Качество удивило, в восторге
Она знала все секреты, знала, как подвести его к пику наслаждения, как его отсрочить.
Когда его дыхание успокоилось, она легла с ним рядом.
— Тебе это было нужно, — заметила она.
— Как ничто другое, — согласился он.
Говорил он гораздо спокойнее, и, положив руку ему на грудь, она почувствовала, что он расслабился. Правда, не совсем. Что, впрочем, ее не удивило — Николас Оулд был единственным из всех мужчин, которых она знала, способным заниматься любовью дважды подряд. Дана налила по бокалу шампанского, которое они выпили залпом, а потом — еще, и на этот раз они пили медленнее.
Наступила его очередь. Он сел и, опрокинув ее на спину, положил ее ноги себе на плечи и приник к ней.
Она завела руки за голову и вцепилась своими тонкими пальцами в изголовье кровати. У Николаса тоже был умелый язык. Она металась по постели, изнемогая от наслаждения, и тело ее покрылось испариной. Она стонала, трепетала, дергалась, а потом вся изогнулась, как готовый к выстрелу лук, и застыла так на несколько мгновений, и обмякла, обессилев, и рухнула на кровать. Николас приподнялся и дотянулся ртом до ее груди, до набухших, потемневших сосков. Он слегка прикусил их зубами, она снова застонала, и он стал ласкать их языком и губами. Потом он стал целовать ее лицо и, закинув ее ноги себе на плечи, вошел в нее. Он не шевелился, но тем не менее Дана почувствовала, что на нее накатывает волна нового оргазма. Она знала, что это будет повторяться еще и еще, пока наконец он не позволит и себе кончить. Но этой ночью все было иначе. Она и не подозревала, что Николас, умевший сдерживать себя до тех пор, пока партнерша не запросит пощады, может заниматься этим столь долго. Она испытала столько оргазмов, что просто сбилась со счета. Казалось, что он хочет довести ее до полного изнеможения, и наслаждение, которое она получала, уже было окрашено болью. И крик, которого она не могла сдержать, перешел в визг.
Он тотчас услышал эту болезненную ноту, и она почувствовала, как напряглись его ягодицы, как он весь собрался перед завершающим взрывом.
Он лежал молча рядом с ней и только спустя несколько минут заговорил, и голос его был счастливым и усталым.
— Да, радость моя, это было незабываемо. Наконец-то я смогу заснуть. — И закрыл глаза.
У Даны все болело, но боль эта была приятной. Она пошла в ванную, напустила полную ванну горячей воды и долго отмокала в ней, зная, что Николас проснется не скоро. Если он засыпал, то спал крепко. Что было как нельзя более кстати, потому что она сомневалась, что смогла бы снова заниматься с ним любовью.
«Наконец-то я смогу заснуть». Что он хотел сказать этим? Ведь он, кажется, никогда не страдал бессонницей. Это она надевала на ночь черную шелковую повязку на глаза и принимала таблетки. Оставаясь у нее на ночь, он, кончив, обычно засыпал за несколько минут. Неужели он еще не оправился от потрясения? Нет… Будь он не в форме, он не смог бы быть сегодня таким любвеобильным. Больше двух часов секса! «Если что его и мучает, — решила она, — то отнюдь не физические травмы».
Но что-то не в порядке. Она не знала, что именно, чувствовала только, что что-то изменилось. Он, как обычно, был изобретателен и не знал устали. Нет, не просто не знал устали… Он словно… она пыталась подобрать нужное слово… словно бежал от чего-то. Последствия покушения? Она читала, что после таких потрясений у людей бывают психологические травмы.
Но отношения их были таковы, что она не могла об этом спрашивать, потому что близки они были только в сексуальном плане. Она знала каждый уголок его тела, но что у него на душе, было для нее загадкой. Когда они встречались, то занимались сексом до изнеможения, и больше ничего. Она была его нью-йоркской женщиной. Ей было известно, что и в Париже у него есть женщина, и в Цюрихе тоже, а сколько их в Лондоне — одному Господу известно. Он был мужчиной, обожающим заниматься любовью с женщинами. У него с Даной были общие друзья, через них они и познакомились, но сами они друзьями не были. Только любовниками. Они даже не разговаривали никогда по-настоящему. Беседы им были не нужны.
