а затем принялся откровенно разглядывать Колтеров.
– Привет, – сказал он, – я видел, как вы шли. Меня зовут Джонс.
И он протянул руку. Они по очереди пожали ее и подошли ближе к двери. Высеченная в камне пещерка была довольно большой, в ней лежало, висело и стояло множество непонятных вещей, проводочки, кнопочки, катушки. Исо пристально осмотрел все это, затем повернулся к Джонсу:
– Значит, это ты нажимаешь на кнопку?
Все непонимающе переглянулись, и вдруг Хостеттер рассмеялся:
– Об этом в шутку говорил Вепплоу. Нет, Исо, Джонс не имеет таких полномочий.
– Собственно говоря, – прибавил Шермэн, – мы еще ни разу не нажимали на эту кнопку, но держим ее в рабочем состоянии, на всякий случай. Подойдите сюда.
И они подошли, осторожно, нерешительно, ни до чего не дотрагиваясь. Джонс приступил к привычной работе, нажимая на кнопки. Шермэн указал Лену на квадратное стеклянное окно, и тот уставился в него, осознав лишь через несколько секунд, что это вовсе не окно, но, как ни странно, через него видно тропинку, по которой они подходили к воротам.
– Сканнеры передают изображение на этот экран, – сказал Шермэн и хотел было продолжить, но его перебил Исо. Он воскликнул с детскими нотками восторга:
– Телевизор!
– Да, кое-какие принципы используются и тут. А откуда вы знаете это слово?
– От бабушки. Она много говорила нам об этом.
– А, да, вы рассказывали, – он вновь повернулся лицом к экрану, – в этой комнате постоянно кто-нибудь дежурит. Никто не пройдет незамеченным через эти ворота.
– Даже ночью? – удивленно спросил Лен.
Шермэн серьезно и холодно посмотрел на него:
– А разве ваша бабушка ничего не рассказывала об электрических глазах?
– Ничего.
– С их помощью можно видеть в темноте. Покажи им, Джонс.
Парень достал предмет с маленькими стеклянными пупырышками, расположенными друг против друга в два ряда.
– Вот эти маленькие пупырышки и есть электрические глаза. Когда вы проходите между ними, то пересекаете невидимый луч, и эти лампочки загораются, и мы точно определяем ваше местонахождение.
Исо не сводил с Джонса восторженных глаз:
– А вы можете мне объяснить, как они действуют?
– Почему нет? Если, конечно, ты действительно хочешь это знать.
Исо улыбнулся. Они вышли и продолжили спуск по коридору, освещенному яркими огнями. Справа и слева были двери с номерами, затем коридор раздваивался. Лен на секунду задержался, раздумывая, в какой из туннелей пойти, но Шермэн уверенно повернул направо. Тут тоже было множество комнат, и еще больше – непонятных вещей. Лен даже не пытался расспрашивать о том, что это такое, он уже понял, что понадобятся годы для того, чтобы разобраться во всем.
Шермэн объяснил. Иногда подключался Гутиэррез, иногда Эрдманн, иногда один из двух сопровождающих. Хостеттер почти всю дорогу молчал.
По их словам, Барторстаун был предельно изолирован от внешнего мира. Сами строили его, сами прокладывали новые туннели, для этого имелись все необходимое оборудование и материалы. Шермэн показывал им комнаты, лаборатории, радиомагазин, комнаты, заполненные странными приборами – блестящими, сделанными из стекла и металла. Они слышали непонятные звуки, вдыхали незнакомые запахи, временами их окружала полная тишина, лишь легкий ветерок играл волосами.
Шермэн рассказывал о воздушных трубах, помпах и воздуходувках, вновь и вновь звучало слово “автоматика”. Это слово было удивительным. Двери открывались автоматически, стоило к ним подойти, свет зажигался и выключался автоматически.
– Автоматика, – хмыкнул Хостеттер. – Теперь я понимаю, почему меноннайтцы выжили. Другие народы были настолько испорчены этой самой автоматикой, что с трудом завязывали шнурки вручную.
– Эд! Ты делаешь Барторстауну плохую рекламу.
– Ну, не знаю, не знаю. Днем раньше тебе казалось наоборот.
Лен посмотрел на Хостеттера. Он уже без труда научился определять его настроение и увидел, что Хостеттер чем-то явно обеспокоен. По спине Лена пробежал холодок, он отвернулся, продолжая рассматривать странные, непонятные предметы. Удивительные, захватывающие, они ничего не значили до тех пор, пока кто-нибудь не объяснял их назначение.
Лен поделился своими мыслями, и Шермэн кивнул:
– Мне хочется показать вам весь Барторстаун. В период Разрушения был приказ спасти его во что бы то ни стало.
Хостеттер начал было что-то говорить, но Шермэн перебил его.
– Следуй лучше моему примеру, Эд. – Он повел их в обход центрального коридора:
– Вместо подъемника мы используем простые ступени.
На протяжении всего спуска Лен пытался вспомнить, что такое подъемник, но тщетно. Когда все спустились вниз, Лен огляделся.
