Она остановилась, подняв с полу последнего медвежонка.
— Ты очень добр ко мне.
— Немудрено, иначе Гревил пришел бы в негодование.
— Я хочу взять медвежат, а часы лучше оставь себе из-за выгравированной на них надписи.
— Хорошо, — ответил я.
— Я, пожалуй, поднимусь наверх, — робко сказала она. Я кивнул.
— Пойдем со мной, — попросила она. Я посмотрел на нее. В ее широко раскрытых глазах было волнение, но взгляд был полон неуверенности, а не страсти. Она, как и я, чувствовала какое-то замешательство.
— Ну что ж, — ответил я.
— Гам тоже все так же разбросано?
— Кое-что я успел поднять.
Опережая меня, Кларисса быстро взбежала по лестнице, и я услышал невольно вырвавшийся у нее стон отчаяния при виде царившего в спальне разорения. Когда я вошел туда, она стояла посреди комнаты, горестно, с потерянным видом оглядываясь вокруг. Повернувшись ко мне, Кларисса порывисто обняла меня за талию и положила голову мне на плечо. Уронив чертовы костыли, я крепко прижал ее к себе, разделяя ее горе и чувствуя боль за Гревила, и мы простояли так какое-то время, как бы утешая и успокаивая друг друга.
Опустив руки, она села на краешек кровати и провела рукой по черно-белому, похожему на шахматную доску покрывалу.
— Он собирался изменить эту комнату, — сказала она. — Весь этот траур... — Она показала рукой на белую мебель, черный ковер, одну черную стену. — Здесь все так было, когда он купил этот дом. Он хотел, чтобы я подобрала нечто более мягкое, на свой вкус. Однако я запомню эту комнату именно такой.
Она легла головой на подушки, скрестив вытянутые ноги. Прихрамывая, я неловко подошел к кровати и присел на краешек возле нее.
Кларисса наблюдала за мной своими большими глазами. Я положил руку ей на живот и почувствовал, как резко напряглись ее мышцы.
— Как же нам быть? — спросила она.
— Я не Гревил.
— Да... Он был бы против?
— Не думаю. — Я нежно погладил ее рукой. — Ты хочешь продолжения?
— А ты?
— Да, — ответил я.
Стремительно приподнявшись, Кларисса, словно повинуясь до сих пор сдерживаемому порыву, обвила мою шею руками.
— Я тоже очень хочу, — прошептала она. — Я хотела этого весь день. Я притворялась, стараясь обмануть себя, убеждала себя, что нельзя, но я просто сгораю от желания. Я знаю, что ты не Гревил, я знаю, что все будет по-другому, но лишь так я могу теперь любить его... тебя это не отталкивает, можешь ли ты понять, что люблю я при этом его?
Я прекрасно все понимал и ничуть не возражал.
— Только не назови меня Гревилом, — я засмеялся, — а то я могу потерпеть фиаско.
Отстранившись от моего уха, она посмотрела мне в глаза, и на ее губах тоже появилась улыбка.
— Дерек, — подчеркнуто произнесла она, — пожалуйста, займись со мной любовью.
— Меня не надо просить, — ответил я. Я поцеловал ее в губы и занял место своего брата.
* * *
«Заупокойная служба удалась», — думал я, лежа в темноте, посмеиваясь своим кощунственным мыслям и не решаясь поделиться ими с Клариссой.
Катарсис прошел, а вместе с ним и ее слезы. Она дремала, положив голову мне на грудь, умиротворенная и, насколько я мог судить, не разочарованная тем, что я смог ей предложить. Женщины утверждают, что мужчины в темноте отличаются друг от друга, и я чувствовал, чем я приятно удивил ее и в чем не оправдал ожиданий, в чем я напоминал ей Гревила и в чем был не похож на него, по ее инстинктивной реакции.
