Тогда де Вилье, ничуть не сомневавшийся относительно такого ответа, пустил в ход предложение, уже проработанное в Париже – обратиться за денежным займом к французским банкирам. Они, мол, помогут выйти из затруднительного положения.
Мышеловка, собственно говоря, почти захлопнулась, но многоопытный Райнипайаривуни продолжал метаться – он знал, что в государственных делах безвыходных положений не бывает. И случай пришел ему на помощь – премьер-министр вспомнил об англичанине А.Кингдоме, который приехал на Мадагаскар, желая получить там земельную концессию. Вояжер из Великобритании был приглашен во дворец, внимательно выслушал взволнованный монолог Райнилайаривуни, некоторое время поразмышлял, затем оговорил собственное вознаграждение, после чего согласился стать посредником между финансистами Соединенного Королевства и Малагасийским государством. Бизнес-колесо Провернулось весьма быстро – 26 июня Райнилайаривуни подписал соглашение с английскими банкирами из общества «Нью ориентал бэнк корпорэйшн». Те обещали ссудить его 20-ю миллионами франков из расчета 7% годовых.
Райнилайаривуни вздохнул спокойно. Зато забегал ле Мир де Вилье.
– Это черт знает что! – кричал он, багровея от злости. – Хитрый вредный старикашка! И он связался с Парижем.
– Но этот проныра – только премьер-министр, – ответили ему. – А официально Малагасийское государство возглавляет королева.
– Именно официально! – вскипел де Вилье. – Но на деле руководит он.
– Как королева относится к Франции? – был задан вопрос.
– По меньшей мере – нейтрально, если не сказать – положительно.
– Хорошо.
Так на сцене появился Бернар-Мариус Казнев. Престидижитатор, орденоносец и вообще видный мужчина. В октябре 1886 года он прибыл в Антананариву, столицу Мадагаскара. Ровно через 30 лет после алжирского политического тура Робера-Удэна.
И сразу попал к де Вилье.
– Я вкратце обрисую ситуацию, – после взаимных приветствий произнес генеральный резидент.
Казнев кивнул и весь обратился во внимание.
– Сперва о главных действующих лицах, – начал де Вилье. – Формально они – муж и жена.
– Ехать на край света ради супругов, состоящих в формальном браке – и такие расходы, – улыбнулся Казнев.
– У них есть еще другие формальности, и это все окупает, – отпарировал де Вилье.
– Боже, сколько формализма набрала эта пара!
– Еще только две. Она формально глава государства, а он формально не глава государства.
– О, это многое меняет.
– Ему 58 лет, а ей 24 года.
– Следовательно, он мудрее в 2, 4 раза. Я правильно считаю?
– Вам надлежит заняться ею.
– Но во Франции есть иллюзионисты помоложе.
– Это политика, – пожал плечами де Вилье.
– И во имя политики я должен ее…
– Да!
– Полагаете, что я справлюсь?
– Убежден!
– Вы мне льстите. Неужели подобное можно предположить по моему измученному путешествием виду?
– Но вас рекомендовало министерство!
– Они истолковали мои ордена в превратном смысле.
– Не скромничайте. Не поверю.
– Благодарю.
– Ну, конечно, я имел в виду, что вы должны ее – убедить. Что до этого, – де Вилье поднял палец. – Это – на ваше усмотрение. Я вас не ограничиваю.
– Как это демократично!
– Однако главная цель все-таки не она. А он! Именно он, месье Казнев! Это самое важное. И вы должны его…
– Его! – глаза Казнева округлились. – Боже мой! Сначала ее, потом – его. Знаете, это очень щепетильное задание.
– Ее – убедить, а его – предложить, – внушительно проговорил де Вилье. – Предложить – его. Заем. Французский заем. А вы о чем подумали?
– Скорее о ком. О бедняге, согласившемся на этот брак – для чего он так сделал? А мне пришлось проплыть тысячи километров, чтобы его заменить.
– Не его, а его мнение. Ну и размах у вас, мсье Казнев! Ох, французы, французы. Впрочем, что я говорю – я же сам француз.
– Как и я.
– Есть разница. Я – заказчик, а вы – исполнитель. Но в остальном – вы правы. Мне отчего-то кажется, что все будет в порядке.
– В отношении вас я не сомневаюсь.
– А я – в отношении вас. Вы – фехтовальщик, мсье Казнев. Хладнокровный, опытный и с чувством юмора. Вы рождены для этой авантюры.
– Я рожден для манипуляций.
– Именно это вам и предстоит. Евро-манипуляции.
– Для карточных манипуляций.
– Представляю. Это будет карточная сюита. Полная импровизаций и свободного творчества. Завидую. Вас ожидает полет.
– Кстати, как стреляет тот муж? Он по натуре не охотник?
