тобой?Факт сотрудничества заставил Де Доминичиса перейти с «вы» на «ты».– Как это что? И ты меня еще спрашиваешь!? Я ж тебе говорил, что ответ мне нужен был вчера вечером, и не позже! Теперь он меня больше не интересует! Из-за твоего опоздания все полетело к черту!– Раньше у меня не получилось, честное слово.– Ладно, диктуй.– «Макароническая латынь в литургическом действе о семи спящих у неизвестного автора шестнадцатого века». Ты мне можешь объяснить, какое отношение имеет к мафии заглавие…– Имеет! Еще как имеет! Только что теперь, по твоей вине, мне оно больше не нужно, и я, конечно, не могу сказать тебе спасибо.Он повесил трубку и на радостях взорвался хохотом, отчаянно громким. И тут же в кухне послышался звон бьющегося стекла: с перепугу Аделина, видать, упустила что-то из рук. Он взял разбег, выпрыгнул с веранды на песок, сначала кувыркнулся, потом сделал солнышко, потом второй кувырок, второе солнышко. Третий у него не вышел, и он, задохшись, повалился навзничь. Аделина кинулась к нему с веранды, крича-надрываясь:– Мать пресвятая богородица! Умом повредился! Шею себе сломал!Монтальбано, чтоб совсем исключить сомнения, сел в машину и отправился в городскую библиотеку Монтелузы.– Я ищу одно литургическое действо, – сказал он директрисе.Директриса, которая знала его в качестве комиссара, немного обалдела, но ничего не сказала.– Вот все, что у нас есть, – сказала она, – два тома Д'Анконы и два Де Бартоломеиса. Эти книги, однако, мы не можем выдать на дом, вам придется читать их здесь.«Действо о семи спящих» он разыскал во втором томе антологии Д'Анконы. Произведение было короткое, очень наивное. Дипломная работа Лилло, должно быть, выросла на основе диалога двух ученых еретиков, которые изъяснялись на забавной макаронической латыни. Но особо комиссара заинтересовало длинное предисловие, которое написал Д'Анкона. В нем было все – цитаты из Корана, сведения о том, как легенда распространялась в Европе и Африке, изменения и варианты. Профессор Ловеккьо оказался прав: восемнадцатая сура Корана, взятая сама по себе, в конце концов превратилась бы в настоящую головоломку. Нужно было дополнить ее элементами, которые привнесли другие культуры.– Я хочу выдвинуть гипотезу и получить ваше подтверждение, – сказал Монтальбано, который сообщил Бурджио и его жене о последних открытиях. – Вы оба мне сказали, ничуть не сомневаясь, что Лилло относился к Лизетте, как к младшей сестре, и ее обожал. Правильно?– Да, – ответили старики хором.– Хорошо. Я задам вам один вопрос. Вы полагаете, Лилло был бы способен убить Лизетту и ее любовника?– Нет, – ответили старики, не задумываясь ни минуты.– И я того же мнения, – сказал Монтальбано, – как раз потому, что это Лилло устроил для убитых, как бы это сказать, условия гипотетического воскресения. Кто убивает, не хочет, чтобы его жертвы воскресали.– И что же тогда? – спросил директор.– Допустим, если бы вдруг Лизетта попросила приютить ее в чрезвычайных обстоятельствах вместе с возлюбленным в доме Риццитано у Красто, Лилло бы, по-вашему, как поступил?Синьора не стала долго думать:– Сделал бы все, о чем бы Лизетта ни попросила.– Тогда давайте попробуем вообразить себе, что произошло в эти июльские дни. Лизетта сбегает из Серрадифалько, с опасностью добирается до Вига и встречается с Марио Куничем, женихом, который оставляет свой корабль или, точнее, на некоторое время с него отлучается. Теперь они не знают, где им укрыться, к Лизетте домой – все равно что к волку в пасть, отец первым делом придет искать ее сюда. Она просит помощи у Лилло Риццитано и знает, что ей он не откажет. Тот их пускает на виллу у подножия Красто, где живет один, потому что все его домашние в эвакуации. Кто убивает двух влюбленных и почему, мы не знаем и, может, не узнаем никогда. Но в том, что это именно Лилло похоронил их в пещере, сомнений быть не может, потому что он шаг за шагом следует как христианской версии, так и версии Корана. И в том, и в другом случае спящие проснутся. Что это означает, что он хочет сообщить нам посредством этой мизансцены? Хочет сказать, что влюбленные спят и что однажды они проснутся или будут разбужены? А может, надеется именно на это:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Сейчас же уезжаем отсюда, – сказала Ливия. – И не говорите мне больше об этих людях.Решили поехать на Пантеллерию Остров в Средиземном море, надводная часть потухшего вулкана.
