Кэтлин готова была бежать за ним вслед. И только рассудок, приученный к трезвому мышлению, удержал ее от подобного бесстыдства. Она подумала, что может уподобиться героиням романов Слейка, которые всегда, очертя голову, неслись за героями. Но ведь она-то не выдуманная, а живая женщина! И еще неизвестно, как отреагирует на такой безрассудный поступок не писатель Грейдон Слейк, а Джесс Фалконер! Во всяком случае, Кэтлин могла себе представить, какое изумление отразится в его темно-зеленых глазах!
Но ведь эти глаза заблестели при ее словах о необходимости провести весь день в постели. Правда, Кэтлин вкладывала в них несколько иной смысл, нежели Джесс!
Впрочем, он в любом случае должен был воспринять их как шутку. Хотя Кэтлин пока еще не научилась читать мысли Джесса Фалконера. Но имеет ли это значение сейчас? Ведь он уходит…
Останься Кэтлин на борту «Королевы Елизаветы-2», она сошла бы на берег только в Нью-Йорке. И если бы успела на самолет, вылетающий в девять утра без промежуточных посадок до Лос-Анджелеса, то появилась бы в больничной палате Патрика Фалконера только в час дня.
Теперь же она прилетела гораздо раньше.
— Кэтлин? — удивленно посмотрел на нее Патрик.
— Да, это я. Привет!
— Ты что-то рановато вернулась.
— Нет. Как раз вовремя, чтобы застать вот эту процедуру.
И она кивнула в сторону стоявшей у кровати Патрика капельницы с большим флаконом бордовой крови, подсоединенной к вене на его бледной правой руке.
— Ты имеешь в виду переливание крови?
— Совершенно точно!
Пересадка костного мозга обычно протекала ненамного болезненнее. Но время было упущено. «Мы слишком долго ждали», — надрывно кричало сердце Кэтлин.
Патрик выглядел измученным и истощенным. Кэтлин подумала, что одно переливание крови, даже такой сильной, как у Джесса, не может его спасти. Нужна трансплантация костного мозга. Срочная!
И все же на изможденном лице Патрика играла слабая улыбка.
— Ну, как круиз?
— Что? Ах, круиз! Все было великолепно. Но довольно обо мне! Как ты себя чувствуешь?
— В данный момент я просто потрясен тем, что мне сообщил доктор Шеридан. Оказывается, он нашел для меня донора. Вот это сюрприз!
— Действительно, удивительный сюрприз!
— И теперь я полон радужных надежд!
— Я тоже, Патрик. Представляю себе, как рад доктор Шеридан! Но мне очень нравится твоя борода, Патрик. Тебе она очень идет!
— Это украшение я уберу, как только закончится переливание крови. У меня теперь будет достаточно кровяных телец, чтобы не опасаться порезов при бритье.
Кэтлин еще раз посмотрела на Патрика. Выросшая за эти дни борода показалась ей единственным доказательством того, что он еще жив. Без этого, как он выразился, «украшения» от Патрика осталась бы только кожа да кости.
Она поспешила тут же переключиться на более приятную тему:
— Я привезла тебе кое-что на память о круизе.
— Спасибо!
— Ты прекрасно воспитан, Патрик. Благодаришь, еще ничего не увидев. Может быть, ты ждешь сувенирный кубок с изображением теплохода или ключ на цепочке от моей каюты?
— Почему бы и нет?
— Если так, то ты не угадал. Но мой подарок, уверена, тебе понадобится! Причем прямо сейчас!
Кэтлин открыла сумку и вынула оттуда небольшую алюминиевую коробку.
— Что это?
— Великолепная выпечка из ресторана теплохода.
— Замечательно! Вот спасибо!
Патрик открыл коробку и, взяв один кусочек, протянул его Кэтлин.
— Нет, я не хочу. Пробуй сам!
