И белая точка на красном особенно выделялась.
— Томас, так смотреть невежливо. — Луиза начала поеживаться под его изучающим взглядом, но выдавила улыбку. — Разве няня тебя не учила, как надо себя вести?
Взгляд Томми точно приклеился к ее лицу. Глаза широко раскрыты и серьезны.
— У вас что-то висит на носу, — наконец удивленно произнес он.
Такой классический анекдот. Николь еле сдерживала смех. И как она ни старалась, полностью скрыть его ей так и не удалось. Другие, кто слышал слова Тома, вроде бы притворялись огорченными. Женщина, сидевшая рядом с Луизой, что-то прошептала ей в ухо.
Пунцовая от гнева и неловкости, Луиза яростно терла нос.
— Уберите от меня это отвратительное создание! — гавкнула она. Злобным взглядом она стрельнула в Красотку. — Неудивительно, что прилип бумажный платок, я почти задыхаюсь!
Отвернувшись, чтобы скрыть непростительную ухмылку, Николь встретилась с веселым взглядом Пирса.
— Боюсь, мы опозорились, — вздохнула она.
— Вы правы, — пробормотал Пирс, голос чуть вибрировал от подавляемого смеха. — Николь, и правда невежливо хихикать над чужой неприятностью. Я шокирован! Уведите маленького негодника, пока он не огласил и другие домашние тайны.
— Тут дело не в смехе, Пирс. Мисс Трент никогда не простит этого никому из нас.
— И вряд ли стоит упрекать ее за это. — Улыбка и взгляд, каким он окутывал Николь, полностью лишали слова строгости. — Уложите этих дьяволов в постель, обоих, и возвращайтесь сюда. Попробуем взять ситуацию под контроль.
— Лучше бы этого не делать. Это не моя вечеринка, Пирс. Я чувствую себя здесь не на месте. Больше того, по-моему, Луиза не примет извинения.
— В таком случае, — он поглаживал ладонью ее голое плечо, увлекая чуть в сторону, чтобы их не подслушали, — подождите, пока все разойдутся, и спускайтесь сюда. Я что-то намерен вам сказать. И не могу дольше откладывать. Речь пойдет о будущем Томми.
— Вы не собираетесь отослать его в пансионат или еще куда-нибудь? — Дрожь тревоги пронзила ее.
— Нет. — Он все еще держал руку у нее на плече. — У меня на уме совсем другое, и нужно ваше участие. Итак, я жду вас.
— Хорошо. — Предчувствие тяжелым грузом давило на живот.
Купая и укладывая спать Томми, Николь озабоченно размышляла над словами Пирса. И так погрузилась в свои мысли, что совершенно забыла о втором свидании, назначенном на этот вечер. Вернувшись в свою гостиную, она с удивлением обнаружила Элайс Холт, стоявшую у письменного стола.
— Надеюсь, вы не против, что я решилась войти, — начала Элайс. — Это разумнее, чем торчать в холле, где каждый мог меня увидеть и пришлось бы объяснять, что я там делаю.
— Конечно, нет, — сказала Николь. Но она была против. При желании Элайс могла бы пошарить в ящике стола и найти доказательства, чтобы выставить Николь обманщицей. Гнев закипел в Николь, и она резко добавила:
— Вы нашли, что искали?
— Нет. — У Элайс хватило совести чуть покраснеть. — Хотя, признаюсь, испытывала искушение. Но я решила, что вы заслуживаете права вначале рассказать свою историю.
— Спасибо. — Николь вздохнула и опустилась на любимую кушетку у окна. — Вы догадываетесь, кто я на самом деле?
— По-моему, вы самозванка. И здравый смысл подсказывает, что я должна это раскрыть. По каким-то причинам, которых я не понимаю, вы воспользовались некоторым внешним сходством с моей дорогой покойной подругой для того, чтобы сблизиться с ее сыном или Пирсом Уорнером. Меня тревожит, что легкое внешнее сходство с Арлин вызывает у меня симпатию к вам. Вы мне нравитесь, и это единственная причина, почему я не потребовала у вас объяснений публично.
Элайс села к столу, закинув ногу на ногу. Ее вид говорил, что она не потерпит, чтобы ее водили за нос.
— Но меня все сильнее беспокоит совесть. И я бы очень хотела, чтобы вы объяснили причины, которые стоят за сложной шарадой, которую вы так хорошо разыгрываете.
— Я сестра Арлин.
— Это абсурд, — засмеялась Элайс. — Арлин единственный ребенок. Я знаю точно, что после рождения Арлин ее мать не могла иметь детей.
— «Ее мать» не могла иметь детей и раньше. Она удочерила Арлин, когда той было полтора года. Арлин узнала об этом за несколько месяцев до смерти. Мать, родившая нас, отказалась от дочерей после того, как отец нас бросил. Она считала, что не сможет обеспечить нам жизнь, какую мы заслуживаем. С минуту пораженная Элайс молча смотрела на нее.
— Вы можете доказать свое утверждение? — сглотнув, наконец проговорила она.
— Все там, — Николь кивнула на стол. — В коричневом конверте, нижний ящик. Посмотрите сами.
