— Ваш партнер плыл до Хариджа на «Конингин Битрикс»? — спросил я.
— Совершенно верно, месье.
— И он вез с собой бриллианты.
— Именно так, месье. И он привез их назад. Теперь мы ждем ваших указаний.
Я глубоко вздохнул. По крайней мере с двадцатью бриллиантами было все в порядке. Пять исчезло. А остальные семьдесят пять были... где же они были?
Голос из Антверпена продолжал:
— Жаль, что месье Фрэнклин не увидел обработанные камни. Они очень хорошо сделаны. Двенадцать слезок необыкновенного блеска удивительно красивы в сочетании с этим цветом. Восемь, как мы и говорили мистеру Фрэнклину, для слезок не годились, и мы их сделали звездчатыми. Как нам с ними быть, месье?
— После того, как я поговорю с ювелиром, для которого выполнялась огранка, я сообщу вам.
— Очень хорошо, месье. А наш счет? Куда нам его прислать?
Он вежливо сообщил сумму.
— Сюда, в офис, — ответил я, вздохнув при мысли о том, что меня ждет. — Пошлите его на мое имя с пометкой «лично».
— Очень хорошо, месье.
— Благодарю вас, — сказал я. — Вы очень помогли мне.
— К вашим услугам, месье.
Я медленно положил трубку, разбогатев на двенадцать блестящих слезок, которым предстояло висеть и сверкать в лучах солнечного света, и на восемь прекрасных звездочек, которые будут искриться в фантазии из горного хрусталя. Лучше, чем ничего, но мало, чтобы спасти фирму.
При помощи костылей я отправился на поиски Аннет и попросил ее во что бы то ни стало разыскать Просперо Дженкса и договориться о моей встрече с ним сегодня же днем, если можно. Затем я спустился во двор и, воспользовавшись примером Гревила, позвонил из машины в бухгалтерию.
Брэд, читавший журнал про гольф, не обращал на меня никакого внимания.
Я спросил его, играет ли он в гольф.
Нет, в гольф он не играл.
В бухгалтерии мне подтвердили, что они получили конверты и от моего брата, и из Антверпена, но, выполняя просьбу, не открывали их в ожидании дальнейших указаний.
— Вам они понадобятся для общего счета, — сказал я. — Поэтому, пожалуйста, просто сохраните их.
Абсолютно никаких проблем.
— А вообще-то нет, — передумал я. — Вскройте все конверты и скажите мне, от кого все эти письма из Антверпена.
Опять никаких проблем. Одни письма были от Ги Серви, другие — от «Маартен-Панье». Никаких других фирм. Никаких других тайников, где могли бы оказаться семьдесят пять камней.
Я поблагодарил их, посмотрел, как Брэд приступил к очередной статье о профессиональном гольфе, и подумал о вероломстве и предательстве друзей.
В машине мне стало как-то спокойнее. Брэд продолжал читать. Я вспомнил о грабеже с насилием и о насилии без грабежа, о том, как меня уложили, ударив кирпичом по голове, и о том, как Симз умер от пули, предназначавшейся мне. «Интересно, смог бы кто-нибудь найти то, что я ищу, если бы я умер, считают ли они, что не могут этого найти, пока я жив?»
Я полез в карман и вытащил оттуда чек для Брэда, выписанный мною в офисе.
— Что это? — спросил он, уставившись на бумажку.
Я обычно платил ему наличными, но сейчас у меня не было с собой этой суммы, автомат мне сразу столько денег не даст, а в Хангерфорд, как он мог заметить, мы в последнее время приезжали тогда, когда банки уже не работали.
— Тогда заплатишь наличными потом, — сказал он, возвращая мне чек. — Кроме того, ты заплатил мне в два раза больше.
— За прошлую и за эту неделю, — подтвердил я. — Когда мы попадем в банк, я возьму наличные. В противном случае можешь привезти его назад, сюда. Это чек компании. Они позаботятся, чтобы ты получил по нему деньги.