Пока он с видимым удовольствием лакомился пирожным, Кэтлин продолжала украдкой разглядывать его. Потом, изобразив на лице испуг, спросила:
— Ты убьешь меня сейчас или чуть позже?
— Убью? За что бы это?
— За то, что я все рассказала Аманде.
— И прекрасно сделала!
Прекрасно… Это было любимое слово Аманды, когда ей что-нибудь нравилось. Сейчас его произнес Патрик.
— Аманда знает, что тебе предстоит пересадка костного мозга?
— Не уверен, возможно, нет. Ты ведь первая пришла меня навестить. Впрочем, долго скрывать здесь ничего не удается. Очень скоро все узнают и об этом.
— Значит, я могу ей сказать?
— Конечно.
Конечно… Ни к чему не обязывающее слово. Но Патрик произнес его как-то очень значительно. Ободряюще…
Глава 20
Уэствудская больница
Суббота, 27 апреля 1999 года
— А, доктор Тейлор! С возвращением!
Дарли, референт по переписке, радостно улыбаясь, поспешила навстречу Кэтлин.
— Здравствуйте, Дарли!
— Мы все очень рады вас видеть, но не ждали так рано. Ведь по графику ваш отпуск заканчивается только в понедельник. А я зашла проверить переписку. Тут накопилось много всяких бумаг и писем. Хотите просмотреть?
И Дарли вручила Кэтлин кипу корреспонденции. Та рассеянно перебрала ее и, не найдя того, чего ждала, положила на стол.
Значит, «Похититель сердец» пока не поступил. Жаль. Но особой трагедии в том не было. До понедельника ока успеет побывать не в одном книжном магазине. И уж конечно, найдет какие-нибудь романы, написанные Грейдо-ном Слейком. По ее сведениям, в свет вышло восемнадцать. Это не считая «Снежного льва». Помимо них, Кэтлин успела прочитать четыре его эротических триллера и посмотреть на видеокассете детский фильм на сюжет, также написанный Слейком…
— Официально я действительно еще в отпуске, — сказала она Дарли. — Но если понадоблюсь, то…
— То я обязательно вас найду, доктор Тейлор!
— Хорошо. Кстати, не могли бы вы помочь мне разыскать доктора Аманду Прентис? Я надеялась застать ее здесь, но — увы…
— Тем не менее доктор Прентис сейчас на работе. Я ее недавно видела в Седьмом западном корпусе. Она занималась с пациентом. Проводить вас?
— Нет, спасибо, я сама к ней заскочу попозже.
Седьмой западный корпус располагался в стороне от остальных. За ним укрепилась недобрая слава приюта для полупомешанных, потенциальных самоубийц и вообще тех, у кого было не все в порядке с рассудком, а потому нуждающихся в постоянном уходе и присмотре.
Получилось так, что через полчаса после своего досрочного возвращения в больницу Кэтлин была вызвана в тот самый корпус для срочной консультации. Речь шла о пациенте, одержимом стремлением к убийствам, у которого пошаливало сердце. Естественно, приятного для Кэтлин в таком вызове было мало. Это уже не говоря о том, что у нее всегда дрожали коленки от страха, когда приходилось наведываться в Седьмой западный корпус.
Входная дверь была стальной, а окна снабжены толстыми железными решетками.
Перед Кэтлин открыли дверь и тут же поспешно закрыли, как только она вошла.
— Мы, кажется, вас вызывали? — спросила медсестра.
— Кажется, да. Мне сказали, что у вас появился какой-то очень опасный пациент, нуждающийся в помощи кардиолога. Я не ошибаюсь?
— Нет, так оно и есть. Вернее, было!
— Было?
— Да. Но сейчас он успокоился, перестал жаловаться на сердце и даже заснул. Может быть, дать ему выспаться? А потом вы его осмотрите.
— Наверное, так действительно будет лучше. Пусть пока спит. Я же тем временем хотела бы увидеться с доктором Прентис. Или она, как всегда, занята?
