– Леди Розабел всегда спит до полудня. Я не люблю сидеть без дела, и предложила свои услуги миссис Флеминг.
– Вы недостаточно загружены?
– За пределами комнаты леди Розабел у меня нет никаких обязанностей, а она просила не тревожить ее, когда она спит.
– А как продвигается пьеса? – внезапно сменил предмет разговора маркиз. – Она понравилась Розабел?
К счастью, как раз накануне вечером Клер начала читать Розабел первый акт «Сна в летнюю ночь». Правда, через пять минут Розабел уже крепко спала.
– Мы только начали читать, пока еще рано судить об этом.
– Ха! Пьеса ей не понравилась. Я был прав.
– Мы еще не дочитали до конца, милорд.
Он издал горловой звук – нечто среднее между кашлем и хрипом.
– Вы не способны на грубую лесть, миссис Браунли. Это отвратительно, когда женщина позволяет себя унижать.
Неужели он хочет сказать, что она ему нравится? Клер с горечью вспомнила, как в десять лет отправила деду письмо, приглашая его на свой день рождения. Она испытала страшное разочарование, так и не получив от него ответа. Мама обняла ее и попыталась утешить. «Я поссорилась с твоим дедом много лет назад, еще до твоего рождения. Но если бы он увидел тебя, дорогая, я уверена, что он полюбил бы тебя так же сильно, как любим тебя мы с папой».
Эти слова врезались в память маленькой девочке. В ее сердце поселилась надежда. С возрастом она избавилась от иллюзий, но сейчас с досадой отметила, что где-то в глубине души надежда помириться с дедом все еще теплится. Несмотря ни на что, ей хотелось услышать от него слова одобрения.
Клер подавила в себе это желание. Маркиз должен заплатить за то, что сделал с папой. И с мамой тоже. Но для начала ей необходимо выпутаться из этой дурацкой ситуации.
– Вы сами подтвердили, что я не способна лгать ради своей выгоды. Я ничего не брала в ваших комнатах.
– Нахальная девчонка. Так легко вы от меня не отделаетесь.
– Ваши экспонаты слишком громоздкие, чтобы я могла их спрятать. Гораздо логичнее было бы украсть драгоценности.
– Вы могли вытащить драгоценный камень из какой-нибудь вещи. Например, вон из того тигра. – Он указал пальцем на медный столик.
– Можете убедиться: оба его глаза на месте, – сказала Клер и неожиданно с любопытством спросила: – А откуда у вас все эти редкости?
– Мне подарил их махараджа из Джайпура в награду за то, что я выследил вора, который рыскал у него во дворце.
Клер удивленно выгнула бровь. Может, он провоцирует ее?
– А почему вы спрятали свои сокровища здесь? Почему бы, не выставить их в парадных комнатах, где ими смогут любоваться и другие люди?
– Потому что это мой личный музей, вот почему. Я не хочу, чтобы они лежали на виду у всех, где их каждый может украсть.
Несмотря на всю свою антипатию к деду, Клер пожалела его. Трудно жить, никому не доверяя.
– Не думаю, чтобы все и каждый стремились завладеть вашим богатством.
– Бедные всегда завидуют богатым и стремятся присвоить их добро. Такова человеческая природа.
– У бедных тоже бывают принципы. Шекспир сказал по этому поводу: «Невинность дороже всякого наследства».
– «Протесты леди столь обильные излишни», – в ответ процитировал лорд Уоррингтон. Он пристально рассматривал Клер, вцепившись пальцами в набалдашник из слоновой кости своей трости. Затем вполголоса добавил, словно размышляя вслух: – Любопытно, еще один вор и тоже цитирует Шекспира.
У Клер замерло сердце, потом забилось еще сильнее. У нее пересохло горло, все тело напряглось. Неужели она себя выдала? Или этот проницательный взгляд усмотрел в ней сходство с Гилбертом Холлибруком?
Нет, Уоррингтон просто блефует, пытаясь понять, не разгадала ли она его тайну. Он напомнил ей паука, который опутывает жертву шелковой паутиной. Но Клер тоже умела играть в кошки-мышки.
Она притворно ахнула:
– Боже милостивый… вы сравниваете меня с Призраком? Он удивленно посмотрел на нее.
– Не обращайте внимания. Это не имеет значения.
– Но я не могу не обращать на это внимания. Мне горько сознавать, что вы так дурно думаете обо мне. Я слышала, этот Холлибрук – ужасный человек…
Он стукнул кулаком.
– Замолчите, женщина! Как вы смеете в моем присутствии произносить его имя?
– Прошу прощения, милорд. Я слышала, что он приходится родственником вашей семье, и понимаю, что вам неприятно слышать о человеке, который завлек вашу дочь в свои сети. И тем не менее…
– Довольно! – С застывшим лицом Уоррингтон указал ей на дверь. – Уходите, вон отсюда. Хватит мне докучать, найдите себе другое занятие.
Клер не пошевелилась. Она добилась своего: он разгневался при упоминании о ее отце. Однако вопреки ожиданиям отказался продолжить разговор.
– Милорд! – подал голос Эддисон. – Я еще не закончил проверку.
