Мэгги Фьюри: «Диаммара»

Мэгги Фьюри
Диаммара


Талисманы власти – 4




«Диаммара»: АСТ; Москва; 1998

ISBN 5-15-000885-0 Аннотация Чернокнижница Элизеф, служительница Тьмы, похитила Талисманы Власти — самые могущественные из магических предметов, какие только были сотворены от качала времен. Страшно даже подумать, какую силу получила она вместе с Пламенеющим Мечом и Чашей Жизни. И вновь судьба мира под угрозой. И вновь неустрашимая Ориэлла — единственная надежда на спасение. И ни гибель друзей, ни утрата любимого, ни даже сама смерть не остановят ее… Мэгги ФьюриДиаммара Глава 1. ПОСЛЕДНЯЯ ИЗ ЧАРОДЕЕВ Когда Ориэлла не смогла подчинить себе Пламенеющий Меч, фаэри обрели не только долгожданную свободу, но и коней, которые долгое время жили за морем в человеческом обличье.— Скачите, дети мои! — вскричал Хеллорин, обращаясь к своему народу. — И пусть мир содрогнется от новой скачки фаэри!— Нет! — воскликнула Эйлин. — Не делай этого, Повелитель! Отпусти ксандимцев! Это же умнейшие существа!На мгновение Владыка Леса замешкался. Пока Эйлин жила в его царстве, они сдружились, и он был многим обязан ей. И все же он должен укрепить свою волю. Никто не смеет ограничивать его желания! Дни чародеев миновали, и теперь фаэри вновь потрясут мир до основания! Дернув плечом, Хеллорин выбросил из головы Эйлин и своего мягкосердечного сына, который, дай ему волю, тоже оставил бы скакунам фаэри никчемный человеческий облик. Ничего, придет время, и он научит Д'Арвана уму-разуму!Головокружительным прыжком белая кобылица устремилась в небеса. Сердце Хеллорина, столь долго прикованное к земле, воспарило, когда она, оттолкнувшись копытами, взлетела и, убыстряя шаг, поскакала по воздушной тропе. Упиваясь своим триумфом, он даже не заметил, как за спиной у него Пламенеющий Меч отворил врата времени. Он не видел, как Д'Арван, его сын, проскочил туда вслед за Ориэллой, и его закружило прошлое.Хор голосов подхватил клич Хеллорина. За ним поскакали фаэри — уже не призрачные тени, а прекрасные всадники. Излучая сияние, летели они на великолепных своих скакунах, которые всего лишь мгновение назад имели облик, чувства и разум обычных людей. Похожие на легкие облачка, они взбирались все выше и выше, а те, кому не хватило лошадей, побежали к лесу, словно собираясь пешком следовать за кавалькадой.Владыка Леса гордо поглядывал на своих подданных, и только одно обстоятельство омрачало его триумф: эта скачка была лишь жалким подобием тех, прежних, ибо всего около сотни скакунов фаэри пришли с Ориэллой в Долину. Впрочем, он решительно отмел эту мысль, не желая омрачать подобными сопоставлениями момент долгожданного торжества. Если остальные кони где-то по эту сторону океана, они найдутся, а нет — что ж, родятся новые от тех, что уже есть.Утешив себя таким образом, Хеллорин наслаждался вновь обретенной свободой, большими глотками пил ледяной ветер, бьющий в лицо и обжигающий легкие, а белая кобылица перелетала с облака на облако, высекая молнии серебряными копытами.Далеко внизу острый взгляд Владыки Лесов различил крохотные фигурки удирающих смертных; они суетились, как муравьи, среди горящих деревьев у края Долины. От этих существ бывает кое-какая польза, подумал Хеллорин, но все же неплохо бы преподать им урок: они должны уяснить, что отныне их хозяева — фаэри. Оглушительным свистом он созвал своих гончих и, пришпорив белую кобылицу, устремился вниз, прямо на головы смертным. Его спутники тоже спускались, прочерчивая в небе дуги, подобно падающим звездам. Глаза их горели жаждой крови, а голоса срывались на визг, когда они пели боевую песню, словно клинок пронзавшую тучи.Наемники, сопровождавшие Элизеф, были загнаны, словно олени, и словно олени перерезаны под сенью многострадального леса, вдоволь хлебнувшего крови, а когда последний смертный был убит, фаэри огляделись по сторонам в поисках новых жертв.Предсмертные крики достигали озера в центре Долины, и, слыша их, Эйлин вздрагивала. Предательство Повелителя фаэри ранило ее душу — и к тому же она только что потеряла дочь. Подавленная горем, Эйлин стояла в оцепенении, и только упрямая гордость помогала ей держаться на ногах. Уже второй раз в жизни ей пришлось испытать горечь утраты самого дорогого: дочери, дома, надежд. Когда погиб Джерант, жизнь ее превратилась в руины, но тогда она нашла в себе силы построить новую жизнь из осколков мечты, а сейчас она постарела, сейчас она сломлена и одинока. Где же теперь взять силы и мужество, чтобы вновь собрать все по кусочкам?