С минуту они молчали. Лил дождь, и молния сверкнула так близко, что слышно было какое-то шипение перед ударом грома, а затем сильнейший удар, словно взрыв, потряс дом.
– Значит, ты понял, зачем была принята Тридцатая поправка?
– Чтобы не появилось больших городов.
– Да, но какие причины лежали в основе этого запрета? Я представляю собой веру, и в обществе не имею права подрывать ее, но сейчас, с глазу на глаз могу сказать: вряд ли Господь уничтожил города лишь потому, что они были порочными. Я слишком хорошо разбираюсь в истории, чтобы верить в это. Враг обрушил бомбы на большие города – они были отличными мишенями, центрами скопления населения, центрами промышленности и сосредоточения товаров. Без этих городов страна напоминала человека с отсеченными руками и головой. Громадная комплексная система продовольствия рассыпалась в прах, дальнейшая бомбежка городов была бесполезной и опасной, каждый искал свой путь спасения, главной проблемой стали поиски пищи. Люди, издавшие тот закон, были уверены, что подобное никогда не повторится. Они призвали людей к рассредоточению, чтобы избежать возникновения новых мишеней для потенциального врага. Тридцатая поправка – мудрый закон, и он устраивал всех после того страшного урока, который им преподали. Никто не хочет пережить подобный кошмар, это стало частью религии Благодаря этой поправке, Лен, страна процветает. И не пытайся действовать против нее.
– Возможно, вы и правы, – задумчиво произнес Лен, глядя на пламя свечи. – Но когда мистер Далинский говорит, что страна вновь начинает расти, и ее рост не смогут остановить никакими искусственными законами, мне кажется, он тоже прав.
– Не позволяй Далинскому дурачить себя. Будущее страны его не волнует. Он уже владеет четырьмя складами, и жаждет владеть пятым, но не может: ему мешает закон. – Судья поднялся. – Ты сам должен выбрать правильный путь, я лишь хочу, чтобы ты понял одну вещь. У меня есть жена, дочь, и я забочусь о них. Если ты все-таки решишь продолжать работать у Далинского, уходи из моего дома. Никаких книг и прогулок с Эмити. Предупреждаю: если мне когда-нибудь придется судить тебя, я с радостью посажу в тюрьму Лена Колтера, работающего на Майка Далинского.
Лен поднялся:
– Да, сэр.
Тэйлор положил руку ему на плечо:
– Смотри, не прогадай, Лен. Хорошо обдумай то, что я сказал тебе.
– Я подумаю.
Лен вышел, чувствуя себя подавленным, обиженным, ему казалось, что судья говорил правильно. Эмити, женитьба, место в обществе. Никакого Далинского, никаких сомнений, никакого Барторстауна, никаких мечтаний и безрезультатных поисков.
Лен подумал о женитьбе на Эмити, и внезапно это так испугало его, что он даже вспотел Он почему-то подумал о брате Джеймсе, который, должно быть, уже стал отцом нескольких маленьких меноннайтцев, и в который раз удивился, насколько все-таки Пайперс Ран отличается от Рефьюджа, и стоит ли Эмити того, чтобы отказаться от Барторстауна. В Пайперс Ране Лен не читал Платона, зато запоем прочел его здесь, но в этом вопросе, казалось, бессилен был бы даже он. Никакого Барторстауна. А найдет ли он его когда-нибудь? Не глупость ли это – променять жену на фантом?
В холле почти темно. Лишь короткие вспышки молний освещают его на короткие мгновения. Он уже занес ногу на ступеньку, когда молния вспыхнула вновь, на секунду осветив Исо и Эмити в треугольной нише под ступенями лестницы. Тесно прижавшись друг к другу, они целовались, и Эмити ничуть не сопротивлялась.

Глава 9




Был субботний полдень. Они стояли друг против друга в тени увитой розами беседки, и Эмити сердито смотрела на Лена.
