Боже правый, неужели сам Рэн причина ее отчаяния?
- Аврора!
Она отвернулась к стене.
- Уходи, пират, я не хочу тебя видеть.
Но Рэн не мог оставить ее в таком состоянии. Он приблизился к ней осторожно, словно к испуганному раненому зверьку.
- Уходи! - сердито повторила Аврора. Рэн присел на край кровати:
- Скажи мне, что огорчило тебя, красавица.
- Твое упрямство!
Он невольно улыбнулся.
- Аврора! - Печальные звуки волынки стали громче.
- О, хоть бы это прекратилось! - воскликнула она.
Рэн удивленно сдвинул брови:
- Волынка?
- Да, да, да! - Она заткнула пальцами уши.
- Милая, но это всего лишь дань памяти затонувшему кораблю.
- Это песня моей родины. Я не могу спокойно слышать ее!
Рэн быстро направился к двери и передал через проходившего мимо матроса, чтобы на палубе перестали играть. Вернувшись, он увидел, что Аврора стоит на коленях, обхватив руками плечи и покачиваясь, словно от боли. Рэн подбежал к ней, но она отстранилась от него. Его сердце разрывалось от жалости к ней. Она всегда казалась ему такой сильной и уверенной в себе!
- Но ведь не только это причина твоих слез. В чем дело, милая? - тихо спросил он.
- Моя мама… - Это прозвучало совсем по-детски.
- А где она?
- Умерла, Рэнсом. Ее убили. - Аврора вздрогнула. - Я до сих пор вижу ее лицо. Конечно, прошло столько лет…
- Ты видишь ее во сне?
- Да, о да! - горестно всхлипывала она. - Мама знала, что они придут, Рэнсом, ведь она спрятала меня в дупле дерева как раз перед этим. Я слышала, как она спорила с ними, затем стала звать моего отца.
- А где он был?
- Он был на охоте. - Ома снопа вздрогнула. - О, это была мучительная смерть! Этот зверь искромсал ее ножом. - Аврора подняла глаза, полные слез.
- О-о! - Ее губы скривились. - Мама думала только обо мне, кричала, чтобы я не выходила из укрытия. - Аврора подавила рыдания. - Потом появился еще кто-то, и моя мать произнесла свои последние слова.
- Это был твой отец?
- Нет. Но он вернулся, и… Отец потерял рассудок от горя, Рэнсом, он ревел как раненый зверь, рвал на себе волосы, царапал себе лицо. Я никогда не видела его таким…
- Он не искал тебя?
- Я была еще совсем маленькой и не сообразила, что можно позвать его. Он ушел в лес. - Аврора опустила глаза. - Тогда я видела его в последний раз.
Ее бросили именно в тот момент, когда она больше всего нуждалась в защите!
- Сколько же тебе было лег?
- Три или четыре года. - Она шмыгнула носом. - Кажется, меня нашла бабушка. Я жила с ней, пока она не умерла. - Голос Авроры дрогнул. - У меня больше никого не было, я отправилась на поиски отца и встретила Шокаи, когда на меня напали… разбойники.
- А что Шокаи делал в Шотландии?
Аврора взглянула на Рэна.
- Это было уже в Англии, - пояснила она. - Если бы Шокаи счел нужным рассказать мне свою историю, он сделал бы это.
- Зачем же ты ищешь отца, который отказался от тебя?
- Он вовсе не отказался от меня, - возразила Аврора. - Отец не знал, что я в дупле и жива, он думал, что меня похитили.
- Убийца спорил с твоей матерью? - Аврора кивнула. - Быть может, твоя мать была знакома с ним?
Девушка нахмурилась.
- Что ты имеешь в виду?
- Возможно, твой отец…
- Нет! Нет! - Аврора обхватила Рэна за шею, уткнулась ему в грудь и опять разрыдалась. - Не говори так, Рэнсом! Мать и отец любили друг друга! Любили так сильно, что мама даже порвала ради него со своей семьей!