За спиной у нее стояли Ваннор и Паррик — прежние товарищи Ориэллы, предводители мятежников, которые, пока Эйлин пребывала в потустороннем царстве фаэри, укрылись от преследования в ее Долине. За время своих бдений у магического окна Хеллорина, позволяющего наблюдать за происходящим в обычном мире. Эйлин хорошо их узнала — за исключением одного, который, судя по внешнему виду, пришел откуда-то из-за моря, куда не доставала магия окна Повелителя фаэри.Впрочем, ни один из этих смертных для Эйлин ничего не значил. От них ей нужно было только одно — чтобы они поскорее убрались и Долина вновь перешла бы в ее распоряжение. Разрушения, причиненные волшебницей погоды Элизеф, были огромны, и надо было, не теряя времени, приступать к восстановлению. Но больше всего ей хотелось просто остаться одной. И все же это было невозможно: эти люди были друзьями и соратниками Ориэллы, и Эйлин понимала, что должна хотя бы дать им немного отдохнуть и набраться сил, прежде чем спроваживать из Долины. Но помогать им она не собиралась. Пусть смертные сами о себе заботятся!Из всех, кто пережил события этого кошмарного дня, лучше всего владела собой Дульсина, которая вообще была мало знакома с госпожой Ориэллой. Она понимала, что в данную минуту никто, кроме нее, не в состоянии позаботиться о том, чтобы ее товарищи провели ночь в относительном уюте. Паррик стоял, отвернувшись от остальных, и, опустив голову, бормотал леденящие душу проклятия. Сангра отчаянно, но безуспешно пыталась удержаться от слез, до боли в пальцах стискивая рукоять меча, как будто это могло уберечь ее от страха и опустошенности.Фионал, для которого Д'Арван был одним из лучших друзей, старался успокоить чужака — непривычно смуглого человека с длинными жесткими волосами и гибким, мускулистым телом танцора. Чужак, не слушая Фионала, громко и яростно выкрикивал что-то на непонятном языке, а Ваннор, милый, добрый Ваннор, который еще минуту назад казался таким спокойным и собранным, вдруг так резко уселся на землю, словно ноги его внезапно превратились в кисель, и закрыл лицо руками. Но больше всего Дульсину тревожило окаменевшее лицо волшебницы Эйлин, на котором неистовым пламенем горели глаза.Она подумала, что лучше всего покинуть это печальное место, где все напоминает о разыгравшейся трагедии, и вернуться в лагерь, — Дульсина надеялась, что огонь пощадил его. Понимая, что ее спутники сейчас не способны думать ни о чем, кроме постигшей их утраты, она попробовала заговорить с волшебницей Эйлин, но натолкнулась на непроницаемую глыбу льда, за которой сверкал огонь едва сдерживаемого гнева.Мало что в этой жизни могло выбить Дульсину из колеи, но от взгляда волшебницы у нее мороз пробежал по коже. Ни за что на свете она не рискнула бы повторить попытку, поскольку не сомневалась, что в следующий раз госпожа посмотрит на нее уже не с ледяным равнодушием, а просто испепелит взглядом. Дульсина, не будь дура, тотчас же решила изменить план. «В конце концов, можно перенести лагерь сюда, — подумала она. — Великий Чатак, нам необходима хоть самая малость уюта после всего, что пришлось сегодня увидеть и пережить. Скоро стемнеет, и до темноты надо успеть организовать укрытие и поесть».Солнце уже тонуло в черном дыму, который висел над Долиной подобно плотному покрывалу. Дульсина вздохнула. Должен же найтись здесь хоть один человек, способный шевелить мозгами! Она огляделась и с чувством глубочайшего облегчения и благодарности судьбе увидела Харгорна — опираясь на меч, воткнутый в илистый берег, он стоял на берегу озера и глядел вдаль. Но когда она подошла ближе, от ее облегчения не осталось и следа: Харгорн стоял ссутулившись, плечи его дрожали, и впервые со времени их знакомства Дульсина увидела, что он совсем старик. Впрочем, услышав ее шаги, Харгорн выпрямился, и хотя, когда он повернулся, лицо его блестело от влаги, глаза были сухими и светились умом.— Мара ушла, — сказал он, прежде чем Дульсина успела открыть рот. — Бедная девочка все это время была здесь, в Долине, а я и не знал. — Голос его упал до шепота. — Я всегда ею очень гордился и — она об этом, конечно, не знает — мечтал о такой дочери, как она. — Он встряхнулся, и взгляд его снова стал ясным. — Но не будем ее оплакивать, ведь еще ничего не известно… Кстати, — добавил Харгорн, оживляясь, — услышь меня Мара сейчас, она бы сказала мне пару ласковых за такие речи. Ума у нее побольше, чем у иных… Прости, дорогая, — спохватился он. — Что я могу для тебя сделать?Дульсина не могла сразу ответить: на нее тоже навалилась печаль. Она вспомнила, как в праздник Солнцеворота потеряла в Пассаже Занну, дочку Ваннора, а Мара и госпожа Ориэлла выудили девочку из толпы и целой и невредимой привели к экипажу. Эти две молодые женщины, воительница и волшебница, всегда спешили на помощь друзьям с отвагой и решимостью, свойственными юности. Они так много пережили с тех пор — и вот обе пропали.