.. Надежда?
– Мы нащупали ниточку, ведущую к Монтумесу, моему зловещему предшественнику.
– В Мемфисе?
– По сообщению одного из осведомителей, который видел, как тот выходил из дома Бел-Трана, Монтумес направился на север.
– Вы могли бы его схватить? – спросил Пазаир.
– Это было бы ошибкой. Не лучше ли узнать, куда он направился?
– При условии, что вы его не потеряете.
– Он не пользуется лодками, чтобы оставаться незамеченным. Монтумес знает, что его ищут. Передвигаясь по суше, он сможет избежать стражников.
– Кто идет за ним?
– Мои лучшие люди сменяют друг друга. Как только Монтумес прибудет на место, мы об этом узнаем.
– Сразу же предупредите меня: я поеду с вами.
– Это не слишком-то осторожно.
– Вам понадобится судья для допроса, а разве есть кто-нибудь, более облеченный судебной властью, чем визирь?

* * *

Пазаир был убежден, что достигнет решающего успеха, поэтому Нефрет так и не удалось убедить его отказаться от затеи, которая представлялась крайне опасной, несмотря на участие в ней Кема и павиана. Не знал ли Монтумес, бывший начальник стражи, отправивший Пазаира в тюрьму, поправ закон, чего-то важного об убийстве Беранира? Визирь не упустит ни малейшей возможности узнать правду. Монтумес заговорит.
Пока визирь ждал знака от Кема, Нефрет завершала работу по распространению в неблагополучных провинциях снадобий для предотвращения зачатия. Благодаря указу визиря противозачаточные снадобья бесплатно раздавались семьям. Деревенские лекари объясняли, почему и зачем их нужно использовать.
В отличие от своего предшественника Нефрет не стала занимать помещение, отведенное для главного целителя царства и его подчиненных; она осталась в своей прежней комнате в главной лечебнице, чтобы работать по-прежнему и общаться с составителями лекарственных снадобий. Нефрет выслушивала, советовала, успокаивала. Каждый день она стремилась отодвинуть границы страданий, терпела поражения, в которых черпала надежду на будущие победы. Она занималась также составлением медицинских трактатов Некоторые из них сохранились; они посвящены гинекологии, офтальмологии, заболеваниям дыхательных путей, желудка, мочевой системы, операциям на черепе, ветеринарии. К сожалению, до нас дошла лишь незначительная часть сведений о египетском медицинском искусстве. ( Прим. автора ).

, которые передавались еще со времен пирамид и все время совершенствовались; специально обученные писцы описывали удавшиеся опыты и способы лечения.
Завершив операцию по удалению глаукомы, Нефрет мыла руки, когда молодой хирург сообщил, что какой-то больной срочно требуется помощь и она настаивает, чтобы ее осмотрела именно Нефрет и никто другой.
Женщина сидела, закрыв лицо сеткой.
– На что жалуетесь? – спросила Нефрет.
Пациентка не отвечала.
– Мне нужно вас осмотреть.
Силкет подняла сетку:
– Помогите мне, Нефрет, иначе я умру.
– Здесь работают прекрасные врачи, обратитесь к ним.
– Меня можете вылечить только вы и никто иной!
– Силкет, вы супруга подлого человека, лжеца, разрушителя и клятвопреступника. Оставаясь рядом с ним, вы являетесь его соучастницей. Именно это разъедает вашу душу и тело.
– Я не совершала никакого преступления, – затараторила Силкет. – Я должна подчиняться Бел-Трану. Это он вылепил меня, он...
– Вы что, вещь?
– Вы не можете понять!
– Ни понять, ни лечить.
– Я ваша подруга, Нефрет, верная и искренняя подруга. Я бесконечно уважаю вас, окажите мне доверие.
– Если вы покинете Бел-Трана, я вам поверю, если нет – прекратите лгать другим и самой себе.
– Если вы поможете мне, Бел-Тран вас отблагодарит, клянусь вам! Это единственный способ спасти Пазаира.
– Вы уверены?
Силкет успокоилась:
– Ну наконец-то вы поняли, каково положение вещей!
– Я с ним постоянно сталкиваюсь.
– Бел-Тран создаст новое, и это так притягательно!
– Вы будете жестоко разочарованы.
Улыбка застыла на губах Силкет.
– Почему вы так говорите?
– Потому что вы строите будущее на жадности и ненависти; оно не воздаст вам ничего, если вы не откажитесь от вашего безумия.
– Так, значит, вы не доверяете мне?..
– Как соучастница убийства, рано или поздно вы предстанете перед судом визиря.
Женщина-дитя пришла в бешенство.
– Это была ваша последняя возможность, Нефрет! – закричала она. – Связав свою судьбу с Пазаиром, отказавшись быть моим личным лекарем, вы приговорили себя к бесславной гибели. Когда мы увидимся в следующий раз, вы будете моей рабыней!

