– Так и что? – Венеция отвернулась от видео и посмотрела в глаза подруге. – Что мне делать?
Зазвенел телефон, и Кэт вскочила с кровати, чтобы снять трубку.
– Вот вечно с вами, компьютерщиками, так, – крикнула ей вслед Венни, – вам не хватает человеческого подхода. – Она приглушила звук видео, чтобы узнать, с кем Кэт болтает по телефону. Должно быть, кто-то приятный, голос ее звучит очень оживленно.
– Венни, – позвала из гостиной Кэт, – это тебя.
– Кто это? – Венеция лениво поднялась с пола.
– Это Морган. Поторопись. Он звонит с Барбадоса.
– С Барбадоса? – Венеция вскочила и побежала через холл в комнату Лидии, где Кэт любезничала с Мак-Бейном, сидя на кровати матери.
– Ну ладно, пока, – сказала она, – даю тебе Венни.
– Привет, Морган. Ты действительно на Барбадосе? Нет, серьезно? И небо действительно синее-пресинее, и где-то еще в этом мокром мире светит солнце? – Венеция свернулась клубочком на кровати, уютно поджав под себя ноги, и лицо ее осветилось улыбкой. – Да… да, мне кажется, я скучаю по тебе.
Кэт с интересом прислушивалась. Она ничуть не сомневалась, что Морган действительно был очень неравнодушен к Венеции.
– Морган, правда? Не может быть, ты шутишь! Но я не могу… это просто невозможно… наверное, мне придется на следующей неделе пойти работать. Как, что делать? Готовить, конечно – буду работать шеф-поваром в ресторане.
Кэт с беспокойством поглядела на нее.
– В чем дело? – прошептала она.
Венни прикрыла трубку рукой. – Он хочет, чтобы я отправилась на недельку-две на Барбадос – на яхту его отца. Но как я могу? Мне надо работать.
– О-о-х! – простонала Кэт, театральным жестом хватая себя за голову и падая на ковер. – Венеция Хавен, иногда ты бываешь непробиваемо тупа, я просто не могу.
Венеция нерешительно улыбнулась.
– Нет, нет, Морган, просто Кэт дурачится. – Она опять посмотрела на Кэт. – Он говорит, что ты тоже можешь приехать.
Кэт застонала еще громче.
– У меня в следующие две недели экзамены. Но ведь у тебя же нет!
– Морган, – твердо произнесла Венеция, – я не могу приехать, твое предложение невероятно соблазнительно, но мне действительно необходимо согласиться на эту работу. Что? Нет, ты шутишь! Ты все-таки проверь! Ладно. Да, да. Хорошо… да, я тоже. Пока.
– Что? – закричала Кэт. – Ну что теперь?
– Морган сказал, что их повар на «Фиесте» хочет вернуться в Нью-Йорк, и им нужно кого-нибудь взамен. Он абсолютно уверен, что я смогу получить эту работу на весь зимний период в Карибском море. – Кэт так громко завопила от радости, что Венни пришлось заткнуть уши ладонями.
– Потрясно! – кричала Кэт. – Блеск! Это вариант номер четыре! Подожди минуточку, а сколько они собираются тебе платить?
– Ой, Кэт, я не знаю, – засмеялась Венеция, – но в любом случае я не уверена, что нужно соглашаться.
– Ну почему же? Ты ведь прекрасно готовишь.
– Ну это как-то… просто они идут мне навстречу, предлагая эту работу.
– Ну, а как же? – удивилась Кэт, – а для чего тогда существуют друзья? Мне только жаль, что им не нужен недоучка-кибернетик!
Венеция рассмеялась: – Значит, ты считаешь, мне нужно соглашаться, если они, конечно, не шутят?
– Соглашайся, – твердо сказала Кэт, – и возьми с собой большую банку пивных дрожжей на случай, если тебя выбросят вместе с Морганом на необитаемый остров. И что бы там ни говорили, но Морган в данный момент является самым желанным мужчиной года, и, мне кажется, он добивается тебя!
– Это лишь мимолетное увлечение, – с сомнением ответила Венеция, вспомнив вкус его губ, жар его сильного стройного тела, прижимавшегося к ней.
– Ты и сама в это не веришь, – засмеялась Кэт. – У него все признаки человека на первой стадии влюбленности, а предметом его тайной страсти являешься ты!
Они взглянули друг на друга и покатились от хохота.
– Только представить, что я – предмет чьей-то тайной страсти! – с трудом произнесла Венеция. – Неужели я – роковая женщина!?
Лидия Ланкастер не могла понять, что происходит. Девушки повизгивали от смеха, сидя у телефона, каждый раз вскакивая, когда он начинал звонить, как влюбленные подростки. Хотя, по-моему, так оно и есть, сказала она себе, беря трубку и набирая номер.
– Мам! Ты кому звонишь?
Лидия с удивлением взглянула на Кэт: – Дженнифер Герберт, а что?
– Ой, мамочка, пожалуйста, только не сейчас – ты всегда так долго с ней разговариваешь, а мы каждую минуту ожидаем звонка. Очень важного звонка, – добавила она, кладя палец на рычаг.