Отовсюду неслись непонятные Лену звуки, слившиеся в один общий шум и означавшие слово, которое он слышал раньше в дуновении ветра, раскатах грома и журчании воды: энергия. Каменный потолок здесь почти не был обработан, все пространство освещено ярким светом. Посредине высились два сооружения – подавляющих, грандиозных, колоссальных, и двое мужчин суетились вокруг.
Сердце Лена забилось сильнее. Он вдохнул полной грудью незнакомый новый запах.
– Это – трансформаторы, – объяснил Шермэн, – а вот этот кабель через изоляционные трубы передает энергию в Барторстаун. Это – генераторы, это – турбины, это – паровой двигатель.
Какое знакомое слово! Только этот мощный двигатель, несомненно, был больше тех, с которыми им приходилось иметь дело Но все же приятно встретить старого друга среди этих чужеродных гигантов. Один из рабочих, имя которого тут же вылетело у Лена из головы, терпеливо объяснял им различия в конструкции.
– Но я не вижу отверстия для топлива, – сказал Исо. – Ни огня, ни топлива, а откуда тогда берется тепло?
– Вот отсюда, – человек показал огромное сооружение, из которого поднимался пар, – это теплообменник.
Исо нахмурился, не сводя глаз с бетонированного сооружения:
– Но я не вижу…
– Конечно, все это надежно предохраняется, и температура там очень высокая.
– Высокая? В таком случае понятно, почему кипит вода. Но я не вижу… – он растерянно огляделся. – Я не могу понять, какой вид топлива вы используете.
Наступила гробовая тишина. Казалось, на этой площадке еще ни разу не было так тихо. Лен вдруг почувствовал, что стоит на пороге тернистого пути к познанию. Он прочел это и по глазам своих спутников, а вопрос Исо гулким эхом отозвался под сводами громадной комнаты.
– Дело в том, – просто ответил Шермэн, – что мы используем уран.
Лен вскрикнул, и крик его был поглощен огромным пространством, утонул в нем, превратившись в странный шепот:
– Уран! Но ведь…
Шермэн поднял руку и указал на бетонированное сооружение, встроенное в глухую каменную стену.
– Да, – сказал он, – этот щит из бетона предохраняет нас от реактора, который замурован позади него.
И вновь тишина. Бетонированная стена неясно вырисовывалась в тусклом освещении, словно врата ада, сердце Лена почти перестало биться, и кровь застыла в жилах.
Позади стены – реактор.
Позади стены – ночь, ад, ужас и смерть.
И в ушах Лена зазвучал голос, голос проповедника, стоящего на краю фургона на фоне фейерверка искр: “И разожгли они огонь тайный, секрет которого знаю лишь я, Бог Джехован, и сказал тогда Господь: “Да очистятся они от грехов своих!”
– Этого не может быть! – голос Исо дрожал – Ничего подобного не осталось во всем мире.
“Да очистятся они, молвил Господь, и сгорели они в огне, который сами же создали, и рухнули гордые башни в свете врат Господень!”
– Вы лжете! Во всем мире это уничтожили во времена Разрушения.
– Нет, Исо, это правда, – усилием воли Лен заставил себя отвести взгляд от бетонной стены, – им удалось спасти его.
Исо что– то пробормотал и неожиданно сорвался с места. Хостеттер поймал его за руку, Шермэн схватил другую руку.
– Спокойно, Исо, – прикрикнул Хостеттер.
– Не могу! – вопил тот. – Огонь загорится внутри меня, моя кровь испарится, а кости разрушатся, и я умру.
– Не будь дураком, – остановил его Хостеттер. – Смотри, все мы стоим рядом с тобой, и никто не собирается умирать.
– Его страх вполне естественен, Эд, – сказал Шермэн, – ты ведь не хуже меня знаешь, чему их учили. Пусть сначала освоятся. Исо, послушай, ты думаешь, что реактор и бомба – одно и то же. Но все не так, пойми. Эта штука абсолютно безвредна. Более ста лет мы живем рядом с ней – и ничего, не взрывается, и как видишь, никто из нас пока не сгорел. Вот, погляди, – он отпустил Исо, подошел к стене и приложил к ней ладони. – Видишь? Тут нечего бояться.
Исо облизал сухие губы. Тяжело дыша, он повернулся к Хостеттеру:
– А теперь ты дотронься! – словно Хостеттер не такой же, как Шермэн.
Хостеттер пожал плечами. Он подошел ближе к щиту и тоже приложил к нему ладони.
– Что ж, – Исо дрожал, словно испуганная лошадь Лен сжал кулаки и перевел взгляд на Шермэна, который все еще не отходил от стены.
– Нет ничего удивительного в том, что вы убиваете людей, которых посвящаете в ваши тайны. Если бы кому-нибудь удалось выбраться отсюда и рассказать всем, что скрывается в этом подземелье, они разорвали бы вас на куски, и во всем мире не нашлось бы горы, которая могла бы укрыть вас, – произнес Лен.
– Да, – кивнул Шермэн, – ты прав.
Лен встретился глазами с Хостеттером.
– Ну почему, почему ты ничего не сказал нам, почему не предупредил, не отговорил идти сюда?