Уоррингтон не ответил и продолжал молча смотреть на Клер до тех пор, пока она не поднялась. Ей хотелось остаться, но она опасалась, что Эддисон воспользуется этим, прикарманит какую-нибудь вещицу и обвинит ее в краже.
Она присела в вежливом реверансе.
– Я искренне сожалею, что причинила вам беспокойство, милорд. Всего хорошего.
Она направилась к двери.
– Миссис Браунли.
Голос маркиза прозвучал как удар хлыста. Она резко обернулась.
– Отныне по утрам вы будете разбирать книги в моей библиотеке, – коротко сказал он. – Жду вас завтра ровно в восемь.
Глава 15
Любовь нежна?! Она груба, порочна,
Остра, как шип, и, словно тень, притворна.
У. Шекспир «Ромео и Джульетта»
– Добрый вечер, миссис Браунли. Добро пожаловать в Рокфорд-Хаус.
Саймон наклонился поцеловать ее руку в перчатке, и в душе Клер снова всколыхнулась буря эмоций, хотя она строго-настрого запретила себе реагировать на присутствие этого мужчины. Ее влечение к лорду Рокфорду противоречило всякой логике, и она, как могла, старалась побороть это чувство. Как только ей удастся восстановить доброе имя отца, она в ту же секунду покинет это порочное общество и этого человека.
– Благодарю вас, милорд, – вежливо ответила Клер. Она попыталась выдернуть у него свою руку; но Саймон удерживал ее. Его темные глаза блеснули, а губы изогнулись, от чего на щеках появились очаровательные ямочки.
– Все еще сердитесь на меня? – тихо промурлыкал он. – Оставьте. Обещаю, что этим вечером я не буду дарить вам цветов.
Клер подавила рвущийся наружу смех. Опасаясь привлечь к себе внимание других гостей, она всего лишь выгнула бровь.
Внушительный ряд канделябров ярко освещал просторный холл с мраморными колоннами. Лакей в голубой ливрее помог леди Эстер и леди Розабел снять накидки. Лорд Уоррингтон, опираясь на палку, снял свою шляпу. Несмотря на больную ногу, он сохранил военную выправку и стоял, широко расправив плечи и высоко держа голову.
– А мой сын уже приехал, лорд Рокфорд? – спросила леди Эстер нежным голоском, который не вязался с ее комплекцией и солидным возрастом.
– Нет еще, – ответил Саймон.
– Фредерик собирался заехать в клуб. Должно быть, он прибудет с минуты на минуту. Мне не терпится возобновить знакомство с вашей матерью и сестрами. Я буду, счастлива, если наши семьи свяжут более тесные узы.
Розабел схватила мать за руку и потащила к лорду Уоррингтону:
– Идем, мама. Нужно помочь дедушке подняться по лестнице. Ты поддержишь его с одной стороны, я – с другой.
– Но, дорогая… – леди Эстер бросила красноречивый взгляд на Саймона, – у тебя есть свой провожатый.
– Я сам управлюсь, – вставил свое слово лорд Уоррингтон. – Дома я обхожусь без посторонней помощи.
Розабел была великолепна в бледно-розовом платье, на которое ниспадали золотистые локоны. Она надула губки.
– Дедушка, я надеялась, тебе будет приятно идти в сопровождении самых любимых женщин. Неужели ты разочаруешь меня и откажешься идти вместе с нами?
– Болтушка, – проворчал лорд Уоррингтон. – Нечего тебе тратить время на старика.
Однако улыбка на его лице говорила о том, что после утреннего разговора с Клер его настроение значительно улучшилось. Вероятно, он велел ей разбирать книги в библиотеке, чтобы держать ее под присмотром. Он и не догадывался, как она обрадовалась его решению. Ведь у нее тоже появилась возможность присмотреться к нему.
Клер испытала укол ревности, видя, с какой нежностью дед смотрит на Розабел. Похоже, он боится избаловать ее и потому все время ворчит. Но в действительности он очень любит свою внучку. А если бы обстоятельства сложились иначе, был бы он так же привязан к Клер?
Впрочем, какая ей разница. Его жестокость по отношению к ее родителям свидетельствует о том, что в его высохшем сердце нет ни капли нежности.
– Ты слышала, что говорит дедушка? – сказала леди Эстер. – Ему не нужна наша помощь. Да и какая от меня может быть помощь?
Она принялась обмахивать свое круглое лицо кружевным носовым платочком, словно была на грани обморока.
– Перестань строить из себя больную, Эстер, – властно сказал Уоррингтон. – Возьми меня под руку, и идем. Надеюсь, ты не собираешься стоять весь вечер под лестницей?
Леди Эстер поморщилась, но повиновалась.
Розабел бросила через плечо проказливый взгляд и подмигнула Клер. Саймон не заметил этого: он отдавал указания лакею. Плутовка затеяла все это для того, чтобы оставить Клер с Саймоном. Клер никак не могла понять, зачем ей это нужно.
– Миссис Браунли?
