«При этом, – пишет Иосиф, – он пришел в ярость и его жертвами пали около шести тысяч человек». В итоге Александр, как и его всеми ненавидимые предшественники, Язон и Менелай, оказался перед лицом мятежа фундаменталистов. По словам Иосифа, гражданская война длилась шесть лет и стоила 50 000 еврейских жизней. Именно к этому периоду относятся первые упоминания о перушим , или фарисеях, «тех, которые выделили себя», религиозной группе, которая отвергла царско-религиозный высший свет его первосвященником, саддукейскими аристократами и Синедрионом и поставила верность религии выше еврейского национализма. Раввинские источники свидетельствуют о борьбе между монархами и этой группой, которая носила характер социального, экономического, а также религиозного конфликта. Как отмечал Иосиф, «саддукеи привлекали последователей только из богатых, и народ их не поддерживал, в то время как фарисеи пользовались народной поддержкой». Он рассказывает, что в конце гражданской войны, когда Александр триумфально возвратился в Иерусалим, среди его пленников было много враждебно настроенных по отношению к нему евреев. И тогда «он учинил одно из самых варварских деяний на свете… Пируя на глазах всего города со своими наложницами, он приказал распять около восьмисот пленных и, пока они еще живы, на глазах у них перерезать горло их детям и женам». Упоминание об этом садистском эпизоде встречается в Кумранских свитках: «Лев яростный… что подвешивает людей живьем».В результате, когда Александр умер в 76 г. до н.э. после того, как (согласно Иосифу) «впал в душевное расстройство от жестокого пьянства», еврейский мир оказался глубоко расколот, хотя он численно заметно увеличился, в него входило много полуевреев, чья преданность Торе была сомнительна и, скажем, носила выборочный характер. Хасмонейское государство, подобно его прообразу, царству Давида, процветало в эпоху между империями. Оно было способно к экспансии в период, когда империя селевкидов уже пришла в безнадежный упадок, а Рим еще недостаточно окреп, чтобы занять место греков. Однако к моменту смерти Александра солнце Римской империи только собиралось всходить над еврейским горизонтом. Рим был союзником евреев, пока они боролись против старой греческой империи, и терпимо относился к существованию, и даже относительной независимости, мелких и слабых государств. Однако еврейское государство, нацеленное на экспансию, его воссоединение по этническому принципу и насильственное обращение соседей в свою жесткую и нетерпимую веру, было неприемлемо для римского сената. Рим выжидал, пока еврейское государство не станет более уязвимым в результате внутреннего раскола, подобно империи селевкидов. Сознавая это, вдова Александра Саломея, которая некоторое время правила после него, попыталась восстановить национальное единство, введя фарисеев в Синедрион и сделав их Устный Закон составной частью царской юриспруденции. Но она скончалась в 67 г. до н.э., а при ее сыновьях династия прервалась. У одного из претендентов, Гиркана, был сильный премьер-министр, Антипатер, идумей из семьи, насильственно обращенной хасмонеями. Он был полуэллинизированным иудаистом. Для такого человека было вполне естественно договориться с новой сверхдержавой – Римом, который сумел сочетать непобедимую военную технику с греческой культурой. По мнению Антипатера, лучше было договориться с Римом, под чьим покровительством высокопоставленные семьи могли бы процветать, чем вести гражданскую войну. Поэтому в 63 г. до н.э. он заключил соглашение с римским полководцем Помпеем, и Иудея стала протекторатом Рима. Сын Антипатера, ставший Иродом Великим, уже накрепко прикрепил евреев к административной системе Римской империи. Властвование Ирода, который был фактическим правителем Иудеи (да и не только ее), длилось с 37 г. до н.э. до самой его смерти, которая произошла за 4 года до начала христианской эры. Именно этот период в истории евреев вызывает споры у еврейских историков, как, впрочем, и у христианских. Ирод был одновременно и евреем и антисемитом; сторонником и поклонником греко-римской цивилизации и одновременно восточным варваром, способным на невероятную жестокость. Он был блестящим политиком и в некоторых отношениях мудрым и дальновидным государственным деятелем, великодушным, конструктивным и весьма эффективным; и в то же время наивным, суеверным, карикатурно капризным, балансирующим на грани безумия (а иногда и переходящим эту грань). В его личности соединялись трагедия Саула и удачливый материализм Соломона, который явно был его идолом; безумно жаль, что рядом с ним не нашлось никого, кто мог бы описать его личность и карьеру столь же ярко, как автор Первой Книги Царей. Ирод выдвинулся и приобрел известность при жизни своего отца в качестве правителя Галилеи. Там вполне в духе римских традиций он разгромил шайку полурелигиозных мятежников, которыми командовал некто по имени Езекия; Ирод казнил их главарей, не прибегая к содействию еврейского религиозного суда, а просто опираясь на собственный авторитет. Это, согласно еврейскому праву, считалось убийством, и Ироду пришлось предстать перед Синедрионом, и только присутствие его личной охраны, которая внушала страх суду, помешало вынести ему приговор. Четыре года спустя, в 43 г. до н.