В тот день ему сказали, что его отец мертв. Но правду о его смерти он узнал только несколько лет спустя. Правду о том, что его отец любил жену графа Равенспира. Что любовники были захвачены на месте преступления. Что граф Равенспир хладнокровно убил свою жену и ее возлюбленного на заснеженной лондонской улице.Джеффри Хоуксмур любил Маргарет Равенспир. А теперь сын Джеффри Хоуксмура, как по мановению волшебной палочки, соединился законным браком с дочерью Маргарет Равенспир.Саймон оторвался от своих невеселых дум и понял, что его друзья смотрят на него со смешанным выражением интереса и тревоги на лицах.— Тебя что-нибудь тревожит, Саймон? — спросил Питер.Саймон усмехнулся, но по его улыбке нельзя было сказать, что ему весело.— Ты хочешь сказать, беспокоит ли меня что-нибудь еще, кроме необходимости из последних сил терпеть гостеприимство отвратительного семейства, жаждущего моей крови?Саймон покачал головой.— Ладно, будем догонять остальных.
Было уже далеко за полдень, когда Ариэль услышала, что охота возвращается, — во дворе замка заклацали подковы, раздались выкрики слуги охотников, всадники спешивались, бросали поводья ожидающим их грумам и направлялись в большой зал, где их уже ждали вино и ужин.Ариэль сидела в кресле-качалке у камина, собаки лежали у ее ног. Дженни давно ушла. Эдгар, сбившийся с ног в безуспешных поисках загадочного мальчишки, принесшего ему снотворное питье, повез ее домой. В комнате было тепло; лампы заливали ее мягким светом; на сковороде тлел пучок ароматных трав. На столике рядом с Ариэль стояли графин вина и чаша вкуснейшего печенья.Услышав шум, донесшийся со двора, Ариэль оторвалась от своих размышлений и развязала фланелевую повязку, которая согревала ей горло. Лечение дало неплохие результаты: Ариэль уже не так хрипела, горло почти не болело. Но она все еще чувствовала усталость после ночного жара и вялость, которые даже притупили ее раздражение и гнев. Однако Ариэль все же собиралась присутствовать на ужине, так как пришло время стряхнуть с себя последствия простуды.Она уже решила для себя, что не будет ничего говорить про исчезновение кобылы ни Саймону, ни Рэнальфу. Не надо показывать им, сколь важны для нее ее лошади.Собаки насторожили уши и подошли к двери незадолго до того, как Саймон, коротко стукнув и не дожидаясь ответа, вошел в ее комнату. На собачий восторг при его появлении он ответил только кратким: «Лежать!» — и когда они огорченно направились к своему месту у камина, Саймон с улыбкой на лице повернулся к жене.— Ты выглядишь гораздо лучше. А как чувствуешь себя?— Достаточно хорошо, чтобы поужинать вместе со всеми, — заверила мужа Ариэль. — Хочешь вина?— С удовольствием! Хочу пить, как верблюд в пустыне.Саймон легонько провел согнутым пальцем по щеке жены и с удивлением увидел, как она отстранилась при этой ласке. Вспомнив поведение Дженни сегодняшним утром, он нахмурился.Ариэль повернулась и наполнила вином два кубка, стоявшие на подносе.— Хочешь сандвич с сыром?— Благодарю.Взяв хлеб и сыр, он повернулся спиной к огню и принялся за еду, внимательно глядя на Ариэль.— Ты хорошо провела день?— Вполне, — ответила она, не глядя на мужа, и отхлебнула вина из своего кубка. — Эдгар сказал, что с чалой тоже все в порядке. Завтра я хочу сама взглянуть на нее.— Но разумно ли так скоро выходить на холод?— Со мной все будет в порядке, — сказала она, стараясь, чтобы голос не выдал ее тревогу. — Кроме того, мне надо кое-чем заняться с моими лошадьми. Тем, что не способен сделать Эдгар. Он прекрасный исполнитель, но сам знает, что ему недостает инициативы.— Да, по-своему он замечательный человек, — согласился с ней Саймон. — Я знавал таких людей, за которыми было надежно, как за каменной стеной. У меня в армии был один такой капрал. Воплощенная надежность.Граф отпил еще один глоток вина.— Джексон вытащил меня с поля боя при Мальплаке и был убит в тот самый момент, когда стоял на коленях рядом со мной, пытаясь остановить кровь голыми руками, без всяких приспособлений.Лицо Саймона при этих словах погрустнело, но в голосе послышались теплые нотки. Запрокинув голову, он допил вино из своего кубка, и Ариэль не могла оторвать взгляда от его мощной загорелой шеи: несмотря на слабость и подозрения, глубоко внутри разгоралось желание.Саймон поставил осушенный бокал на стол.— Мне надо переодеться к ужину. Ты уверена, что тебе стоит спускаться вниз?— Если я останусь здесь, то сойду с ума.— Могу я составить тебе компанию за ужином? — спросил он, ругая себя за неуверенность в голосе. Саймон сомневался, примет ли жена его предложение.Ариэль кивнула головой.— Вам нет смысла замыкаться в своей комнате, милорд. Мы спустимся вниз вместе.