— Вы угадали, доктор Тейлор! Она сейчас занята с буйным студентом — бедный парень помешался. Его даже пришлось связать, чтобы сделать успокоительный укол. Сейчас опасность вроде бы миновала.
— Доктор Прентис освободилась?
— И да и нет. Доктор Прентис никогда не прерывает сеанса, пока пациент совсем не успокоится и не почувствует себя лучше.
— Понятно, тогда разрешите мне оставить ей записку.
— Конечно!
Кэтлин села за стоявший рядом столик, вырвала чистый листок из своего блокнота и принялась писать:
«Аманда! Не знаю, слышала ли ты об зтом, но для Патрика удалось найти донора. Все анализы дали великолепные результаты. И кровь, и костный мозг полностью соответствуют необходимым требованиям. Сейчас ему в главном корпусе делают переливание.
Сама понимаешь, я досрочно вернулась из круиза. В ближайшие часы буду дома. Если ты свободна, то загляни. Поговорим!»
Итак, Аманда теперь узнает, что у Патрика есть донор. Кэтлин надеялась, что та не станет выпытывать у нее подробности. Тогда не придется лгать. Что очень важно: ведь за всю свою многолетнюю дружбу они ни разу и ни в чем не обманули друг друга.
Глава 21
Уэствуд
Суббота, 27 апреля 1999 года
Над входной дверью мелодично и мягко зазвенел колокольчик. Аманда! Наконец-то она пришла!
Кэтлин бросилась открывать.
Но на пороге стояла не Аманда. В гости к Кэтлин пришел… Джесс Фалконер! Пришел к ней. В ее дом…
Он стоял в дверях, промокший от дождя, крупные капли стекали с пышных черных волос, струились по шее под воротничок рубашки.
Точно такой предстала ему Кэтлин в первые секунды появления в Мауи. Казалось, теперь они поменялись местами.
Кэтлин знаком предложила ему войти. Джесс перешагнул порог и остановился.
— Спасибо!
— Прошу вас, проходите! Разрешите, я дам вам полотенце. Вытрите голову — она у вас совсем мокрая.
Невольно Кэтлин вспомнила, что в Мауи все происходило точно так же. Тогда он предоставил приют ей. Теперь — она ему. Но здесь была только одна спальня и одна кровать…
— Извините, но мы не в Мауи, — сказала Кэтлин.
— Тем не менее я решил здесь задержаться.
Джесс отлично понимал, насколько опасно оставаться одному в его положении. Хотя всегда презирал опасности и не бегал от них.
— Как вы себя чувствуете? — с беспокойством спросила Кэтлин.
— Скажу так: в какой-то степени ощущаю похудание своего тазобедренного сустава на небольшой ломтик костного мозга. И что мне немного недостает крови.
— Так! Вы отдыхали днем?
— Да. Я последовал вашему совету.
— И начали с того, что отправились гулять под проливным дождем? Очень мило! Это вместо того, чтобы лежать в теплой постели!
— Вы все время твердите мне об этом, доктор! Предлагаете лечь в постель. Может быть, именно поэтому я и потерял покой.
Потерял покой из-за меня? Желал быть со мной?
Джессу показалось, что он прочел эти вопросы в ее глазах, похожих на мерцающее при луне море.
— У меня кое-что есть для вас, Кэтлин. Я хотел отправить это к вам в офис в понедельник, но потом решил привезти и вручить лично.
Это «кое-что» лежало в рекламной сумке, на которой было написано большими буквами: «Ювелиры Кастилии» и «Беверли-Хиллз». Первое название относилось к небольшому киоску на борту теплохода «Королева Елизавета», где Майкл купил для Мэгги очаровательную нитку жемчуга. А в «Беверли-Хиллз» она продала свое жемчужное ожерелье, полученное в подарок.
— Вы, верно, уже знаете, что эта нитка — искусственная, — тихо сказала Кэтлин. — Но для меня она особенно дорога. Как хорошо, что вы ее не продали! Спасибо!
