На мгновение Такео смутился, но коротко ответил на поклон, понимая, что, поступив иначе, оскорбил бы не только Хироко, но и ее отца. Такео уже давно привык обмениваться поклонами лишь с пожилыми людьми, но не с молодежью или ровесниками. Зная Масао, он ожидал, что его дочь не будет так следовать обычаям. Но тут же Такео вспомнил, что во время их единственной встречи мать Хироко, Хидеми, придерживалась всех церемоний.— Ты уже выяснила, где твой багаж? — спокойно и деловито спросил Такео. Багаж доставили на пристань, в зоны, помеченные буквами алфавита, и Хироко указала на табличку с буквой "Т". Такео задумался, говорит ли его гостья по-английски. До сих пор она не произнесла ни слова, только кланялась и опасливо поглядывала, тут же робко отводя взгляд.— По-моему, он должен быть вон там, — осторожно проговорила Хироко, отвечая на невысказанный вопрос дяди насчет ее английского. Она изъяснялась довольно свободно. произношение было чистым, хотя дядя понял, что пользоваться чужим языком Хироко неудобно. — У меня всего один чемодан, — добавила Хироко, в эту минуту сама удивившись собственному сходству с Хидеми. Ее отец и Юдзи легко переходили с языка на язык и, постоянно пользуясь английским, свободно объяснялись на нем. Английский же Хидеми был менее беглым, чем у Хироко.— Как прошло плавание? — спросил Такео, направляясь к указанному Хироко месту, где уже ждал ее единственный чемодан. Рядом стоял таможенник, досмотр прошел на удивление быстро.Подозвав носильщика и объяснив, где находится машина, Такео повел Хироко знакомиться с остальными родственниками. На стоянке у пристани он оставил новый фургон «шевроле», купленный год назад. Темно-зеленая машина с легкостью вмещала всю семью, даже собаку, которую Танака повсюду брали с собой. Но на этот раз собаку оставили дома — чтобы положить сзади багаж Хироко и сразу же вернуться в Пало-Альто. Дети настояли на своем желании встречать гостью и были возбуждены, предвкушая встречу.— Плавание прошло без приключений, — без запинки отозвалась Хироко, — благодарю вас.Она по-прежнему не могла понять, почему дядя обращается к ней по-английски — в конце концов, он родился в Японии. Хироко решила, что отец просил дядю дать ей возможность попрактиковаться в языке. Тем не менее ей мучительно хотелось поговорить по-японски. Беседовать на чужом языке им, двум японцам, казалось ей нелепостью.Дядя был не более американцем, чем она сама, пусть даже провел в Штатах двадцать лет, и его жена и дети родились здесь.Такео провел гостью через толпу на пристани, носильщик следовал за ними с чемоданом. Через несколько минут они достигли стоянки, где в машине ждали Рэйко и дети.Рэйко в ярко-красном платье поспешно выбралась из машины и заключила Хироко в объятия, пока Такео помогал носильщику пристраивать чемодан в багажнике «шевроле».— О, какая ты красавица! — воскликнула Рэйко, улыбаясь гостье. Сама она была миловидной женщиной, ровесницей Хидеми, но в отличие от матери Хироко носила короткую стрижку, умело пользовалась косметикой, а ее красное платье показалось Хироко слишком броским.Хироко низко поклонилась тете, выказывая уважение к ней, как прежде — дяде Такео.— Это ни к чему, — заметила Рэйко, по-прежнему улыбаясь. Взяв Хироко за руку, она повернулась к детям и познакомила их с гостьей. Рэйко называла детей Кеном, Салли и Тами, Хироко же знала, что их зовут Кендзи, Сатико и Тамико. Шестнадцатилетний Кен был на удивление рослым для японца, а, четырнадцатилетня я Салли казалась почти взрослой в спортивных туфлях, серой юбке и розовом кашемировом свитере. Эта хорошенькая девушка-подросток была точной копией своей матери. Прелестная восьмилетняя Тами, резвая и смешливая, бросилась Хироко на шею и крепко расцеловала, прежде чем та успела что-нибудь сказать.— Как хорошо, что ты приехала, Хироко! — радостно выпалила Тами и немедленно отпустила замечание насчет роста гостьи:— Ты почти такая же маленькая, как я. — Хироко рассмеялась и поклонилась детям, с любопытством разглядывающим ее. — Мы так не делаем, — объяснила Тами. — Кланяются только бабушки и дедушки. И носить кимоно здесь не надо. Но твое кимоно очень красивое.Детям Хироко казалась хрупкой японской куколкой. Тами настояла на своем желании сесть сзади, вместе с Хироко и Кеном, а Салли перебралась на переднее сиденье, к родителям.Через несколько минут они двинулись в путь, и вскоре у Хироко закружилась голова от детской болтовни и смеха: дети рассказывали ей о своих школах и друзьях. Тами объясняла, как устроен ее кукольный домик. Рэйко попыталась успокоить детей, но те были слишком возбуждены приездом двоюродной сестры, которая терпеливо выслушивала их. Хироко оказалась такой хорошенькой, такой миниатюрной, и ее густые волосы так ярко блестели под солнцем. Салли не удержалась и заметила, что Хироко похожа на куклу, которую когда-то подарил ей отец, и пожелала узнать, привезла ли гостья с собой западную одежду.