– Не волнуйтесь. Ваш полет окончится благополучно, поскольку будет происходить в привычной для вас атмосфере. Что до иносказаний, поясню: у них разлад. Почти антагонизм. Многолетнее управление привело его к подозрительности – не терпит ничьей популярности. Военных – особенно. Но его начинания, даже весьма неглупые, нередко пресекаются либо ею, либо ее окружением. Я говорю, естественно, о политических начинаниях.
– Увы. В политике я профан.
– Это у вас общее. Она тоже не гений. Один вопрос – разве вам в министерстве ничего не говорили?
– Они сообщили, что мне все будет сказано на месте.
– Понимаю. Там тоже фехтовальщики. О, наш мир! Как мы все похожи! Как мне часто хочется бросить все и зажить где-нибудь в лесу. Может быть, в тропическом. Только без этих кошмарных болот. Ну, хорошо. Ваше выступление – завтра вечером. Все уже оповещены. Желаю успеха!
И они попрощались.
Новички, мечтающие влиться в ряды блистательных иллюзионистов, полагают, будто все зависит от первого выхода: если он окажется удачным, значит шанс на величие есть. Это, однако, ошибка. Конечно, значение первого выхода огромно – но прежде всего для самого волшебника. Истинно главной является все-таки не первая публичная демонстрация, а вторая. Потому что большинство неудач начинающих чародеев происходит именно на втором показе. Он же выявляет профессиональную пригодность – становится ясно, обладает ли дебютант нужными качествами или ему следует поискать иное поприще.
Совсем иное дело – опытные мастера. У них поражений практически не бывает – разве что грубо вмешаются неучтенные факторы. Тем не менее, «эффект второго выступления» справедлив и для ветеранов сценических мистификаций – только с обратным знаком. О чем прекрасно осведомлены все профессионалы. Суть данного эффекта для зрелых фокусников формулируется так: исполнитель во второй раз работает лучше, чем в первый. То есть – не дебютное шоу, выведенное на сцену после длительной паузы, оказывается наиболее удачным в гастрольной серии, а следующее за ним. Вот такой нюанс Бернар-Мариус Казнев и довел до сведения Шарля ле Мираде Вилье.
– Плывя сюда на корабле, я ведь не эксплуатировал свою программу – отсюда вынужденный простой, – разъяснял иллюзионист. И закончил: – Значит, на премьере карточных фокусов не будет.
– А когда же мы их увидим? – задал встречный вопрос де Вилье.
– На следующих выступлениях, – отразил атаку Казнев. После чего добавил заговорщическим шепотом; – И, полагаю, в более интимной обстановке.
– М-да – проговорил Генеральный резидент. – Ну ладно. Вам виднее. Ох, уж эта психология:!
Но и без карточных чудес Бернар-Мариус Казнев пережил самый настоящий триумф. Взорам мадагаскарских аборигенов, никогда прежде не видевших фокусов, была предъявлена мощная система ошеломляющих трюков, причем не просто отлаженная и отточенная до мелочей, но еще и проводимая мастером высшего класса. Казнев вкладывал пустой лист бумаги в конверт, запечатывал его, а затем обращался к достойнейшей публике с просьбой написать на другом листе бумаги несколько имен известных людей, после чего предлагал выбрать одно из них – далее конверт вскрывался, и на извлеченном бумажном листе красовалось одно-единственное имя – выбранное зрителями. Элитная аудитория поражалась, не зная, смеяться ей или падать ниц в безмерном преклонении, видя, как человек с завязанными глазами, стоявший в одном углу, получал толчки и удары от связанного по рукам и ногам маэстро, находившегося в другом углу. А в финале Казнев снял с плеч свою собственную голову и, держа ее под мышкой, ушел за кулисы. Мудрено ли, что не только Ранавалуна III, но и многоопытный Райнилайаривуни оказались потрясенными до глубины души?!
По окончании иллюзионного шоу Казнев был представлен королеве.
– Я восхищена вашим искусством, господин Казнев, – глядя на него глубоким взглядом, произнесла Ранавалуна III.
– Был счастлив доставить вам удовольствие, – галантно ответил чародей. – У меня давно не было столь благодарных зрителей. Я аплодирую вам. Спасибо.
– Скажите, – поинтересовалась Ранавалуна, – используете ли вы колдовскую магию? Владеете ли сверхъестественными силами?
– О, нет, – улыбнулся Казнев. – Сверхъестественными силами я не владею. Я только фокусник. И потому моя магия – обычного свойства. Она основывается на традиционных искусствах и науках – на механике, оптике, химии. Я разочаровал вас?
– Нисколько, – откликнулась Ранавалуна. – Все было очень интересно.
– Еще раз благодарю вас, – склонился перед ней иллюзионист.
Де Вилье тоже был доволен. От его проницательного взора не укрылась легкая тень, промелькнувшая по лицу Райнилайаривуни. Он вряд ли смог бы истолковать ее, пользуясь языковыми средствами, но интуиция мгновенно сделала точный вывод – первый раунд Париж выиграл. Поздравляя волшебника с удачным представлением, де Вилье пожал ему руку и негромко произнес:
– Теперь остается ждать хода Пикерсхилла.
