Меня зовут Каролина, сказала она, и мне показалось, это было сказано с улыбкой.Сигрид поднялась, взяла мои руки и посмотрела мне прямо в глаза. И снова возникло чувство, будто она видит меня насквозь.– Скажи, Берта, – вдруг спросила она. – Вы с Каролиной все-таки сестры?– Не знаю. Каролина считает, что да, но… нет, я действительно не знаю…Тогда она крепко сжала мои ладони и сказала, подчеркивая каждое слово:– Попытайся выяснить это, Берта. Непременно! Ради Каролины. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Мой «брат» скоро вернется в Замок Роз – так считала Розильда, и, когда мы расставались, она обещала немедленно сообщить мне, как только это произойдет.И вот я была дома. До конца четверти оставалось меньше месяца, а потом меня снова ждали в замке.Через неделю пришло письмо от Арильда. Короткое, но очень содержательное. В высокопарной и довольно мрачной манере он объявлял, что, положив конец мучительным сомнениям, принял решение обручиться с мадемуазель Леони Дюфур. Оглашение в церкви произойдет совсем скоро, а свадьба будет перед Ивановым днем.Дальше следовала краткая характеристика, которую он давал Леони и самому себе.Ее он описывал как отзывчивую, ангелоподобную, любящую все красивое и преданную как живым, так и мертвым. Сам же он был слабым, беспомощным, безвольным, невыразительным, безжизненным истуканом, жалким шутом. Его недостаткам нет конца, и, разумеется, он совершенно недостоин Леони.На любовь в этом союзе, конечно, никто из них не надеется, но, возможно, он станет для них хотя бы небольшим утешением в этом жестоком мире. Ora pro nobis – Молись за нас! Этими словами он закончил свое письмо.Когда я прочла его, на душе у меня стало тоскливо.Что я могла на это ответить?Не думал же он, что я поздравлю его с таким неразумным, бессмысленным шагом…Вот кого следовало поздравить, так это Софию. Можно себе представить, как она торжествовала! Когда мы с Арильдом расставались, ничто не говорило о его намерении жениться. Их отношения с Леони были учтивыми, но достаточно прохладными. Со стороны они казались чужими друг другу людьми. Значит, это работа Софии. Времени она, судя по всему, не теряла.Еще через несколько дней пришло письмо от Розильды, в котором она сообщала эту новость. Очевидно, она не знала, что Арильд мне уже написал. Но кроме этого, она рассказала, что София недавно уехала в Лондон уладить вопрос со страховкой. Вот почему она так торопилась с помолвкой. София хотела, чтобы оглашение состоялось до ее отъезда – тогда и свадьба будет раньше. В Лондон она тоже уехала ненадолго. Ей ведь нужно готовить свадьбу. Приглашения уже написаны; они будут разосланы на днях.София позаботилась обо всем.Родственники Леони были оповещены, и ее мать уже вовсю занималась поиском подходящего жилья для молодоженов. Учитывая хрупкое здоровье Леони, разумней всего для них было поселиться во Франции. У отчима имелись кое-какие связи, так что можно было не сомневаться: они найдут что-то действительно превосходное.Я поняла, что София больше не собиралась ждать, когда доставят прах Максимилиама. Нужно ковать железо, пока горячо! Нет похорон – так пусть будет свадьба! Короче говоря, София нашла новый способ для осуществления своих планов. Она просто использовала ту ситуацию, какая была. Когда Арильд женится, а Розильда уедет – лучше всего в Париж, – то уже не важно, сколько продлится история с Максом. Самое большое препятствие – Арильд – было устранено. Теперь главное – поскорее сыграть свадьбу.Мне казалось, я в точности вычислила замыслы Софии. Они были шиты белыми нитками. Но ведь это должны были видеть все! Почему же тогда никто ей не помешал? Похоже, Арильд и Розильда окончательно сдались на милость Софии. Они больше могли сопротивляться. Но куда смотрел Аксель Торсон? А Лидия? Если бы действительно было так, как предполагал Аксель, а именно что Лидия живет в замке для того, чтобы вмешаться, если ее детям будет грозить какая-либо опасность, то ей следовало сделать это сейчас, пока София была в Лондоне!Интересно, как все сложилось бы, будь мой «брат» по-прежнему в замке? Наверное, София не зашла бы так далеко. Да, она прекрасно знала, что делает, когда пыталась выставить Каролину за дверь. А теперь в замке не осталось никого, кто мог бы настроить против нее Арильда и Розильду. Никого, к кому бы они прислушались. Получается, самой большой проблемой для Софии была на самом деле Каролина. Раньше я не понимала, насколько важную она роль играла.Но ведь кто-то должен был предотвратить эту злосчастную свадьбу! Я подумала, что нужно написать Акселю и попросить его… Но нет – Арильд был совершеннолетним. Если он хотел жениться, никто не мог ему запретить.