Ты ведешь себя как уличный хулиган! Малышка Эвелина права: вид у тебя просто ужасный.
– Пойдем с нами, Джастин. Мы приведем тебя в божеский вид. – Леди Фонтейн закружилась вокруг любимого племянника.
– Послушай, Баркли! – Приложив к глазам монокль, лорд Фонтейн внимательно изучал лицо молодого маркиза. – Вам следует ограничить свои упражнения боксерскими состязаниями. И конечно же, не стоит демонстрировать свое боксерское мастерство перед дамами; Это слишком суровое испытание для их ранимых и чувствительных сердец.
– Ступайте в свою комнату, – приказал Джастин Эвелине, гневно сверкая глазами. А матушка и тетушка в это время, схватив его за руки, тянули маркиза в гостиную.
– Слушаюсь, милорд, – со смиренным видом промолвила Эвелина. Она изобразила на своем лице подобострастную улыбку и присела в реверансе. Что было не так-то легко сделать, учитывая, что она стояла на лестнице и держала за руку перепуганную Фаизу. Особенно если принять во внимание, что в этот момент Эвелине больше всего на свете хотелось выцарапать Баркли глаза. А может, лучше было бы, предварительно вымазав презренного маркиза дегтем, обвалять его в перьях. Возможно, это послужило бы негодяю хорошим уроком.
Эвелина не спеша повернулась и степенно направилась по лестнице на второй этаж. Фаиза следовала за ней, не отставая ни на шаг. Когда они поднялись на верхнюю ступеньку, Эвелина подобрала юбки и вместе со своей верной служанкой побежала в другой конец коридора, где находился черный ход. Их шаги гулко раздавались в наступившей тишине.
– Эвелина, постойте! – крикнул ей вслед Джастин. Фаиза и Эвелина спустились по черной лестнице, которой пользовались слуги. Они очутились на кухне, так напугав повара своим неожиданным появлением, что он уронил большую банку с маринованной свеклой. По всему полу разлилась лилово-красная жидкость. Эвелина со служанкой перепрыгнули через свекольное море, ухватившись за край разделочного стола, чтобы не упасть. А затем побежали к выходу. Выскочив из дома, они попали в залитый солнечным светом сад. Затем Эвелина и Фаиза помчались к воротам, а оттуда выбежали на оживленную улицу. Прочь от предательства и коварства. Ноги несли их так быстро, будто за женщинами гнался сам дьявол. Но именно им и стал для Эвелины лорд Джастин Баркли – ожившее зло, дьявол во плоти.
Глава 16
Джастин в очередной раз взъерошил волосы, меряя шагами со вкусом обставленную гостиную. Стены комнаты украшали великолепные картины. Баркли раздраженно смотрел на смуглые лица, глядевшие на него с портретов, желая, чтобы они наконец перестали на него пялиться. С тех пор как он пришел сюда, часы били уже в третий раз. Маркиз начал подумывать о том, не воспользоваться ли подходящим моментом и не проскользнуть ли незаметно на второй этаж. Однако он не знал, какую именно комнату занимала Эвелина. К тому же два здоровенных лакея возле дверей бросали в его сторону свирепые взгляды. Одному Богу известно, какие указания оставил им сеньор Аролас.
Наконец дверь распахнулась, и в гостиную изящной величавой походкой вошел высокий господин с оливковой кожей и с волосами цвета воронова крыла. Он двигался с такой непринужденной грацией, что Джастин им невольно залюбовался.
Баркли мгновенно выпрямился, стараясь не выказывать своего раздражения по поводу того, что Эвелина сбежала от него в объятия красавца испанца.
– Ну так что же?
– Бренди? – будничным тоном спросил Аролас, но из-за легкого испанского акцента это прозвучало как предложение чего-то запретного.
– Итак, Эвелина встретится со мной или нет? – спросил Джастин, с трудом скрывая нетерпение.
Высокий господин налил себе в бокал немного бренди и сделал глоток.
– Знаете ли, я познакомился с сеньоритой Эвелиной очень давно. Когда она еще была пухленькой малышкой с румяными щечками. Ее глаза были синими, словно волны Средиземного моря, а кудряшки – светлыми, как у ангелочка. – Испанец вздохнул и покачал головой. – Сколько я помню, малышка всегда отличалась отменным аппетитом. – Он выразительно взмахнул рукой. – Она любила вкусную изысканную еду. А сейчас… – Аролас нахмурился. – Мой шеф-повар не знает, какими яствами возбудить ее аппетит. Что бы он ни приготовил для нее – бедняжка ни к чему не притрагивается. – Он взглянул на Джастина с нескрываемым гневом. – Отчего она так страдает? Что могло ранить ее столь глубоко, что она утратила вкус ко всем радостям жизни?
Почувствовав угрызения совести, Джастин отвел глаза. У него и без того было тяжело на душе.
– Она не рассказала вам, что случилось? – спросил он сквозь зубы.
Испанец выразительно пожал плечами.