– Кого? – не понял фокусник.
– Британского консула, – пояснил де Вилье. – Ведь в ближайшее время обо всем узнает Лондон.
Было объявлено, что завтра состоится прием Казнева мпанжакой Ранавалуной III. В ответ французский гастролер выразил желание продемонстрировать фокусы, которые не вошли в сегодняшнее шоу. Он имел в виду трюки с игральными картами. Разумеется, он получил согласие.
И отработал часовой сеанс по-королевски. Лихо. С упоением. С французской элегантностью. Не выпуская королеву из фокуса своего внимания.
– Соблаговолите назвать небольшое число, – обращался он к Ранавалуне. – Любое.
– Восемь, – отвечала она.
Казнев опускал колоду лицом на стол, ближе к углу, и широким горизонтальным махом переносил верхнюю часть колоды в центр.
– Считайте!
– Одна, две, три, …. восемь! – проверяла королева. – Как это у вас получилось?
– Возможно, вы не поверите, ваше величество. Но здесь всего только ловкость рук.
– Вчера вы о ней не упоминали. Вы называли механику. Потом еще оптику.
– Ваша память неподражаема. Да, это правда. И еще химию. Но что может быть выше человека, прекраснее всех его умений? Только Бог.
Одним движением он собрал карты со стола в колоду, выровнял ее, широко развел кисти – и рванувшийся из пальцев карточный водопад на мгновение соединил его руки красочным шевелящимся мостом.
– Ах, как великолепно! – восхитилась Ранавалуна. – Браво, маэстро! Браво!
– Перед следующим фокусом я попрошу вас удостовериться, что мои карты – самые обыкновенные, – произнес Казнев. Он опять простер руки над столом, и пространство пронизала изогнутая дуга проносящихся в воздухе карт.
– О, какая техника! – прошептала Ранавалуна. Последний трюк Казнева относится к классу жонглерских и выполняется следующим образом.

Рис. 33
1. Колода, развернутая лицом вправо, находится в левой руке фокусника, обращенной ладонью вправо, причем левый большой палец располагается на середине верхнего короткого ребра, согнутый левый указательный палец упирается концевой фалангой в краповую сторону колоды, а левые средний и безымянный пальцы наложены на середину нижнего короткого ребра.
2. Концевая фаланга левого указательного пальца нажимает на краповую сторону колоды, а левый большой палец одновременно оттягаваег верхнее короткое ребро влево; в результате этого встречного движения верхние короткие ребра карт начинают вырываться из-под левого большого пальца, и распрямляющиеся (в силу их упругости) карты начинают одна за другой вылетать из левой руки, образуя в воздухе выгнутую вверх дугу и направляясь в подставленную ладонь правой руки (рис. 33).
– Теперь – сам фокус! – объявил Казнев. И выстелил на столе карточную полосу. Крапом вверх.
– Не будете ли вы любезны выдвинуть одну из карт? – сказал он. – Если вы сумеете сделать это, я постараюсь не разочаровать вас.
– Меня всегда учили, что уметь должен мужчина, а не разочаровывать – женщина, – отпарировала Ранавалуна, касаясь пальчиком одной из карт.
– В моем воображении складывается дикое убеждение, что ваш учитель – отнюдь не отшельник из глубин тропического леса, – прокомментировал Казнев, собирая ленту в колоду. – Запомните, пожалуйста, вашу карту. И не забывайте ее. Впрочем, что я говорю – вы уже явили изумитель-ность вашей памяти. Правда, всего один раз, но ее царственность навсегда запечатлелась в моей душе. Теперь вложите карту в колоду.
– Вы правы, – проговорила Ранавалуна, – тем более, что мой учитель – не мужчина, а женщина. Касаясь же моей памяти – попробую продемонстрировать ее еще один раз. Вот, я вложила.
– Не желаете перетасовать колоду? – предложил Казнев.
– Желаю! – и резкими короткими взмахами Ранавалуна перемешала карты. Казнев виртуозным движением выложил на столе три кучки.
– Эта – для начинающих фокусников, эта – для продолжающих, – сказал он, – а эта – для завершающих. Она – самая легкая. Укажите пальчиком на любую из них.
– Вон та! – кивнула Ранавалуна.
Казнев пролетающим жестом поднял кучку в воздух, остановил движение и развернул карты в веер. После мгновенной паузы он стал встряхивать замершей кистью, словно сбрасывая с нее капли воды. И при каждом вздрагивании одна из карт отделялась от веера и падала на стол. Наконец, в пальцах оказалась только одна карта.
– Взгляните! – провозгласил фокусник, поднося карту к лицу Ранавалуны. – Вы узнаетеее?
– Но я не умею видеть сквозь предметы, – ответила королева. – Переверните ее, и я скажу свое мнение.
Казнев медленно повернул карту лицом к Ранавалуне.
– Не она!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41