Рэн обнял ее, взглянул на полные слез глаза, на дрожащие губы и еще крепче прижал к себе девушку.
- Нет, нет, - взволнованно продолжала Аврора, спрятав лицо у него на груди. - Верь мне, Рэн, он любил ее. - Плечи девушки сотрясались от рыданий. - Правда любил.
- Я верю тебе, милая. Но почему ты начала поиски через столько лет?
- Ошибаешься, Рэнсом! Я начала искать отца, когда мне исполнилось шестнадцать.
«Девять лет назад», - подумал Рэн.
- Господи, но зачем, Аврора?
- У меня же на этом свете больше никого нет. И может быть, отец тоже одинок и нуждается в моей помощи.
Нуждается в помощи… Она, видимо, никогда не думала о себе.
Нежность захлестнула Рэна. Он живо представил себе несчастного ребенка, видевшего, как зверски убили мать, маленькую девочку, которой никто не шил платья с оборками, не плел венки, не рассказывал на ночь сказки. У нее не было отца, который защищал бы ее от дурных людей, готовил к трудностям жизни, мастерил игрушки, спасал от ночных страхов. Он думал о том, как росла эта девочка среди дикой природы Северной Шотландии, собирая цветы и травы, веря в силу своих заговоров и снадобий и в покровительство своей Божьей Матери. Он размышлял о молоденькой девушке, храбро отправившейся на поиски отца, который эгоистично погрузился в свое горе и, даже не попытавшись отыскать свою единственную дочь, бросил ее на произвол судьбы.
Потом Рэн вспомнил, как нашел Аврору, прикованную к стене в тюрьме султана, и в его груди что-то перевернулось, а сердце наполнилось неведомым доселе чувством, разрушившим его защитную броню. Как же жила Аврора эти девять лет, где устраивалась на ночлег, как терпела холод и голод вместе с этим странным молчаливым стариком? Она ничего ни от кого не требовала и готова была поделиться последним. Рэну захотелось дать Авроре то, чего она была лишена с раннего детства, окружить девушку теплом и заботой, прогнать ее ночные кошмары. Она должна видеть только счастливые сны!
- Отец близко, Рэнсом, - прошептала Аврора. «Белый волк, появившийся в ее магическом стекле», - вспомнил он.
- Теперь ты понимаешь, почему я должна идти дальше?
Ни в коем случае нельзя высаживать ее на берег. На тот берег, куда она мечтала попасть.
- Как зовут твоего отца? Может, мне удастся помочь тебе?
- Мак-Ларен. Ангус Мак-Ларен.
Рэн удивился:
- Но…
- Лэсситер - имя моей бабушки. Я никогда не называю себя Мак-Ларен, так как боюсь… что отец опять скроется от меня, узнав, кто я такая.
Значит, Аврора понимала, что ее отец, возможно, совсем не хочет, чтобы дочь отыскала его.
- А ты бы узнала его?
- Мои воспоминания относятся к раннему детству, и если изменилась я, то, вероятно, изменился и он. У него рыжие волосы. - Она убрала со лба прядь волос. Рэн поцеловал ее локон, и Аврора тут же прижалась к его губам и увлекла на свою постель. Девушка жадно и с каким-то отчаянием целовала его, а Рэн целиком отдался ей во власть, не узнавая себя. Он словно плыл по течению, чувствуя усталость и вместе с тем прилив сил. Горечь и злость, скопившиеся в его душе, вдруг исчезли: разбитая жизнь, перенесенные им мучения и обиды вдруг показались ему такими незначительными и надуманными в сравнении с тем, что пришлось вынести Авроре еще в детстве, а затем в поисках отца. Когда девушка успокоилась и ее охватила сонливость, Рэн тихо поднялся.
Сев на пол, он стал осторожно гладить ее лоб и виски. Аврора вдруг схватила его руку и, широко открыв глаза, спросила:
- Как ты думаешь, я ему понравлюсь?