— Нет, — покачала головой Элайс, словно сортируя вопросы и определяя порядок, в каком они должны следовать. — Я бы предпочла, чтобы вы объяснили. Почему, к примеру, Арлин не призналась мне, что у нее есть сестра? Ведь, как вы говорите, она узнала об этом за несколько месяцев до смерти.
— Мы решили держать все в секрете. Хотели сначала снова познакомиться друг с другом. О себе я узнала только в августе прошлого года. И потратила почти всю зиму, чтобы найти ее следы. Приемные родители Арлин, когда я их нашла, отказались помочь мне разыскать ее адрес. Они сказали, что, когда она вышла замуж, они умыли руки и не хотят иметь с ней ничего общего.
— Могу поверить. У Гудменов сильно развито чувство собственности. Это одна из причин, почему Арлин и Джим решили здесь устроить свой дом. Подальше от удушающего влияния.
— Но я твердо решила не оставлять поисков. Мои родители, приемные родители, замечательные люди. Они помогали мне, поддерживали каждый мой шаг. В феврале я нашла Арлин.
— Но вы предпочли не встречаться с ней до ее гибели? — скептически разглядывала ее Элайс. — Это звучит подозрительно. Что задержало вас?
— Работа, погода в наших краях. Поздняя зима не лучшее время для поездки на машине по прериям. Но мы писали друг другу и часто разговаривали по телефону. Мы планировали встретиться в начале июня. Первые несколько дней мы хотели провести одни, только вчетвером…
Неожиданно печаль, которая начала оседать в глубине, снова поднялась к горлу. Николь задохнулась. И вспыхнула обида.
— Я уже ехала сюда, когда произошла авария. Я должна была быть в городе в первый четверг июня. А она погибла в предыдущую субботу. Это такой злой, жестокий удар судьбы. Нам так не хватало друг друга. Никогда не прошу Богу, что он забрал ее…
Не в силах и секунды дольше спокойно сидеть, Николь вскочила. Включила настольную лампу и рывком открыла нижний ящик.
— Начинайте. Читайте, что спрятано в этом проклятом конверте.
Элайс окинула ее долгим задумчивым взглядом. Потом медленно вытащила из укромного места спрятанный под телефонным справочником конверт и пересела ближе к Николь на ее любимую кушетку.
Стараясь взять себя в руки, Николь отвернулась и смотрела в сад. Солнце зашло за горизонт. Остались только розовые дорожки на поверхности океана. Угасавший свет имел особый оттенок, какой бывает перед наступлением темноты.
Струнный квартет закончил свое выступление. В патио несколько пар танцевали под звуки пианино, доносившиеся из открытых окон гостиной. Полностью оправившись от унижения, Луиза Трент председательствовала среди небольшой группы богатых друзей. Она вроде бы увлеклась восхвалением благих дел, устроенных благодаря ее проницательности в вопросах покупки недвижимости.
Немного в стороне стоял Пирс, увлеченный разговором с тремя мужчинами, один из которых, как знала Николь, был его коллегой. Но большинство выстроилось возле покрытых скатертями столов, где шеф-повар в высоком белом колпаке подавал особым образом приготовленных омаров.
Вечер получился удачным, соответствующим намерениям и целям устроительницы. Таким же совершенным Николь видела свое будущее, когда ехала из Мэдисона в штате Висконсин в Морнингсайд, штат Орегон. Как быстро все изменилось. Водитель на повороте извилистой дороги не справился с управлением, грузовик пересек центральную линию — и все.
Николь слышала, как за спиной шелестела бумага. Раздался тихий вздох.
— Моя дорогая, — потрясенная Элайс Холт даже охрипла, — как я вам сочувствую! Какое ужасное время началось для вас, когда вы приехали сюда. Но мне непонятно, почему вы не доверились Пирсу. Он бы понял.
— Когда я вошла в дом, я не знала, поймет ли он. Он законный опекун ребенка, а я более близкий родственник по крови, чем он. Вдруг он увидит во мне угрозу его правам на мальчика? Мне надо было быть здесь, чтобы изменить ситуацию. В тот момент я пошла на обман, лишь бы быть с Томми.
— Николь, вы хотели забрать у него Томми? В этом все дело?
— Нет, — с несчастным видом вздохнула Николь. — Я только хотела быть радом, любить Томми, успокаивать, помогать перенести ужасное время. Но я боялась, что, если раскрою Пирсу, кто я, он не примет меня.
— Думая так, вы оказали ему плохую услугу.
— Вероятно, но я была в шоке. Только рядом с Томми я могла бы прийти в себя. — Николь подняла голову и встретилась с сочувствующим взглядом Элайс. — В те тяжелые дни я видела в Томми единственную зацепку в жизни. И мне не казалось чем-то непростительным стать его няней. Кому я этим повредила?
— Себе, — ответила Элайс. — И, наверно, Пирсу. Николь, я знаю его очень давно. Он плохо воспримет ваш обман. Он очень высоко ценит честность и правдивость.
— Сейчас, Элайс, мне можно об этом не говорить. — Она сморгнула ослепившие ее слезы. — Положение и так сложное.
