— Ты мог бы спросить у моей бабушки.
— Нет, не мог. Потому что, спросив у нее, я бы открыл, как мало поддержки оказываешь мне ты.
А я слишком люблю Фелисити. И не хочу быть тем человеком, который разрушит ее иллюзии насчет единственной внучки.
— Ты предлагаешь?..
— Я предлагаю закончить этот разговор прямо сейчас, — сухо проговорил он. — Пока мы не наговорили друг другу таких вещей, о которых будем потом всю жизнь жалеть. Я устал, ты устала, малыш устал… Давай отложим эту беседу.
И не оставив ей возможности возразить, он повернулся и вышел из комнаты. Еще никогда в жизни Джулия не чувствовала себя такой одинокой.
Глава 7
Джулия не ожидала, что ей так скоро придется пережить еще одну бессонную ночь. И вряд ли предвидела, что проведет эту ночь в гостевой комнате. Но когда она наконец решила проведать Бена, дверь в хозяйскую спальню оказалась закрыта. Джулия не обладала такой смелостью, чтобы вторгнуться туда, хотя теперь она могла назвать его мужем в самом прямом смысле слова.
Когда она проходила мимо детской, то заметила, что малыш неспокоен. Она на цыпочках подошла к колыбели. Поправила плед на атласной подкладке и погладила головку. Волосы были влажные от пота. И ей показалось, что он горячий. Во всяком случае, не такой, каким, по ее мнению, должен быть ребенок при нормальной температуре.
Не слишком ли строго она судит Бена? Не страдает ли это маленькое существо от чего-то более серьезного, чем обычные колики? Почему он так часто прижимает колени к животу? Может быть, кровоподтеки, которые заметил Бен, говорили о какой-то тяжелой болезни?
Малыш захныкал. И Джулия почувствовала внезапную потребность взять его и крепко прижать к себе. Отразить наступающее зло. Дать знать малышу, что их отношения с его отцом не имеют к нему никакого касательства.
Но Джулия всего лишь дотронулась пальцем до нежной, точно лепесток, щеки.
— Я легко могла бы полюбить тебя, если бы посмела, — прошептала Джулия, и неожиданная слеза покатилась по ее щеке. — Но видишь, это не так просто.
— Нет, это просто, — раздался голос Бена. Она быстро обернулась. Он стоял за ее спиной. — Проще не бывает. Тебе надо перестать бороться и позволить этому случиться. Вот и все, Джулия, что от тебя требуется.
— Я не собиралась будить тебя. — Смутившись, она отдернула руку от колыбельки, будто ее поймали на воровстве, и выпрямилась.
— Я не спал, — возразил он. — А если бы и спал, монитор у кровати такой чувствительный, что я слышу даже дыхание младенца. Я с первой же минуты знал, что ты вошла. Он зевнул и так отчаянно замотал головой, словно это снимало усталость. — Как он? — Бен встал рядом с ней и посмотрел на сына.
— Заснул, и, по-моему, это хороший признак.
Но если бы это был мой ребенок…
— Он твой ребенок, Джулия. Если ты захочешь сделать его своим.
— Нет, — запротестовала она. — Он ребенок Мариан. Полчаса назад ты сам так сказал. — Увидев, как сжался его рот и как поднялась грудь в нетерпеливом вдохе, она торопливо продолжала:
— Если бы он был моим ребенком, я бы показала его доктору для полного обследования.
— Я опередил тебя. У меня уже есть назначение к педиатру на понедельник.
— Если в самом деле у него что-то нарушено, то в понедельник может быть поздно.
— Знаю. Поэтому я и звонил Мариан. Я подумал, если в тот месяц, когда он был с ней, она ничего не заметила, то и сейчас вряд ли у него серьезное заболевание.
— Хорошо. — Она отвернулась от колыбели. Если вы с ней пришли к согласию, то мое мнение вряд ли имеет значение.
Уже за дверью он схватил ее за локоть. Джулия поняла, что разговор далеко не закончен.
— По отношению к Мариан ты ведешь себя глупо. — Он сказал это так, будто разговаривал с четырехлетним ребенком.
— А ты невероятно туп, если не можешь понять, что меньше всего мне хотелось бы слышать из твоих уст имя Мариан Дэйэс! Разве во время так называемого медового месяца не достаточно нас троих? Почему ты все время приглашаешь четвертую?
— Это уж слишком даже для тебя, Джулия.
— Нет, не слишком. — Она обернулась к нему. Эта женщина торчала перед моими глазами практически с той минуты, как ты и я произнесли наши брачные обеты. И только я подумала, что мы наконец можем избавиться от прошлого, хотя бы от малой части тех неприятностей, которые принесла она, как ты снова своим телефонным звонком ставишь ее в центр событий. И хуже того, делаешь это за моей спиной.