Ее остановившийся взгляд и страх, прозвучавший в ее голосе, напугали Рэна.
- Да, моя малышка. Он обязательно полюбит тебя.
Через час Рэн позвал Шокаи, попросил его посидеть с Авророй и рассказал ему все, что услышал от нее. Старик, казалось, ничуть не удивился и не встревожился, и Рэна рассердило его равнодушие. Он подумал и о странном и удачном стечении обстоятельств, которое привело Шокаи на помощь Авроре именно тогда, когда на нее напали разбойники.
Глава 23
На корабле было тихо, слышались только плеск воли да шум ветра в разорванном парусе, пока «Красный Лев» летел навстречу свободе.
Внизу, под палубой, босой и без рубашки, стоял Рэн и смотрел на полоску света, пробивавшуюся из-под двери каюты, где находилась Аврора. Вероятно, она не спала, но Рэн не решался постучать. Он не разговаривал с ней с тех пор, как после своей исповеди девушка рыдала в его объятиях, и видел ее лишь издали. За истекшее время он, к своему удивлению, побывал во всех закоулках корабля, зашел даже в камбуз, якобы желая проверить, как кормят команду, но в конце концов почему-то оказывался перед дверью Авроры. Рэн опасался, что ночные кошмары продолжают мучить девушку. Услышав, как она что-то тихо и спокойно бормочет во сне, Рэн с облегчением вздохнул.
Почти полночи он боролся с желанием прийти сюда, и вот он здесь, но не решается войти. «О Господи, я совсем спятил», - подумал Рэн, недоуменно почесав затылок. Из-за какой-то женской юбки все полетело вверх тормашками, и он утратил свои замашки сурового и неприступного командира, требующего неукоснительного соблюдения дисциплины и порядка. Пытаясь скрыть свою растерянность, Рэн чувствовал себя последним идиотом. Ему не хватало дерзких выпадов Авроры, ее насмешек, имбирного запаха, и он прекрасно понимал, что такая игра с судьбой опасна.
Впрочем, ведь он признался ей в совершенном убийстве.
Казалось, Аврора спокойно восприняла этот рассказ, но все же стала избегать его - то ли из страха, то ли поняв, что он прав и у них нет общего будущего. Во всяком случае, выходя из каюты, девушка старалась не встречаться с Рэном. У себя в каюте он тоже не находил покоя, постоянно чувствуя ее незримое присутствие. О ней напоминали многие мелочи: подогретая ею для бритья вода в кувшине, запеченная рыба вместо надоевшей солонины, ванна, приготовленная к его возвращению с вахты. Или горячий чай с лимоном и мятой, постоянно появлявшийся у него на столе.
Казалось, он идет всего лишь на шаг впереди или позади нее. Но не вместе с ней.
Что поделаешь, она сама так захотела.
Но сегодня Рэн окончательно понял, что все это ему не по душе.
Уже собираясь постучать в дверь, Рэн услышал позади шорох и обернулся.
- Саиб? - Перед ним стоял сонный Дахрейн. - Я могу вам чем-нибудь помочь? - Насупившись, он посмотрел на капитана, потом на дверь. Юнга охранял Аврору чисто по-братски, и Рэн почувствовал себя неловко. - Вы не должны нарушать покоя мэм, саиб, - робко проговорил юноша. - Вы нарушаете ее карму.
Капитан бросил на него гневный взгляд, и Дахрейн, покраснев, поклонился и попятился назад, бормоча что-то о взрослых людях, совершающих детские глупости.
Рэна охватила тоска. Мать-страдалица! Ну что он здесь делает? Все перемешалось в его голове, ему не удается даже себе объяснить свои действия. Он остро испытывал лишь чувство пустоты, утраты и обмана, охватывавшее его всякий раз, когда Авроры не было рядом. Она стала для Рэна оплотом надежды, уничтожающим все печали прошлого и стирающим из памяти тяжкие нравственные мучения. Как он мог отвергнуть ее из-за своих дурацких обетов? Единственное, что занимало его в последние дни, - это Аврора, ее мысли, ее чувства. Удобно ли ей сейчас на его корабле? Боится ли она Рэна или, как ему хотелось раньше, выбросила его из головы и из сердца?