– …я не делала ничего такого, а если и делала, то ты не видел. Попробуй только рассказать кому-нибудь – я скажу, что ты врешь.
– Я прекрасно знаю, что зрение мне не изменяло.
Эмити вскинула голову так, что толстая коса шевельнулась:
– Я ничего тебе не обещала, ведь так?
– Но ты ведь хочешь быть со мной, Эмити?
– Возможно. Я не знаю.
– Зачем же ты тогда целовалась с Исо?
– А как мне узнать иначе, кого из вас я люблю больше?
– Ну, хорошо же, – сказал Лен.
Он подошел ближе и привлек ее к себе. В этот момент перед глазами Лена стоял Исо, и он сделал это довольно грубо. Крепко прижав ее к себе, ощутил тепло ее тела, его удивительную гибкость. Все поплыло перед глазами. Лен закрыл глаза и коснулся губами ее губ. Через мгновение он ослабил объятия.
– Тебе хорошо со мной?
Он весь дрожал, а на щеках Эмити лишь выступил легкий румянец, и, улыбаясь, она холодно смотрела на него.
– Не знаю. Попробуй еще раз.
– И то же самое ты сказала Исо?
– Какое тебе дело до того, что я ему сказала? Займись-ка лучше своими делами, Лен Колтер.
– Я могу сделать это своим делом.
– Кто тебе это сказал?
– Твой отец, вот кто.
– О, так значит ты…
Лену вдруг показалось, что между ними выросла стена. Она рванулась прочь, губы исказились в презрительной ухмылке.
– Эмити, постой. Послушай, Эмити, я…
– Оставь меня в покое. Слышишь, Лен?
– Что произошло? Ведь минуту назад все было в порядке!
– Ничего себе, в порядке. И не думай, что если ты будешь ябедничать отцу за моей спиной…
– Я не ябедничал. Эмити, послушай, прошу тебя…
Лен вновь привлек ее к себе, а она прошипела сквозь зубы:
– Отпусти, я не принадлежу тебе, я вообще никому не принадлежу, оставь меня в покое!
Эмити отчаянна сопротивлялась. Это взволновало Лена. Смеясь, он попытался поцеловать ее:
– О Ээдити, я так люблю тебя!
Она завизжала и расцарапала ему щеку, как кошка. Лен разжал руки. Эмити больше не была хорошенькой: искаженное злобой лицо стало почти уродливым. Освободившись от его объятий, она быстро побежала по дорожке к дому. Лен немного постоял, а затем медленно побрел по той же дорожке и поднялся по ступенькам в комнату, которую делил с Исо…
Исо, полусонный, еще валялся в постели. Когда вошел Лен, он перевернулся на другой бок и что-то пробормотал. Лен открыл дверцу полупустого буфета, вытащил парусиновый мешочек и принялся укладывать в него свое нехитрое имущество, запихивая каждую вещь с ненужной силой. Лицо его пылало, брови были сведены от злости. Исо заворочался. Он открыл глаза и сонно взглянул на Лена:
– Что ты там делаешь?
– Собираю вещи.
– Что? Зачем? – от неожиданности Исо сел на кровати, проснувшись окончательно.
– А как ты думаешь, для чего люди обычно этим занимаются? Я ухожу из этого дома.
Исо опустил ноги на пол.
– Ты что, сошел с ума? Почему ты ничего не объяснил мне?
– А зачем? Я ухожу, ты остаешься. Можешь поступать как тебе заблагорассудится.
– Да, но ты ведь не можешь… Постой, постой, а что у тебя за царапина на щеке?
– Где? – Лен явно смутился. Исо рассмеялся.
– Что тут смешного? – насупился Лен.
– Она наконец-то отшила тебя, да? О, только не рассказывай мне о том, как тебя поцарапала кошка. Что ж, поделом. Я ведь предупреждал, чтобы ты и близко не подходил к ней, а ты…
– Послушай, разве она – твоя собственность?
Исо улыбнулся.
– Да, и я как раз собирался поделиться с тобой этой новостью.