и оставались там шесть дней, наконец-то без разборок и ссор. Было так хорошо, что однажды ночью Ливия спросила:– Почему нам не пожениться?– И правда, почему?Они мудро рассудили подумать об этом обстоятельно, потому что в проигрыше оказывалась Ливия, которой пришлось бы оставить свой дом в Боккадассе и приноровиться к новым ритмам жизни.Как только самолет оторвался от земли, унося Ливию, Монтальбано бросился к автомату, позвонил в Монтелузу своему приятелю Дзито, спросил у него фамилию, получил в ответ номер телефона в Палермо, который тут же и набрал.– Профессор Риккардо Ловеккьо?– Да, это я.– Николо Дзито, наш общий друг, посоветовал мне обратиться к вам.– Как поживает рыжий негодник? «Rosso malpelo» – герой книги писателя Джованни Верга (1840–1922) «Жизнь полей».
Давно уже я его не слышал.Громкоговоритель, который приглашал пассажиров, летящих в Рим, проследовать на посадку, подсказал комиссару мысль, как ухитриться быть принятым немедленно.– Николо поживает хорошо и передает вам привет. Послушайте, профессор, меня зовут Монтальбано, я нахожусь сейчас в аэропорту Пунта Раизи и у меня в запасе примерно часа четыре до пересадки. Мне необходимо с вами поговорить. – Громкоговоритель повторил приглашение, будто стакнувшись с комиссаром, которому нужны были ответы на его вопросы, и прямо сейчас.– Послушайте, вы и есть комиссар Монтальбано из Вигаты, тот, который нашел тела убитых в пещере? Да? Подумать только, какое совпадение! Знаете, а я как раз собирался разыскать вас. Приходите ко мне домой, я вас жду, запишите адрес.– Я вот, например, спал четверо суток подряд, без еды и питья. Мне помогали штук двадцать косяков, пять половых актов и удар по голове, полученный от полиции. Это был шестьдесят восьмой год. Моя мать забеспокоилась, хотела звать врача, думала, я в коме.У профессора Ловеккьо был вид банковского служащего, выглядел он моложе своих сорока пяти лет, еле приметная искорка безумия сверкала в его глазах. Профессор налегал на неразбавленное виски в одиннадцать часов утра.– Что до моего спанья, так в нем не было ничего сверхъестественного, – продолжил Ловеккьо, – чтобы дотянуть до чуда, нужно прокемарить по крайней мере лет двадцать с хвостиком. В том же Коране, во второй суре, кажется, написано, что некий человек, в котором комментаторы усматривают Ездру, спал сто лет. Пророк Салих, тот провел во сне двадцать лет и тоже в пещере, а это такое местечко, где, согласитесь, особо не разоспишься. Евреи им не уступают и гордятся неким Гамеагелем из Иерусалимского Талмуда, что, опять же в пещере, проспал семьдесят лет. А греки? Нельзя же забывать о греках! Эпименид задремал в пещере, а проснулся спустя пятьдесят лет. Одним словом, в те времена достаточно было пещеры и какого-нибудь лентяя, чтоб свершилось чудо. Молодые люди, которых вы обнаружили, они сколько проспали?– С сорок третьего по девяносто четвертый, пятьдесят лет.– Ровно столько, чтобы пришла пора их будить. Вашим рассуждениям не помешает, если я вам скажу, что в арабском языке один и тот же глагол означает как «уснуть», так и «умереть»? И что опять-таки один и тот же глагол употребляется для «проснуться» и «воскреснуть»?– Профессор, когда вы говорите, я обо всем забываю, но я должен успеть на самолет, времени у меня очень мало. Почему вы думали связаться со мной?– Сказать вам, чтоб вы не дали себя провести собаке. Кажется ведь, что одно исключает другое. Вы понимаете?– Совершенно нет.– Видите ли, легенда о спящих имеет происхождение не восточное, а христианское. Европу с ней познакомил Григорий Турский. Она рассказывает о семи юношах из Эфеса, которые, спасаясь от гонений на христиан со стороны Деция, укрылись в пещере, и Господь погрузил их в сон. Пещера в Эфесе существует на самом деле, вы можете найти ее воспроизведение даже в энциклопедии Треккани. Над ней была сооружена часовня, которую потом снесли. Так вот, христианская легенда повествует, что в пещере был источник воды. Следовательно, спящие, как только проснулись, сначала утолили жажду и потом отправили посланца за пищей. Но нигде в христианской легенде, как и в бесконечных ее европейских вариантах, не упоминается о присутствии собаки. Собака, по кличке Китмир, – это всего-навсего поэтический вымысел Магомета, который любил животных до такой степени, что отрезал себе рукав, дабы не будить кошку, спавшую на нем.