Она вылезла из ванны, вытерлась, припудрилась, накинула на себя шелковое кимоно и отправилась к корзинке с деликатесами. Аппетит у нее разыгрался не на шутку. Но мысли о том, сколько калорий она поглотит, её не беспокоили — наверняка она только что потеряла несколько тысяч этих калорий.
Она допила открытую бутылку шампанского, и от этого ее потянуло в сон.
Проснулась она оттого, что что-то твердое и горячее упиралось ей в ягодицы.
— Боже мой! — воскликнула она, притворяясь возмущенной. — Это из-за меня или тебе нужно облегчиться?
Он засмеялся и развернул ее лицом к себе. Глаза его светились знакомым ей светом, которого вечером не было. Он стал прежним! Волосы растрепаны, щетина отросла, и все же — он самый привлекательный мужчина и самый лучший любовник из всех!
Слава Богу, то, что вчера его мучило, испарилось. С нее хватит и ее собственных проблем. Придвинувшись к нему, Дана поняла, что к ней вернулись силы и она снова хочет его.
Ну, разве это не лучшее начало дня?
6
Тесса отодвинулась от письменного столика, который достался ей от прабабки по материнской линии, и взглянула на мужа — он лежал на огромном кожаном диване и читал «Мейл он Санди». Он снова работал по ночам — смены менялись регулярно, и ночные дежурства у него были каждую четвертую неделю, так что, хоть и было уже семь вечера, встал он недавно, побрился, принял душ и надел пару старых «ливайсов» и рубашку от Ральфа Лорена, которую она купила ему много лет назад, когда они впервые были в Калифорнии. «Он все еще красивый мужчина», — подумала она, но не с трепетом, как раньше, а равнодушно. В последнее время она вообще относилась к нему равнодушно. Он был крупным мужчиной с прекрасным телом — держал себя в форме, ни выпирающего животика, ни второго подбородка. Не выбери он профессию полицейского, из Харри получился бы отличный манекенщик. Черты лица у него были правильными, как алгебраическое уравнение, глаза ярко-голубые, как пламя газовой горелки, светло-каштановые волосы, густые и шелковистые, и кожа, благодаря искусственному загару, золотистая. Да, Харри за собой следил, наверное, поэтому даже сейчас женщины смотрели на него, тридцатисемилетнего, с восхищением, а потом бросали завистливые взгляды на Тессу.
Он сразил ее в первый же день знакомства. Она, выпускница Хендонской школы полицейских, только что поступила на службу в полицейский участок Харингей, и Харри был назначен ее инструктором, «нянькой». У него уже был необходимый опыт (пять лет службы), поэтому ему поручили ознакомить Тессу с «площадкой», так в участке называли район, вверенный их участку.
Тесса впервые столкнулась с таким мужчиной, как Харри. Только после дежурства, оставшись наедине со своими мыслями, она поняла, что именно таких людей Дэвид Аттенборо называл «альфа-самцами». Харри Сэнсом был «альфа-плюсовиком».
А в ее первые недели на службе он стал к тому же ее ангелом-хранителем. Он опекал ее, наставлял, защищал — тем самым, привязал к себе крепко-накрепко. Тесса видела в нем «идеального полицейского» и убедилась в этом в первое же свое ночное дежурство. Они только что вернулись с осмотра участка, и Тесса, которая ни на шаг не отходила от своего идола, собиралась уже уходить, как вдруг поступило новое сообщение — речь шла о краже. Адрес Тессе ничего не говорил, но Харри его сразу же узнал.
— Отлично! Кто приедет последним — покупает всем пива! — закричал он и бросился из участка. Тесса, судорожно проверяя, все ли у нее с собой, кинулась за ним и вдруг поняла, что забыла блокнот.
— Боже мой! — взвизгнула она и бросилась к своему шкафчику, а когда вернулась, увидела, что взбешенный Харри сидит в единственной оставшейся машине и лицо у него мрачнее тучи.
— Слушай, детка, — накинулся он на нее, — здесь не в игрушки играют.
