Дафна в самом деле возвращалась в Лос-Анджелес без всякого желания. И все же она напомнила себе, что вернулась к Джастину и всему тому, что ощущала в его объятиях. Как ни странно, Дафне казалось, что она отсутствовала не три дня, а три месяца. Две ее жизни были настолько диаметрально противоположны, что трудно было себе представить возможность в течение недели вести обе. И вдруг она подумала о Джастине как о чужом.
Она не заказывала лимузин к самолету и сказала Барбаре, чтобы та не беспокоилась, что она доберется домой сама.
Она в течение трех дней не могла связаться с Джастином, потому что не знала, у кого он гостил в Сан-Франциско. Но пока Дафна ехала на такси домой, она подумала, что через несколько часов они все снова соберутся вместе. Было два часа ночи, а на студии надо было появиться в пять тридцать Входя в дверь, она решила, что не имеет смысла даже пытаться уснуть на два часа. Придется довольствоваться тем, что удалось подремать в самолете.
Дом был темным, за исключением дежурного освещения, которое автоматически включалось каждую ночь, чтобы дом казался жилым, даже если в нем никого не было, и Дафна вошла внутрь, думая, как странно все это выглядит. Казалось, что это чей-то чужой дом, не ее, и она опять осознала, как успела отвыкнуть от этого. Она вошла в гостиную и села, глядя на бассейн, поблескивавший в темноте, и прикидывала, когда придет Джастин. А потом она медленно вышла наружу, собираясь поплавать. На краю бассейна она увидела хорошего фасона бело-голубой верх от бикини, два пустых стакана и бутылку от шампанского. Она задавала себе вопрос, кто мог оставить их там, пользовались ли бассейном в ее отсутствие Барбара и Том, но у Тома был свой бассейн, а подняв лифчик, она увидела, что он был бы явно велик Барбаре. Она подержала его в руке, а тем временем сердце у нее стало гулко колотиться. Но Дафна покачала головой. Этого не могло быть. Он не стал бы это делать прямо здесь. Она положила лифчик на стул, стараясь ни о чем не думать, а стаканы и бутылку понесла в кухню и там нашла белую кружевную блузку, брошенную на спинку одного из кухонных стульев. Она иронически улыбнулась про себя, вспомнив сказку о трех медведях: «Кто купался в моем бассейне?.. Кто спал в моей постели?..» Дафна задумчиво вошла в спальню и нашла его там, это золотое божество, развалившееся на их кровати, обнаженное и прекрасное. Ему нельзя было дать и половины его возраста, и она опять с восхищением смотрела на него, а он даже не пошевелился. Может, накануне у него была вечеринка, и он слишком устал, чтобы убирать ее последствия. Дафна внезапно почувствовала себя виноватой за то, что подумала о нем, и задала себе вопрос, не явились ли ее смешанные чувства к Мэтью причиной плохих мыслей о Джастине. Но это было не так. Она любила Джастина, золотого бога. Снимая со вздохом дорожную одежду, она ощутила непреодолимое влечение к нему. Она прилегла на кровать рядом с ним, но не могла уснуть и не хотела его будить. Наконец в четыре она встала и поставила кофе, а еще через полчаса приехала Барбара.
– Добро пожаловать. – Она обняла Дафну с сердечной улыбкой. – Как наш малыш?
– Совершенно великолепно. Видела бы ты, как он ездит на велосипеде, вырос и шлет тебе привет. – Дафна на мгновение погрустнела, садясь на стул, на котором все еще висела кружевная блузка. – Так тяжело было с ним расставаться, Барб. Если бы мы не работали так напряженно, он мог бы прилететь сюда погостить. И в то же время я знаю, что, если буду работать как проклятая, я смогу скорее вернуться в Нью-Йорк. Это какой-то заколдованный круг, правда?
Барбара кивнула, она понимала чувства Дафны.
– Может, до или после Вайоминга, Дафф?