– Я потерял нить, – сказал Монтальбано.– Но тут нет никакой нити, комиссар! Я хотел просто сказать, что корчага была поставлена с целью символизировать источник, который имелся в эфесской пещере. Подытожу: корчага, которая, таким образом, является элементом христианской легенды, может соседствовать с собакой, которая есть поэтический вымысел Корана, только в том случае, если существует некий общий взгляд, объединяющий варианты, привнесенные разными культурами… Мое мнение, что мизансцену в пещере мог устроить лишь тот, кто по роду своих занятий изучал…Как в комиксах, Монтальбано увидел лампочку, которая зажглась у него в голове.Он так резко затормозил перед управлением Антимафии, что караульный насторожился и взял наизготовку автомат.– Я комиссар Монтальбано! – крикнул он, предъявляя водительские права, первое, что ему попалось под руку. Тяжело дыша, он пробежал мимо второго караульного, стоявшего на пропускной.– Предупредите доктора Де Доминичиса, что комиссар Монтальбано поднимается к нему, скорее!В лифте, пользуясь тем, что он был в одиночестве, Монтальбано взъерошил волосы, ослабил узел галстука, расстегнул ворот. Хотел было вытащить немного рубашку из штанов, но потом решил, что это уже лишнее.– Де Доминичис, есть! – сказал он, слегка запыхавшись, закрывая за собой дверь.– Кто, где? – Де Доминичис, которого переполошил вид комиссара, оторвал зад от позолоченного кресла своего позолоченного кабинета.– Если вы согласны мне помочь, я вас привлеку к такому расследованию, что…И осекся. Поднес руку к губам, как бы для того, чтоб помешать себе говорить дальше.– О чем идет речь? Хотя бы намекните!– Не могу, поверьте мне, не могу.– Что мне нужно делать?– Сегодня вечером, самое позднее, хочу узнать тему дипломной работы Калоджеро Риццитано по итальянскому языку и литературе. Руководитель у него был, кажется, некий профессор Котронео. Защитился он по идее в конце сорок второго. Тема этого диплома – ключ ко всему, мы сможем нанести смертельный удар по…Он опять оборвал себя, выпучил глаза, спросил испуганно:– Я ведь ничего не сказал, а?Возбуждение Монтальбано передалось Де Доминичису.– Как это можно? Студентов в те времена наверняка были тысячи! Опять же, если бумаги еще сохранились.– Да нет же! Не тысячи, а десятки. В те времена как раз все студенты были в армии. Дело это немудреное.– И почему же тогда вы сами этим не займетесь?– Меня наверняка бы заставили потерять кучу времени с их бюрократизмом, тогда как перед вами распахивают все двери.– Где я могу вас найти?– Я срочно возвращаюсь в Вигату, не могу оставлять на самотек некоторые новые повороты. Как только будут новости, звоните. Рекомендую домой. В управление – нет, там может быть «наседка».Комиссар прождал до вечера звонка Де Доминичиса, но тот не позвонил. Однако это его не обеспокоило, он был уверен, что Де Доминичис клюнул. Видимо, и для того тоже не нашлось легких путей.На следующее утро он имел удовольствие снова увидеть Аделину, домработницу.– Почему ты не показывалась в эти дни?– Как это почему? Да потому что синьорине не нравится, чтоб я тут крутилась, когда она здесь.– А как ты узнала, что Ливия уехала?– А в городе говорили.В Вигате все знали всё обо всех.– И что ты мне притащила?– А вот, на первое сделаю макароны с сардинками, а на второе – осьминоги.Вкусно, но для желудка – смерть. Монтальбано заключил ее в объятия.Около полудня зазвонил телефон, и Аделина, которая устроила в квартире генеральную уборку, несомненно с целью уничтожить все следы пребывания здесь Ливии, пошла снимать трубку.– Дохтур, а вас тут дохтур Дидумминичи просют.Монтальбано, который сидел на веранде и перечитывал в пятый раз «Пилон» Фолкнера, бросился к телефону. Прежде чем взять в руки трубку, он быстро выработал план действий, как послать подальше Де Доминичиса, когда информация будет получена.– Да? Алло? Кто говорит? – произнес он с усталостью и разочарованием в голосе.– Твоя правда, это оказалось легко. Калоджеро Риццитано защитился и получил диплом с отличием тринадцатого ноября сорок второго года. Бери ручку, тема очень длинная.– Погоди, сейчас найду что-нибудь, чем писать. Тем более, что теперь уже…Де Доминичис уловил в голосе собеседника подавленность.