– Ну что, поплывем? – спросил Лотан, явно игнорируя столь недвусмысленный знак. – Здесь саженей двадцать будет, не больше.
– А что, есть какие-то варианты? – поинтересовалась я.
– Есть сомнения, – сказала Нашка, – что Кро доплывет в своих кастрюлях.
Кро посмотрел на себя, на остров и стал снимать доспехи.
– Эх, Нашка, что же ты так и не научилась летать, – сокрушенно сказала я. – Сейчас бы сели тебе на спинку – и фьють!
– Я тебе дам «фьють», наездница выискалась! Может, это вообще фигня про полеты. Вон, лучше Лотана попроси, может, он слетает.
Лотан отрицательно замотал головой.
– И думать забудьте! Тут плыть всего ничего!
– Вплавь так вплавь, – подытожила я, складывая одежду в более или менее непротекающий кожаный мешок.
Протока выглядела вполне мирно. И чего только местные деятели боятся, подумалось мне. Водичка даже, наверное, теплая, камыши или как это там называется, уточка кормится. Жирная, кстати, уточка, неплохо бы ее на обед добыть.
Если бы в озере водилось что-то опасное, рассуждала я, приближаясь к кромке воды, вряд ли бы оно ограничивало сферу деятельности этой протокой. А местные по остальному озеру разъезжают почем зря. И рыбачат, и купаются.
Я замерла в полушаге от воды. Вода предостерегающе забулькала, а затем вдруг вспенилась полосой метров в восемь шириной. Словно кто-то включил газовую горелку, по камышам затрепетало пламя – и мгновенно с ревом пожара взвилось вверх. Камыши истлели и осыпались черным пеплом. Бедная уточка – наш потенциальный обед – похоже, даже не успела ничего заметить, а огонь уже прошелся по ней, мгновенно испепелив перья и сорвав с костей куски обугленного мяса.
Я в ужасе отшатнулась. Вся компания разом вскрикнула.
– Ты в порядке, Рене? – забеспокоилась Нашка, явно опасаясь подойти ближе.
Я села на песок и осмотрела себя. Вроде бы все цело. Волосы, брови, уши мохнатые, будь они неладны. Нет, ничего не обуглилось и не покорежилось. Да и предметы туалета, в которых я собиралась отправляться в плавание, вполне синтетические, хотя и должны были бы сморщиться и оплавиться от малейшего жара, остались совершенно целыми.
Я поднялась на ноги и осторожно приблизилась к стене огня. Жара я не почувствовала, хотя по идее к такому факелу и близко нельзя было бы подойти. Странно. Я вгляделась в пламя.
Говорят, если долго глядеть на огонь, могут начать чудиться разные странные вещи. Теперь я убедилась в этом на практике.
Вода под огнем бурлила. Как она могла это делать, одновременно горя, не знаю. Но она кипела, как в кастрюле на плите, а для вящего сходства в промежутках между языками пламени мелькали клочья бурой накипи. Пару раз бурунчик кипятка вынес на поверхность и тут же поглотил вновь довольно больших рыб, явно вареных, с белыми глазами, обрывками шкуры и уже отходящим от костей мясом. Странно, рыбы сварились, а жара все равно нет. И тут я заметила уточку. Да, птица действительно не успела понять, что произошло. Причем не успела до сих пор – птичий скелет с клочьями вареного мяса снизу и какими-то присохшими черными ошметками сверху ловко лавировал между огненных языков, деловито щелокча воду клювом и периодически заныривая в нее целиком.
Я потерла глаза, чтобы отогнать жуткое видение, а затем решилась. Подошла вплотную к огню и, так и не ощутив жара, осторожно протянула руку вперед. Последующие события могли оставить меня заикой на всю жизнь: я моментально увидела, как кожа на моей конечности вздулась волдырями, почернела и сошла клочьями, а за ней последовало мясо, обнажая белесые кости.
Я завопила так, что меня, несомненно, услышали в деревне, и балетным прыжком отскочила назад.
– Рене, что с тобой? – Нашка с криком кинулась ко мне.
– Ты что делаешь! – запоздало заорал Лотан.
Я продолжала голосить по инерции, сидя на песке с зажмуренными глазами и боясь взглянуть на собственную руку.
– Да что с тобой? – спросила Нашка уже спокойнее. – Обожглась?
Я медленно приоткрыла левый глаз и скосила его вправо. Рука была цела и явно тоже недоумевала по поводу моей истерики. Я осторожно пошевелила пальцами, опасаясь, что они отвалятся. Рука покорно подчинилась, не выказав никакого неудовольствия.
Не обращая внимания на Наташу, я подняла с песка корягу и сунула ее в пламень. Большая часть коряги тут же занялась, вспыхнула и черной головешкой упала в воду. Я отступила на шаг – коряга в руке была цела и даже не нагрелась.
– Все понятно, – сказала я, оборачиваясь к спутникам и отбрасывая в сторону объект эксперимента. – Это морок такой. Очень, млин, тщательный морок. Найти бы ту сволочь, что его навела.