Лен ударил его. Впервые в жизни он ударил, будучи не в силах сдержать ярость, охватившую его. Он видел, как Исо навзничь упал на кровать, глаза его расширились от изумления, из уголка рта тоненькой струйкой сочилась кровь. Лену казалось, что прошло очень много времени, прежде чем он почувствовал угрызения совести. Ударить Исо было все равно, что ударить родного брата. Но ярость все еще кипела в нем. Схватив мешочек, Лен попытался уйти, но Исо подскочил к нему и схватил за плечо:
– Ударь меня, ну? Ударь же еще раз, грязный… – И он употребил словечко, которое частенько использовали в перебранках портовые грузчики.
Лен пригнулся, кулак Исо скользнул по его подбородку и пришелся прямо в дверной косяк. Исо взвыл от боли и, согнувшись, отскочил назад. Лен хотел было извиниться, но передумал и в третий раз собрался выйти из комнаты. В конце коридора показался судья Тэйлор.
– Сейчас же прекратите, – прикрикнул он на Исо. Тот послушно замер посредине комнаты. От пристального взгляда Тэйлора не укрылся мешочек в руках Лена. – Я только что серьезно поговорил с Эмити, – сказал он, и Лен почувствовал, что судья сдерживает себя с большим трудом. – Мне очень жаль, Лен. Кажется, я допустил ошибку.
– Да, сэр. Я как раз собирался уходить.
Тэйлор кивнул.
– Тем не менее все, о чем мы говорили, остается в силе. Помни об этом, – он уничтожающе посмотрел на Исо.
– Пусть он катится, – сказал тот. – Я остаюсь здесь.
– Не думаю, что так оно и будет, – решительно ответил Тэйлор.
– Но ведь…
– Я первым ударил его, – перебил Лен.
– Это не имеет значения. Собирай вещи, Исо.
– Но почему? Я зарабатываю достаточно, чтобы платить вам. И я не сделал ничего такого, что…
– Я не вполне уверен в этом. Эта комната больше не сдается, и если я еще раз увижу тебя с моей дочерью, ты вылетишь из Рефьюджа.
Лен бросил на Тэйлора сердитый взгляд, но промолчал. Исо принялся сваливать свои вещи в кучу на кровать. Спускаясь вниз по ступенькам, Лен чуть замедлил шаги и увидел возле обеденного стола Эмити, которая безутешно плакала, и охваченную тревогой миссис Тэйлор. Лен вышел на улицу через черный ход, избегая беседки.
Он медленно шел по пыльным аллеям, не имея ни малейшего понятия, к кому идти, где ночевать, но привычный путь привел его к реке, где были выстроены склады Далинского. Возле них он остановился, подавленный и усталый, только теперь начиная понимать, как круто изменилась его жизнь за последние полчаса.
Река была зеленая, словно бутылочное стекло, и на противоположном берегу блестели в лучах солнца крыши Шедвелла. Вдоль пристани выстроились пришвартованные суденышки, матросы ушли отсыпаться в город. Казалось, все замерло в оцепенении, кроме реки и облаков; на одной из барж весело резвились котята. Ниже виднелся треугольный участок для нового склада. Уже заложили камни фундамента, рядом были аккуратно уложены доски, виднелась лесопилка с огромной грудой желтых опилок. Двое незнакомцев развалились в тени большого дерева и так пристально и подозрительно разглядывали Лена, словно несли караул.
Глупые люди, они считают, что если в мире произойдет малейшая перемена, на них обрушится небо. Глупый мир. Лен ненавидел его. В нем живет Эмити, а где-то далеко-далеко надежно укрыт Барторстаун, так надежно, что никто никогда не отыщет его.
Погруженный в свои мысли, Лен не заметил, как подошел Исо. Он держал в руках наспех собранные вещи, искаженное злобой лицо его пылало, губа с одной стороны распухла. Отшвырнув узелок с вещами, он встал напротив Лена:
– Нужно поговорить.