Тогда я решила написать Арильду и Розильде. Но и этого не сделала – просто не смогла себя заставить. Поздравлять Арильда с помолвкой? Но это было бы сплошное лицемерие! Но если не поздравить, они подумают, что я ревную.Ах, если бы я знала, где сейчас Каролина! Она бы никогда не позволила этому произойти.Каждый день я высматривала в газете объявление о помолвке Арильда. Я надеялась, что Каролина тоже увидит его и вмешается. Но никакого объявления не было.Сделать я, в общем, ничего не могла. Мне ведь еще нужно было и об оценках подумать, не могла же я скатиться на тройки в конце года…И вот однажды я получила письмо без обратного адреса. В конверте лежал театральный билет. И больше ничего. Билет был на спектакль, который должны были дать в театре соседнего с нами города. Однажды, в декабре прошлого года, я там уже была. Мы ездили туда на поезде и смотрели рождественское представление. Это был единственный театр, в котором я была за всю свою жизнь, и, конечно, получила массу впечатлений.Но кто мог пригласить меня в этот театр?Это выглядело странно, мягко говоря. Сначала я хотела показать билет маме, но потом решила пойти в нашу городскую газету и спросить в редакции, не знают ли они, что это будет за спектакль.Они знали. Выяснилось, что в соседний город приехала труппа Оскара Вилландера. Играть будут «Разбойников» Шиллера, а мой билет – на спектакль, который состоится в воскресенье, в три часа дня. Журналист, с которым я говорила, просветил меня, что труппа Вилландера хоть и не самая знаменитая в стране, но считается одной из лучших. В ней много известных актеров. Он показал мне афишу с именами, но я, увы, ни одного из них не знала.Все это было невероятно. Кто послал мне билет? На секунду мне представилось, что это шуточки Каролины, но это было не слишком правдоподобно. Зачем это могло ей понадобиться?Но, Каролина это или нет, все же какой-то смысл здесь должен был быть, и я решила поехать. Вопрос был лишь в том, чтобы никто ничего не узнал. Я не хотела посвящать в эту историю домашних. Все и так чересчур запутано, и лишние сложности ни к чему.У меня была школьная подруга, жившая за городом. Ее звали Эльза. Дома у них не было телефона, так что мама не могла им позвонить. Поэтому я сказала, что Эльза пригласила меня в гости. Она жила в той стороне, куда мне нужно было ехать. Расписание поездов тоже подходило, так что я везде успевала.Итак, наступило воскресенье, и я отправилась в путь. Я села в поезд, отходивший раньше, чем мне было нужно, чтобы иметь в запасе время, когда приеду. День выдался тихим и солнечным. Когда я сошла с поезда, часы показывали всего лишь половину двенадцатого. На улицах не видно было ни души. Те, кто не был в это время в церкви, завтракали в своих уютных садиках. Оттуда доносились голоса, и слышалось, как позвякивают о фарфор серебряные ложки.У меня было три с половиной свободных часа. Сначала я отправилась к театру. Это было прелестное здание в центре города, окруженное парком. Я долго стояла, разглядывая его, как будто он мог раскрыть загадку моего билета. Но маленький театр, утопая в летней зелени, молчал. Двери были заперты, и в окнах было темно. Казалось, что внутри никого нет.У дверей висела афиша:
«РАЗБОЙНИКИ» Пьеса для пяти актеров Фридриха фон Шиллера
Под названием шел список действующих лиц и исполнителей. Несколько имен заставили меня вздрогнуть. Максимилиам, граф фон Моор, в исполнении Оскара Вилландера, директора труппы. Опять этот Максимилиам. Имя довольно редкое. Случайность ли это или в этом есть некий знак?Дальше в списке были Амалия и Карл. Я пошла погулять. Вдруг из-за угла показалась колонна Армии спасения. Она маршировала с развевающимися флагами и звонкой песней. У них была встреча в другом конце театрального сквера. Две девочки моего возраста, утирая слезы, каялись перед всеми в своей грешной жизни, которую они вели до того, как спаслись. Я бы не сказала, что они выглядели несчастными, скорее, радовались своему спасению. Особенно одна – она просто сияла.Я отправилась дальше и оказалась на центральной улице. Здесь уже мне начали попадаться прохожие. Прихожане выходили из церкви, и я последовала за пожилой парой, подумав, что они скорей всего направляются в кондитерскую за пирожными к кофе. И не ошиблась. Кондитерская была недалеко от церкви, и столики стояли прямо на улице. Я взяла хрустящее пирожное и чашку чая и задумалась, почему воскресенье в этом маленьком городке так сильно отличается от всех воскресений в моем родном городе, хотя расстояние от нас досюда совсем не большое. Мне было хорошо и спокойно в одиночестве. Так чудесно, что я решила съесть еще одно пирожное.