Рэну стало совсем не по себе, и он в последний раз взглянул на полоску света, пробивавшуюся из-под двери.
- С меня хватит. Будь все проклято! - пробормотал он, направляясь в свою каюту.
Аврора прислушивалась к удаляющимся шагам, преодолевая желание позвать Рэна. Не отличаясь выдержкой, она не раз очертя голову бросалась навстречу опасностям, не думая о последствиях. Упорно избегая Рэнсома, она добровольно обрекла себя на тоску и слабела день ото дня. До чего же нелепо потерять его, находясь рядом с ним! Но ведь так хотел сам Рэн. Закрыв глаза, Аврора постаралась избавиться от наваждения, но его образ неотступно преследовал ее. Рэн стоял на мостике, ветер трепал его волосы. Капитан пристально вглядывался в горизонт, будто искал там ответы на мучившие его вопросы. Он казался воплощением власти и силы. Ему незачем носить за поясом все эти ножи и кинжалы, ведь и без них капитан вызывал у окружающих благоговейный трепет. У него была особая манера поведения, он умел сохранять дистанцию между собой и окружающими.
Но Аврора знала, что под этой неприступной внешностью прячется ранимая душа человека, нуждавшегося в теплоте и любви.
И она любила его.
Девушка осознала всю глубину своих чувств, когда Рэн заявил, что высадит ее на берег.
Когда же Рэн вернул ее на свой корабль, она поняла, что и он любит ее.
Хотя капитан и утверждал, что в его жизни нет места для Авроры, ему становилось все труднее скрывать происходившую в нем душевную борьбу. Это выражал его взгляд всякий раз, когда он с тоской смотрел на девушку. Услышав исповедь Рэна, Аврора подумала, что когда-то избалованный молодой человек из аристократического английского общества потерял свое место в жизни из-за грехов отца. Ее сердце разрывалось от жалости к нему, ведь в тот злосчастный день часть души Рэнсома умерла. Какая трагедия! Кто поддержал тогда Рэна, облегчил его боль, кто помог ему, когда он решил сразиться с превратностями судьбы?
Пожалел ли кто-нибудь его, когда он с ужасом осознал, что убил невинного человека?
Ясно, что ни мать, ни отец не проявили к нему участия, как, впрочем, и никто другой. Иначе в душе Рэна не осталось бы столько горечи. Рана не зажила и постоянно напоминала о себе.
А он не спешил залечивать се, видимо, полагая, что еще не пришло время для этого.
Если бы Рэн окончательно доверился Авроре, то пришел бы к ней, где бы она ни находилась. Чтобы отвлечься от этих мыслей, Аврора занялась голубой тканью, которую нашла здесь утром, когда проснулась. С помощью Дахрейна девушка раскроила эту тонкую египетскую ткань, решив сшить из нее платье. Она обошлась бы и без него, но эту ткань подарил ей Рэнсом, и это значило для Авроры больше, чем все его слова.
Ей так хотелось верить в него!
Рэн, прислонившийся к двери своей каюты, вздрогнул, услышав голос Авроры, и тут же сделал вид, что просто остановился передохнуть после вахты.
- Ты боишься меня, милая? - спросил он, увидев, что девушка вышла с подносом в руках и замерла, обнаружив его за дверью.
Авроре показалось, будто она угодила в ловушку. Она боялась взглянуть на Рэна и выдать свои чувства к нему. Да, со своей любовью к Рэну девушка ничего не могла поделать. Не случайно ведь задолго до их встречи ей снился он и прикосновения его рук.
Рэн не двигался.
Авроре стало не по себе.
- Ты же не собираешься обидеть меня, Рэнсом, - сказала она, прекрасно понимая, что он подкарауливал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38