— Извините, — пробормотала Тесса, готовая от стыда зарыться в автомобильный чехол.
— Так, первыми нам не быть, это ясно. Пристегни этот чертов ремень. Попытаемся их догнать.
Мотор уже работал, и он рванул с места на скорости, поворот прошел на двух колесах и все это молча. Все машины шли без огней и сирен, но, когда они наконец примчались на площадь, машины были припаркованы и в них никого не было.
— Черт!
Тесса вздрогнула. «Господи, — подумала она, — все из-за меня… Он мне этого никогда не простит!» Она уже знала, что он ненавидит проигрывать.
Харри заглушил мотор и стремительно выскочил из машины. Тесса поспешила за ним. Фонари на улице горели, и она увидела, что они находятся у нескольких больших частных домов с одним общим садом. В нужном им доме свет не горел, но ворота и входная дверь были открыты. Никого видно не было, и стояла какая-то странная тишина. Пока Тесса оглядывалась, Харри исчез, и Тесса в панике кинулась следом за ним к дому. Она побежала к открытой двери, влетела в темный холл и сразу же провалилась в какую-то огромную черную дыру.
Грабители предусмотрительно сдвинули ковер и вынули несколько половых досок. Это была, как она потом узнала, распространенная уловка. И Тесса рухнула вниз, на колени, больно ударившись бедрами и ободрав ноги. От боли и неожиданности она закричала. Падая, она задела локтями стоявшие рядом половицы, которые посыпались ей на голову, и тут же на нее направили свет нескольких фонариков.
Когда шум стих, наверху послышался раздраженный голос:
— Какой идиот нас выдал?
Тесса в ответ разрыдалась.
— Ты в порядке? — В темноте она видела только очертания мужской фигуры, но голос узнала.
— Ой, Харри, — всхлипнула она. — Извини… Я не знала, что здесь дыра… мне никто не сказал…
Он осветил фонариком ее зареванное лицо, перепачканную одежду, половицы, валявшиеся вокруг.
— Я все понял, детка, — сказал он безо всякого упрека и, наклонившись, протянул ей руку. — Дай-ка я тебя вытащу.
Увидев ее ободранные ноги, он сокрушенно вздохнул.
— Поехали в участок. Тебя надо перевязать. Такие ножки и в таком виде!
Тесса всхлипнула.
— Я не знала, что здесь дыра, — снова попыталась оправдаться она.
— Тебе много о чем предстоит узнать. Секреты профессии, так сказать. Мне они известны, а тебе — нет. Мне надо было тебя дождаться. Так что виноват я.
Тесса опять всхлипнула.
— Нет. Вина моя. Если бы я не побежала за блокнотом, мы не приехали бы последними. Теперь придется тебе всех поить пивом.
— Сделай выводы и не повторяй ошибок. На дежурстве надо быть всегда начеку. Поняла?
Тесса кивнула. Все, что говорил Харри, было для нее свято.
— Ну и отлично. Поехали лечиться.
Но сначала он минут пятнадцать катал ее по улицам, чтобы она успокоилась и пришла в себя. И никому в участке не сказал, почему они приехали последними.
С тех пор он стал для нее непререкаемым авторитетом. Как, впрочем, и для всех других женщин, ловивших на себе взгляд его голубых глаз. В этом она убедилась несколько недель спустя, когда освоилась настолько, что осмелилась спросить у другой девушки-полицейской, которая служила уже больше года и явно была в дружбе с Харри, почему его называют «X».
Девушка хмыкнула. О наивности новенькой в участке ходили легенды.
— Да потому что он классный жеребец!
Тесса густо покраснела. Но после этого ей стали сниться странные эротические сны.
Естественно, девушка, которой Тесса задала этот вопрос, рассказала историю всем в участке, и Тессу прозвали Зеленым Лужком. Держали пари о том, кто будет первым мужчиной, погулявшим на этом лужке.
Предпочтение отдавалось Харри, преимуществами которого были не только неотразимая внешность и обольстительные манеры, но и то, что он был Тессиной «нянькой» и работал с ней бок о бок, обучая всем премудростям, знакомя с районом и готовя к самостоятельной работе.
