На лице его играла улыбка, но его пристальный взгляд заставлял Реджину нервничать. Он смотрел на нее так, будто вместо любого блюда из ресторанного меню хотел бы съесть ее.
– Расслабься, – сказал он. – Я знаю, ты голодна.
Реджина и в самом деле умирала с голоду.
Они почти не разговаривали до появления официантов, подавших заказ. Блюда были изысканные, приправленные тонкими соусами. На десерт подали малиновый шербет в маленьких серебряных вазочках. Реджина улыбнулась.
– Наконец-то, – засмеялся Джонатан. – Я уж думал, что никогда не увижу твоей улыбки.
– Мне нравится малина, – как бы оправдываясь, произнесла Реджина.
– А мне нравишься ты, – ответил Джонатан.
Официанты тактично удалились, и они остались вдвоем.
Джонатан достал из серебряного ведерка со льдом бутылку шампанского и принялся вытаскивать пробку. Раздался хлопок. Джонатан наполнил два высоких узких бокала пенящейся жидкостью и поставил один перед ней.
– Тост за нас, – объявил Джонатан, подняв бокал. Этот короткий тост не мог описать всю сложность их отношений, но Реджина все-таки подняла свой бокал. Шампанское было выше всяких похвал, однако девушка едва почувствовала его вкус. Словно завороженная смотрела она на красивое мужественное лицо своего мужа, не в силах отвести от него глаз. Их взгляды встретились.
В этот миг Реджина поняла, что связана с этим человеком до конца своих дней. Она – его жена, и не важно, какие причины или ухищрения привели их к этому браку. Вскоре они окажутся в своей супружеской спальне. Злость, которую она испытывала с самого утра, растаяла под нежным взглядом Джонатана.
Не важно, что он с помощью ухищрений вынудил ее стать его женой. Сейчас важно только молчание, полное невысказанного желания.
Реджина опустила глаза и отпила из бокала. У нее есть два пути: закрыться в своей элегантной спальне на Тридцать четвертой улице или добровольно стать женой Джонатана Паркера в полном смысле этого слова. В любом случае ее жизнь неразрывно связана с этим мужчиной. А главное – она любит его.
Может ли сердце разорваться дважды? Что лучше: пройти через все унижения, связанные с расторжением брака, обрести свободу и любить его издали или любить его так, как он того желает – отдать ему свое тело? А отдав ему свое тело, может ли она надеяться, что в один прекрасный день он испытает к ней такие же чувства, какие испытывает она к нему? Что их сердца и жизни сольются воедино и они познают радость настоящей любви?
Вопрос сложный, как и чувства, охватившие ее с того самого дня, как Джонатан Паркер постучал в дверь ее дома.
– Уже поздно, – сказал Джонатан.
Эти слова прозвучали для Реджины как смертный приговор и как благословение небес. Она почувствовала, как слабеет ее решимость. Что бы она ни решила за ужином, сейчас, когда Джонатан подошел к ней, было забыто.
– Мне очень хочется поцеловать свою жену, – улыбаясь, сказал он.
Реджина заколебалась, но не смогла противиться Джонатану и его чудесным поцелуям. Не видя ничего, кроме его серебристых глаз, она позволила ему обнять себя. Его руки были крепкими как сталь, но очень нежными и теплыми.
Реджина взглянула Джонатану в лицо. Больше всего на свете ей хотелось сейчас почувствовать, как его губы прижмутся к ее губам. Ее будто пронзило электрическим током, когда его руки скользнули по ее рукам в вечерних кружевных перчатках, по тяжелому шелку платья, потом выше, к вырезу у горла, и она ощутила жар его ладони на своей коже. Джонатан медленно, мучительно медленно, склонил голову, и она почувствовала его дыхание на своих губах. Губы ее приоткрылись, приглашая к поцелую. Когда Джонатан наконец поцеловал ее, Реджине показалось, что она превратилась в падающую звезду. Его губы впились в нее, лишив ее возможности дышать. Его язык медленным дразнящим движением проникал в ее рот. Она обвила его шею руками и прильнула к нему.
Через некоторое время, не заметив, как они переместились к удобному длинному дивану, занимавшему две стены из четырех, Реджина обнаружила, что сидит на коленях у мужа и он страстно целует ее.
Поцелуи были долгими, сладкими и становились все мучительнее. Реджине хотелось большего. Она и раньше испытывала такие чувства, но старалась не поддаваться им. Теперь же она стала законной женой Джонатана и могла дать волю своим эмоциям.
Джонатан, лаская Реджину, сдерживал себя, не забывая, что они в ресторане, а не в спальне его дома в Манхэттене. Его руки скользнули по ее талии, потом выше. Он представил себе, как снимет с нее платье и коснется крепких молодых грудей, заключенных сейчас в корсет из китового уса и шелковую рубашку. Каждый его поцелуй был обещанием и проклятием. Реджина извивалась в его объятиях. Наконец Джонатан, вместо того чтобы повалить ее на диван и задрать юбки, отстранил ее и посмотрел ей в глаза.
