Сегодня у нее слишком много дел, чтобы думать еще и о подвеске! Она вошла в дом и сразу обнаружила Чарити, ждущую ее в маленькой гостиной – в платье из французского батиста, которое было ей очень к лицу. «О Господи!» – подумала Лайза, глядя на решительное выражение лица Чарити и ее ножку, которая далеко не мягко и спокойно постукивала по полу под подолом из пышной пены белых кружев.
– Лайза, – сразу же обратилась к сестре Чарити, – прошло уже пять дней с тех пор, как Джон сделал мне предложение… Но ты не только отказалась принять его, когда он пришел к нам с визитом, – у тебя не хватило любезности даже на то, чтобы обсудить это со мной.
– Я искренне прошу у тебя прощения, дорогая. Я была…
– …очень занята. Да, я знаю. Но ты наконец-то дома, и, насколько я знаю, у тебя на сегодня нет больше дел.
Лайза почти упала на канапе и жестом предложила Чарити присесть рядом с ней.
– Ты права, – произнесла Лайза наконец. – Я тебя избегала. Ох, Чарити, – сказала она порывисто, – ты же знаешь, мы с мамой хотим тебе только добра! Чтобы было, как лучше…
– Я это знаю, и я ценю вашу заботу обо мне. Но, Лайза, ты всю жизнь решаешь за меня. Мама всегда прислушивалась к твоему мнению – даже тогда, когда тебе еще не исполнилось и двадцати, когда ты была просто подростком… может, потому, что ты так похожа на папу… но я не собираюсь поступать так же, как она! – Чарити встала и начала мерить шагами ковер. – Мое желание выйти за Джона – это не прихоть, ты же знаешь. Я хорошо знаю свое сердце, и… и он – в каждом его уголке…
Она внезапно остановилась прямо перед Лайзой. Лицо ее было очень бледным.
– Я говорю тебе это не для того, чтобы задеть тебя или причинить тебе боль… И, конечно, не ради угрозы. Но, если ты будешь продолжать препятствовать разрешению на наш брак, мы просто убежим вместе.
– Чарити! Только не это! Ты этого не сделаешь!.. Это тебя погубит. Твоя репутация…
Рот Чарити исказился горькой усмешкой.
– Допустим, ты права. Но, живя на воле в Нортумберленде, я это вряд ли замечу.
Тут наступил один из редких моментов в жизни Лайзы, когда она ощущала себя в полной растерянности. Блестящее будущее ее сестры, которое так долго рисовалось в воображении Лайзы, теперь на ее глазах рассыпалось в прах. Ну почему Чарити не хочет понять, какие выгодные партии она может себе составить? Да взять хотя бы виконта Уэллберна! Выйдя за него замуж, Чарити заняла бы самое блестящее, самое высокое положение в обществе; она была бы обожаема и опекаема всю свою жизнь.
– Ну что ты такого нашла в этом Джоне? – спросила Лайза в раздражении.
Чарити помолчала минутку, прежде чем ответить.
– Думаю, все началось с его доброты – и его искренности. Мне нравится его целеустремленность, его ум… и его скромность. Он так отличается от всех этих пустых мужчин, от этих щеголей, которых я постоянно встречаю на балах и раутах. Хотя я, конечно, не считаю себя синим чулком, но мне гораздо больше нравится говорить с ним о чем-то другом, а не о фасоне его одежды или о том, с кем он был на охоте – или сколько он проиграл или выиграл за карточным столом. Ты знаешь, – заключила она, – он немножко напоминает мне отца.
– Отца! – воскликнула пораженная Лайза. – Но, Чарити, отец был самым заядлым городским жителем из всех, кого я только знала.
– Это правда… но, когда мы жили в провинции… я помню его в сапогах и бриджах, он объезжал на лошади угодья – сначала Брайтспрингс, а потом Шале. Он так интересовался повышением урожайности наших полей и не был настолько заносчив, чтобы стесняться просить совета у своих арендаторов.
– Да, это так, но…
– И несмотря на все эти заманчивые вещи, которые ты в своем уме уже приготовила для меня на будущее, Лайза, – балы и драгоценности, роскошные туалеты и все такое прочее, неужели тебе никогда не приходило в голову, что я могу быть счастлива и вовсе без них? А тебе не приходило в голову, что я хочу иметь детей только от мужчины, которого люблю? Я хочу именно его детей! – закончила она почти с жалобным стоном.
Лайза ошеломленно смотрела на сестру. Она мысленно возвратилась к тому, что сказал ей Чад перед своим отъездом в Уинкомб. А как бы чувствовала себя она, если бы отец настаивал на ее браке по расчету? Стала бы она сама с этим сражаться?
Лайза положила руку на руку Чарити.
– Моя дорогая, – мягко сказала она, – в своем желании счастья тебе я отнюдь не хотела посадить тебя в маленькую красивую клетку, которую сама же и сплела. Но, пожалуй, именно это я и делала. Прости меня. – Лайза улыбнулась, заметив в выражении лица Чарити пробудившуюся надежду. – Но, с другой стороны, – проблеск надежды стал гаснуть, – ты слишком молода. Ты уверена, что сердце подсказало тебе правду о себе?