Гревилу — теперь-то я в этом не сомневался — повезло, хотя я и не мог спросить, не он ли сам научил ее, как доставлять такое исключительное наслаждение. Она знала как; и я почувствовал интенсивность ее оргазма, ощутив в этот момент легкое, похожее на дрожь, постукивание пальцев по моей пояснице. «Бесконечный процесс познания, — думал я, — в следующий раз, с кем-нибудь еще, я уже буду чувствовать себя более опытным».
Кларисса пошевелилась, и я повернул руку так, чтобы были видны светящиеся стрелки моих часов.
— Просыпайся, — нежно сказал я, — пора, Золушка.
— М-м...
Протянув руку, я включил настольную лампу. Она сонно улыбнулась мне, рассеивая малейшие сомнения.
— Как хорошо было, — произнесла она.
— Да, очень.
— Как лодыжка?
— Какая лодыжка?
Не стесняясь своей наготы, она приподнялась, опершись на локоть, и рассмеялась, глядя на меня. Кларисса казалась помолодевшей и посвежевшей. «Такой ее видел Гревил, — вдруг подумал я, — и он любил ее такой».
— Завтрашнее свадебное мероприятие закончится около шести, — сказала она. — Можно мне опять прийти сюда? — Она поднесла руку к моим губам и едва коснулась их пальцами, не давая мне ответить. — Сегодняшний раз был для него, завтра — для нас. А потом я уеду домой.
— Навсегда?
— Думаю, да. Все, что у меня было с Гревилом, незабываемо и неповторимо. Когда я ехала сюда на поезде, то решила для себя, что, как бы у нас с тобой ни получилось, я вернусь к Генри и буду жить с ним, делая все от себя зависящее.
— Но это не помешало бы мне любить тебя, — сказал я.
— Да, однако не стоит.
Я понимал, что она права, и нежно поцеловал ее. — Значит, завтра — для нас, а потом расстаемся, — соглашаясь, ответил я.
* * *
Когда на следующее утро я пришел в офис, Аннет сердито сообщила мне, что Джейсон не появился на работе и не удосужился позвонить, чтобы предупредить, что он нездоров.
Вспоминая рыжую шевелюру Джейсона в сочетании со свойственным ему нахальством, я подумал, как благоразумно он решил не показываться мне на глаза, так как для меня было достаточно малейшего повода, чтобы спустить его в шахту лифта.
— Он больше не вернется сюда, — сообщил я, — так что нам нужна замена.
— Но вы не можете уволить его за то, что он не пришел на работу! — изумленно воскликнула она. — Вы вообще не имеете права уволить его за что бы то ни было без выплаты компенсации.
— Перестаньте волноваться, — произнес я, но она не воспользовалась моим советом.
Размахивая какой-то газетенкой, в кабинет Гревила влетела Джун и уставилась на меня широко раскрытыми от удивления глазами.
— Вы знаете о том, что про вас напечатали в газете? Здесь написано: «Повезло, что остался жив...» А вы ничего об этом не сказали!
— Ну-ка, посмотрим, — поинтересовался я, и она, развернув «Дейли сенсейшн», положила ее на черный стол.
Там была фотография с места аварии, на которой в «Даймлере» виднелась моя голова, но узнать меня было практически нельзя. «Шофер убит, жокей жив», — гласил заголовок, и в опубликованной ниже статейке рассказывалось об «уцелевших счастливчиках» — мистере и миссис Остермайер из Питтсбурга, США, и об экс-чемпионе по стипль-чезу жокее Дереке Фрэнклине. Полиция, как сообщалось, обнаружила в корпусе «Даймлера» две пули и занималась розыском серой «Вольво», скрывшейся с места происшествия на большой скорости. Далее следовал пересказ трагедии в Хангерфорде, который завершался вопросом: «Очередное бессмысленное убийство?», и, наконец, фотография улыбающегося Симза с подписью: «Вчера осиротевшая семья покойного — жена и две дочери — была в окружении скорбящих родственников».
