Как она могла подумать, что Корд Уэй тот человек, который не повернется спиной к женщине, вынашивающей его ребенка?
— И что ты собиралась сказать мне? — спросил Корд дружелюбно.
А почему бы ему и не быть дружелюбным, подумала Эшлин с горечью. Он всегда делал именно то, что хотел. И ничто и никто не стоял у него на пути.
— До свиданья. — Она произнесла эти слова с холодной обреченностью. — Я пришла сюда, чтоб сказать вам «до свиданья».
Он ни о чем не спросил ее, он даже, казалось, не заметил, что, узнав о его предстоящем отъезде, она стала лгать ему.
— Я должен был уехать очень давно, — сказал Корд. — Сейчас я понял это. Не знаю, куда я еду и что буду делать. Но я должен уехать из Уэйзборо.
— Я много лет говорю это, — безжизненно сказала Эшлин.
Но из-за Корда Уэя ее отъезд будет опять отложен. Он мог бросить беременную Рейлин, но Эшлин знала, что сама она этого никогда не сможет сделать — не получится. Волнение охватило ее. Возможно даже, она никогда не уедет. Она умрет тут, и будет опущена в могилу на участке семьи Монро, и окажется рядом с теми, кто никогда об этом не узнает.
Она повернулась, не сказав ни слова, и пошла к берегу реки. Корд направился в бар «Прибрежный».
Он тоже не оглянулся.
Эшлин шла вдоль реки по тропинке, которая вела к Прибрежному переулку. Такое красивое имя носила уродливая улица со старыми обветшалыми зданиями, где были самые дешевые квартиры на Нижнем песчаном холме. Этот район пользовался дурной славой в Уэйзборо.
Она с трудом преодолела три пролета лестницы, ведущей к квартире, где жила ее семья. Дверь открылась прежде, чем она успела вытащить свой ключ. Ее хорошенькая двенадцатилетняя сестра Кендра прижимала к груди краснолицего, кричавшего младенца.
— Она плакала все время с тех пор, как ты ушла, Эшлин, — сказала Кендра озабоченно. — Я думаю, что у нее режутся зубы. Или она просто скучала по тебе.
— Бедная маленькая Макси. — Эшлин взяла ребенка из рук младшей сестры. — Где Рейлин?
— Смотрит телевизор.
Темно-синие глаза Кендры, встретив взгляд Эшлин, сказали о многом.
— Спасибо, что ты присмотрела за ребенком, Кендра. А теперь иди спать. — Эшлин занесла Макси в крошечную спальню, где лежала Рейлин, свернувшись на старой потертой софе. Рейлин не взглянула на своего первенца. — Я видела Корда Уэя сегодня вечером, — сказала Эшлин, садясь рядом с сестрой.
Ребенок хныкал, его маленькое тельце дрожало. Эшлин ласково укачивала его на руках.
Рейлин не отрывала взгляда от экрана телевизора.
— Дай я угадаю, что произошло. Он сказал тебе, что это не его проблемы, и затем начал угрожать. Именно так и произошло, когда я пыталась сказать Максу про Макси. — Она вздохнула. — Я же сказала, чтобы ты не говорила ему, Эш.
— Я ничего ему не сказала, Рейлин. Корд объявил, что он покидает город. После этого мне показалось, что говорить что-либо бессмысленно.
Рейлин пожала плечами.
— Так лучше, Эшлин. Да, действительно.
— Лучше для него, конечно. Но для нас это гораздо хуже, Рейлин. Мы и так еле сводим концы с концами, а теперь…
Рейлин потянулась к ней и взяла Эшлин за руку.
— Все же лучше, что Уэи ничего не знают, Эшлин. Ты можешь себе представить, что они сделают с нами, когда все обнаружится? Они заберут отсюда Кендру и Макси, и этого маленького неродившегося ребенка тоже. — Она погладила Свой пока еще плоский живот, словно защищая его. — Этот город принадлежит Уэям, Эш.
Сердце Эшлин застучало неровно. Конечно же, ее сестра была права. Несмотря на всю свою слабость, Рейлин обладала определенной жизненной силой — она способна была видеть вещи такими, какими они были в действительности, не искаженными представлениями о справедливости и надежде, которым Эшлин часто, по глупости, придавала большое значение. У нее было чувство необоснованного оптимизма, которое и повлекло ее на поиски Корда Уэя сегодня вечером в надежде на то, что он поступит достойно, услышав ее новости.
Сидя рядом с сестрой и держа дремлющего ребенка па руках, Эшлин поняла, что она была безнадежно наивна, словно блаженное дитя, опускавшее письмо Санта-Клаусу в почтовый ящик и ожидавшее, что оно дойдет до Северного полюса. Конечно же, Уэи несли угрозу!
— Я думаю, мама смотрит на нас с небес и защищает от Корда Уэя, который выгнал бы нас из города, если бы ты сказала ему все, — проговорила Рейлин. — Это к лучшему, Эшлин.