Он посмотрел на меня долгим взглядом.
— Это все из-за стрельбы и прочего? На тот случай, если ты так и не попадешь в банк? Я пожал плечами.
— Думай как хочешь.
Посмотрев на чек, он аккуратно свернул его и убрал. Затем, взяв журнал, он машинально уставился на страницу, которую только что прочитал. Я был благодарен за отсутствие каких-либо комментариев и возражений и немного спустя как ни в чем не бывало сказал, что мне нужно еще подняться наверх, и предложил ему где-нибудь пообедать.
Он кивнул.
— У тебя хватит денег на обед?
— Да.
— Ты мог бы составить список своих расходов. Это я оплатил бы. Он вновь кивнул.
— Ну хорошо, — сказал я. — Пока.
Когда я поднялся наверх, Аннет сообщила мне, что она просмотрела сегодняшнюю корреспонденцию и положила мне на стол и что она разыскала Просперо Дженкса, который готов встретиться со мной в своем магазине в Найтсбридже в любое время с трех до шести.
— Отлично. Она нахмурилась.
— Мистер Дженкс хотел бы знать, собираетесь ли вы взять с собой товар, который приобрел для него мистер Фрэнклин. Грев — так он всегда звал мистера Фрэнклина. И мне это очень не нравилось. Я спросила, о каком товаре шла речь, и он ответил, что вы в курсе.
— Он имеет в виду бриллианты, — пояснил я.
— Но мы не... — Она замолчала и потом с какой-то отчаянной досадой в голосе добавила:
— Как жаль, что нет мистера Фрэнклина. Без него все не так.
Она посмотрела на меня взглядом, полным неуверенности и сомнений в моих способностях, и побрела на свое место. "При том, что меня ждет впереди, я предпочел бы «вотум доверия», — подумал я. И мне тоже всем сердцем хотелось, чтобы Гревил был жив.
Мне позвонили из хангерфордской полиции, узнав номер телефона у секретаря Майло. Их интересовало, не вспомнил ли я что-нибудь еще о той машине, на которой ехал стрелявший в нас преступник. Они уже опросили семейство, которое врезалось на своей машине в «Даймлер», не заметили ли они марку и цвет последней машины, вылетевшей им навстречу из-за поворота непосредственно перед аварией, и один из детей, мальчик, описал ее. Пока пожарные пытались извлечь меня из машины, полицейские также расспросили пассажиров и водителей других остановившихся автомобилей о последней машине, ехавшей им навстречу. Только первые два водителя видели какую-то машину вообще, но ничего полезного сообщить о ней не смогли. Не мог ли я вспомнить хоть что-нибудь, поскольку они пытались сопоставить все имевшиеся у них показания.
— Я бы очень хотел помочь, — ответил я, — но я разговаривал с мистером и миссис Остермайер и не смотрел на дорогу. Как вы знаете, она несколько извилистая, и я думаю, что Симз выбирал место, где бы обогнать впереди идущую машину. Как и в воскресенье, я могу сказать лишь то, что она была сероватой и довольно большой. Может быть, «Мерседес». Но я могу ошибиться.
— Мальчик сказал, что это была серая «Вольво», она ехала на большой скорости. Водитель автобуса утверждает, что эта самая машина ехала медленно, перед тем как «Даймлер» попытался ее обогнать. И он тоже собирался идти на обгон и прибавил скорости, поэтому с такой силой и врезался в «Даймлер». По его словам, машина была серебристо-серой, и, прибавив скорости, она умчалась, что соответствует показаниям мальчика.
— А водитель автобуса видел пистолет и вспышки выстрелов? — спросил я.
— Нет, сэр. Он смотрел на дорогу и на «Даймлер», а не на ту машину, которую собирался обогнать. Затем «Даймлер» резко вильнул и, отлетев от стены, оказался прямо у него на пути. Столкновение было неизбежным, сказал он. Вы подтверждаете это, сэр?