– Ну и что ты предлагаешь? – поинтересовалась Нашка.
– Думаю, надо спокойно заходить в воду и плыть, стараясь не обращать внимания на эти спецэффекты. Если получится, конечно.
– А если там настоящее пламя где-нибудь дальше?
– Тогда, – сказала я, решительно шагая к краю воды, – Зеон здорово сэкономит на похоронах…
М-да, легко сказать – спокойно! Очень трудно оставаться спокойным, когда видишь собственный скелет, бредущий по пояс в бурлящем кипятке, и удерживать за ремень якобы дотла сгоревшую сумку. Даже при знании, что все это иллюзия, меня колбасило не по?детски. Мягкий ил приятно холодил ноги, просачиваясь между пальцами, а вода тем временем бурлила и пенилась не только вокруг, но и внутри моего костяка. Я невольно оглянулась. Да, иллюзия была отвратительно детальной – на скелете Кро, увенчанном раскалившимся докрасна шлемом, был отчетливо виден сросшийся перелом локтевой кости. Нашка позади меня стучала зубами от ужаса, и это тоже было видно очень хорошо.
В следующий момент меня что-то дернуло, словно особо толстая паутина. Я рванулась вперед, упираясь в дно, невидимая преграда натянулась и беззвучно лопнула, и я проявилась полностью.
Протока оказалась неглубокой – максимум мне по плечи, так что плыть не пришлось. И дно не одарило нас никаким неприятным сюрпризом. Берег острова, правда, густо порос режущей ноги травой, так что пришлось постараться, выбираясь на сушу.
Странный шест при ближайшем рассмотрении оказался насквозь проржавевшим кованым прутом, а череп на нем действительно напоминал человеческий, отличаясь изрядной скуластостью и весьма впечатляющими клыками.
– Ну, ладно, что дальше? – поинтересовалась Нашка, падая на траву.
– В каком смысле? – спросил Кро.
– Ну вот, мы на острове, – неохотно пояснила Наташа. – Чего нам еще ждать?
– М-да, – Лотан почесал подбородок. – Едва ли это была единственная ловушка. Более того, мне кажется, это скорее всего было что-то вроде предупреждения, дескать, не лезьте, дальше будет хуже.
– Твой оптимизм меня убивает! – фыркнула госпожа финансист. – А утешительное что-нибудь сказать можешь?
Не знаю, что ответил Лотан, потому что мое извечное любопытство повлекло меня побродить вокруг и посмотреть, что и как. Надо полагать, палка с черепом отмечала последний барьер, потому что едва я пересекла некую линию, как почувствовала знакомое ощущение разрываемой паутинки. Я замерла, ожидая какой-нибудь гадости. Ожидать особенно долго не пришлось – я услышала резкий свист, как будто… пращи? Не знаю, откуда появилась эта ассоциация, но она меня спасла: я упала ничком на землю, а над моей головой пересекающимися курсами с гудением пронеслись два сгустка синего пламени.
– Рене, ты в порядке? – уже привычно поинтересовался Лотан.
– По крайней мере, она жива.
Нашка приподняла голову над травой и увидела, как я встаю с земли. Я погрозила ей кулаком и проводила взглядом огненный шар. Тот, двигаясь по пологой баллистической кривой, постепенно потерял высоту и метрах в полутораста от берега канул в озеро.
Я выпрямилась и показала озеру средний палец руки. Озеро противно хлюпнуло, а затем на том месте, где пропал огненный шар, вспучился водяной бугор и покатился к берегу, стремительно разрастаясь вширь и ввысь. Судя по звукам, второй фаербол породил аналогичную реакцию с другой стороны. К оконечности нашего островка с ревом неслись две волны высотой с трехэтажный дом.
Отвратительная это манера завелась у моего подсознания – делать что-то, не консультируясь со мной. За спиной возопили мои спутники. Я вскинула руки, будто марионетка, которую дергают за ниточки. Из воздетых кверху ладоней полыхнуло золотым светом. Водные стены с шумом столкнулись у нас над головами, словно скользнули по невидимому куполу, а затем растеклись по его поверхности, накрыв нас полупрозрачной крышей.
Я опустила руки и посмотрела на ладони – выглядели они как обычно.
– Рене, ты зачем меня за волосы дергала?
– Как я могла дергать тебя за что-либо, стоя здесь? – ответила я вопросом на вопрос и невольно смешливо фыркнула: длинные волосы госпожи финансиста стояли дыбом, как наэлектризованные.
– Понятия не имею, – отозвалась Нашка, стараясь пригладить этот парикмахерский шедевр. – М-да, действительно, как-то странно. Почему-то мне показалось, что ты вдруг схватила меня за волосы.
– А мы что, погрузились под воду? – поинтересовался Кро, оглядываясь.
– Да нет, не похоже…
Лотан подошел к краю купола и, протянув руку, потрогал растекшуюся над нами воду. И расхохотался.
– В чем дело? – обиженно поинтересовалась я.