Саймон ждал ее, и Клер ничего не оставалось, как опереться на его руку. Она почувствовала его крепкие мускулы под темно-серой тканью сюртука, и снова ее тело охватила непонятная дрожь. Она смотрела прямо перед собой, когда Саймон начал подниматься с ней по изящной лестнице, ведущей в парадные комнаты.
Здесь не было такого изобилия позолоты, как в особняке ее деда. Все в этом доме дышало простотой и изяществом. Помещения были отделаны с большим вкусом: бледно-зеленые стены, резная балюстрада, увитая плющом. С потолка свисала огромная хрустальная люстра, в которой горели десятки свечей.
– Что скажете, миссис Браунли?
Саймон наклонился к ней, и она снова уловила аромат его терпких духов. Поднимаясь по лестнице, Клер приподняла юбки, чтобы не наступить на них.
– Прошу прощения, милорд. Я не искушена в светской болтовне.
– Вы могли бы сделать замечание о погоде или похвалить мой дом.
– Погода пасмурная, и вы это знаете. Что же касается вашего дома, то я еще никогда нигде не видела столько света. Должно быть, вы тратите сумасшедшие деньги на свечи.
Он усмехнулся:
– Я могу себе это позволить.
– Если бы вы экономили, у вас остались бы деньги на благотворительность.
– Но тогда я оставлю без заказов свечную мастерскую. Мне будет совестно сознавать, что по моей милости работники мастерской не могут прокормить свои семьи. Хороший ход, но Клер быстро нашлась:
– Я начинаю понимать, как богачи оправдывают свой роскошный образ жизни. Тем не менее, факт остается фактом: вы человек праздный и пользуетесь привилегиями. Вы не знаете, что это такое – зарабатывать на жизнь своим трудом.
Он загадочно прищурился, и на губах его заиграла улыбка.
– Меня поражает, как хорошо вы разбираетесь в моем характере, учитывая, как мало мы знакомы.
Розабел без умолку щебетала у них за спиной, стараясь заглушить их голоса, но Клер все равно говорила очень тихо. В доме была великолепная акустика.
– Вы стараетесь перевести разговор в шутку, оттого что не хотите признать правду. Вы уверены, что ваш титул оправдывает любые ваши поступки.
– Вы уже говорили мне это вчера. Надеюсь, со временем я сумею реабилитировать себя в ваших глазах.
– Не стоит беспокоиться об этом. Мне нет до вас никакого дела.
Его улыбка снова превратилась в усмешку.
Его взгляд скользнул по ее губам. Голос упал до шепота.
– Не сердитесь, милая. Ведь это был всего лишь поцелуй.
Клер покраснела. Как ни пыталась она бороться с собой, жаркая волна затопила все ее тело. Воспоминание о том, как его губы прижимались к ее губам, вызвало у нее гнев… и желание. Она была возмущена тем, что он снова заговорил о том происшествии, и взволнована оттого, что он назвал ее «милая». Он дал слово, что больше не прикоснется к ней, и не будет докучать своим вниманием, но сейчас он явно флиртует, нарушая данное обещание.
Когда к ней вернулся дар речи, Клер выговорила ледяным тоном:
– Если вам дорога ваша жизнь, не вспоминайте больше об этом эпизоде.
Саймон не выдержал и рассмеялся:
– Если б вы только знали, сколько таких угроз я уже слышал в своей жизни! Этим страдают все мои сестры. Думаю, вы особенно поладите с Амелией. Она у нас самая младшая и так же непочтительна к старшим, как вы.
– А мне полагается выражать вам почтение? За этим вам следует обратиться к кому-нибудь другому.
– Никакое другое общество не сравнится с вашим. Они достигли вершины лестницы. Саймон накрыл руку Клер своей. От этого прикосновения у нее часто забилось сердце, и напряглись груди. Но от его слов ей стало еще хуже.
– Я еще не говорил, что вы необыкновенно хороши сегодня, Клара?
Она вспыхнула от радости и ничего не могла с этим поделать. Розабел спрятала все ее чепцы и очки и приказала горничной сделать Клер сложную прическу. Воздушное платье богатого бронзового цвета мягко облегало ее формы. Глядя на себя в зеркало, Клер не могла поверить, что эта утонченная леди – она сама.
Она отдернула руку. Ну почему она не в силах сопротивляться этому очаровательному повесе?
Она оглянулась: дед поднимался с трудом и не преодолел еще и половины лестницы. Розабел и леди Эстер с двух сторон поддерживали его.
– Судя по легкости, с которой вы это сказали, у вас большой опыт по части комплиментов, – пробормотала она.
– Я сказал это с такой легкостью, потому что это правда, – все так же шепотом произнес он.
– Правда редко бывает, легка, милорд. Пора понять, что между нами ничего не будет.
– Я уже взял себя в руки, – с печалью в голосе сказал он. – Я дал слово и намерен его сдержать.
Клер ему не поверила. Тем более что в коридоре он приобнял ее за талию. Прикосновение его руки вызвало у нее сладкую томительную боль где-то глубоко внутри. Она вдруг представила, как его руки ласкают ее обнаженную плоть, дотрагиваясь до тех мест, которых никогда не касалась мужская рука…
Эта дикая фантазия шокировала Клер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39