– Нам пора домой, – сказал он.
Реджина, задыхаясь, кивнула.
Она вся напряглась и дрожала, когда Джонатан помогал ей сесть в экипаж. Казалось, они целую вечность ехали по Пятой авеню, мечтая очутиться в постели и стать настоящими мужем и женой.
Реджина больше не боялась первой брачной ночи, охваченная страстью, она с нетерпением ждала ее и знала, что Джонатан сейчас испытывает те же чувства.
Джонатан не ожидал, что Реджина так быстро сдастся.
Он все еще хотел Реджину. Боже, как он ее хотел! Но уже по-другому. Он обнаружил это утром, когда надел ей обручальное колечко. Ему хотелось не только овладеть ею, но и сделать ее счастливой, а также оградить от опасности. Сейчас они находятся вдали от Мерриам-Фоллс. Но опасность от этого не стала меньше. Главной целью убийцы суфражисток, подруг Реджины, была она сама, потому что привлекла многих девушек к женскому движению. Без нее интерес к этому движению в маленькой деревушке штата Нью-Йорк умер бы. А девушки из «литературного кружка» занялись бы поисками жениха и устройством своей жизни.
Чтобы защитить Реджину, Джонатан унес ее с крыши сарая и запер у себя в доме в комнате для гостей.
Но вовсе не для того, чтобы заставить отправиться с ним к алтарю. А потом воспользовался случаем, боясь, что другого ему не представится. Он и сейчас чувствовал, что убийца жаждет смерти Реджины, но не мог объяснить почему. Так же как не мог объяснить свои чувства к отчаянной суфражистке. Из нее не получится послушная жена – из этой воинственной леди с сапфировыми глазами и бойким язычком, но с ней его жизнь будет интересной.
Но стоит ли думать о будущем, если впереди у них первая брачная ночь. Вряд ли Реджина будет по-прежнему играть роль оскорбленной невинности. Она вся пылала от страсти, когда он ее целовал в ресторане. И все же надо быть осторожным и набраться терпения, как бы ни было это трудно. Его тело жаждало наслаждений.
Если бы он намеревался просто удовлетворить свое физическое желание, то сразу, как только экипаж остановился перед домом, схватил бы Реджину на руки и отнес наверх в спальню, где и удовлетворил бы свой сексуальный голод как можно скорее. Ему же хотелось не только самому получить удовольствие, но и доставить его Реджине. Пусть научится радоваться чувственным наслаждениям, освободится от моральных запретов, поймет, как прекрасно быть женщиной в полном смысле этого слова.
Много повидавший и много испытавший в своей жизни, Джонатан не раз делил ложе с женщинами, которые считали, что искусство любви исключительно женская привилегия. Они умели разжечь мужчину. То наступали, то отступали, то делали вид, будто сопротивляются. Чувственный по натуре, не стесняющийся своих сексуальных желаний, Джонатан хотел, чтобы и Реджина стала такой.
Однако есть вещи, о которых нельзя забывать. К примеру, постель с надушенными простынями, мерцающий свет свечей.
Ему хотелось показать Реджине весь город. Погулять с ней по паркам, если позволит погода, посетить художественные галереи, театры, побывать в ресторанах с экзотической кухней и официантами, не говорящими по-английски. В сумерки, когда не видна деловая жизнь залива, с моста через бухту открывается прекрасный вид на город.
Пусть Реджина поймет, что чувственность не ограничивается пределами спальни. Что наслаждение может доставить и пища, и звук сигнального рожка в тишине ночи.
Реджина должна радоваться многообразию жизни, но всегда стремиться в его объятия.
Но больше всего ему хотелось завоевать доверие Реджины. Иначе он не сможет уберечь ее от опасности. Ей придется узнать, что у него сильно развита интуиция, которая его никогда не подводит. Джонатан вспомнил свою маленькую сестру – тогда, к несчастью, он не проявил нужной осторожности.
Экипаж остановился перед домом, и Джонатан полез в карман за ключом.
Глава 13
Бисби приветствовал их у входа, взял пальто Джонатана и меховую накидку Реджины и удалился. В доме было тихо, слишком тихо для его новых обитателей. Где-то пробили часы. Считая их удары, Реджина пыталась убедить себя, что ее не очень пугает предстоящая ночь. В конце концов, она взрослая женщина, хоть и девственница. Ей, конечно, придется пережить несколько неприятных моментов, возможно, даже боль, но все это быстро пройдет. Она по-настоящему станет женой Джонатана, и, возможно, ей это доставит такое же удовольствие, как ему.
Хотелось бы в это верить. Разум уже примирился с браком, основанным на безудержной страсти, но сердце жаждало любви.
Терзаемая самыми противоречивыми чувствами, Реджина повернулась к Джонатану.
– Поднимись наверх в спальню, – сказал он с улыбкой. – Я скоро приду.