— Может быть. Но я ненавижу его, Рейлин. — Ее молодой голос задрожал. Она почувствовала себя одураченной и разочарованной в своей собственной идиотской вере в Корда Уэя. Она больше никогда не будет такой глупой. — Пусть у него будет несчастная жизнь, куда бы он ни поехал. Я желаю, чтобы он был несчастлив и одинок до конца своих дней.
Рейлин надорвала пакет с булочками и начала есть.
— Он неплохой парень, Эшлин. Не вини его. Мы все играем в греховные игры.
Голубые глаза Эшлин блестели.
— Но тогда пора бы уже нам либо бросить эти игры, либо начать выигрывать.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Шесть лет спустя
— Каждое утро у нас напоминает мне бунт в тюрьме, — заметила Кендра Монро, наблюдая за двумя своими племянницами — Макси, которой било шесть с половиной, и Дэйзи, пяти лет. Они гонялись друг за другом по кухне, а Эшлин поглядывала на них, пытаясь засунуть тетради в портфель, а завтраки — в коробки для ленчей. — Такой шум, хаос и беспорядок, — вздохнула Кендра.
Макси случайно толкнула полный стакан молока, и жидкость разлилась по всему полу. Эшлин схватила тряпку и стала подтирать молоко, но она чуть-чуть опоздала, Дэйзи уже заскользила по полу. Малышка потеряла равновесие, схватилась за спинку стула, пытаясь удержаться, и упала вместе с ними.
— Не будем обращать внимание на разрушения, — добавила Кендра, поднимая стул со вздохом, который должен был выразить усталость от жизни.
Она была в выпускном классе и заканчивала школу через несколько недель. И мечтала она о том недалеком будущем, когда в безоблачный день на солнечном патио будет принимать завтрак из рук одетой в униформу служанки.
— Не будем обращать внимание на разрушения, — согласилась Эшлин, мимоходом вкладывая в руку Макси поджаренную вафлю. Она могла судить по отсутствующему взгляду Кендры, что ее младшая сестра опять мечтала о завтраке на патио. Мечты Кендры о богатстве и изобилии забавляли ее, однако иногда и волновали.
— Мамочка, не забудь, сегодня у Макси выставка-продажа, — сказала Дэйзи, размазывая по лицу черничное варенье, вылезавшее из вафли.
И Эшлин, и Кендра громко заохали.
— Выставка-продажа опять! — жалобно спросила Кендра. — Она уже выставила и продала все, что у нас есть!
— Выставка-продажа — это глупость, — проворчала Макси.
— Но ты должна принести что-нибудь! — озабоченно воскликнула Дэйзи. Она была сестрой первоклассницы и относилась к этому так же серьезно, как к своим собственным обязанностям в детском саду. — Мама, помоги!
Эшлин посмотрела на Дэйзи, ее взгляд скользнул по прямым черным волосам, подстриженным коротко, до шеи, с челкой, закрывающей лоб. Глаза у маленькой девочки были темно-карие, почти черные, и всегда задумчивые и серьезные. Дэйзи была очень способным ребенком, самой младшей в своей группе, детсадовкой, раньше всех выучившейся читать и знающей почти всю таблицу умножения, недоступную пониманию первоклассницы Макси.
— Мамочка, найди что-нибудь, что Макси могла бы принести. — В голосе Дэйзи была и просьба и приказ.
— Дэйзи, ты слишком назойлива. — Кендра покачала головой со смешанным чувством раздражения и любви.
— Дэйзи — добросовестная, — мягко поправила ее Эшлин. Она знала, что Дэйзи сохранит в памяти новые слова и узнает их значение до того, как ляжет сегодня вечером спать. — Эй, Макси, возьми это в школу. — Она вытащила какой-то предмет из комода.
Макси уставилась на него.
— Что это?
— Это картофелемялка, — сказала ей Эшлин. — И нам пора выходить, или мы опоздаем на автобус.
Макси затолкала кухонную принадлежность в свой портфель.
— Картофелемялка? — нахмурилась Дэйзи. — Это не очень интересно, мам.
— Что может быть привлекательнее для первого класса, чем разминать картофель? — иронически сказала Кендра, выталкивая Макси за дверь.
Эшлин пошла с Дэйзи. Посмотрев на часы, она мысленно поздравила себя. Было восемь пятнадцать, и они не опаздывали. Еще одна утренняя гонка успешно завершилась. И она уже значительно меньше напоминала восстание в тюрьме.
Деловой район Уэйзборо — Мэриленд — с трех сторон обступал городскую площадь. В центре был сквер, засаженный газонами и деревьями. В одном конце сквера находилась ракушка для эстрады, в другом на вахте стояла статуя капитана Генри Стаффорда Уэя, получившего от города звание героя Гражданской войны.
В течение дня пожилые жители города, сидя на скамейках в сквере, кормили белок и смотрели, как прохожие шли по своим делам в магазины, к врачам и в банки, окружавшие площадь. С наступлением темноты, особенно по субботам и воскресеньям, в глубине сквера сходились подростки. Если их голоса становились слишком резкими, полицейский офицер, совершавший обход, разгонял их.