Харри все любили. Особенно женщины. Когда он заходил в булочную купить себе сандвич с ветчиной к кофе, ему давали сандвич потолще, а в придачу еще и пару пончиков с вареньем. На рынке было то же самое. «Харри, приятель, угощайся!»
Тесса не была исключением. Всего несколько дней, и она влюбилась по уши. Столь сильных чувств она никогда раньше не испытывала и бороться с ними не умела. Обычно она была человеком сдержанным, но рядом с Харри теряла голову. Когда их взгляды случайно встречались, у Тессы твердели соски и холодело в груди, а когда их руки соприкасались, ее кидало в жар. Стоило ему улыбнуться ей, у нее мурашки по спине бежали. В тот первый раз, когда она взглянула в его голубые глаза, сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди. Она была им поглощена настолько, что порой не слышала, что он ей говорит, и ей приходилось, густо краснея, его переспрашивать. За неполные девятнадцать лет своей жизни Тесса крайне мало общалась с мужчинами, не облеченными церковным саном. Так что все преимущества были на стороне Харри. Она молилась в церкви о том, чтобы Харри удостоил ее своим вниманием, забывая о том, что Господь, требующий, чтобы ради Него люди оставляли мирские утехи, не приветствует этого. Она была слишком неопытна и даже представить себе не могла, что впечатление, которое она сама производила на Харри, было столь же сильным. Харри ходил в церковь только на крестины, свадьбы и похороны, дочь епископа была для него существом из неведомого мира.
Неискушенный в вопросах религии, он думал, что она окажется строгой и добродетельной занудой, лишенной сексуальной привлекательности. И никак не ожидал, что ее нежный голос, ее аристократический выговор, ее стройная фигура и длинные ноги в черных чулках сведут его с ума. О девственности Харри никогда не размышлял, лишившись собственной в четырнадцать лет, но что-то в невинной Тессе Паджет изменило его отношение к женщинам, которое было подпорчено тем, что он пользовался у них неизменным успехом. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и так восхищалась Великим Харри Сэнсомом, что он просто вынужден был представать перед ней во всем своем великолепии и делиться с ней накопленным опытом. А она — она с жадностью впитывала все, что он давал ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Когда его дыхание успокоилось, она легла с ним рядом.
— Тебе это было нужно, — заметила она.
— Как ничто другое, — согласился он.
Говорил он гораздо спокойнее, и, положив руку ему на грудь, она почувствовала, что он расслабился. Правда, не совсем. Что, впрочем, ее не удивило — Николас Оулд был единственным из всех мужчин, которых она знала, способным заниматься любовью дважды подряд. Дана налила по бокалу шампанского, которое они выпили залпом, а потом — еще, и на этот раз они пили медленнее.
Наступила его очередь. Он сел и, опрокинув ее на спину, положил ее ноги себе на плечи и приник к ней.
Она завела руки за голову и вцепилась своими тонкими пальцами в изголовье кровати. У Николаса тоже был умелый язык. Она металась по постели, изнемогая от наслаждения, и тело ее покрылось испариной. Она стонала, трепетала, дергалась, а потом вся изогнулась, как готовый к выстрелу лук, и застыла так на несколько мгновений, и обмякла, обессилев, и рухнула на кровать. Николас приподнялся и дотянулся ртом до ее груди, до набухших, потемневших сосков. Он слегка прикусил их зубами, она снова застонала, и он стал ласкать их языком и губами. Потом он стал целовать ее лицо и, закинув ее ноги себе на плечи, вошел в нее. Он не шевелился, но тем не менее Дана почувствовала, что на нее накатывает волна нового оргазма. Она знала, что это будет повторяться еще и еще, пока наконец он не позволит и себе кончить. Но этой ночью все было иначе. Она и не подозревала, что Николас, умевший сдерживать себя до тех пор, пока партнерша не запросит пощады, может заниматься этим столь долго. Она испытала столько оргазмов, что просто сбилась со счета. Казалось, что он хочет довести ее до полного изнеможения, и наслаждение, которое она получала, уже было окрашено болью. И крик, которого она не могла сдержать, перешел в визг.
Он тотчас услышал эту болезненную ноту, и она почувствовала, как напряглись его ягодицы, как он весь собрался перед завершающим взрывом.