— Да, кое-что, — ответила Хироко. — Отец решил, что в колледже она мне понадобится.— Отличная мысль, — подхватила Рэйко. — А Салли одолжит тебе недостающие вещи, Хироко.Хироко была очарована своей тетей Рэй, как она просила называть ее. Рэйко казалась настоящей американкой: в ее речи не слышалось ни малейшего акцента, впрочем, она же родилась во Фресно. Родственники ее отца выращивали там цветы на продажу, и родители Рэйко подключились к семейному делу еще до рождения дочери. Рэйко родилась в Штатах, но несколько лет проучилась в Японии, став таким образом кибей: японкой, рожденной вне родины. В Японии она никогда не чувствовала себя как дома. Она была американкой до мозга костей, после учебы вернулась в Штаты, поступила в Стэнфордский университет, познакомилась там с Таком, а год спустя они поженились. Годом позже родители Рэйко вышли на пенсию и вернулись в Японию, где погибли во время сильного землетрясения вскоре после того, как родилась Хироко. Единственные оставшиеся в живых родственники Рэйко из Фресно по-прежнему занимались семейным делом. Кроме них, детей и Такео, у Рэйко никого не было.— Я понимаю, как тебе сейчас трудно, Хироко, — сказала тетя Рэй. — Когда родители отправили меня учиться в Японию, я чувствовала себя так, словно оказалась на другой планете. В Японии мне было слишком непривычно. В то время я с трудом могла объясниться по-японски, а никто из наших родственников не знал английского. Все они казались мне странными и старомодными.— Да, прямо как он, — вмешавшись в разговор, Салли указала на Кена, и все рассмеялись.— Знаю, привыкнуть к новому нелегко. Вероятно, все мы кажемся тебе чудными. — Рэйко улыбнулась Хироко, и та робко улыбнулась в ответ, не поднимая глаз. Она едва осмеливалась смотреть в лицо кому-либо из спутников и, когда с ней заговаривали, в глубоком смущении опускала глаза. Салли еще никогда не видела такой пугливой девушки. Но и Хироко не могла поверить своим глазам: родственники настолько впитали обычаи и манеры американцев, что только лица давали право назвав их японцами. Они говорили, действовали, двигались иначе, чем японцы. Казалось, ничто не связывает их с родиной.— Тебе нравится американская еда? — с любопытством спросила Салли. Девушкам предстояло поселиться в одной комнате, и Салли умирала от желания расспросить Хироко, есть ли у нее друг. Кену тоже не терпелось это выяснить — он уже давно дружил с Пегги, живущей по соседству.— Я никогда ее не пробовала, — смущенно призналась Хироко, и Тами захихикала.— Не может быть! Значит, ты никогда не пробовала гамбургеры и молочные коктейли? — Тами уставилась на сестру, словно та прибыла с Марса.— Никогда, но я читала о них. Это очень вкусно?Тами покатилась со смеху — с английским Хироко надо что-то делать.— Это объедение! — заверила Тами. — Они тебе понравятся.Вечером семейство собиралось устроить настоящий американский ужин — барбекю во дворе — и пригласить соседей, американцев и японцев, чтобы познакомить их с гостьей из Японии Такео был непревзойденным специалистом по барбекю. На ужин предполагались гамбургеры и хот-доги, стейки и курица. Рэйко взялась сварить кукурузные початки, приготовить картофельное пюре и салат, а Салли — испечь ароматный хлеб с чесноком. Тами целое утро помогала матери печь шоколадное печенье и сдобные булочки, а потом — делать домашнее мороженое.Поездка до Пало-Альто заняла час. Дядя Так провез гостью мимо университета — величественного здания, совсем не такого, какое ожидала увидеть Хироко. В его архитектурном стиле было нечто испанское или мексиканское, вокруг расстилались ровные, тщательно ухоженные зеленые лужайки. Долгие годы Хироко слышала рассказы об университете и была в восторге увидеть его своими глазами.— Юдзи собирается приехать сюда на следующий год, — заметила Хироко, невольно переходя на японский, и дети с удивлением воззрились на нее. Судя по их лицам, они не поняли ни слова. — Вы не говорите по-японски? — спросила она, глядя на них с не меньшим изумлением. Как же родители не сумели научить их японскому?— Я уже давно не говорила по-японски, — объяснила тетя Рэйко. — Боюсь, что после смерти родителей основательно подзабыла его. Я обещала себе, что буду практиковаться, беседуя с Таком, но так и не сдержала обещание. А дети знают только английский, — добавила она, и Хироко кивнула, стараясь не выдать потрясение. Нет, в этих людях не было ничего японского, даже в дяде Таке. Хироко не могла себе представить, как можно до такой степени позабыть обычаи родины — ведь дядя Так родился в Японии, в отличие от Рэйко и детей, никогда не покидавших Калифорнию.