– Я то же самое сказала Мэтту.
– Как он?
Барбара посмотрела ей в глаза, но ничего нового там не было: доброта, привязанность, интерес. Она все еще была влюблена в своего античного бога, к большому сожалению Барбары.
– У него все хорошо. Как всегда.
Она больше ничего не сказала, и Барбара налила им обеим кофе, а когда Дафна поднялась, она взглянула на стул.
– Это твоя? – Глаза Барбары вдруг стали зловещими.
– Нет, видно, к Джастину приходили друзья поплавать. – Они молчали, и на кухне воцарилась тишина.
– Вы с Томом заглядывали сюда?
Барбара покачала головой:
– Я заходила каждый день за почтой. Вчера пришли два чека от Айрис, а остальное были счета и всякая ерунда.
– Новый контракт еще не прислали? – Дафна взялась писать для «Харбора» новую книгу.
– Нет. Они сказали, что пришлют не раньше следующей недели.
– Торопиться некуда, я все равно не могу за это приняться, пока мы не закончим фильм.
Барбара снова кивнула и в сотый раз сдержалась. Том велел ей держать язык за зубами, когда Дафна вернется, но всякий раз, когда Барбара думала о Джастине, в ней все переворачивалось, и она сказала Тому, что ничем не обязана этому сукину сыну.
– А почему ты спросила, бывали ли мы здесь?
Барбара отвела глаза и снова наполнила Дафне чашку.
– Просто из любопытства. Кто-то пользовался бассейном. Я нашла бокалы и пустую бутылку от шампанского.
Она не сказала о лифчике.
– Может, тебе следует спросить об этом Джастина?
Голос Барбары был мягок сверх обыкновенного, и Дафна взглянула на нее. Она была слишком усталой, чтобы отгадывать загадки.
– Скажи, мне следует о чем-то знать?
Ее сердце снова стало гулко биться. Речь шла явно не о Принцессе Златовласке.
Но Барбара вообще ничего не говорила и не сводила глаз с подруги.
– Я не знаю.
– Он был здесь? Я думала, что он уехал.
– Мне кажется, что он оставался.
Но она говорила слишком неопределенно. Уж Барбара-то наверняка знала бы, оставался ли он в Лос-Анджелесе, тем более что она каждый день забирала почту.
– Барб...
Она жестом остановила ее, снова борясь с напором искавшей выход ярости.
– Не спрашивай меня, Дафф. – А потом процедила сквозь зубы: – Спроси его.
– Но о чем именно я должна спросить?
Барбара больше не могла это выносить. Она подняла блузку.
– Об этом... и про лифчик у бассейна... – значит, Барбара его тоже видела, – и про трусы в прихожей...
Она собиралась продолжать, но Дафна поднялась, чувствуя дрожь в коленях.
– Хватит!
– Разве? Дафна, ну сколько ты собираешься мириться со всеми его гадостями? Я не хотела тебе ничего говорить. Том сказал, что это не мое дело, но я не согласна, – ее глаза наполнились слезами, – потому что я тебя люблю, черт возьми. Ты моя лучшая в жизни подруга.
Она на мгновение отвернулась от Дафны, а когда опять на нее посмотрела, ее глаза были мрачными:
– Дафна, с ним здесь была женщина.
В кухне воцарилась тишина, которая казалась бесконечной, Дафна слушала, как гулко бьется ее сердце, как тикают часы, а потом ее взгляд встретился со взглядом Барбары, в нем было выражение, которого Барбара никогда раньше не видела.
– Я займусь этим, но я хочу, чтобы ясно было одно. Ты хорошо сделала, что сказала мне, Барб. И я понимаю твои чувства. Но это вопрос наших с Джастином отношений. Я разберусь с этим сама. И что бы ни случилось, я не хочу больше это с тобой обсуждать. Ты поняла?
– Да. Извини, Дафф...
Слезы скатились у Барбары по щекам, и Дафна подошла к ней и обняла.