— Я обо всем догадался, а потому и не продал.
Джесс протянул руку и отвел в сторону густой локон, сбившийся на лицо Кэтлин, и долго смотрел ей в глаза. Ему хотелось поцеловать ее и сжать в объятиях до боли. Но вместо этого Джесс быстро отдернул руку. Снова взглянув в глаза Кэтлин, он прочел в них разочарование и… неуверенность. Как будто она еще не поняла, что Джесс хотел ее. Он же снова нежно провел ладонью по ее волосам.
— Я очень хотел бы побыть с вами в постели, Кэтлин, и как можно дольше. Если вы согласны, то это может произойти сегодня ночью.
— Но у вас еще не зажила рана…
— Не выдумывайте, Кэтлин! Не ищите предлогов. Просто скажите мне — нет! Или промолчите, не говоря — да! Все зависит только от вашего желания. Выбирайте.
Это должен быть ваш выбор, Кэтлин. Я не могу сделать его сам.
Но мы ведь совсем не знаем друг друга, Джесс!
Подобный предлог Джесс сразу бы отверг. К тому же он был бы фальшив и лжив. А Кэтлин лгать не умела.
Ведь она и Джесс знали друг друга. Во всяком случае, она его знала. Этого льва. Пастуха. Тень. Холодный камень…
А знал ли ее Джесс? Знал. Но не ее, а о ней. Знал, что она дома ходит во фланелевом халате. Что переживает, как и он, за Патрика. Что посвятила себя спасению больных сердец. В том числе — и его собственного…
Но Джесс не мог понять главного: Кэтлин Тейлор была такой же смекалистой, как героини его романов, и добра сердцем, как ее мать Мэгги…
— Подумайте, Кэтлин, — тихо сказал Джесс. — И не надо сомневаться. Ладно?
— Ладно. Я подумаю.
Он ласково улыбнулся:
— Тогда — спокойной ночи!
— Спокойной ночи!
Джесс повернулся и, перешагнув порог, исчез за стеной дождя. Кэтлин не задержала его.
Тогда, в Мауи, Джесс не дал ей вернуться в бушевавшую бурю, потому что его лев гулял на свободе. Теперь же, в Лос-Анджелесе, она позволила льву уйти. Потому что Джесс говорил правду: Кэтлин надо было обрести уверенность, здраво оценить свои чувства и подумать о тех последствиях, которые мог бы иметь столь рискованный шаг для ее собственного трепещущего сердца.
Глава 22
Уэствудская больница
Седьмой западный корпус
Суббота, 27 апреля 1999 года
У нее болел каждый мускул, как будто не пациент, а она сама была крепко связана по рукам и ногам.
Болело не только тело, но и душа. Аманда ненавидела эти путы, хотя все было сделано для пользы пациента. Ибо пока тело оставалось во власти разбушевавшихся от наркотиков нервов, ему нельзя было предоставлять свободу.
Были в жизни Аманды трагические минуты, когда она сама лежала, крепко связанная по рукам и ногам. И ей тогда было далеко не сладко. Этот момент резко изменил всю дальнейшую жизнь будущего доктора Прентис — Аманда стала психиатром. И не в последнюю очередь именно потому, что сама испытала боль и горькое чувство бессилия неспособного вырваться на свободу человека.
Аманда смотрела на лежавшего перед ней пациента и вместе с ним переживала боль, обиду и беспомощное унижение. Нет, она была против подобного метода лечения! Поэтому так старательно изучала психологию, разбиралась чуть ли не во всех существующих лекарствах. Но сейчас волей-неволей пришлось прибегнуть к этой крайней мере. Другого выхода не было…
Пациент заснул. Аманда с облегчением посмотрела на него, повернулась и пошла к двери. Но у самого порога ее задержала референт Седьмого корпуса:
— Ой, доктор Прентис, можно вас на минутку?
— Да?
— У меня к вам записка от доктора Тейлор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37