Хироко удивлялась, как можно пренебречь культурой предков. У нее вдруг возникло чувство, что она оказалась на недосягаемом расстоянии от дома. Интересно, что бы сказали ее родители, познакомившись с родственниками? Члены семьи Танака были чудесными людьми, но отнюдь не японцами, а американцами до глубины души. Среди них Хироко выглядела чужой и лишней.— Ты прекрасно говоришь по-английски, — похвалил ее дядя Так, и хотя Тами не согласилась с ним, возражать не стала. — Должно быть, об этом позаботился твой отец. — Такео улыбнулся. Он знал, что Масао всегда питал привязанность к американским обычаям и языку. Такео давно ждал, что брат приедет к нему в гости, но Масао не решался рисковать работой в университете, и потому шли годы, а поездка за границу все откладывалась.— Мой брат говорит по-английски гораздо лучше меня, — объяснила Хироко, и все заулыбались. Несмотря на правильное произношение, в Хироко угадывалась иностранка. Точно таким же чужим казался бы японский в устах всех членов семьи, за исключением Така. Но у Хироко не оставалось ни выбора, ни возможности сравнить: говорить с родственниками требовалось только по-английски.Удалившись от территории Стэнфордского университета, Такео повел машину по тихой, обсаженной деревьями улочке, и Хироко изумилась, увидев, как велик дом, у которого остановилась машина. Вначале он был поменьше, но, когда родилась Тами, семье стало тесно в прежнем обиталище, и Такео сделал к нему пристройку. Семья искренне любила свой дом и его удобное расположение. Такео заведовал кафедрой в университете и, подобно своему брату, был профессором политологии. Рэйко работала в университетской больнице медсестрой, но после рождения младшей дочери перешла на неполный рабочий день.В ухоженном доме, окруженном широкой лужайкой со старыми деревьями и двориком-патио, хватило бы места всем друзьям, приглашенным познакомиться с Хироко. Когда Салли показала гостье свою комнату, Хироко была подавлена видом огромной кровати с четырьмя столбиками и изобилием розовых и белых оборочек. Эта комната представлялась Хироко сошедшей с фотографии в журнале. Салли была не против потесниться на огромной кровати, и уже расчистила место в своем шкафу.— У меня совсем немного вещей, — заметила Хироко, указывая на небольшой чемодан, содержащий не только приготовленную для колледжа одежду, но и кимоно. Она бережно извлекла из чемодана красновато-розовое кимоно, чтобы надеть его вечером, но тут в комнату влетела Тами и потащила гостью осматривать кукольный домик.— Хочешь, я подберу тебе какой-нибудь наряд на вечер? — спросила Салли вслед, но Тами уже увлекла Хироко в коридор. Салли не хотела обидеть родственницу, но считала, что на вечеринке она будет выглядеть нелепо в кимоно. То же самое Салли заявила матери, спустившись вниз немного погодя. Рэйко готовила пюре к ужину.— Пусть немного привыкнет, — понимающе заметила Рэйко. — Она только что приехала и до сих пор носила кимоно. Нельзя же требовать, чтобы она сменила его на босоножки и плиссированную юбку в первые пять минут.— Разумеется, но что подумают люди, увидев ее в кимоно? — не отставала Салли.— Ничего особенного. Она милая девушка, только что приехала из Японии. Почему бы тебе не подождать немного, Салли? Пусть сначала привыкнет к нам, а затем понемногу откажется от прежних привычек.— Ну и ну! — воскликнул Кен, входя на кухню и слыша обрывок разговора. — Чего ты от нее хочешь, Сэл? Чтобы она сегодня же сделала завивку и отправилась с тобой плясать? Дай ребенку возможность привыкнуть. Ведь она только приехала.— То же самое я говорила твоей сестре.Слушая мать и сестру, Кен намазал арахисовым маслом кусок хлеба.— А по-моему, в кимоно она будет нелепо выглядеть на барбекю, — повторила Салли. В свои четырнадцать лет Салли высоко ценила мнение других о собственной внешности.— Она будет выглядеть ничуть не нелепее тебя, глупышка, — усмехнулся брат и налил себе стакан молока. Внезапно он с беспокойством взглянул на мать, задумавшись об ужине.Первое место в жизни Кена занимала еда — предпочтительно в огромных количествах и политая кетчупом. — А ты сегодня не приготовила никаких японских блюд, мама?Заметив его неподдельную тревогу, Рэйко рассмеялась.— Вряд ли я сумею припомнить, как это делается, — грустно призналась она. — Твоя бабушка умерла восемнадцать лет назад. Я так и не успела научиться у нее готовить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42