— Ну же, выкладывай, — прервал ее мысли Харгорн. — Зря я завел этот разговор, только расстроил тебя… Но я не завидую тем, кто осмелится встать на пути у Мары и Ориэллы. А от этого выводка мокрых куриц, — он кивнул в сторону остальных, — нам с тобой толку мало. Но, благодарение богам, здесь есть два человека, готовых ради них пораскинуть мозгами.Дульсина улыбнулась. Они с Харгорном стали хорошими друзьями еще с тех пор, как старый воин тайком провез ее в Долину, куда Ваннор строго-настрого запретил ей являться.— Госпожа Эйлин в горе и ярости, — сказала она, — а остальные больше похожи на безголовых цыплят, чем на мокрых куриц. Тем не менее до наступления ночи нам необходимо разбить лагерь.— Не волнуйся, — ободрил ее Харгорн, — я быстренько приведу их в чувство и заставлю работать. Ты возьми в прежний лагерь несколько человек и принеси оттуда все, что нужно, а я с остальными пока построю навес.Он поспешил отдавать приказания, и Дульсина заметила, что его меч остался торчать на берегу. Харгорн никогда не отличался рассеянностью, подумала она. Неужели годы берут свое?— Харгорн, ты забыл меч! — окликнула она ветерана. Он оглянулся и покачал головой:— В несчастьях наших прежде всего повинно оружие. Я покончил с войной, Дульсина, не лежит у меня больше душа к этому делу. С сегодняшнего дня я никогда не возьму в руки меч. * * * Выйдя наконец из оцепенения, Паррик с испугом обнаружил, что уже смеркается. Пока он стоял столбом, бормоча ругательства, Дульсина и Харгорн были вынуждены управляться одни. Правда, они прекрасно обошлись и без него, но ведь могли и не обойтись, подумал начальник кавалерии, и ему стало стыдно.— Не бери в голову, — утешила его Дульсина. — Главное было перетащить барахло из старого лагеря, а дальше все пошло легче. Сухих дров в лесу полно, а при пожаре погибло столько зверья, что даже охотиться не пришлось — просто иди и подбирай дичь.Она говорила нарочито бодро, но по ее бледному лицу Паррик понял, какое впечатление на нее произвели следы кровавой резни, которые она видела по дороге.Когда Дульсина упомянула о дичи, нос Паррика сразу же учуял аромат жарящегося мяса. Он огляделся. Совсем рядом на шестах были растянуты шкуры, плащи и одеяла — импровизированный лагерь, — а на берегу озера, словно маяк, пылал огромный костер и несколько маленьких костерков, на которых готовилась пища.— Я могу чем-то помочь? — виновато спросил Паррик.— Да, — ответила Дульсина. — Ты можешь успокоить, во-первых, свою подругу Сангру, а во-вторых, этого горемыку, которого ты приволок из южных странствий.Паррик вгляделся в сгущающуюся темноту и различил у костра Язура и Сангру, которые сидели рядышком, держась за руки, и были поглощены разговором.— Эти двое как будто и без меня неплохо обходятся, — пробормотал он. — А где Ваннор?— Зачем тебе Ваннор? — резко вскинула голову Дульсина. — Давай-ка ступай, поддержи своих юных друзей в трудную минуту, а с Ваннором я сама разберусь. Нечего ему рассиживаться как клуша, отправлю его на переговоры с волшебницей Эйлин. Боги свидетели, кому-то же надо это сделать! * * * Увидев, что приближается смертный, Эйлин в раздражении выругалась и уперла кулаки в боки. Когда ее незваные гости принялись разбивать лагерь рядом с буковой рощицей, где когда-то устроил себе жилище Форрал, она почувствовала укол старой боли, которая давно должна была бы умолкнуть, и пошла по обугленному деревянному мостику на свой заветный островок. Она желала уединиться и была уверена, что уж туда-то за ней никто не посмеет идти. Выходит, она ошибалась, но, когда гость приблизился и Эйлин узнала его, она подумала, что ничего удивительного в этом нет.Приезжая навестить мать, Ориэлла не раз рассказывала о Ванноре, а в последнее время Эйлин сама часто видела его в волшебном окне, и на нее произвел впечатление тот профессионализм в сочетании с уважением, с которым он управлял этой шайкой бунтовщиков, заполонивших ее Долину. И все же, несмотря на симпатию, которую она испытывала к этому человеку, ей был неприятен его визит.Без сомнения, он прибыл, чтобы обсудить возможные последствия исчезновения Элизеф и Ориэллы. А может быть, их беспокоит Миафан? Какую роль играл в этой драме Верховный Маг? Что он теперь предпримет? Волшебница вздохнула. «Да простят меня боги, — сказала она себе, — сейчас я не в состоянии об этом думать». Она понимала, что это важно и ей придется этим заняться, но только не сейчас. Сейчас у нее было слишком тяжело на сердце и совсем не осталось сил, чтобы думать о будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51