33

На борту судна, где спорили сирийцы, греки, киприоты и финикийцы, сравнивая цены и деля будущих покупателей, Пазаир держался особняком. Никто бы не узнал визиря Египта в молодом неприметно одетом человеке, который вез с собой одну лишь старую циновку. На крыше возвышавшегося над палубой навеса среди тюков с товарами нес вахту Убийца. Его спокойствие служило залогом того, что поглотителя теней поблизости не было. Кем оставался на носу. Он натянул на голову накидку, опасаясь, что его могут узнать, но купцы слишком увлеклись подсчетом барышей, чтобы интересоваться другими пассажирами.
Благодаря сильному попутному ветру, судно шло быстро. Капитан и вся команда получат хорошую надбавку, если прибудут к месту назначения раньше намеченного срока. Иноземные купцы не любили терять время даром.
Между сирийцами и греками возникла ссора. Сирийцы предложили грекам ожерелья из полудрагоценных камней в обмен на вазы с Родоса, которыми те торговали. Но эллины с пренебрежением отнеслись к предложению, посчитав его убыточным. Это удивило Пазаира; ему сделка показалась равноценной.
Пройдя по большому рукаву реки, пересекавшему Дельту с юга на север, торговое судно взяло курс на восток, вошло в воды Ра, приток, отходивший от основного русла, и направилось к пересечению путей, ведших в Ханаан и Палестину.
Греки высадились во время короткой остановки. Кем, Пазаир и Убийца последовали за ними. Ветхая пристань казалась заброшенной. Вокруг лишь болота да заросли папируса. Вспорхнули потревоженные утки.
– Именно здесь, как мне доложили, Монтумес связался с греческими торговцами, – сказал нубиец. – Они отправились на юго-восток. Если пойдем за ними, мы его найдем.
Купцы о чем-то переговаривались, присутствие троицы явно их беспокоило. Один из купцов, немного прихрамывая, подошел к ним и спросил:
– Чего вам надо?
– Взять в долг.
– В этом захолустье?
– В Мемфисе нам больше не дают.
– Разорились?
– Некоторые дела невозможно вести: у нас слишком обширные замыслы. Следуя за вами, мы надеемся найти более понятливых людей.
Грек, казалось, остался доволен.
– Вам повезло. Ваша обезьяна, она продается?
– Пока нет, – ответил Кем.
– Есть любители.
– Это чудесное животное, тихое и мирное.
– Оно будет служить залогом. Вы сможете получить хорошую цену.
– Идти далеко?
– Два часа пути; мы ждем ослов.
Наконец караван тронулся в путь. Животные с тяжелой ношей шли не спотыкаясь, привыкшие к своей нелегкой работе. Купцы постоянно ссорились. Пройдя заброшенное поле, они вышли к небольшому селению с низкими домами, окруженному стеной.
– Не вижу храма, – удивился Пазаир.
– Это селение знает лишь одного бога – выгоду, – со смешком ответил грек. – Именно ей мы верно служим, и от того нам хорошо.
Они миновали главные ворота, которые охраняли два стражника, заблаговременно присланные сюда Кемом. Все толкались, окликали друг друга, наступали соседям на ноги и вливались в нескончаемый поток, заполнивший узкие улочки, где открывались лавки торговцев. Больше всех здесь было палестинцев. Босоногие, с бородками клинышком и пышными шевелюрами, перетянутыми на лбах лентами, они любовались своими разноцветными плащами, приобретенными у ливийцев. Ханаанцы, ливийцы, сирийцы осаждали лавки греков, ломившиеся от привезенных ваз и предметов туалета. Здесь же покупали мед и вино для застолий и ритуалов.
Наблюдая за торговлей, Пазаир быстро заметил необычное явление: покупатели ничего не предлагали взамен тех товаров, которые они приобретали. После горячих споров они лишь пожимали руку продавцу.
Пазаир подошел к невысокому бородатому словоохотливому греку, предлагавшему великолепные серебряные кубки.
– Мне нравится вот этот, – заявил он.
– Какой изысканный вкус! Я, право, поражен!
– Почему?
– Это мой самый любимый. Расставание с ним повергнет меня в печаль, которую не передать словами. Увы, таков жестокий закон торговли. Коснитесь его, молодой человек, погладьте его. Поверьте, он того стоит. Никто из ремесленников не способен сделать подобный!
– Сколько он стоит?
– Наслаждайтесь его красотой, представьте его в вашем доме, подумайте о завистливых и восхищенных взглядах ваших друзей! Сначала вы будете отказываться назвать имя купца, с которым вы совершили такую невероятную сделку, затем признаетесь: кто, кроме Перикла, может продавать подобные шедевры?
– Он, должно быть, очень дорогой, – заметил Пазаир.
– Что значит цена, если искусство достигло совершенства? Называйте, Перикл слушает вас.
– Одна пятнистая корова? – предположил Пазаир.
Во взгляде грека отразилось недоумение.
– Я не очень люблю шутить.
– Слишком мало?
– Я не могу терять время на ваши грубые шутки. – И купец обиженно перешел к другому клиенту.
Пазаир растерялся, ведь он предложил явно завышенную цену. Затем визирь обратился к другому греку. Тот же диалог с небольшими изменениями сопровождал сделку. В ключевой момент Пазаир протянул руку. Купец нежно пожал ее и... удивленно отдернул.
– Но... она пуста! – воскликнул он.
– А что в ней должно быть?
– Вы что, думаете, я отдаю вазы бесплатно? Конечно серебро!
– У меня... его нет.
– Идите к ростовщикам, там вам дадут.
– Где их найти?
– На главной площади. Там их больше десятка.
Ошеломленный, Пазаир пошел в направлении, указанном торговцем. Улочки вывели его на квадратную площадь, по сторонам которой располагались странные лавки. Пазаир осведомился; это действительно оказались лавки ростовщиков. Визирь подошел к самой крупной лавке и встал в очередь.
У входа расположились два вооруженных охранника. Они осмотрели его с головы до ног, проверяя, не прячет ли он кинжал. Внутри оказалось несколько очень занятых людей. Один помещал на весы небольшие кусочки металла круглой формы, взвешивал их, затем раскладывал по ящичкам.
– Вклад или изъятие? – спросил он Пазаира.
– Вклад.
– Перечислите, что вы вкладываете.
– Ну... – замялся визирь.
– Побыстрее, другие клиенты ждут.
– Учитывая огромный объем моего вклада, я хотел бы поговорить о его стоимости с вашим хозяином.
– Он занят.
– Когда я смогу его увидеть?
– Подождите.
Через несколько минут служащий вернулся и сообщил, что хозяин приходит на закате.
Так деньги, это «великое коварство», были введены в удаленном селении. Деньги в виде разменных монет, придуманные греками десятки лет тому назад, обходили страну фараонов, с ними наступал конец меновой торговле, и общество скатывалось к краху Денежная система еще не сложилась. Она появится в Египте лишь при Птолемеях, греческих правителях. ( Прим. автора ). Согласно наиболее распространенной сегодня точке зрения, монеты были изобретены в 7 в. до н.э., т.е. спустя шесть веков после эпохи, описываемой в романе. ( Прим. ред. )