Глаза Чарити ответили вместо нее.
Лайза вздохнула.
– Ну, тогда вот тебе мое благословение, любимая сестричка. Я поговорю с мамой. У-у-ф! – Она чуть не задохнулась от крепких объятий Чарити. Лайза с энтузиазмом ответила ей тем же и осторожно продолжила: – Чад сказал мне, что ты можешь считать себя свободной от уз вашей с ним помолвки – так что мы дадим еще одно объявление в «Морнинг пост». Но если ты хочешь знать мое мнение, я не уверена, что тебе следует прямо сейчас связывать свое имя с новой официальной помолвкой. Правда, – она подняла руку, словно останавливая готовый пролиться поток возражений Чарити, – это можно сделать, если дата свадьбы будет назначена на более поздний срок – скажем, через несколько месяцев… Ты согласна на такую долгую помолвку?
Лицо Чарити немного омрачилось.
– Ох, Лайза, я не…
– Наверно, тебе нужно обсудить это с Джоном, – дипломатично продолжила Лайза. – А я поговорю с мамой. А потом мы можем собраться все вместе и что-нибудь придумать.
– О да… – проговорила на выдохе Чарити. – Ох, Лайза, спасибо тебе! Ты – самая лучшая из сестер!
– Да, я знаю, – шутливо ответила Лайз. – Нет, ничего больше не говори. Не нужно делать из меня святую.
Чарити встала с канапе.
– Я должна послать записку Джону, – радостно защебетала она. – Может… ну… как ты думаешь, может он прийти к нам на обед сегодня вечером?
– По-моему, это будет прекрасно.
Лайза громко рассмеялась, когда Чарити, быстро поцеловав ее, помчалась из комнаты.
Она прислушивалась к эху своего смеха, и боль сдавила ей сердце. Было время, когда она тоже вся светилась от счастья своей первой любви. Ее ноги порхали по усыпанным лепестками роз тропинкам ее фантазии. Она отчаянно надеялась, что Чад найдет счастье в ее любви, да, счастье, а не горечь разлуки, горечь, которую она испила уже почти до дна.
А теперь Чад снова здесь. Он вернулся, чтобы снова занять свое место в ее жизни. Она хотела бы… Она хотела бы не тосковать по нему так сильно. И она хотела бы не чувствовать подступавших мучительных слез, которые, казалось, были всегда наготове и могли в любой момент прорваться наружу, как только она начинала думать о нем. Она резко встала и поспешила из комнаты. Остаток дня до обеда в голове Лайзы крутился лишь один вопрос: вернется ли Чад к завтрашнему утру?
Джон Вэстон появился в доме Рашлейков почти перед самым обедом. Лайза приветливо протянула ему руку. Молодой человек просто светился счастьем – словно лучи света пробивались сквозь щель закрытой комнаты, ярко освещенной пламенем свечей.
Лайза уже сообщила матери о перемене, произошедшей в ее отношении к помолвке сестры, и графиня, чувствовавшая себя несравненно лучше в обстановке, лишенной разногласий и конфликтов, с облегчением улыбнулась. Лайза была искренне рада за молодую чету.
Чад не вернулся на следующий день, и, если судить по спокойному поведению его слуг, его явно скоро не ждали. Но, несмотря на это, Лайза, входя в бальный зал Брентинг-хауса, покраснела от досады, поймав себя на том, что внимательно осматривает комнату в поисках Чада.
Тем не менее никто из смотревших на нее не смог бы догадаться, что она была далеко не в радужном настроении. Оживленная, в изысканном пышном платье абрикосового цвета под туникой из тончайшего воздушного газа, она смеялась и слегка флиртовала, очаровывая не одного мужчину блеском своего ума и красоты. Она дважды танцевала с Реджи Хопгудом и позволила сэру Джорджу Томблинсону проводить ее к обеденному столу. Лорд Кромэнти принес ей шампанского.
Конечно, не обошлось без Джайлза. Увидев его голову, склонившуюся над ручкой красневшей молодой дебютантки, она отвернулась, желая избежать встречи с ним. Однако позже, когда она случайно заметила, что он смотрит на нее с подавленным видом, Лайза оттаяла. Она была приятно удивлена, что во время танца, который она ему милостиво подарила, его разговор был чем-то исключительным. Он развлекал ее, как и всегда, изящным потоком свежайших сплетен и метких словечек. Он не говорил ничего, что могло бы быть названо личным. К тому времени, как он ей поклонился и передал ее в руки следующего партнера, Лайза опять почувствовала себя спокойно. После этого Джайлз исчез в комнате для игры в карты и не появлялся в течение всего вечера.
Позже Лайза оказалась вовлеченной в разговор с сэром Уилфредом и леди Бэскомб.
– Завтра? – спросила в изумлении Лайза. – А я и не знала, что вы собираетесь покинуть нас так скоро. Куда вы поедете?
– Навестить сына и его семью в Суррее, – ответила леди Бэскомб. – Мы пробудем там месяц, а потом отправимся к дочери в Сомерсет, где будем с наслаждением нянчить внучку, которую мы еще ни разу не видели.