— Да. Все произошло так быстро. Он был бессилен что-либо предпринять.
— Мы обратились за помощью ко всем, кто мог видеть серый седан с четырьмя дверцами, предположительно «Вольво», на той дороге в воскресенье днем, но пока не услышали ничего нового. Если вам что-нибудь удастся вспомнить, даже самое незначительное, сообщите нам.
Я пообещал.
Положив трубку, я подумал, успевали ли убитые Ваккаро летчики заметить марку смертоносной машины, все свидетели тех убийств наверняка, думал я, стояли, оцепенев от ужаса, и смотрели на падающие жертвы, а не выскакивали на дорогу, чтобы разглядеть номер быстро удалявшейся машины.
В воскресенье никто не слышал никаких выстрелов. Никто, как говорила та вдова, не слышал выстрелов и когда убивали ее мужа. Пистолет с глушителем, нацеленный из проезжающей мимо машины... короткий хлопок... занавес.
Вряд ли Симза убил Ваккаро. Подозревать его было бы глупо. Один из таких же антисоциальных типов, каких полно в Северной Ирландии и еще где угодно. Прототип. Было множество подобных примеров.
* * *
Секретарю Майло пришлось еще поработать и сообщить мой лондонский номер телефона Филу Эркхарту, который, позвонив, известил меня о том, что в анализе Дазн Роузез барбитуратов не обнаружено и он может выписать свидетельство о здоровье, необходимое для продажи.
— Прекрасно, — сказал я.
— Сегодня утром я еще раз осмотрел лошадь. Она по-прежнему необычайно смирная. Похоже, это ее обычное состояние.
— Гм...
— Я улавливаю сомнение?
— На старте он всегда довольно возбужден.
— Естественный адреналин, — ответил Фил.
— Если бы не Николас Лоудер...
— Он бы ни за что не осмелился, — закончил за меня Фил, понимая, что я имею в виду. — Однако... есть вещества, стимулирующие выброс в кровь адреналина, кофеин, например. На них никогда не проверяют на состязаниях, поскольку они не считаются допингом. За анализы ты расплачиваешься своими деньгами. У нас еще осталась та моча для других анализов. Ты хочешь, чтобы я их сделал? Я имею в виду, ты действительно думаешь, что Николас Лоудер что-то давал лошади? И если да, ты хочешь знать что?
— Тот самый бейстер был у его приятеля по имени Роллуэй, а не у самого Лоудера.
— Вопрос остается открытым. Ты хочешь потратиться еще или не стоит беспокоиться? В любом случае это выброшенные на ветер деньги. А если анализ что-то покажет, что тогда? Ты же не хочешь, чтобы лошадь дисквалифицировали, это было бы глупо.
— Да... было бы.
— Так в чем же дело? — спросил он. — Я чувствую в твоем голосе какие-то сомнения.
— Страх, — сказал я. — Николас Лоудер чего-то испугался.
Он не сразу ответил.
— Я могу сделать анализы анонимно.
— Хорошо. Тогда сделай. Я очень не хочу продавать Остермайерам, как она бы выразилась, «кота в мешке». Если Дазн Роузез не хватает для победы собственных сил, я попытаюсь отговорить их от покупки.
— Итак, ты жаждешь убедиться в нормальных результатах.
— Разумеется.
— Пока я сегодня был у Майло, он по телефону разговаривал с Остермайерами, спросил, как они себя чувствуют, и пожелал им счастливого пути. Похоже, они все еще не пришли в себя после аварии.
— Ничего удивительного.
— Тем не менее они собираются вновь приехать в Англию, чтобы увидеть Дейтпама на скачках в Хеннесси. Как твоя лодыжка?
— К тому времени будет как новая.
— Ну что ж, пока. — Я словно увидел его улыбку. — Береги себя.