э., Ирод совершил аналогичное преступление, казнив другого еврея-фанатика по имени Малик, который отравил своего отца. Разумеется, семья Ирода поддерживала хасмонейскую фракцию во главе с Гирканом II, и сам он породнился с ними, женившись на Мариамне. Однако в 40 г. до н.э. соперничающая фракция, возглавляемая его племянником Антигоном, при поддержке парфян захватила Иерусалим. Брат Ирода, Фазаил, правивший Иерусалимом, был арестован и покончил с собой в тюрьме; что касается Гиркана, то его представили непригодным к тому, чтобы быть первосвященником, по причине увечья – для чего лично Антигон откусил своему дяде уши…Самому Ироду едва удалось спастись; он бежал в Рим, где информировал обо всем сенат. В ответ сенаторы назначили его марионеточным царьком, присвоив ему титул «союзного царя и друга римского народа». После этого он вернулся на Восток во главе римской армии из 30 000 пехотинцев и 6000 кавалеристов, захватил обратно Иерусалим и установил совершенно новый режим. Его политика носила тройственный характер. Во-первых, он пользовался своими политическими и дипломатическими талантами, чтобы добиваться поддержки тех, кто приходил к власти в Риме. Пока Марк Антоний процветал, они с Иродом были друзьями и союзниками; стоило Антонию пасть, Ирод поспешил помириться с Октавианом. Во времена империи Августа Ирод был самым лояльным и надежным сателлитом Рима на Востоке, безжалостно подавлял пиратов и бандитов и поддерживал Рим во всех кампаниях и конфликтах. Он был наиболее щедро вознагражден Римом; при поддержке последнего расширил свое царство до хасмонейских границ и даже за их пределы и правил им, ощущая собственную безопасность. Во-вторых, он сделал все, чтобы истребить хасмонеев. Он выдал Антигона римлянам, которые его казнили. Питая к своей жене, Мариамне, правнучке Александра Янния, «ревнивую страсть» (говоря словами Иосифа), он в конце концов ополчился на нее и всю ее родню. Ее брат Аристобул был утоплен в плавательном бассейне в Иерихоне. Саму Мариамну Ирод обвинил перед семейным судом в попытке отравить его, и ее казнили. Затем ее мать, Александра, была также казнена по обвинению в государственной измене. И, наконец, по его обвинению в заговоре с целью убить его были осуждены и удавлены двое сыновей, рожденных от него Мариамной. Иосиф писал: «Если и был когда-либо человек, любящий свою семью, то это был Ирод». И это было справедливо по отношению к родне с его стороны, поскольку он присваивал городам имена своего отца, матери и брата. Но по отношению к хасмонеям и тем, кто мог иметь наследственные претензии на то, что принадлежало Ироду, он вел себя с параноидальной подозрительностью и зверской жестокостью. История об избиении младенцев при всем преувеличении имеет под собой реальную историческую основу. Третье направление политики Ирода состояло в том, чтобы ослабить разрушительную силу иудаистского фундаментализма, отделив религию от государства и введя в игру еврейскую диаспору. Первым его актом после прихода к власти в Иерусалиме в 37 г. до н.э. была казнь 46 ведущих членов Синедриона, которые (в его деле и других) пытались опираться на Законы Моисея в решении светских проблем. После этого Синедрион превратился в чисто религиозный суд. Ирод даже не попытался стать первосвященником; он отделил этот пост от короны и стал лично назначать людей на него и смещать их, выбирая кандидатуры в основном из египетской и вавилонской диаспоры. Ирод был, подобно большинству евреев, зациклен на исторических аналогиях; очевидно, что он подражал Соломону. Он стремился увековечить память о себе колоссальными сооружениями и пожертвованиями. Тем самым он олицетворял собой еще один любопытный еврейский типаж – филантропа-стяжателя. Вся жизнь его была направлена на то, чтобы приобретать и расходовать в гигантских масштабах. Подобно Соломону, он извлекал выгоду из благоприятного географического расположения на торговых путях, собирая пошлины, а также из промышленного производства. Он арендовал у императора Августа медные рудники на Кипре, оставляя себе половину добычи. Он собирал налоги на огромной территории, делясь, разумеется, с Римом. По словам Иосифа, он тратил не по возможности, а потому мог проводить жесткую линию в отношении своих подданных. Нет сомнения, что он сколотил огромное личное состояние, конфискуя собственность тех, кого объявлял государственными преступниками – в первую очередь, конечно, хасмонеев. В то же время при нем вырос общий уровень благосостояния в Палестине за счет внешнего мира, внутреннего порядка и расширения торговли. Число евреев (по рождению и обращенных) повсеместно возрастало. По данным одного из средневековых источников, согласно переписи Клавдия в 48 г. н.