– А после этого, – вмешался сэр Уилфред, – мы начнем слоняться по стране с разными визитами в другие семьи и к нашим друзьям. И только потом вернемся в Лондон, чтобы опять беспокоить Чада своим присутствием.
– Чепуха! – засмеялась Лайза. – Вы же знаете, Чад до смерти хотел, чтобы вы к нему приехали. Он будет так разочарован, когда вернется и не найдет вас здесь.
Лицо леди Бэскомб омрачилось.
– Бедный мальчик! Я молю Бога, чтобы никто не погиб во время этого обвала на его шахте. Но боюсь, это напрасная надежда.
Лайза окинула взглядом толпу танцующих, сверкавшую драгоценностями.
– Здесь словно в другом мире, – проговорила она еле внятно и тихо. – Как мы можем жить так бездумно и шумно – среди несчастий, которых так много в любом уголке этого мира!
– Какие мрачные мысли в такой веселый вечер!
Лайза обернулась и увидела друга Чада, лорда Уайссенхэма.
– Надеюсь, теперь настал черед моего танца, – сказал он, когда оркестр заиграл быстрый контрданс.
– Ох, Джеми! Мне сейчас не до танцев, – возразила она, улыбаясь. – Может, мы просто немножко посидим? Хорошо?
Она жестом указала на одну из мягких скамеек, стоявших вдоль стен зала.
– Конечно, – ответил он с глубоким поклоном.
Когда они медленно удалялись прочь от танцующих, Лайза слегка кивнула, здороваясь с Кэролайн Пул, которая скользила по паркету в объятиях джентльмена, единогласно признанного заядлым распутником и повесой. Немного визгливый смех Кэролайн разносился по залу, когда они кружились в танце.
– Видимо, она не скучает по Чаду, правда? – презрительно заметил Джеми.
Лайза ошеломленно посмотрела на него. Он усадил ее на скамейку и сам сел рядом.
– Так события развиваются в этом направлении? – спросила она осторожно, перебирая складки своей воздушной юбки.
Джеми громко рассмеялся:
– Упаси Бог, нет! По крайней мере, зашло не так далеко, как некоторые могут подумать. Просто она вешается на него, когда они вместе.
Джеми посмотрел в сторону и нахмурился. Лайза вопросительно приподняла брови.
– Есть новости о вашей подвеске? – неожиданно спросил Джеми.
– Нет, но, кажется, Чад думает…
– Вы хоть что-то знаете о том, когда он вернется в Лондон?
Она напряглась.
– Чад не делился со мной мыслями по поводу своих поездок. Мы не…
– Простите меня, Лайза. Просто мы… мы слышим кое-что… иногда очень странное.
Лайза замерла.
– Что именно странное?
Джеми неуютно заерзал на месте.
– Что Чад… что он…
– Что его подозревают в краже подвески королевы?
– Итак, вы уже тоже слышали сплетни. – Джеми испустил глубокий вздох. – Да, это и много чего еще. Что Чад потерпел финансовый крах, потому что тратит больше, чем может себе позволить, и теперь, если иметь в виду обрушившиеся на него напасти…
– И, – закончила Лайза голосом спокойной угрозы, – его отчаянное положение становится отличным убедительным мотивом кражи пресловутой драгоценной штучки из дома его друзей.
– Да, так говорят. – Джеми кивнул в знак мрачного согласия. – Господи, Лайза, не могу поверить, что все начинается сначала.
– И я тоже.
Она резко повернулась к нему.
– Вы знаете, Джеми, когда его вынудили покинуть Англию… тогда… из-за слухов… я подумала, что это просто злосчастный рок. Но теперь… теперь я начинаю думать: а не стал ли он жертвой чьего-то дьявольского плана? – Она болезненно улыбнулась. – Наверное, это звучит очень мелодраматично.
Джеми пристально смотрел на нее.
– Может быть, но я и некоторые из его друзей думаем то же самое. Вы кого-то подозреваете?
– Нет, конечно, нет. Я не могу представить, чтобы кто-то мог ненавидеть Чада так сильно, что захотел погубить его. И я не знаю никого, кто был бы достаточно порочен для такого рода вещей. – Она покачала головой. – Может, мы говорим ерунду. В конце концов, подобные ужасы случаются только в романах, издаваемых Минервой Пресс.
Джеми опять посмотрел на нее, но ничего не сказал. Через несколько минут он отвел ее назад к толпе танцующих, где Седди Пэквуд тут же пригласил Лайзу на вальс. Седди, молодой джентльмен с серьезным выражением лица, был поглощен разговорами о Наполеоне.
– Говорят, он скоро будет готов вторгнуться в Бельгию. И ничего не делается, чтобы его остановить. На дворе скоро июнь, а эти идиоты в Брюсселе и пальцем не шевелят!
– Ну, полно, полно, Седди, – ответила Лайза успокаивающим тоном. – Уверена, герцог взял все в свои руки. У него много неотложных дел, вы же знаете. Я слышала, он все еще пытается собрать вместе силы союзников. Нелегкая работа, потому что войска, принимавшие участие в войне на полуострове, либо отправлены воевать в Америку, либо распущены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33