– Я слышал, что Салли арестован.
Еще один болезненный вопрос! Полковник Уитон запретил Джастину допрашивать Салливана, утверждая, что лорд Баркли якобы слишком мягкотел для этого мероприятия. Как будто Уитону доставляло удовольствие мучить арестованного. Теперь Джастин не в состоянии остановить заговор или доказать невиновность Эвелины, как он собирался сделать ранее. От отчаяния и разочарования он не находил себе места.
– Мне необходимо с ней увидеться. – Джастин заставил себя разжать стиснутые в замок руки. – Не могли бы вы убедить Эвелину поговорить со мной?
– Разве вы до сих пор еще не поняли? Никто не может заставить сеньориту Эвелину делать то, что она не желает! – Аролас улыбнулся, и его белые зубы сверкнули, как оскал хищника, увидевшего свой обед. – Хотя, вероятно, если бы вы досконально объяснили мне, что произошло, я смог бы посоветовать вам что-нибудь.
Джастин поджал губы, как утопающий за соломинку хватаясь за слабую возможность узнать хоть что-то.
– Боюсь, это слишком сложно объяснить.
Аролас грациозно откинулся на спинку большого кресла и вытянул перед собой длинные ноги. Как лев, лениво развалившийся после охоты.
– Сегодня для меня не существует более важных и неотложных дел, чем моя дражайшая сеньорита Эвелина.
Джастин изменился в лице, когда услышал, с какой нежностью в голосе этот мужчина говорит об Эвелине. Может быть, этих двоих объединяет не только одна крыша над головой? Может, этот ублюдок на своем мелодичном языке шепчет ей нежные слова во время… Маркиза охватил гнев, и он стиснул кулаки, чтобы совладать с собой. У него внезапно пересохло во рту, и он облизнул губы.
– Как она? Я хочу сказать, вы достаточно хорошо о ней заботитесь?
– Мне очень дорога сеньорита Эвелина. Я высоко ценю дружбу, которая нас связывает. – А затем испанец с горечью в голосе спросил: – Если говорить о вас, кажется, вы этого как раз не делали?
В гостиной воцарилось гробовое молчание.
– Я могу только предполагать, что вы каким-то образом причастны к задержанию неуловимого и бесстрашного Салливана. Пойдя на это, вы тем самым предали нашу милую Эвелину. – Аролас вопросительно изогнул темную бровь. – Это, разумеется, всего лишь моя догадка.
Джастин выпрямился и гордо поднял голову. Он не позволит проклятому испанцу дразнить себя. Резко повернувшись, он направился к двери.
– Просто заботьтесь о ней, Аролас. Иначе вам придется отвечать передо мной.
С прытью, которой Джастин от него не ожидал, испанец внезапно вскочил с места и подлетел к маркизу, схватив его за галстук.
– Вы советуете мне заботиться об Эвелине так же, как о ней позаботилось ваше правительство? – прошептал он, сверля Джастина горящими от гнева глазами.
Маркиз стоял, не шевелясь. Он не мог не согласиться с тем, что сказал Аролас. Испанец тысячу раз прав: Джастин виноват. Виноват во лжи, предательстве, попытках запугать и в гораздо более тяжких грехах. Баркли понимал, что проницательный испанец видит в его глазах раскаяние. На воре шапка горит. Ну и пусть! Ему все равно. Зато Джастин может сделать для Эвелины хотя бы эту малость – он может ее предупредить!
– У нее очень опасные враги, – выдавил из себя Баркли, тяжело дыша. Хотя ему трудно было произнести слова, которые противоречили его собственным желаниям, ради безопасности Эвелины он все же был вынужден сказать: – Ей лучше покинуть страну.
Аролас прищурился и спросил тихим голосом, от которого у Джастина кровь застыла в жилах:
– Вы ей угрожаете? – И еще туже затянул галстук на шее маркиза.
С трудом пошевелившись, Баркли покачал головой.
– Я бы никогда не посмел ее обидеть.
– Ха! – Аролас так резко отпустил Джастина, что он попятился и упал на пол. – Вы, англичане, чифладос!
Не успел маркиз подняться, как Аролас повернулся и вышел из комнаты. Джастин схватился за голову. Как он мог пасть так низко?
В этот миг Аролас неожиданно вернулся в гостиную.
– Совсем забыл. Она хотела, чтобы я передал вам это. – Он небрежно швырнул что-то под ноги Джастину.
На ковер с глухим стуком упало кольцо. Баркли поднял его и очень долго, задумавшись, смотрел на золотой ободок. Он не знал, сколько так просидел – не двигаясь, молча взирая на подарок, который ему вернула Эвелина. Когда наконец Джастин поднял голову, Аролас все еще стоял рядом, сверля его глазами.
– Только исключительно верному и преданному мужчине под силу залечить раны, которые вы нанесли сеньорите Эвелине, – елейным голоском произнес Аролас.
Приступ дикой ревности охватил Джастина.
– И утешение Эвелины вы берете на себя?