– Кэт! Ну это уж чересчур – ты меня прервала!
– Прости, мамочка, ну, пожалуйста, ну, очень тебя прошу. Это действительно очень важно.
Кэт была совершенно непреклонна и не отпускала палец с рычага. Лидия с изумлением смотрела на нее.
– Кто…
Телефон зазвонил, и Кэт убрала палец.
– Алло, – послышался голос.
Лидия с удивлением посмотрела на телефон – ну да, трубка-то у нее в руках.
– Слушаю, – ответила она.
– Я разговариваю с миссис Ланкастер?
Голос был низкий и приятный и совершенно ей незнакомый.
– Да, это Лидия Ланкастер.
– Добрый вечер, миссис Ланкастер. С вами говорит Фитцджеральд МакБейн.
– Мистер МакБейн! О Господи… да, да, очень приятно. – Лидия удивилась еще больше. – Да, мы достаточно хорошо знаем Моргана, он частенько заезжает к нам.
– Он рассказывал мне об этом, миссис Ланкастер, и мне хочется поблагодарить вас и вашу семью за гостеприимство. Знаете, когда человек так много путешествует, как Морган, для него много значит семейная обстановка вместо обычных гостиниц и ресторанов.
– Ну что вы! Мы же хотим выразить вам огромную благодарность за помощь Венеции и ее сестрам.
Лидия взглянула на устремленные на нее лица Кэт и Венеции, буквально навалившихся на нее. Так, значит, этого звонка они ждали?
– Фитц МакБейн? – прошептала Кэт.
Лидия кивнула, продолжая слушать собеседника.
– Это Фитц! – Кэт взволнованно обняла Венецию. – Он лично хочет предложить тебе работу!
– Да, понятно. Да, я не сомневаюсь, что в вашем обществе она будет в полной безопасности. Да, Морган прав, она действительно прекрасно готовит – у нее есть творческая жилка. Не сомневаюсь, вы будете довольны. Да, это действительно щедро. Да, да, я дам разрешение, мистер МакБейн, но, может быть, вы сами с ней поговорите? Да, конечно, спасибо большое, это чудесно… До свидания, мистер МакБейн.
Лидия протянула трубку Венеции.
– Фитц МакБейн сам звонит тебе, чтобы предложить работу на своей яхте до конца сезона. Если ты не против, конечно…
Улыбаясь, Венеция произнесла:
– Здравствуйте, мистер МакБейн.
– Я все больше слышу о тебе, Венеция. По-моему, пора нам встретиться – может быть, ты согласишься на мое предложение? – Низкий голос говорил спокойно, с легким южным акцентом, который немного смягчился во время бесконечных странствий по миру. У него был приятный голос.
– Мне просто не верится, – ответила Венеция.
– Ты что, не веришь мне? Но ведь работа есть работа, хотя у тебя, конечно, будет свободное время. Я не смогу приезжать сюда так часто, как хотелось бы. Морган попросил позвонить меня, чтобы ты не подумала, будто он специально что-то для тебя организовал. Уверяю тебя, все правильно. Моему повару предложили место в Нью-Йорке, и он считает, что для него это очень перспективное предложение. А я не хочу мешать чьему бы то ни было росту. Я разрешил ему уехать. Так ты приедешь к нам, Венеция?
– С огромным удовольствием – и обещаю, что буду очень стараться. Я действительно неплохая кухарка.
– Морган рассказывал, что ты замечательно готовишь, да и миссис Ланкастер тоже, но мы увидим…
– Мистер МакБейн…
– Да?
– Я написала вам тогда письмо, где поблагодарила вас за все, что вы сделали для меня – для нас, когда умерла мама. Я хочу еще раз сказать вам спасибо.
– Я получил твое письмо, Венеция. Я был рад хоть чем-то помочь вам. А теперь, – в голосе его послышались деловые нотки, – давай решим, когда ты сможешь сюда прилететь: кто-нибудь из моей кампании займется билетами и всем остальным. До свидания, Венеция. Передай привет сестрам.
Девушка повесила трубку и повернулась к Кэт и Лидии, с нетерпением ожидающим, что она скажет.
– А что, – спросила она, расплываясь в улыбке, – носят повара на роскошных яхтах?
ГЛАВА 12
Новые манекенщицы Парис порхали по подиуму, как стайка тропических птиц в коротеньких платьицах – прямой до бедер шелковый верх и очень короткие пышные юбочки из плиссированного тюля, алого, малинового, ярко-розового, сиреневого и синего цветов. Парис придумала эти платья вчера вечером, вдохновленная тоненькими фигурками и юной красотой Наоми – дочери Берти и ее подружек по танцевальной школе.
Идея Берти оказалась просто блестящей, она не только спасла показ, но придала всей демонстрации какой-то стиль. Наоми была смуглой тоненькой девушкой с восточными глазами и длинными ногами, она бы и в мешке выглядела прекрасно, но в платье Парис смотрелась потрясающе. Ее подруги обладали этакой непринужденной грацией, приобретенной долгими тренировками, все они были достаточно высокими, темноволосыми и невероятно тоненькими. Они не только прекрасно подходили для показа Парис, они были как будто специально для него созданы. Все эти платья, которые они с Берти шили всю ночь напролет, имели целью сразу привлечь внимание, ошеломить зрителей с самого начала. Дать им понять, что эта демонстрация будет отличаться от всех остальных, что в мире моды появилась новая звезда.