– Ничего, Барб. Почему бы тебе не поехать на студию на своей машине?
Было почти пять часов, а Том разрешил ей пользоваться одной из своих машин.
– Я скоро тоже туда приеду. И если я опоздаю, скажи им, что я только что прилетела с Восточного побережья.
– Мне за тебя не беспокоиться? – Барбара вытерла глаза, напуганная внезапным спокойствием Дафны.
– Не беспокойся.
Она многозначительно посмотрела на Барбару, а затем вышла из кухни и, войдя в спальню, закрыла за собой дверь. Она подошла к Джастину и дрожащей рукой тронула его за плечо. Он шевельнулся, приоткрыл глаза, посмотрел на часы и наконец понял, где находится.
– Привет, киска. Ты приехала?
– Да.
Дафна посмотрела на него, и в ее голосе и лице не было ничего дружелюбного. Она села на стул напротив кровати, потому что больше не могла стоять, и пристально посмотрела на него.
– Что здесь происходило, пока меня не было?
Она задала вопрос без обиняков, и Джастин сел, немного взъерошенный после сна, с невинными и удивленными глазами.
– Что ты имеешь в виду? Как, кстати, твой малыш?
– Прекрасно. Но в данный момент меня больше интересуешь ты. Чем ты тут занимался?
– Ничем. А что?
Он потянулся, зевнул и призывно улыбнулся, нагнувшись и касаясь ее голой ноги.
– Я скучал по тебе, киска.
– Неужели? А как насчет женщины, которая здесь жила, пока меня не было? Могу сказать, только одно: у нее большие титьки. Ее лифчик налез бы мне на голову.
Но хотя слова Дафны и звучали забавно, ей отнюдь не было весело, ее взгляд был тяжелым как камень, и она оттолкнула его руки со своей ноги.
– Ко мне приезжали друзья, вот и все. Что тут такого?
Она вдруг подумала, не ошиблась ли Барбара. Ей было бы ужасно стыдно, если бы оказалось, что он говорит правду и обвинения незаслуженны. В ее глазах на мгновение появилась нерешительность, а потом она увидела под кроватью использованный презерватив. Она наклонилась, взяла его и подняла высоко вверх, словно ценный трофей.
– А что это?
– Понятия не имею. Может, кто-нибудь здесь спал?
– Ты хочешь сказать, что это не твой?
Она не отрываясь смотрела ему в глаза.
– О Господи!
Джастин встал во всем своем великолепии и провел рукой по своей золотистой шевелюре.
– Что с тобой? Я был здесь четыре дня один, ко мне только приходили друзья. Что тут такого, Дафф? – Его глаза своенравно сверкнули. – Мне что, без тебя и бассейном пользоваться нельзя?
Другого способа все выяснить не оставалось.
– Барбара сказала мне, что с тобой кто-то жил.
При этих ее словах он вздрогнул, он не знал, что Барбара здесь появлялась.
– Вот сучка! Откуда она все знает? Ее же здесь не было.
– Она ежедневно забирала почту.
– Да? – Он побледнел. – О Господи!
Он снова сел на кровать и закрыл лицо руками. Сначала он молчал, а потом посмотрел Дафне в глаза:
– Ну, ладно, ладно. Я немного побезобразничал. Со мной это иногда бывает после трудной работы. Это для меня не имеет значения, Дафф... ради Бога... ты ведь знаешь, что у меня за работа. От нее дуреешь.
Но эти слова были неубедительны, и Джастин это знал. Что он мог ей сказать?
– Да, конечно. Дуреешь так, что спишь с кем-то в моем доме, в моей постели. – На ее глазах выступили слезы. – И ты считаешь, что это нормально?
Она чувствовала себя обманутой и оскорбленной. Прежде ей приходилось испытывать горечь утрат, но это – никогда... бюстгальтеры рядом с бассейном... пятна на диване... презервативы под кроватью и все за каких-то три несчастных дня.