— Дорогая моя, оно будет еще хуже. — Элайс показала на голову Николь. — Я уже говорила, что, когда впервые увидела вас, меня ввели в заблуждение волосы. Вы темная, Арлин блондинка. Но чем больше я вглядывалась, тем больше замечала сходство. Очертания рта, улыбка. Такие детали не ускользнут от наблюдательного взгляда. Удивительно, что я единственная, кто это заметил.
— Вы думаете, что Пирс тоже мог?
— Вряд ли. До несчастного случая он много времени проводил в плавании, редко видел Арлин и мало ее знал. Но кто-то другой мог обратить внимание на сходство. Особенно после сегодняшнего вечера, когда вас увидели люди, хорошо знавшие Арлин. — Она взяла обе руки Николь в свои. — Послушайтесь моего совета. Расскажите Пирсу раньше, чем это сделает кто-то другой.
— Я хочу, но…
Шорох тафты у двери сообщил о присутствии третьей особы на секунду раньше, чем раздался голос Луизы.
— Простите за вторжение, нет ли у вас пилочки для ногтей? — Луиза протянула элегантную руку и помахала указательным пальцем. — Я сломала ноготь, и это доводит меня до безумия.
— Я удивлена, что у вас нет ее с собой. — Элайс полезла в свою сумку. — Вот, пожалуйста, возьмите. Можете оставить ее себе. У меня есть другая.
Пока Элайс доставала пилочку, Николь быстро спрятала конверт под подушки.
— Дорогуша, — вскинув брови, с легкой улыбкой пропела Луиза, — я помешала какому-то ужасно личному разговору?
— Вовсе нет, — спокойно возразила Элайс, — мы смотрели старые семейные фотографии.
Она подождала, пока закроется дверь, и с тревогой посмотрела на Николь.
— Вы представляете, что будет, если эта женщина обнаружит правду и сообщит Пирсу раньше вас? У нее руки чешутся найти способ дискредитировать вас в его глазах.
— Вы думаете, она подозревает? — похолодела Николь.
— Кто вы на самом деле — нет. Она слишком поглощена собой, чтобы обращать внимание на других. И к тому же она никогда не была близка с Арлин. У них не могло быть ничего общего. Но Луиза не глупа. Она замечает, что между вами и Пирсом что-то происходит. Я не говорю, будто знаю, что именно. И не спрашиваю о подробностях. Но для меня очевидно…
— Что? — Николь обомлела от проницательности своей неожиданной союзницы.
— Ну, если вам нужно точное слово, я бы сказала — влечение. — Элайс выразительно пожала плечами. — Если это заметила я, то можете не сомневаться, и Луиза все видит. И, по-моему, не нужно напоминать, что она будет очень опасным врагом. Не ждите от нее, Николь, пощады, если она получит эти сведения раньше Пирса.
— Но между мной и Пирсом ничего не происходит, — возразила Николь. Ведь они оба согласились с этим.
Элайс откинулась на подушки кушетки и широко распахнула глаза.
— Конечно, происходит! Он следит за каждым вашим движением, а вы… — Она придвинулась к Николь и обняла ее. — Ваши чувства написаны на лице и ясны как день. Вы влюблены в него. И скрываете это гораздо хуже, чем свое родство.
— Я плохой хранитель секретов. Не люблю всякие хитрости.
— Моя дорогая, того секрета, который вы храните, достаточно. Не позволяйте Луизе раскрыть его. Если вам и Пирсу предстоит совместное будущее, он должен услышать правду от вас. Расскажите ему все сегодня вечером, пока не поздно.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Вечеринка тянулась бесконечно. Элайс уехала домой, Томми крепко спал, а музыка все играла, и гости не расходились. Нервы у Николь все больше сдавали. Она опасалась, что, если будет ждать Пирса в библиотеке, как планировалось, кто-то из гостей заметит ее сходство с Арлин. Поэтому она пошла в юго-восточную часть дома на террасу возле кухни.
Ночь стояла прохладная. И Николь, накинув на плечи свитер, сидела за маленьким столом на террасе. Воздух пах летом: цветами, малиной и розмарином. Стены дома поглощали музыку. Она звучала тихим аккомпанементом ленивому перешептыванию океана с диким, пустынным берегом.
Как она мечтала вместе с сестрой радоваться таким минутам покоя! Они бы сидели здесь, празднуя свою близость, не скрывая ее, словно позорную тайну.
На глаза набежали слезы печали и отчаяния. Как несправедливо! Все несправедливо. Утрата, ложь, одинокий ребенок.
Луч света за спиной заставил ее обернуться. На пороге кухни стоял Пирс.
— Я видел, как вы шли сюда. Вы не против, если я присоединюсь к вам? Там все крутится само собой. Никто не заметит моего отсутствия.
— Сейчас я не очень хороший компаньон. — Она пожала плечами.
— Такая красивая ночь, а вы плачете? — Он заметил блеск слез в глазах. — Николь, что случилось?
Она отвернулась и смотрела на кружевную пену прибоя, бившего о берег.
— Я подумала, как жаль, что здесь нет матери Томми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20