э. в пределах империи проживало 6 944 000 евреев; плюс к этому «мириады и мириады» (выражение Иосифа) в Вавилонии и других местах. По некоторым оценкам, во времена Ирода в мире жило около 8 миллионов евреев, из которых от 2 350 000 до 2 500 000 – в Палестине; таким образом, на евреев приходилось около 10% населения Римской империи. Эта увеличивающаяся нация и многочисленная диаспора были источником богатства и влияния Ирода. Именно на уверенности Ирода в подъеме еврейства и иудаизма и его национальной и религиозной гордости зиждилась его политика. Подобно его предшественникам евреям-эллинизаторам он считал себя героем-реформатором, который пытается вовлечь невежественный и консервативный Ближний Восток в круг просвещенных народов современного мира. Мощь Рима и обретенное им под властью императора единство открывали новую эпоху международного мира и всемирной торговли, экономического золотого века, в котором Ироду хотелось найти место для своего народа. Чтобы дать евреям возможность занять достойное место в лучшем мире, ему было необходимо уничтожить ослабляющие элементы прошлого и в особенности освободить еврейское общество и религию от эгоистичной олигархии семей, которые эксплуатировали то и другое. И он совершил это без посторонней помощи, причем его паранойя и жестокость в значительной мере соединялись с элементом идеализма. Ирод желал также показать миру, что среди евреев было много одаренных и цивилизованных людей, способных внести существенный вклад в распространение новой средиземноморской цивилизации. С этой целью он смотрел гораздо дальше Иерусалима с его толпами фанатиков, обращая свой взгляд на евреев диаспоры. Ирод был близким другом одного из главных военачальников Августа, Агриппы, и эта дружба способствовала тому, что покровительство Рима распространилось на разбросанные по огромной территории и временами запуганные еврейские общины, находившиеся в орбите Рима. Евреи диаспоры видели в Ироде своего лучшего друга. Кроме того, он был в высшей степени щедрым покровителем, ибо выделял средства на синагоги, библиотеки, бани и благотворительные структуры, а также побуждал и других поступать таким же образом; поэтому именно во времена Ирода евреи впервые прославились маленькими оазисами благоденствия, которые они устраивали в своих общинах в Александрии, Риме, Антиохии, Вавилоне и других местах, где заботились о больных и бедных, вдовах и сиротах, помогая посещать заключенных и хоронить умерших. Ирод был не настолько глуп, чтобы позволить евреям диаспоры быть единственными получателями его щедрот. Он покровительствовал многим многонациональным городам в восточной части империи. Он поддерживал и финансировал практически все институты греческой культуры, и не в последнюю очередь – стадионы, поскольку сам он был энтузиастом спорта: отчаянный охотник и наездник, искусный метатель молота и стрел из лука, горячий болельщик. Своими деньгами, организаторским талантом и энергией он без чьей-либо помощи сумел спасти Олимпийские Игры от упадка и добился того, что их стали проводить регулярно и с подобающей пышностью. В результате имя его завоевало почтение у многих островов и городов Греции и он удостоился титула пожизненного президента Игр. Он выделял крупные суммы на общественные и культурные цели в Афинах, Ликии, Пергаме и Спарте, отстроил заново храм Аполлона на Родосе, обнес стенами взамен разрушенных Библос, дал Тиру и Бейруту по форуму, а Лаодицее – акведук, театры Сидонум Дамаску, гимназии Птоломансу и Триполи, а также фонтан и бани Аскалону. В Антиохии, которая была тогда крупнейшим городом на Ближнем Востоке, он вымостил камнем главную улицу протяженностью 4 километра и построил по всей ее длине колоннаду, которая защищала бы горожан от дождя, причем все это сооружение было облицовано полированным мрамором. Почти во всех этих местах обитали евреи, которые купались в отраженных лучах славы своего необыкновенно щедрого брата по вере в Яхве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121