– Что с тобой, черт подери?
Она встала и зашагала по комнате.
– Ты что, не можешь три дня потерпеть? Я тебе только для этого нужна, что ли? Очень удобно, всегда под рукой, а если меня нет, так можно и с другой переспать?
Она стояла перед ним, ее глаза гневно сверкали.
– Извини, Дафф... Я не хотел...
– Как ты мог? – Она стала всхлипывать. – Как ты мог?..
Дафна не находила слов, она кинулась на кровать, уткнулась лицом в подушку и зарыдала, а он ласково гладил ее по спине и по голове. Она хотела послать его к черту, но на это не хватало сил. Дафна не могла поверить, что он сделал такое, и вдобавок у нее в доме, позволив ей все это обнаружить. Это не было мимолетное приключение где-нибудь в баре, эту девицу он привел прямо к ней в дом, к ней в постель. Такого оскорбления она не могла вынести. И очень горько было узнать его с этой стороны.
– Ох, Дафна, кисочка... пожалуйста... Я был пьян, нанюхался кокаина. Я просто забылся. Я же говорил тебе, чтобы ты не уезжала. Я хотел поехать с тобой в Мексику, но ты настаивала, что полетишь на восток повидать своего ребенка. Мне это было непонятно, я...
Он тоже стал плакать и осторожно перевернул ее лицом к себе. Дафна чувствовала себя так, словно все ее тело растворилось в постели. У нее не было сил сопротивляться, ей казалось, что она почти умерла.
– Я так сильно люблю тебя. Это все не важно. – Джастин вытер слезы. – Я забылся. Этого больше не случится. Клянусь тебе.
Но ее глаза говорили, что она не верит ни одному его слову, слезы лились по ее лицу, и она молчала.
– Дафна... – Он положил голову на ее стройные бедра. – О Господи, деточка... пожалуйста... Я не хочу потерять тебя...
– Надо было об этом думать, до того как твоя подружка оставила свой лифчик у моего бассейна.
Ее голос был каким-то отрешенным, она медленно села, чувствуя себя тысячелетней старухой, но все же не испытывая к нему ненависти. Дафна была слишком уязвлена, чтобы чувствовать злобу. Только боль.
– Ты так себя всегда ведешь во время съемок?
Или он так себя вел и в обычной жизни? Она задавала себе этот приводивший ее в отчаяние вопрос.
– Съемки были очень напряженные. Ты не знаешь, Дафф, чего это мне стоило... как безумно я хотел, чтобы тебе понравилось... чтобы твой фильм стал лучшим из лучших... Ах, Дафна...
Его глаза были такими грустными, словно умер его лучший друг. Факт, что он собственноручно убил ее, казалось, не доходил до него.
– Деточка, а что если мы начнем все сначала?
– Я не знаю.
Ее взгляд наткнулся на презерватив, который она швырнула на кровать. Джастин взял его и вынес в туалет... Вернувшись, он посмотрел на Дафну.
– Может, ты никогда мне не простишь. Но клянусь, я больше никогда так не поступлю.
– Как мне в это поверить? Я не могу не слезать с тебя до конца твоей жизни.
Она это произнесла таким усталым и печальным голосом, а он улыбнулся впервые с тех пор, как увидел ее в комнате.
– Очень жаль, я бы именно этого хотел.
– Я хочу ездить навещать своего сына. А что тогда будет? Я должна три дня беспокоиться, что, пока меня нет, ты опять что-то вытворяешь?
Внезапно ею овладело неосознанное, невыразимое чувство беспредельного одиночества. Кем, в конце концов, он был? И что она для него значила? Любил ли он ее вообще? Теперь в это трудно было поверить.
– Если хочешь, я поеду с тобой.
Но она внезапно усомнилась, что хотела бы этого. Она хотела бы познакомить его с Эндрю, но в Нью-Гемпшире был не только он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42