Прямо в центре Главной улицы, между аптекой и магазином, стояло недавно отремонтированное здание офиса. Его ультрамодерновый облик диссонировал с викторианским стилем, в котором были выдержаны остальные здания на площади. Офис принадлежал Этану Торпу — бизнесмену, прибывшему в Уэйзборо три года назад и занимавшемуся продажей земельных участков. Он быстро раздобыл разрешение на обширное строительство недорогих кооперативов на участке земли рядом с заросшими травой полями, называвшимися Поляной Уэев.
Никто не знал, как он провернул это дело. Именитые старожилы были шокированы и разъярены экспансией «новых людей», открыто преодолевавших шестьдесят миль между городом и округом Колумбия.
— Они текут в Уэйзборо, словно поток беженцев, — сетовал один из старших Уэев, увидев, как быстро расхватали давно уцененные товары в городе.
— Социальная структура целого города будет разрушена, — провозглашал расстроенный друг и сосед Уэев.
Приобретя несомненно дурную славу, Этан Торп продолжил нанесение оскорблений и обид, наняв Монро на должность своей секретарши. Этой Монро была Эшлин, которой давно угрожали увольнением в отеле, где она за небольшую плату работала в ночную смену за стойкой регистратора. Именно в отеле «Уэйзборо» она и повстречала Этана Торпа, который остановился там по приезде в город. С тех пор она работала на него, все время не оставляя мысли увезти свою семью из Уэйзборо.
Перестройка купленного на Главной улице дома занимала Торпа в течение последнего года, и коренных жителей Уэйзборо бесил сногсшибательный, в стиле модерн, офис, который разительно контрастировал со всеми другими зданиями на городской площади. Эшлин знала, что именно такого эффекта и добивался Торп.
Про себя Эшлин удивлялась программе своего босса, хотя она никогда не осмеливалась расспрашивать его.
Этан Торп был загадкой, напоминавшей ей тефлоновую сковороду. Слухи и обвинения могли обволакивать его, но ему самому, казалось, ничто не вредило.
Она была в офисе и мелкими глотками пила черный кофе из маленькой чашечки, благодарная за эту кофеиновую инъекцию, когда Торп широкими шагами живо вошел в дверь. В одной руке у него был кожаный дипломат, в другой он нес маленький бумажный пакет, в котором, как она знала, лежали два обсыпанных шоколадом пончика. Он покупал один и тот же завтрак каждое утро в кафе у Летти.
Эшлин вручила ему кружку кофе, добавив туда ложку нежирных сливок, как делала каждый день в течение последних трех лет. Этан сказал ей, что любит кофе, в то утро, когда он нанял ее, а ей достаточно было сказать только один раз. И с тех пор, когда он приходил в офис, его всегда ждал кофе.
— Что вы скажете насчет обеда в отеле «Уэйзборо»? — спросил Этан будничным тоном, откусывая пончик. — Я думаю, мы отправимся туда сегодня около полудня.
— Мы? — Эшлин смотрела на него, сбитая с толку.
— Мы — это значит вы и я. Полагаю, у вас нет никаких других планов?
В голосе Торпа прозвучал сарказм. Он знал, что она каждый день приносила свой обед в коричневом целлофановом пакете и съедала его за своим столом.
— Вы берете меня на обед в отель «Уэйзборо»? — Эшлин все еще не верила.
— В это так трудно поверить? — улыбнулся Этан, но как обычно его улыбка не достигла его холодных серых глаз.
В самом начале, когда Эшлин только познакомилась с ним, ее пугал пронизывающий взгляд этих глаз. Потом это прошло. Хотя она и была свидетелем проявлений жестоких, грозных черт характера Торпа, которые он демонстрировал своим противникам, он был всегда вежлив, даже благороден по отношению к ней. В каком бы конфликте Торп ни находился со всем миром (а Эшлин знала, что такое случалось), ее это не касалось.
Но это вовсе не означало, что она и ее босс были в доверительных отношениях. Торп знал некоторые факты ее биографии, и она была осведомлена, например, о том, что он не женат и у него нет детей. Но это было и все. Их ровные деловые отношения никогда не переходили в дружбу.
— Разве я не задолжал вам обед в честь Дня секретаря? — спросил Этан, продолжая озадачивать ее.
Впервые за все время совместной работы он упомянул о Дне секретаря.
— Это было много месяцев назад. Но я, правда, не стремилась делать карьеру, — поспешила добавить Эшлин.
— Я стал забывчив, не так ли? — рассмеялся Этан. — Ну ладно, ленч состоится! Я полагаю, что вы не возражаете пройтись до отеля пешком?
Отель был буквально в пяти минутах ходьбы от офиса. Эшлин покачала головой, ошеломленная. Странная веселость Этана вызывала у нее беспокойство: словно Дракула пытался переодеться в костюм Сайта-Клауса. Такой маскарад заставил бы задуматься о его причинах кого угодно.
Эти прошел в свой офис, откуда он мог при необходимости разговаривать с ней по внутреннему переговорному устройству. Утро прошло быстро и без особых событий, и Эшлин уже ощущала смутное чувство голода, когда Этан вновь подошел к ее столу.
— Готовы идти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52