– Ну, Рене, ты даешь! Никогда еще не встречал человека с такими непредсказуемыми последствиями колдовства! – И уже спокойнее, глядя на мои вопросительно поднятые брови, пояснил, постучав по «воде». – Это лед.
– Ну почему опять я! – делано возмущалась пару минут спустя Нашка, уже принявшая драконий облик. – Почему не Лотан? Он ведь тоже дракон, разве нет?
– Потому что я не могу так, как ты, контролировать выброс пламени, – удивительно занудливым тоном отвечал Лотан. – Разрушу этот ледяной домик и погребу нас под его обломками.
Кро опасливо посмотрел на полупрозрачный свод, над которым неспешно плыли тени облаков.
Нашка внутренне собралась и тихонечко подула огнем в нижнюю часть стены «купола». Бурьянистая трава пожухла, лед оплавился – к счастью, только там, куда дула подруга. Нашка, приободрившись, усилила поток пламени, и впадина во льду стала быстро расширяться и углубляться, превращаясь в проход. Еще полминуты – и Нашкино пламя вырвалось наружу, прожигая дорожку в растительности.
Выбрались мы из ледяного плена стремительно, подгонять никого не пришлось. Едва мы отбежали на десяток метров, как над нами вновь с гудением пронеслись фаерболы, скользнули по льду и рикошетом ушли почти вертикально вверх. Метрах в двадцати над землей они столкнулись и с грохотом взорвались, брызнув фонтаном огненных капель. Ледяной свод зашипел, а затем рухнул горой угловатых блестящих обломков, на нас посыпались тлеющие ветки и листья. Мы поспешно углубились под прикрытие деревьев.
– Итак, – сказала, отдышавшись, Нашка, уже принявшая свой нормальный вид. – Огонь, вода… Что дальше?
– Медные трубы? – предположил Кро.
– Хорошо. Остается выяснить, как колдун, будь он неладен, их себе представлял.
– А вот так, – я указала вперед.
Деревья перед нами расступались, образуя открытую площадку, лишенную всяческой растительности (по крайней мере, живой; сухих и трухлявых сучьев на нее нападало по колено, а местами и выше). Прямо напротив нас находились солидные ворота. Как они не превратились в перегной – не знаю, так или иначе, но они выдержали битву со временем и продолжали гостеприимно зазывать широко распахнутыми (хоть и почерневшими и покосившимися) створками. За воротами начиналась на удивление аккуратная дорожка, обрамленная буйно цветущим шиповником.
– Ну, и при чем здесь медные трубы? – поинтересовалась Нашка.
– Медные трубы, чтоб ты знала, – ответила я, – это аллегория славы и почета. Видимо, гостеприимно распахнутые парадные врата – тоже.
Нашка недоверчиво покосилась на черные брусья.
– Нет уж, я лучше как-нибудь через забор, – сказала она.
Лотан подобрал корягу помассивнее и, подойдя к воротам, швырнул ее в проход. Мы затаили дыхание. Лотан повторил свой эксперимент. Теперь уже две коряги валялись между рядами шиповника, удивленно приподняв обрывки гнилых корней.
– Может, ловушка от времени испортилась? – предположила я. – Не может же она существовать вечно…
Не успела я закончить фразу, как дорога за воротами внезапно вздрогнула и провалилась сразу за воротами и на противоположном конце коридора из шиповника и продолжила осыпаться. Одновременно раздался жуткий вой, от которого спина, по крайней мере у меня, покрылась холодным потом и захотелось немедленно бежать куда-то без оглядки. Тональность воя сменилась – и руки и ноги буквально отнялись, а внутри заворочался дикий, непередаваемый ужас. Краем глаза я увидела, что Лотан стоит выпрямившись, а Нашка и Кро упали на землю, зажав уши ладонями. Наши несчастные коряги исчезли под землей, а вслед за ними рухнула последняя перемычка. Вой ослаб и прекратился. На месте дорожки красовалась теперь прямоугольная яма неизвестной глубины, в которую с легким шорохом срывались комочки почвы. А затем, после минутной паузы, из-под ветвей шиповника начал словно бы разворачиваться ковер. Он сомкнулся безо всякого шва – и перед нами вновь был проход, ровный, чистый и такой гостеприимный…
– Пожалуй, я соглашусь с идеей перелезания через забор, – задумчиво проговорил Лотан, единственный, кто сохранил внешнюю невозмутимость.
Забора как такового, впрочем, не было. Его роль успешно выполняли заросли, такие густые и прочно переплетенные с буреломом, что продраться сквозь них было практически невозможно; проще было бы их сжечь, что Нашка мстительно и предложила.
Продвигаясь по относительно проходимым местам, мы вышли на самый берег острова. Лотан для разнообразия шел теперь впереди, иногда обрубая мечом особо мешающие ветки, я же, посоветовавшись сама с собой, пришла к выводу, что суточную норму любопытства, как и расплаты за него, выбрала полностью.
– Ладно, – Нашка вроде как приободрилась, – будем надеяться, что ловушек больше не обнаружится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36