– Лен, Лен, – Хостеттер сокрушенно покачал головой. – Ты прекрасно знаешь, что я не хотел этого и при каждой возможности пытался предупредить тебя.
Шермэн и все остальные следили за происходящим. Гутиэррез – с сожалением, Эрдманн – смущенно, Исо казался большим напуганным ребенком. Лен смутно понимал: они предполагали такой поворот событий, они внимательно следили за его действиями, прислушивались к его словам. Отчаянье волной захлестнуло его, он закричал:
– Один из таких реакторов погубил весь мир! Почему вы не уничтожили этот?
– Лишь потому, – спокойно сказал Шермэн, – что не имеем на это права. Ведь реактор – не наша собственность, к тому же подобный способ решения проблемы слишком примитивен, так поступил бы тот, кто поджег Рефьюдж и создал тридцатую поправку. Подобное разрушение было бы лишь иллюзором, ведь ты не в силах уничтожить знание. Его нельзя ни поджечь, ни запретить.
– Да, – с горечью согласился Лен, – и так будет вечно, до тех пор, пока существуют дураки, хранящие подобные знания. Да, я хотел вернуть города и считаю, что глупо бояться удобств, но я не мог предположить, что…
– Значит, ты думаешь, что живущие на бескрайних просторах этой страны правильно поступили, убив Соумса, твоего друга Далинского, разрушив город?
– Я… – слова застряли в горле Лена, и наконец он выкрикнул: – Нет! Я так не считаю! Но в Рефьюдже не было ядерного реактора.
– Ладно. Попробую убедить тебя иначе. Допустим, Барторстаун уничтожили бы до последнего жителя. Разве есть гарантия, что где-то, спрятанный глубоко под землей, не существует подобный секретный город? И можно ли быть уверенным в том, что какой-нибудь старичок, профессор ядерной физики, не сохранит тайно свою книгу, ведь случалось же нечто подобное в мире, ты сам говорил об этом. Или ты настаиваешь, что можно каким-то образом уничтожить все книги?
– Он прав, Лен, – сказал Исо.
– Книга, – Лен чувствовал дыхание антихриста за стеной, – да, у нас была одна книга, в которой мы, однако, ни слова не могли разобрать.
– Да, но кто-нибудь, когда-нибудь все равно сделал бы это. Ведь у первого человека, открывшего тайну атомной энергии, не было вообще никакой книги. Все, что он имел в своем распоряжении, – собственный мозг. Ты ведь согласишься с тем, что невозможно уничтожить всех ученых мира?
– Ладно, – не выдержал Лен, загнанный в угол, – а что еще может делать эта штука?
– Вот, наконец, первый здравый вопрос мыслящего человека! – сказал Шермэн. – А сейчас вы поймете, для чего был построен Барторстаун.

Глава 22

В Барторстауне оказалось три этажа. Сейчас они находились посредине – над ними была лаборатория, под ними спрятался за стеной старый дьявол. Лен шел впереди Хостеттера, Исо беспрерывно вытирал губы тыльной стороной ладони, их спутники молчали. Лен чувствовал себя одиноким и опустошенным. И тут он увидел картину – выше человеческого роста, вставленную в длинное изогнутое стекло, на ней можно было разглядеть каждую мелочь: разрушенные дома, обломки машин, словом, полное опустошение. Картина была объемной.
– Вы много говорили о бомбе, но никогда не видели, как все происходило. Эта картина – частица прошлого. Мы поместили ее здесь, чтобы никто не забывал об ответственности перед людьми. Это руины после первой бомбы, сброшенной на японский город Хиросиму. Пойдем дальше.
На этот раз впереди оказался Гутиэррез:
– Я слишком часто здесь бываю, – пробормотал он и скрылся за дверью в той части стены, где картина заканчивалась. Эрдманн последовал за ним, а Шермэн продолжал объяснять:
– А вот люди, которые выжили после того, как была сброшена первая бомба.
– О Господи, – пробормотал Исо. Он содрогнулся и опустил голову, стараясь ничего не замечать.
Лен молчал. Он не сводил горящих глаз с Шермэна, и тот продолжил:
– В те дни все были категорически против. Люди страстно жаждали гарантий, что не случится ничего подобного и никогда больше не будет Хиросимы.
– А разве они не могли сразу уничтожить все бомбы? – Лен вдруг понял, что сказал глупость, и рассердился на себя. Он не раз обсуждал подобные вещи с судьей Тэйлором и читал об этом в книгах. Поэтому он поспешил предупредить возражения Шермэна: – Да, я знаю, этот враг никогда не сможет уничтожить нас, никогда не появится новая бомба.
– Кроме того, у нас на руках – козырь.
– Что вы имеете в виду?
– Защиту. Нет, не подумай, что это – радарные сети, далеко не совершенные и ненадежные, мы имеем нечто гораздо более основательное и всеобъемлющее. Наш аппарат способен контролировать взаимодействие ядерных частиц на их же уровне. Это позволяет регистрировать любой процесс расщепления ядер или их синтеза – ничто не остается незамеченным, пока этот защитный аппарат в действии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26