Жан-Люк тоже расстарался вовсю, украсив крохотные шляпки букетиками с изящными шелковыми камелиями, шляпки эти носились кокетливо сдвинутыми на один глаз и были таких же ярких цветов, как и платья. Шляпки выкрасила за ночь его несчастная молодая жена, руки которой так и не отмылись от краски.
Девушки выглядят потрясающе, думала Парис, наблюдая, как их длинные сильные ноги балерин, обтянутые черными колготками и обутые в ярко-красные туфли на высоченных шпильках, вызывающе вышагивали по подиуму. У них у всех был озорной и немного порочный вид, как будто сюда сбежалась группка современных оперных цыганок. Эффект возникал чисто театральный и совершенно необычный, это была одна из тех идей, которая рождается мгновенно, а затем уже может иметь своих последователей, сформироваться в новое направление, разойтись по всему миру – такие вещи сразу же делают человеку имя, как костюмы Монтана или смокинги Сен-Лорана.
Затем Наоми и другие девушки отбросили свой надменно-недоступный вид и пустились отплясывать самбу под веселую музыку, которую за сценой включил Диди.
Ах, Господи, все равно через динамики идет какой-то треск. Диди так и не удалось наладить звук! Она оглядела захламленный зал в поисках электрика. Неужели они все могут подготовить к завтрашнему дню? Разносчики все еще сновали туда-сюда, заносили ужасно неудобные позолоченные стульчики, неизменную принадлежность всех парижских шоу, электрики неумело возились со светом, где-то сзади время от времени вспыхивали яркие огни или прожектора. Аранжировщики цветов украшали боковые стороны подиума огромными бледно-желтыми лилиями, на которых настояла Парис, считая, что они хорошо вписываются в стиль тридцатых годов, хотя Диди заявил, что они напоминают ему о похоронах и вызывают ужасную аллергию. Берти и ее помощницы сидели за столом в углу, что-то приметывая, пришивая рукава, в то время как за кулисами на специальных стойках развешивались сами туалеты и необходимые аксессуары. На каждой стойке было написано имя девушки; занимались этим танцовщицы, которые не участвовали в показе, но, тем не менее, выказывали желание поработать костюмерами. Две девушки-гримерши возились с коробочками пудры, теней и румян, а парикмахер и его помощник включили на полную мощь феи и что-то там экспериментировали, пытаясь в точности выполнить то, чего от них требовала Парис.
Веселая музыка, льющаяся из динамиков, не имела ни малейшего отношения к тому, что происходило на подиуме, и девушки никак не могли войти в ритм.
– Нет, вот так, – поправила Парис. – Я хочу, чтобы вы вышли сюда на подиум все вместе, сразу в красках и движениях.
Она с удовлетворением отметила, что они наконец-то правильно ее поняли, но тут музыка сменилась. Она сунула голову за кулисы, отыскивая Диди.
– Диди? Мне кажется, эта карнавальная музыка не очень годится. Лучше, чтобы здесь звучало что-нибудь более сексуальное, что-то вызывающее… Поищи, милый, повульгарнее… Может быть, «Стоуна» или Джо Джексон?
Наоми двигалась по подиуму под какую-то слышную только ей мелодию, и это было как раз то, что нужно.
– Вот, вот! – закричала она. – Диди, найди что-нибудь, что бы подошло к этому.
У Диди был тяжелый день. Он находился в «Отель де ль'Абэ» с шести утра, следя за рабочими и не давая электрикам устроить забастовку, поскольку Парис заявила, что нет времени пить кофе; подавляя панику, когда к полудню все еще не были доставлены стулья; чихая, когда проходил мимо лилий, и ведя бесконечное, но явно безнадежное сражение за то, чтобы убрать хрипы из репродукторов. За все это время он выпил лишь чашечку черного кофе, а сейчас часы показывали половину первого.
– Но почему тебя не устраивает то, что у нас есть? – засипел он, сердито глядя на Парис.
– Потому что может быть еще лучше! Дидье де Мобер, вы же не хотите подвести меня?
Она наградила его ослепительной улыбкой. Эти бессонные ночи и тяжелая работа, казалось, шли ей на пользу, она просто наслаждалась беспорядком и суматохой. Он никогда еще не видел ее такой, она просто летала, она заражала их всех своей энергией и энтузиазмом. Если бы речь шла о ком-нибудь другом, он бы решил, что человек просто накачался чем-нибудь, но, зная Парис, он понимал, что в ее случае имеет место быть лишь адреналин и честолюбие. Но, тем не менее, он опасался, что адреналина и энергии ей недостанет, чтобы одновременно выдержать и выступление в качестве основной манекенщицы вместо Финолы, и проследить за всем, что происходит за кулисами, и за тем, как реагирует публика.
– Я решила тут немного изменить, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50