Он лежал молча рядом с ней и только спустя несколько минут заговорил, и голос его был счастливым и усталым.
— Да, радость моя, это было незабываемо. Наконец-то я смогу заснуть. — И закрыл глаза.
У Даны все болело, но боль эта была приятной. Она пошла в ванную, напустила полную ванну горячей воды и долго отмокала в ней, зная, что Николас проснется не скоро. Если он засыпал, то спал крепко. Что было как нельзя более кстати, потому что она сомневалась, что смогла бы снова заниматься с ним любовью.
«Наконец-то я смогу заснуть». Что он хотел сказать этим? Ведь он, кажется, никогда не страдал бессонницей. Это она надевала на ночь черную шелковую повязку на глаза и принимала таблетки. Оставаясь у нее на ночь, он, кончив, обычно засыпал за несколько минут. Неужели он еще не оправился от потрясения? Нет… Будь он не в форме, он не смог бы быть сегодня таким любвеобильным. Больше двух часов секса! «Если что его и мучает, — решила она, — то отнюдь не физические травмы».
Но что-то не в порядке. Она не знала, что именно, чувствовала только, что что-то изменилось. Он, как обычно, был изобретателен и не знал устали. Нет, не просто не знал устали… Он словно… она пыталась подобрать нужное слово… словно бежал от чего-то. Последствия покушения? Она читала, что после таких потрясений у людей бывают психологические травмы.
Но отношения их были таковы, что она не могла об этом спрашивать, потому что близки они были только в сексуальном плане. Она знала каждый уголок его тела, но что у него на душе, было для нее загадкой. Когда они встречались, то занимались сексом до изнеможения, и больше ничего. Она была его нью-йоркской женщиной. Ей было известно, что и в Париже у него есть женщина, и в Цюрихе тоже, а сколько их в Лондоне — одному Господу известно. Он был мужчиной, обожающим заниматься любовью с женщинами. У него с Даной были общие друзья, через них они и познакомились, но сами они друзьями не были. Только любовниками. Они даже не разговаривали никогда по-настоящему. Беседы им были не нужны.
Она вылезла из ванны, вытерлась, припудрилась, накинула на себя шелковое кимоно и отправилась к корзинке с деликатесами. Аппетит у нее разыгрался не на шутку. Но мысли о том, сколько калорий она поглотит, её не беспокоили — наверняка она только что потеряла несколько тысяч этих калорий.
Она допила открытую бутылку шампанского, и от этого ее потянуло в сон.
Проснулась она оттого, что что-то твердое и горячее упиралось ей в ягодицы.
— Боже мой! — воскликнула она, притворяясь возмущенной. — Это из-за меня или тебе нужно облегчиться?
Он засмеялся и развернул ее лицом к себе. Глаза его светились знакомым ей светом, которого вечером не было. Он стал прежним! Волосы растрепаны, щетина отросла, и все же — он самый привлекательный мужчина и самый лучший любовник из всех!
Слава Богу, то, что вчера его мучило, испарилось. С нее хватит и ее собственных проблем. Придвинувшись к нему, Дана поняла, что к ней вернулись силы и она снова хочет его.
Ну, разве это не лучшее начало дня?
6
Тесса отодвинулась от письменного столика, который достался ей от прабабки по материнской линии, и взглянула на мужа — он лежал на огромном кожаном диване и читал «Мейл он Санди». Он снова работал по ночам — смены менялись регулярно, и ночные дежурства у него были каждую четвертую неделю, так что, хоть и было уже семь вечера, встал он недавно, побрился, принял душ и надел пару старых «ливайсов» и рубашку от Ральфа Лорена, которую она купила ему много лет назад, когда они впервые были в Калифорнии. «Он все еще красивый мужчина», — подумала она, но не с трепетом, как раньше, а равнодушно. В последнее время она вообще относилась к нему равнодушно. Он был крупным мужчиной с прекрасным телом — держал себя в форме, ни выпирающего животика, ни второго подбородка. Не выбери он профессию полицейского, из Харри получился бы отличный манекенщик. Черты лица у него были правильными, как алгебраическое уравнение, глаза ярко-голубые, как пламя газовой горелки, светло-каштановые волосы, густые и шелковистые, и кожа, благодаря искусственному загару, золотистая. Да, Харри за собой следил, наверное, поэтому даже сейчас женщины смотрели на него, тридцатисемилетнего, с восхищением, а потом бросали завистливые взгляды на Тессу.