— Отлично, — ответил он, отвесил полупоклон и вышел из комнаты.Ариэль поднялась с кресла-качалки и медленным, не совсем уверенным шагом, словно лунатик, направилась к гардеробу. Сейчас на ней было одно из ее старых платьев, удобное, но вышедшее из моды даже на самый снисходительный взгляд. Хотя переодеваться Ариэль совершенно не хотелось, гордость заставила ее решиться надеть один из своих новых нарядов, сшитых к свадьбе.Ей сейчас надо было появиться в чем-нибудь ярком, чтобы прибавить жизни своему бледному облику и разогнать кровь, решила она. Рэнальф ожидает увидеть ее подавленной, разбитой, но такого удовольствия она ему не доставит. Она будет блистать и царить.Взглянув на себя в зеркало минут пятнадцать спустя, Ариэль почувствовала прилив своей обычной энергии. В зеркале отражалась женщина, облаченная в ярко-алое платье, богато затканное золотом, слегка приподнимавшееся с боков, открывая взорам расшитую золотом нижнюю юбку. Короткие рукава были схвачены выше локтей золотыми шнурами с кисточками, а с плеч ниспадали каскады белых кружев.Ариэль укладывала волосы в сложную прическу на макушке, пытаясь завить локоны, которые должны были обрамлять лицо, когда дверь открылась и вошел Саймон. Обычно он, коротко стукнув в дверь, сразу же входил, но сейчас, увидев жену, застыл на месте. Ариэль видела его у себя за спиной, глядя в зеркало. Саймон был одет в парадный костюм из черного бархата с широким воротником, затканным серебром; серебром были отделаны также обшлага его рукавов и карманы камзола.— Меня удивляет, что тебе не нужны услуги горничной, чтобы одеваться.— Я всегда одеваюсь сама.Ариэль туго намотала локон себе на палец, потом отпустила его.— Но как тебе удается самой зашнуровываться? Ариэль пожала плечами, все еще не поворачиваясь к мужу лицом.— Я не нуждаюсь в том, чтобы затягиваться в корсет, как это делают другие, а кринолин не так уж сложно застегнуть самой.Саймон прислонил свою трость к стене и, подойдя к Ариэль сзади, положил ладони ей на талию. Кончики его пальцев соединились, и он улыбнулся.— Да, тебе совершенно нечего затягивать.— Просто у тебя очень большие руки, — ответила она, покраснев.От его сомкнутых рук по телу растекалось тепло, вздымая жаркую волну желания глубоко внутри. Ее ноги в изысканных атласных туфельках нетерпеливо переступали по натертому паркету. Ариэль попыталась отстраниться от мужа, но его сомкнутые руки не позволяли сделать это. Тогда она положила поверх ладоней Саймона свои собственные и попыталась разомкнуть его пальцы. Но он только рассмеялся и еще крепче обнял ее.Склонившись, он коснулся губами небольшого бугорка у основания ее шеи. Его дыхание обожгло ей кожу, губы напряглись, и когда зубы Саймона нежно прикусили мягкую розовую кожу Ариэль, а язык скользнул по ее спине до кружев, спускающихся на плечи, она вздрогнула от наслаждения.— Нам пора спускаться. — Голос Ариэль прозвучал так хрипло, словно все лечение пошло насмарку.Подняв голову, Саймон встретился с ней взглядом в зеркале.— Тебя что-то беспокоит, дорогая?Ариэль всмотрелась в его лицо в зеркале и увидела на нем только искреннюю заботу, а во взгляде его голубых глаз — нетерпеливое желание.— Нет, — ответила она. — Совершенно ничего… Да и что может меня беспокоить?— Не знаю, — произнес Саймон, убирая руки с пояса жены. Затем он обнял ее за плечи, легонько сжав их и все еще глядя на Ариэль в зеркало. — Что-то точно тревожит.— Я просто устала и чувствую себя немного слабой, — сказала она, отводя взгляд в сторону и освобождаясь из его объятий.— Тогда тебе лучше остаться здесь.— Нет! — вырвалось у Ариэль намного громче, чем она предполагала. — Прости меня, я не хотела кричать.— Для этого нет никаких причин, — заметил он. — Ладно, пойдем в зал.И он протянул ей руку.Ариэль снова бросила взгляд в зеркало. Они представляли собой потрясающую пару — унылый черный бархат его костюма лишь оттенял живые переливы алого и золотого цветов ее платья; его высокая и мощная фигура подчеркивала хрупкость ее сложения; нежный цвет ее щек и гармоничные черты лица контрастировали с его наружностью: рваным шрамом на щеке и крупным носом с горбинкой.Да, потрясающая пара — оба так сильно отличались друг от друга и одновременно были похожи. Саймон как-то пренебрежительно обмолвился про «красавицу и чудовище», но пара, которая стояла сейчас перед зеркалом, была необычной, контрастной и все же гармоничной. Так два кусочка головоломки, если глядеть на них в отдельности, невозможно представить себе одним целым.