Аролас коварно усмехнулся.
– Для моей Эвелины я готов на все, – Он прищурился. – На все без исключения!
Джастину хотелось ненавидеть этого человека. Но умом он понимал, что Аролас мог дать Эвелине то, чего не мог дать он сам – дом, где тень предательства не будет маячить у нее за спиной. Баркли поднялся с пола и отряхнул свою одежду. Не сводя глаз с кольца, которое он продолжал бережно держать кончиками пальцев, Джастин сказал:
– Не надо злорадствовать.
Аролас досмотрел на него оценивающе и спросил:
– Вы когда-нибудь встречались с отцом сеньориты Эвелины, мистером Амхерстом?
– Не имел чести.
– Он был прекрасным человеком, – заметил Аролас. – В наше время таких людей почти не осталось. Когда встречаешься с таким человеком, это производит неизгладимое впечатление. Мистер Амхерст был великолепным оратором. Его яркие речи, заставляли задуматься. И так тонко, что ты даже не догадывался, что это он изменил твою точку зрения. У Амхерста имелись четкие жизненные принципы, от которых он никогда не отступал. – Аролас нахмурился. – Порой он был даже слишком принципиален. Интересы родины для этого человека всегда стояли на первом месте. Даже его семья не имела для него такого большого значения, как долг и отечество. Нелепо даже подумать о том, что для мистера Амхерста что-то могло быть важнее родины!
У Джастина появилось ощущение, что он попал к ясновидящему, который способен ответить на любой, вопрос, но он растерялся и не знает, о чем его можно спросить. И не уверен, получит ли на свой вопрос прямой ответ. Волнуясь, он облизнул пересохшие губы.
– Вам известно… чем занимался сэр Амхерст перед своей смертью?
Аролас улыбнулся, показав белые зубы.
– Разумеется, он занимался дипломатией.
– Эвелина не участвовала в его делах?
Темно-карие глаза испанца сверкнули.
– А вы сами как думаете?
– Я готов поклясться, что нет.
– Почему? Потому что она – женщина? – Аролас произнес слово «женщина», как будто это была высшая похвала. Как будто работа в разведке была грязным, постыдным делом, недостойным человека с высокими нравственными принципами. Хотя шпионская деятельность и являлась таковой на самом деле.
– Потому что Эвелина – искренняя и честная женщина. Конечно, она умна и проницательна. Но хитрость, склонность к обману и закулисным интригам – качества, необходимые для шпиона, – ей несвойственны.
– Вижу, вы не равнодушны к этой девушке.
Джастин пожал плечами, не желай посмотреть правде в глаза и понять, насколько сильными стали его чувства к Эвелине.
– Я глубоко уважаю ее.
Аролас поднял бровь.
– Ваши слова не похожи на признание в любви. Но в конце концов, если бы вы действительно ее любили, вы бы не предали Эвелину так жестоко.
Пристыженный Джастин не смел поднять на Ароласа взгляд. Он чувствовал себя так, словно его сердце на полном ходу переехал тяжелый экипаж. Но он не собирался показывать проклятому испанцу, что сердце у него разрывается на части.
Стиснув зубы, Джастин выдавил из себя:
– Так вы поможете мне или нет?
Аролас ленивой походкой подошел к изящному графину, наполнил бокал и принялся медленно потягивать бренди. Любуясь золотисто-коричневой жидкостью, он спокойно проговорил:
– Давайте предположим, что сеньор Амхерст никогда не уклонялся от дипломатического долга по отношению к своей стране. И давайте также предположим, что его смерть произошла – скажем так – в исключительно неудачное время и поэтому возбудила подозрения.
– Предположим.
– В таком случае давайте также предположим, что сеньорита Эвелина никогда не принимала участие в деятельности своего отца, как вы ранее заметили. – Он поджал губы. – Это будет означать…
– Что предатель находится среди нас, – вместо него закончил фразу Джастин.
Аролас равнодушно пожал плечами.
– Все это, разумеется, лишь предположения.
– Разумеется. – Джастин потер подбородок. – Но в таком случае что от нее нужно тем людям?
– Может быть, их интересует состояние, оставшееся после смерти ее отца? – спросил Аролас.
– Я подозреваю, что власти уже наложили на него свою руку, – осторожно сказал Джастин.
– Значит, это что-то другое. Возможно, что-то очень важное, что Эвелина знает, даже не понимая всей важности того, что ей известно. – Аролас поднял голову, снова изучающе поглядев на Джастина. – Зачем вы пришли сегодня? Вы прекрасно знали, что она не захочет вас видеть.
– Я должен был попытаться. – Джастин отвел взгляд. – У меня есть обязательства по отношению к ней.
– Ах, для вас, оказывается, как и для сеньора Амхерста, долг превыше всего! Ах, англичане! Не пойму я вас. Вы так зациклены на своей чести, что забываете о простых человеческих радостях. Таких, как любовь красивой женщины или детский смех. Отказываясь от всего этого, вы так много теряете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40