Подобрав подол шелкового платья, Реджина направилась к покрытой ковром лестнице, ведущей на второй этаж. Ее так и подмывало спросить, не собирается ли Джонатан в библиотеку выпить чего-нибудь крепкого. Ей сейчас был бы весьма кстати глоток виски. Шампанское, которое она выпила в ресторане, не успокоило нервы. С каждым шагом Реджина приближалась к моменту истины, тому моменту, когда перестанет сопротивляться и растает в его объятиях.
Теперь, когда Реджина осознала неизбежность этого, время тянулось невыносимо медленно. Кудрявая Молли выглянула из-за двери и, улыбаясь, поинтересовалась, понравился ли миссис Паркер ужин в ресторане. Реджина ответила, что понравился, но не стала удовлетворять любопытство горничной и подробно рассказывать о проведенном вечере, потому что нервы ее были на пределе.
Войдя в спальню, миссис Паркер увидела на кровати прозрачный голубой пеньюар и белую ночную рубашку. Вещи были не знакомы Реджине, и она нахмурилась. Неужели Джонатан был так уверен в этом браке поневоле, что приобрел их заранее? Или они принадлежали его прежней любовнице?
– Я помогала миссис Камерон выбрать эти вещи, – призналась Молли, взяв с кровати ночную рубашку. – Мне она показалась очень хорошенькой.
– Так оно и есть, – заверила ее Реджина. Она почти сожалела о том, что вещи оказались купленными специально для нее, а не принадлежали бывшей любовнице. Теперь у нее не было предлога, чтобы закрыть дверь на ключ и не пустить Джонатана, который скоро явится к ней. – А что еще вы купили?
– Несколько платьев и кое-какие мелочи, – сказала Молли. Она поспешно задернула тяжелые темно-бордовые портьеры на окнах, подошла к кровати и постелила постель. – Мистер Паркер сказал, что остальным займетесь вы сами. Хотите принять ванну? – Молли изо всех сил старалась угодить хозяйке.
– Нет, спасибо. Помоги мне расстегнуть эти пуговицы, – попросила Реджина, поворачиваясь спиной к горничной. Девушка помогла ей снять платье и расшнуровать корсет. Хозяйка поблагодарила ее. – На сегодня, кажется, все, твоя помощь больше не понадобится. Увидимся утром.
– Спокойной ночи, – сказала Молли, присев в глубоком реверансе, гораздо более изящном, чем в первый раз.
Реджина подождала, пока закроется дверь, присела на край кровати и посмотрела в большое зеркало, висевшее на противоположной стене. За день она устала, ей хотелось забраться под одеяло и спать до самого утра.
Однако молодоженам редко удается выспаться в первую брачную ночь. Постучит Джонатан в резную двустворчатую дверь, соединяющую их комнаты, предупреждая о своем приходе? Или просто войдет и набросится на нее? В любом случае времени у нее мало.
Реджина распустила волосы, тщательно расчесала их. Взяла ночную рубашку и отправилась в гардеробную, чтобы снять нижнее белье. Когда на ней ничего, кроме обручального кольца, не осталось, девушка надела соблазнительную рубашку, набросила пеньюар и посмотрелась в зеркало. В гардеробной их было не менее полудюжины. Она не привыкла вертеться перед зеркалом. И смущенно смотрела на свое отражение, гадая, понравится ли мужу в этом нарядном белье из прозрачного шелка и белого кружева.
– Ты выглядишь очаровательно, – раздался тихий ласковый голос Джонатана. От неожиданности Реджина повернулась так резко, что чуть не упала.
Джонатан был в черных брюках, тех же, что в ресторане, но вместо фрака, серого парчового жилета и белой шелковой рубашки на нем была бордовая домашняя куртка с черными бархатными отворотами, небрежно стянутая поясом. На груди между отворотами куртки виднелись темные волосы, от которых девушка не могла отвести глаз. Взгляд Джонатана задержался на ее розовых сосках, просвечивающих сквозь ночную рубашку, скользнул к темной тени внизу бедер и наконец опустился к ее босым ногам.
Он протянул руку, и Реджина с глубоким вздохом шагнула к нему. Их пальцы встретились на мгновение, потом он взял ее руку в свою ладонь.
– Доверяй мне, – хрипло сказал он.
– У меня нет выбора, – ответила Реджина первое, что пришло на ум, но тут же поняла: не такого ответа он ждал от нее. – Я хочу сказать…
– Ты волнуешься. – Он чувствовал, как дрожит ее рука. – И это совершенно естественно.
Реджина, прикусив губу, заглянула ему в глаза. Ей было не по себе, и это давало Джонатану преимущество перед ней. А преимуществ у него и так достаточно.
– Думаю, бокал шампанского сейчас будет очень кстати, – сказал он, легонько подталкивая ее к двери.
Проходя через свою комнату к двустворчатой двери, ведущей в спальню мужа, где их ждало супружеское ложе, Реджина взяла с кровати голубой пеньюар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33