Поговорив с ним, я подумал о том, что в мире еще было что-то приятное, например, доверие Остермайеров и мое выступление на Дейтпаме в Хеннесси. Я поднялся и поставил свою левую ногу на пол в подтверждение достигнутых успехов по части выздоровления.
Все было не так уж плохо, если на нее не опираться, но она болезненно возражала против моих попыток ходить. «Ну что ж, — подумал я, вновь усаживаясь, — еще денек-другой...» Нельзя сказать, что я всю неделю занимался ее лечением, но, несмотря на это, она старалась меня не подвести. «В четверг, — прикидывал я, — попробую отказаться от костылей. Ну уж к пятнице точно. И вскоре после этого я уже буду бегать». Бесконечный оптимизм. Вера в выздоровление — лучшее лекарство.
Вновь звонил несмолкающий телефон, и я ответил уже привычным «Саксони Фрэнклин».
— Дерек?
— Да, — отозвался я.
Неподражаемый голос Клариссы произнес:
— Я в Лондоне. Не могли бы мы встретиться? Я не думал, что она объявится так скоро.
— Конечно. Где?
— Я подумала... может быть... в «Луиджиз». Ты знаешь бар и ресторан «Луиджиз»?
— Нет, — медленно начал я, — но я смогу найти.
— Это на Суоллоу-стрит возле Пиккадилли-Серкус. Сможешь подойти туда в семь, что-нибудь выпьем?
— А как насчет пообедать?
— Ну...
— И пообедаем, — предложил я.
— Ладно. Хорошо, — вздохнув, произнесла она и положила трубку.
И я прекрасно понимал, какие противоречивые чувства она могла испытывать, пригласив меня туда, где встречалась с Гревилом, и одновременно сознавая, что, возможно, этого не следовало делать.
«Я мог бы отказаться, — подумал я. — Мог бы, но не отказался». Небольшой самоанализ вскрыл и мои колебания по этому поводу: хотел я утешить или же утешиться?
К половине четвертого я разобрался с бумагами, выполнил два заказа: один — на жемчуг, другой — на бирюзу, закрыл сейф и увидел на лице Аннет улыбку, пусть даже едва заметную. В четыре часа Брэд подвез меня к магазину Просперо Дженкса в Найтсбридже, и я включил в машине телефон, чтобы сообщить ему, когда за мной заехать.
Просперо Дженкса я увидел на том же месте, что и в прошлый раз, он сидел в нарукавниках за своим верстаком. Уже знакомый мне учтивый человек в темном костюме, который занимался обслуживанием клиентов, кивком головы дал понять, что я могу пройти.
— Он ждет вас, мистер Фрэнклин.
Просс с улыбкой на своем нестареющем, напоминавшем мне Питера Пена лице, поднялся навстречу и протянул руку, но тут же опустил ее, поскольку я ограничился помахиванием ручки костыля.
— Рад тебя видеть, — сказал он, предлагая стул, и подождал, пока я усядусь. — Принес мои бриллианты?
Он вновь примостился на свою табуретку.
— Нет. К сожалению.
Ответ его явно разочаровал.
— Я думал, ты пришел из-за этого.
— Нет, не совсем.
Я окинул взглядом его длинную, рационально оборудованную мастерскую со множеством маленьких ящичков, полных еще не вставленных в оправу камней, и подумал о тех чудесах, которые он творил. На стене по-прежнему висел все тот же девиз: «Никогда не отворачивайся от покупателей. Всегда смотри на их руки».
— Гревил отослал двадцать пять камней в Антверпен на обработку специально для вас, — сказал я.
— Верно.
— Пять из них оказались кубическими цирконами.
— Нет, не может быть.
— Вы подменили их? — спросил я как можно более безразличным тоном.
Улыбка исчезла с его лица, ставшего напряженным и ничего не выражающим. Он уставился на меня своими ясными голубыми глазами, и на лбу резче обозначились глубокие морщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42