Лен засопел. Он совсем не боялся Исо, хоть и был немного ниже его, зато плотнее и шире в плечах. Развернувшись, Лен выжидал, молча и спокойно.
– Куда ты собрался идти и за что нас вышвырнули?
– Я ушел сам, а вышвырнули тебя.
– Хороший же ты друг после этого. Признавайся, что ты сказал судье Тэйлору?
– Ничего. Да, собственно, в этом не было необходимости.
– Что ты имеешь в виду?
– Он недолюбливает тебя, вот и все. И не стоит затевать со мной драку, Исо.
– Обидно, правда? Так тебя обскакать, и остаться в проигрыше. Ну, да ладно. А теперь слушай внимательно, и можешь передать это своему судье: никто не сможет заставить меня отказаться от Эмити. Я буду видеться с ней, когда захочу, потому что она любит меня, и ей наплевать на отца.
– Длинный язык. Вот единственное твое достоинство – длинный язык.
– Хорошо, я могу и помолчать. Но если бы не ты, я никогда не ушел бы из дома, и жил бы сейчас, припеваючи, с женой, а может, и детьми, вместо того, чтобы катиться прямо в ад, мотаться по стране в поисках…
– Заткнись!
– Ладно, ты уже понял, что я имел в виду. Всю жизнь ты причиняешь неудобства мне, а теперь и моей девчонке.
Лен выпалил:
– Исо, ты трус и ревнивый лжец.
И Исо ударил его.
Лен настолько разозлился, что потерял бдительность, и этот удар застал его врасплох. Шляпа его слетела, дыхание сперло, и он двинулся прямо на Исо. Внезапно тот произнес:
– Прекрати, кто-то идет сюда. За драку в субботу нам влетит.
Тяжело дыша, они разошлись. Лен поднял шляпу, пытаясь сделать вид, будто ничего не случилось. Краем глаза он увидел приближающегося Майка Далинского в сопровождении двоих.
– Закончим позже, – прошептал он Исо.
– Само собой.
Далинский, здоровый, крепкий, чуть полноватый, узнал их и улыбнулся. Глаза его, казалось, видели насквозь все и вся, даже то, что скрыто от других, глаза эти холодно блестели даже когда он улыбался. Лен уважал Далинского, но не особенно любил его. Двое, пришедшие с Майком, – Эймс и Виннери – тоже имели свои склады.
– Что, спустились поглядеть на фундамент? – приветливо обратился к ребятам Далинский.
– Нет, не совсем. Мы… э-э… вы не могли бы позволить нам переночевать в конторе? Мы больше не снимаем комнату в доме Тэйлора.
– Да? – брови Далинского удивленно поползли вверх.
Эймс саркастически ухмыльнулся.
– Конечно. Будьте как дома. Ключ у вас при себе? Хорошо. Идемте, джентльмены.
И трое отошли. Лен и Исо поднялись к конторе – двухэтажному длинному зданию, в котором находилось делопроизводство складов. Ключ был у Лена, так как открывать контору по утрам входило в его обязанности. Пока он возился с замком, Исо обернулся и произнес:
– Они спустились вниз посмотреть фундамент, и думаю, не в восторге от того, что увидели.
Лен тоже оглянулся. Далинский размахивал руками, о чем-то оживленно рассказывая, но Эймс и Виннери выглядели обеспокоенными и лишь качали головами.
– Чтобы убедить их, болтовни недостаточно, – сказал Исо.
Лен, наконец, справился с замком, и они вошли, а через несколько минут после того, как они разложили вещи, послышались чьи-то шаги, и в дверях показался Далинский, на этот раз один. Он внимательно оглядел мальчиков:
– Вы тоже боитесь? И собираетесь оставить меня?
Он не дал им ответить и продолжил, указывая на дверь:
– Эти двое ужасно напуганы. Им, конечно, тоже хотелось бы построить парочку складов. Рефьюдж будет расти и озолотит их, но им совсем не хочется рисковать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26