Бедный Симз. Бедная семья. Бедные погибшие в Хангерфорде.
— Это случилось в воскресенье, — не унималась Джун, — а вы приходили сюда и в понедельник, и вчера как ни в чем не бывало. Немудрено, что у вас был такой затраханный вид.
— Джун! — воскликнула Аннет, осуждающе глядя на нее.
— Да-да, именно такой и был. И до сих пор такой, — она окинула меня участливо-критическим материнско-сестринским взглядом. — Его же могли убить, и что бы мы все тогда здесь делали?
По испугу на лице Аннет можно было судить, насколько теперь я вписывался в свое нынешнее положение в компании. Я уже отделался от своего прежнего ощущения «увязания» и, вынуждаемый обстоятельствами, похоже, начинал чувствовать пульс компании.
Но в тот день в Челтнеме были скачки. Полистав газету, я раскрыл ее на странице с наездниками и скакунами. Вот где должно быть мое имя, а не на чеках «Саксони Фрэнклин». Заглянув мне через плечо, Джун поняла, что я в какой-то степени чувствовал себя словно в ссылке.
— Когда вы вернетесь в привычный вам мир, — серьезно начала Джун, высказывая то, о чем подумала, — как все здесь будет с нами?
— У нас есть месяц, — ответил я. — Именно столько у меня уйдет на выздоровление. — Я сделал паузу. — Я уже думал над этим, и, мне кажется, вы догадываетесь, что я решил.
Они обе выжидающе смотрели на меня, но я успокаивающе улыбнулся им.
— Мы сделаем так, — сказал я. — Аннет станет менеджером офиса, у нее будут ключи, и она будет осуществлять общее руководство.
Судя по виду Аннет, ее это не огорчило. Она повторила название новой должности, словно примеряясь к ней.
Я кивнул.
— Кроме этого, я сейчас займусь тем, что начну подыскивать эксперта, который будет заниматься финансовой стороной и счетами, чтобы мы не прогорели. Потому что нас неизбежно ждет борьба.
Это по меньшей мере озадачило их, если не потрясло. Похоже, проблем с наличностью никогда раньше не существовало.
— Гревил все-таки покупал бриллианты, — с сожалением сказал я, — и пока у нас лишь четверть приобретенного им количества. Мне не удается узнать, где остальное. Они обошлись фирме в полтора миллиона долларов, и мы останемся должны банку три четверти этой общей суммы после того, как продадим имеющуюся у нас четверть.
От этой печальной новости у них дружно приоткрылись рты.
— Пока мы не найдем оставшихся бриллиантов, — продолжал я, — нам придется платить проценты по займу и убеждать банк подождать того момента, когда мы выкарабкаемся. Так что нам будет нужен человек на должность финансового руководителя, и мы будем платить ему из тех денег, что шли на зарплату Гревилу.
Они закивали, начиная понимать картину создавшейся ситуации.
— Далее, — сказал я, — нам понадобится специалист по драгоценным камням, который обладал бы необходимым чутьем и разбирался во вкусах и потребностях клиентов. Вряд ли нам удастся найти такого человека, который бы смог заменить фирме Гревила, но мы создадим должность коммерческого директора, и им станет Джун, — с этими словами я посмотрел на нее.
Она вспыхнула.
— Но я не могу... Я еще многого не знаю.
— Подучишься, — подбодрил я, — поездишь по ярмаркам, попутешествуешь. Ты будешь заниматься закупкой.
Я видел, как заискрились глаза Джун по мере расширения ее перспектив.
— Она слишком молода, — возразила Аннет.
— Посмотрим, — ответил я и вновь обратился к Джун. — Ты знаешь, что пользуется спросом. Ты будешь работать в паре с финансовым руководителем на благо нашего процветания. И по-прежнему будешь заниматься компьютером, обучая Лили или Тину, чтобы они могли заменить тебя во время твоего отсутствия.