. Великое коварство стимулировало природную скупость рода человеческого и заставляло людей прикасаться руками к деньгам, оторванным от настоящих товаров. Предметы и продукты превращались в кружочки серебра и меди – тюрьму для человека.
Хозяин лавки и богатейший местный ростовщик, полный человек с квадратным лицом, примерно пятидесяти лет, уроженец Микен, постарался воссоздать на чужбине привычный облик родного дома: повсюду стояли небольшие статуэтки и затейливо украшенные глиняные вазы самых разнообразных форм.
– Мне сказали, что вы собираетесь сделать крупный вклад, – начал он.
– Да, это так.
– Из чего он состоит?
– У меня много всего.
– Скот?
– Скот.
– Зерно?
– Да.
– Суда?
– Суда.
– Что-нибудь... еще?
– Много всего другого.
Толстяк, казалось, был впечатлен.
– У вас достаточно монет? – спросил его Пазаир.
– Думаю, да, но...
– Чего вы опасаетесь?
– Ваша внешность не дает оснований думать, что у вас... такое богатство...
– В путешествиях я не надеваю дорогие одежды.
– Я вас понимаю, но хотел бы...
– Иметь подтверждение моего состояния? – помог ему Пазаир.
Ростовщик кивнул.
– Дайте мне глиняную дощечку, – попросил визирь.
– Я хотел бы записать сделку на папирусе.
– У меня есть лучшее средство, чтобы вселить в вас уверенность. Дайте эту дощечку.
Толстяк в недоумении подчинился.
Пазаир сделал в глине глубокий оттиск своей печати:
– Такая гарантия вам достаточна?
У толстяка глаза вылезли из орбит. Он в ужасе разглядывал печать визиря.
– Что... что вы хотите? – пробормотал он.
– К вам приходил преступник, которого ищут по всему Египту.
– Ко мне? Это невозможно!
– Его зовут Монтумес. Он был начальником стражи, нарушил закон и был отправлен в изгнание. Его появление в Египте – серьезное преступление, о котором вы обязаны были незамедлительно сообщить.
– Уверяю вас, что...
– Хватит лгать, – посоветовал визирь. – Я знаю, что Монтумес приходил сюда по указанию распорядителя Государственной казны.
Упрямство ростовщика было сломлено. Он заговорил:
– Почему я должен был отказаться от сделки с ним? Монтумес причислял себя к власть имущим.
– Чего он от вас хотел?
– Развернуть ростовщическую деятельность во всей Дельте.
– Где он скрывается?
– Он уехал отсюда в порт Ракотис Египетское поселение на месте будущей Александрии. ( Прим. ред. )

.
– Разве вы забыли, что хождение монет запрещено, что виновные в этом преступлении несут тяжкие наказания?
– Я действую в рамках закона.
– Разве вы не получали указ, собственноручно подписанный мной?
– Монтумес уверил меня, что на деятельность ростовщиков в Египте смотрят сквозь пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38