Но тут раздался звон церковного колокола, и появилась похоронная процессия. Она шла с траурными флагами под бой барабанов. Хоронили одного из городских депутатов. Процессия была длинной и мрачной. Мне вдруг стало так жутко, что я даже не смогла окончить свою трапезу. Я быстро встала из-за стола, и на мое пирожное сразу же набросились две маленькие птички. Для них это был настоящий пир.Я снова неторопливо пошла к театру и прогулялась по аллеям парка. Теперь там играли дети, а их родители сидели на скамейках.Была уже половина третьего. Двери открылись, и первые зрители вошли в театр. Я последовала за ними, но немного задержалась в фойе, на случай, если тот, кто меня пригласил, захочет показаться. Но этого не случилось, и я вошла в зрительный зал. Протягивая свой билет, я вдруг испугалась, что он может оказаться фальшивым. Вдруг кто-то хотел подшутить надо мной? Но контролер спокойно взял его и разорвал со словами:– Пожалуйста! Третий ряд слева.С колотящимся сердцем я стала пробираться к своему месту. Соседние кресла были еще не заняты. Я то и дело проверяла, правильно ли села, не перепутала ли от волнения место. Каждый раз, когда кто-то приближался, внутри меня все холодело. Но ни одного знакомого лица я не увидела. Кресла по обе стороны от меня по-прежнему пустовали. Когда двери закрылись, вошел пожилой мужчина и сел справа, но на меня не обратил никакого внимания, так что вряд ли он имел какое-то отношение к моему билету.Место слева оставалось пустым. Это выглядело странно: весь зал был уже полон.И вот свет в зале медленно погас, занавес поднялся и спектакль начался. Вскоре действие настолько захватило меня, что я напрочь забыла о своих сомнениях и тревогах.Позже мне приходилось слышать, что в этой юношеской драме Шиллера много наду манного, неправдоподобного и даже варварского. Для других – возможно, но не для меня.Я ненавидела Франца Моора. И любила Карла Моора. В конце спектакля я ревела в три ручья, когда несчастному Карлу пришлось признаться Амалии, своей возлюбленной, в том, что он предводитель банды разбойников. В своем беспредельном горе Амалия умоляет Карла убить ее. Сначала он колеблется, но потом достает кинжал и закалывает ее, после чего тут же сдается в руки правосудия. Это было ужасно и величественно.Актеры играли превосходно. Суровый и мудрый старик-граф Максимилиам, отвратительный Франц Моор, красивая и сильная Амалия. Но никто, никто не мог сравниться с Карлом Моором – главным героем пьесы, благородным разбойником, В своем гневе и отчаянии он был просто великолепен. Я следила за ним, затаив дыхание, боясь упустить малейшее слово, интонацию или движение этого замечательного актера. Его игра восхищала не только меня – весь зал смотрел на него, как зачарованный, то замирая от страха, то ахая от удовольствия.Занавес опустился под гром аплодисментов, которые, казалось, никогда не стихнут. Мне не хотелось покидать зал. Кресло рядом со мной так никто и не занял. Я мысленно поблагодарила незнакомца, подарившего мне этот праздник.Актеры раз за разом выходили на поклон. Но тот, что играл Карла Моора, вышел, ко всеобщему сожалению, всего один раз. Я думаю, аплодисменты продолжались лишь для того, чтобы снова выманить его на сцену.Но, как бы то ни было, нужно было уходить. Пришлось постоять в очереди в гардероб, но до поезда у меня оставалось еще два часа, так что можно было не торопиться. Я взяла свой плащ и не спеша вышла из театра.На улице все еще светило солнце, но тени под деревьями стали глубже. Медленно прогулявшись по парку, я села на пустую скамейку напротив фонтана, который сверкал и пел в солнечных лучах. Мыслями я снова перенеслась в зрительный зал. Неважно, кто прислал мне билет, – главное, что он желал мне добра. А большего мне и не нужно было знать.Состояние тихой радости охватило меня. Давно у меня на душе не было так легко. Как это могло быть? Ведь пьеса закончилась ужасно! Как я могла сидеть и чувствовать себя счастливой, насмотревшись на страдания других людей? Разве я не должна была плакать? Но вместо этого я чувствовала признательность. Я была благодарна Шиллеру, его Амалии и Карлу, с которыми прожила эти два часа. И актерам, которые отдали им свои голоса и сердца, свою плоть и кровь.Я подняла лицо к солнцу и задремала. Кроны деревьев тихо шумели. Налетел ветерок и брызнул мне на лоб каплями из фонтана. Открыв глаза, я увидела, что рядом на скамейке кто-то есть. Мы посмотрели друг на друга, а через мгновение бросились друг другу в объятия.– Каролина! Это правда ты?– Ну конечно я. Кто же еще?– Значит, это ты прислала билет?Она улыбнулась своей самой лучезарной улыбкой и посмотрела на меня удивленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36