Он сразил ее в первый же день знакомства. Она, выпускница Хендонской школы полицейских, только что поступила на службу в полицейский участок Харингей, и Харри был назначен ее инструктором, «нянькой». У него уже был необходимый опыт (пять лет службы), поэтому ему поручили ознакомить Тессу с «площадкой», так в участке называли район, вверенный их участку.
Тесса впервые столкнулась с таким мужчиной, как Харри. Только после дежурства, оставшись наедине со своими мыслями, она поняла, что именно таких людей Дэвид Аттенборо называл «альфа-самцами». Харри Сэнсом был «альфа-плюсовиком».
А в ее первые недели на службе он стал к тому же ее ангелом-хранителем. Он опекал ее, наставлял, защищал — тем самым, привязал к себе крепко-накрепко. Тесса видела в нем «идеального полицейского» и убедилась в этом в первое же свое ночное дежурство. Они только что вернулись с осмотра участка, и Тесса, которая ни на шаг не отходила от своего идола, собиралась уже уходить, как вдруг поступило новое сообщение — речь шла о краже. Адрес Тессе ничего не говорил, но Харри его сразу же узнал.
— Отлично! Кто приедет последним — покупает всем пива! — закричал он и бросился из участка. Тесса, судорожно проверяя, все ли у нее с собой, кинулась за ним и вдруг поняла, что забыла блокнот.
— Боже мой! — взвизгнула она и бросилась к своему шкафчику, а когда вернулась, увидела, что взбешенный Харри сидит в единственной оставшейся машине и лицо у него мрачнее тучи.
— Слушай, детка, — накинулся он на нее, — здесь не в игрушки играют.
— Извините, — пробормотала Тесса, готовая от стыда зарыться в автомобильный чехол.
— Так, первыми нам не быть, это ясно. Пристегни этот чертов ремень. Попытаемся их догнать.
Мотор уже работал, и он рванул с места на скорости, поворот прошел на двух колесах и все это молча. Все машины шли без огней и сирен, но, когда они наконец примчались на площадь, машины были припаркованы и в них никого не было.
— Черт!
Тесса вздрогнула. «Господи, — подумала она, — все из-за меня… Он мне этого никогда не простит!» Она уже знала, что он ненавидит проигрывать.
Харри заглушил мотор и стремительно выскочил из машины. Тесса поспешила за ним. Фонари на улице горели, и она увидела, что они находятся у нескольких больших частных домов с одним общим садом. В нужном им доме свет не горел, но ворота и входная дверь были открыты. Никого видно не было, и стояла какая-то странная тишина. Пока Тесса оглядывалась, Харри исчез, и Тесса в панике кинулась следом за ним к дому. Она побежала к открытой двери, влетела в темный холл и сразу же провалилась в какую-то огромную черную дыру.
Грабители предусмотрительно сдвинули ковер и вынули несколько половых досок. Это была, как она потом узнала, распространенная уловка. И Тесса рухнула вниз, на колени, больно ударившись бедрами и ободрав ноги. От боли и неожиданности она закричала. Падая, она задела локтями стоявшие рядом половицы, которые посыпались ей на голову, и тут же на нее направили свет нескольких фонариков.
Когда шум стих, наверху послышался раздраженный голос:
— Какой идиот нас выдал?
Тесса в ответ разрыдалась.
— Ты в порядке? — В темноте она видела только очертания мужской фигуры, но голос узнала.
— Ой, Харри, — всхлипнула она. — Извини… Я не знала, что здесь дыра… мне никто не сказал…
Он осветил фонариком ее зареванное лицо, перепачканную одежду, половицы, валявшиеся вокруг.
— Я все понял, детка, — сказал он безо всякого упрека и, наклонившись, протянул ей руку. — Дай-ка я тебя вытащу.
Увидев ее ободранные ноги, он сокрушенно вздохнул.