Почувствовав колебание Ариэль, Саймон перехватил ее взгляд в зеркале. Но похоже, он увидел там нечто неожиданное, совершенно противоположное, потому что его лицо внезапно замкнулось, взор напрягся, и свободной рукой он непроизвольно коснулся своего шрама. Потом он взял жену под руку, сомкнув пальцы на ее запястье, словно боясь, что она ускользнет. Взяв прислоненную к стене трость, Саймон, прихрамывая, вышел вместе с ней из комнаты.Когда они спускались по парадной лестнице в большой зал, Рэнальф поднялся из-за стола, приветствуя новобрачных. Он держал в руке бокал; его прищуренные глаза пылали едва скрываемой злобой.— Да, сестричка, это платье, помнится, стоило мне изрядную сумму.Ариэль присела перед братом в ироническом реверансе.— Ты жалеешь о своем свадебном подарке, Рэнальф?Он протянул руку и взял сестру за запястье, на котором блестел змеевидный браслет. Серебряная роза нежно зазвенела, коснувшись изумрудного лебедя, когда Рэнальф поднял руку Ариэль к свету; темно-красный рубин вспыхнул, как уголь в жаровне.— Я считаю, что соглашения должны выполняться, — сказал он. — А если нет, тогда я потребую возмещения.Все еще держа Ариэль за руку, он пристально посмотрел на нее, но когда заговорил снова, голос его звучал до приторности сладко.— Несмотря на всю эту роскошь, ты выглядишь еще не совсем хорошо, моя дорогая. Наверное, еще не до конца поправилась? Думаю, тебе не следовало выходить сегодня.— Я и не выходила, — сказала Ариэль. — Весь день просидела в своей комнате.— Ясно, — кивнул он головой. — Тогда, возможно, тебя одолевают какие-нибудь заботы.И Рэнальф вопросительно поднял бровь.— Да нет, не думаю, — рассудительно ответила Ариэль.Она улыбнулась, и вряд ли кто-нибудь мог сказать, каких усилий ей это стоило.— Думаю, я такая бледная и слабая именно из-за того, что весь день просидела в четырех стенах, Рэнальф. Ты же знаешь, что я этого терпеть не могу.Рэнальф нахмурился, и сердце у Ариэль замерло.В детстве он порой лупил ее хлыстом и приходил в неистовство оттого, что она не плакала, не желая унижаться перед братом. И вот теперь она чувствовала себя, как тогда, в детстве.Какое-то оцепенение овладело Ариэль. Она мельком улыбнулась Саймону, сказав:— Я так голодна. Давай сядем к столу, муж мой. Прошлым вечером я только выпила молока, да и днем у меня не было аппетита, но сейчас я чертовски хочу есть.И, стиснув его запястье своими тонкими пальцами, Ариэль повлекла мужа к их местам за столом.Саймон поглядывал, как Ариэль болтает с Джеком Чанси о сегодняшней охоте, за обе щеки уплетая еду, накладывая себе на тарелку новые и новые блюда. Он обратил внимание, что и пила она сегодня больше обычного.
— Разве ты не проголодался, муж мой? — спросила Ариэль, выбирая вилкой на блюде кусок жареной свинины для Саймона. — Вот сочный кусочек. А хочешь, я найду еще и хрустящую корочку?С торжествующим видом она поддела вилкой поджаристый кусочек и улыбнулась, бросив на Саймона лукавый взгляд из-под длинных загнутых ресниц.— Тебе нравится, не так ли?Саймон взял протянутый ему кусочек двумя пальцами и собрался отправить его в рот, но тонкие пальцы жены внезапно сомкнулись у него на запястье, и Ариэль притянула его пальцы к собственному рту. Он поймал себя на том, что не может оторвать взгляда от ее мелких ослепительно белых зубов, закусивших кусочек свинины в его пальцах от ее влажных губ, от маленького розового язычка, которые она слизнула незаметные капельки жира с губ. На секунду Ариэль плотнее обхватила его запястье, и в ее больших серых глазах зажегся чувственный огонь.Саймон не мог понять, что скрывается за внезапным изменением настроения Ариэль. Но только последний идиот отказался бы разделить ее радость.— Что это с тобой происходит? — шепотом спросил он, касаясь большим пальцем ее губ.В ответ ее язычок коснулся его пальца, розовые губы сомкнулись вокруг него.Саймону пришло в голову, что в любом другом месте, кроме разве что публичного дома, такое поведение сочли бы в высшей степени непристойным. Его должен был шокировать нескромный поступок жены, пусть даже не замеченный пьяной компанией — разумеется, не считая ревнивых глаз ее братьев и Оливера Беккета, — но вместо этого Саймон только улыбнулся, и это смутило его куда больше всего остального.Он оглянулся по сторонам. Его друзья оживленно переговаривались между собой, ничего не замечая вокруг.Затем его рука скользнула по скамье под сидящую рядом Ариэль. Почувствовав его прикосновение даже сквозь плотную ткань платья, она медленно сжала ногами руку мужа. Он начал действовать пальцами, сначала осторожно, потом все настойчивее, пока она не произнесла:— Не надо.— Я думал, тебе пришла охота поиграть, — ответил он с невинной улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49