– Что с тобой?Факт сотрудничества заставил Де Доминичиса перейти с «вы» на «ты».– Как это что? И ты меня еще спрашиваешь!? Я ж тебе говорил, что ответ мне нужен был вчера вечером, и не позже! Теперь он меня больше не интересует! Из-за твоего опоздания все полетело к черту!– Раньше у меня не получилось, честное слово.– Ладно, диктуй.– «Макароническая латынь в литургическом действе о семи спящих у неизвестного автора шестнадцатого века». Ты мне можешь объяснить, какое отношение имеет к мафии заглавие…– Имеет! Еще как имеет! Только что теперь, по твоей вине, мне оно больше не нужно, и я, конечно, не могу сказать тебе спасибо.Он повесил трубку и на радостях взорвался хохотом, отчаянно громким. И тут же в кухне послышался звон бьющегося стекла: с перепугу Аделина, видать, упустила что-то из рук. Он взял разбег, выпрыгнул с веранды на песок, сначала кувыркнулся, потом сделал солнышко, потом второй кувырок, второе солнышко. Третий у него не вышел, и он, задохшись, повалился навзничь. Аделина кинулась к нему с веранды, крича-надрываясь:– Мать пресвятая богородица! Умом повредился! Шею себе сломал!Монтальбано, чтоб совсем исключить сомнения, сел в машину и отправился в городскую библиотеку Монтелузы.– Я ищу одно литургическое действо, – сказал он директрисе.Директриса, которая знала его в качестве комиссара, немного обалдела, но ничего не сказала.– Вот все, что у нас есть, – сказала она, – два тома Д'Анконы и два Де Бартоломеиса. Эти книги, однако, мы не можем выдать на дом, вам придется читать их здесь.«Действо о семи спящих» он разыскал во втором томе антологии Д'Анконы. Произведение было короткое, очень наивное. Дипломная работа Лилло, должно быть, выросла на основе диалога двух ученых еретиков, которые изъяснялись на забавной макаронической латыни. Но особо комиссара заинтересовало длинное предисловие, которое написал Д'Анкона. В нем было все – цитаты из Корана, сведения о том, как легенда распространялась в Европе и Африке, изменения и варианты. Профессор Ловеккьо оказался прав: восемнадцатая сура Корана, взятая сама по себе, в конце концов превратилась бы в настоящую головоломку. Нужно было дополнить ее элементами, которые привнесли другие культуры.– Я хочу выдвинуть гипотезу и получить ваше подтверждение, – сказал Монтальбано, который сообщил Бурджио и его жене о последних открытиях. – Вы оба мне сказали, ничуть не сомневаясь, что Лилло относился к Лизетте, как к младшей сестре, и ее обожал. Правильно?– Да, – ответили старики хором.– Хорошо. Я задам вам один вопрос. Вы полагаете, Лилло был бы способен убить Лизетту и ее любовника?– Нет, – ответили старики, не задумываясь ни минуты.– И я того же мнения, – сказал Монтальбано, – как раз потому, что это Лилло устроил для убитых, как бы это сказать, условия гипотетического воскресения. Кто убивает, не хочет, чтобы его жертвы воскресали.– И что же тогда? – спросил директор.– Допустим, если бы вдруг Лизетта попросила приютить ее в чрезвычайных обстоятельствах вместе с возлюбленным в доме Риццитано у Красто, Лилло бы, по-вашему, как поступил?Синьора не стала долго думать:– Сделал бы все, о чем бы Лизетта ни попросила.– Тогда давайте попробуем вообразить себе, что произошло в эти июльские дни. Лизетта сбегает из Серрадифалько, с опасностью добирается до Вига и встречается с Марио Куничем, женихом, который оставляет свой корабль или, точнее, на некоторое время с него отлучается. Теперь они не знают, где им укрыться, к Лизетте домой – все равно что к волку в пасть, отец первым делом придет искать ее сюда. Она просит помощи у Лилло Риццитано и знает, что ей он не откажет. Тот их пускает на виллу у подножия Красто, где живет один, потому что все его домашние в эвакуации. Кто убивает двух влюбленных и почему, мы не знаем и, может, не узнаем никогда. Но в том, что это именно Лилло похоронил их в пещере, сомнений быть не может, потому что он шаг за шагом следует как христианской версии, так и версии Корана. И в том, и в другом случае спящие проснутся. Что это означает, что он хочет сообщить нам посредством этой мизансцены? Хочет сказать, что влюбленные спят и что однажды они проснутся или будут разбужены? А может, надеется именно на это:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30