— Поехали в участок. Тебя надо перевязать. Такие ножки и в таком виде!
Тесса всхлипнула.
— Я не знала, что здесь дыра, — снова попыталась оправдаться она.
— Тебе много о чем предстоит узнать. Секреты профессии, так сказать. Мне они известны, а тебе — нет. Мне надо было тебя дождаться. Так что виноват я.
Тесса опять всхлипнула.
— Нет. Вина моя. Если бы я не побежала за блокнотом, мы не приехали бы последними. Теперь придется тебе всех поить пивом.
— Сделай выводы и не повторяй ошибок. На дежурстве надо быть всегда начеку. Поняла?
Тесса кивнула. Все, что говорил Харри, было для нее свято.
— Ну и отлично. Поехали лечиться.
Но сначала он минут пятнадцать катал ее по улицам, чтобы она успокоилась и пришла в себя. И никому в участке не сказал, почему они приехали последними.
С тех пор он стал для нее непререкаемым авторитетом. Как, впрочем, и для всех других женщин, ловивших на себе взгляд его голубых глаз. В этом она убедилась несколько недель спустя, когда освоилась настолько, что осмелилась спросить у другой девушки-полицейской, которая служила уже больше года и явно была в дружбе с Харри, почему его называют «X».
Девушка хмыкнула. О наивности новенькой в участке ходили легенды.
— Да потому что он классный жеребец!
Тесса густо покраснела. Но после этого ей стали сниться странные эротические сны.
Естественно, девушка, которой Тесса задала этот вопрос, рассказала историю всем в участке, и Тессу прозвали Зеленым Лужком. Держали пари о том, кто будет первым мужчиной, погулявшим на этом лужке.
Предпочтение отдавалось Харри, преимуществами которого были не только неотразимая внешность и обольстительные манеры, но и то, что он был Тессиной «нянькой» и работал с ней бок о бок, обучая всем премудростям, знакомя с районом и готовя к самостоятельной работе.
Харри все любили. Особенно женщины. Когда он заходил в булочную купить себе сандвич с ветчиной к кофе, ему давали сандвич потолще, а в придачу еще и пару пончиков с вареньем. На рынке было то же самое. «Харри, приятель, угощайся!»
Тесса не была исключением. Всего несколько дней, и она влюбилась по уши. Столь сильных чувств она никогда раньше не испытывала и бороться с ними не умела. Обычно она была человеком сдержанным, но рядом с Харри теряла голову. Когда их взгляды случайно встречались, у Тессы твердели соски и холодело в груди, а когда их руки соприкасались, ее кидало в жар. Стоило ему улыбнуться ей, у нее мурашки по спине бежали. В тот первый раз, когда она взглянула в его голубые глаза, сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди. Она была им поглощена настолько, что порой не слышала, что он ей говорит, и ей приходилось, густо краснея, его переспрашивать. За неполные девятнадцать лет своей жизни Тесса крайне мало общалась с мужчинами, не облеченными церковным саном. Так что все преимущества были на стороне Харри. Она молилась в церкви о том, чтобы Харри удостоил ее своим вниманием, забывая о том, что Господь, требующий, чтобы ради Него люди оставляли мирские утехи, не приветствует этого. Она была слишком неопытна и даже представить себе не могла, что впечатление, которое она сама производила на Харри, было столь же сильным. Харри ходил в церковь только на крестины, свадьбы и похороны, дочь епископа была для него существом из неведомого мира.
Неискушенный в вопросах религии, он думал, что она окажется строгой и добродетельной занудой, лишенной сексуальной привлекательности. И никак не ожидал, что ее нежный голос, ее аристократический выговор, ее стройная фигура и длинные ноги в черных чулках сведут его с ума. О девственности Харри никогда не размышлял, лишившись собственной в четырнадцать лет, но что-то в невинной Тессе Паджет изменило его отношение к женщинам, которое было подпорчено тем, что он пользовался у них неизменным успехом. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и так восхищалась Великим Харри Сэнсомом, что он просто вынужден был представать перед ней во всем своем великолепии и делиться с ней накопленным опытом. А она — она с жадностью впитывала все, что он давал ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30