— Тину, — тут же ответила Джун, — она быстрее схватывает.
— Значит, Тину.
— А вы? — спросила она.
— Я буду генеральным директором. Буду приезжать по крайней мере два раза в неделю на пару часов. Вы будете рассказывать мне, как идут дела, и мы вместе будем решать, как лучше поступить в том или ином случае, однако при разногласиях мне принадлежит право решающего голоса. Каким бы ни был исход, ответственность будет лежать на мне, а не на вас.
— Вам понадобится зарплата мистера Фрэнклина, — заметила по-прежнему обеспокоенная Аннет. Я покачал головой.
— Я вполне достаточно зарабатываю на скачках. Нам нельзя выбрасывать ни пенни на ветер, чтобы обеспечить свою платежеспособность.
— Вот это дело! — воскликнула воодушевленная Джун.
Я подумал, какими далекими и даже неосуществимыми могут оказаться эти перспективы, но, постоянно ощущая вокруг себя незримое присутствие Гревила, я не мог не попробовать.
— Ну что ж, — сказал я, вытаскивая из кармана марлевый узелочек, — здесь у нас пять неотшлифованных бриллиантов общей стоимостью семьдесят пять тысяч долларов.
У них словно перехватило дыхание.
— Как мы будем их продавать? — спросил я. После некоторой паузы Аннет сказала:
— Нужно заинтересовать какого-нибудь diamantaire.
— Вы знаете, как это делается?
После очередного замешательства она кивнула.
— Мы можем представить документы, — добавил я, — их копии уже высланы сюда от Ги Серви из Антверпена. Возможно, мы завтра их получим. Нам станут известны номер партии и тому подобное, но до прихода бумаг положим камни в сейф, а потом можете дерзать.
Она кивнула, но в ее глазах был испуг.
— Смелее, — подбодрил я. — Судя по всему, дела у «Саксони Фрэнклин» всегда шли удачно. Нам лишь придется, по возможности, сократить кое-какие расходы, вот и все.
— Например, зарплату Джейсона, — неожиданно предложила Аннет. — Половину тяжелых коробок Тина все равно ворочала сама, а я могу пылесосить.
— Замечательно, — с благодарностью откликнулся я. — Если у вас такой настрой, то все будет хорошо.
Зазвонил телефон, и Аннет взяла трубку.
— Внизу вас ждет какая-то посылка, — сказала она.
— Я схожу, — вызвалась Джун, исчезая за дверью и, как обычно, почти тут же возвращаясь с мягким коричневым пакетом с надписью «Джиффи» и аккуратно выведенным «Дереку Фрэнклину». Она торжественно положила пакет передо мной.
— Смотрите, как бы не бомба, — шутливо предупредила она, когда я взял пакет, и я вдруг с ужасом подумал, что совершенно не учел такой вероятности.
— Да я пошутила, — игриво произнесла она, видя мое замешательство. — Хотите, я сама открою?
— Чтобы вы вместо меня лишились рук?
— Ну откуда там бомба, — с некоторым беспокойством возразила Аннет.
— Знаете что, — предложила Джун, — давайте я принесу большие ножницы из упаковочной. — Она на несколько секунд исчезла. — Элфи посоветовал, — сказала она вернувшись, — положить это в ведро с водой.
Она протянула мне громадные ножницы, которыми Элфи резал картон, и, несмотря на весь скептицизм, они с Аннет опасливо отошли, пока я разрезал пакет.
Взрыва не последовало. Напротив, напряжение разрядилось. Я вытряхнул на стол содержимое, состоявшее из двух предметов и одного конверта.
Одним из предметов оказался мини-магнитофон, который я, стремясь поскорее удалиться, забыл на верстаке Просперо Дженкса.
Другим был длинный черный кожаный бумажник, размером почти с «Чародея», с золотыми инициалами Г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42