— Что бы ты предпочла? Чтобы я дождался, пока ты решишь снова появиться, и после небольшой конференции позвонил?
— Твой сарказм неуместен.
Он скрестил на груди руки. Выражение его глаз показалось Джулии совершенно незнакомым.
— Ты права. В любом случае я негодяй. Мариан ведьма. А ты святая. Что я должен сделать, Джулия, чтобы угодить тебе? Арестовать ее и бросить в тюрьму? Пройти по горячим углям?
Носить власяницу?
— Как ты можешь быть таким слепым? — Джулия заплакала, не сдержав слез смятения. Ей казалось, что за последнюю неделю она плакала больше, чем за предыдущие двадцать три года. Неужели этому никогда не будет конца? — Разве ты не видишь, что я боюсь ее? Она родила тебе сына. Она часть твоего прошлого. И она дура, потому что бросила тебя ради проходимца, который в конце концов разобьет ее сердце. И когда это случится, она захочет вернуть и своего ребенка, и его отца. — Она стерла слезы и громко шмыгнула носом. — Когда ты просил меня выйти за тебя замуж, я не сомневалась, что у тебя ко мне такие же чувства, как у меня к тебе. Что ты тоже не можешь жить без меня. Я не ожидала, что стану лишней даже раньше, чем сниму свадебное платье!
Джулия никогда бы не поверила, что, открыв ему свои глубочайшие страхи, она сможет так тронуть его. Не успела она перевести дыхание, как он поднял ее на руки и понес в спальню. В их спальню. А в ухо ей он бормотал исцеляющие слова любви:
— Любимая… Прости меня… Я осел… Я не хотел заставить тебя плакать. Не думай, что я оставлю тебя. Ни ради Мариан, ни ради любой другой женщины… Этого никогда не случится. Даю тебе торжественное обещание: этого никогда не случится.
— А если она поставит тебя перед выбором расстаться со мной или отдать ей ребенка? — Рыдая, она высказала последний страх-призрак, который так неотвязно преследовал ее всю прошедшую неделю.
— Этого никогда не будет, — пообещал он, приближая ее лицо к своему и слизывая слезы короткими нежными поцелуями. — Я этого не допущу.
Что я должен сделать, чтобы ты поверила мне?
— Держать ее подальше от нас. — Она прижалась лицом к его плечу. — Я стараюсь, Бен, построить такую счастливую семью, как ты хочешь. Но это нелегко. Просить меня, чтобы я приняла твоего ребенка, — это одно. Но ждать, что я с распростертыми объятиями впущу в нашу жизнь его мать, — это уже слишком. Обещай мне, что не позволишь ей хотя бы еще раз близко подойти к нам.
Он мягко тронул ее за подбородок.
— Я постараюсь держать ее на расстоянии. Но, Джулия, это все, что я могу сделать.
— Не знаю, как я буду жить в такой неопределенности.
— Любимая, — он нежно сжал ее руки, — в свете того, что произошло за последние несколько дней, я понимаю, что прошу слишком многого, но доверься мне. Мариан сделала много серьезных ошибок, в этом нет сомнения, но в целом она приличный человек. Не думаю, что она причинит нам неприятности. И нет ничего, с чем мы с тобой не могли бы справиться, если будем держаться друг друга. Одно плохо: Мариан заключила союз с дьяволом. Имя его Уэйн Дэйэс. Помимо того, что мы уже знаем о нем, мои подозрения идут еще дальше. Я предприму меры, которые исключат малейшую возможность влиять со стороны на жизнь моего сына. Дэйэс ничего не сможет сделать.
— Какого рода меры? — Он говорил так уверенно, так ответственно, что ей хотелось ему верить.
— Я подам иск, чтобы получить полную опеку над ребенком без участия Дэйэсов. Не думаю, что Мариан собирается бороться со мной. Но пока бумаги не подписаны, я не должен делать резких движений. Опека над ребенком одного родителя в наши дни встречается нечасто. В интересах ребенка ее обычно осуществляют и отец, и мать. Но в нашем случае я хочу, чтобы суд благосклонно посмотрел на нас с тобой. Чтобы у них не возникло и малейшего сомнения, что мы лучшие родители для этого маленького мальчика.
— А что, если она не согласится отказаться от опеки и отдать все права тебе? Что, если она добьется права навещать ребенка и появляться в нашем доме в любой момент, когда ей вздумается? Видеть Мариан Дэйэс чуть ли не каждый день?
"
Такой перспективы было достаточно, чтобы снова вызвать слезы. — Что, если…
Из тумбочки возле кровати Бен достал коробку с бумажными салфетками, вытащил верхнюю и стал промокать ей слезы.
— Любимая, я притворяюсь, будто знаю ответы на все вопросы. Но я работаю над их разрешением. Хотя в данный момент они беспокоят меня так же, как и тебя. Давай перенесем разговор на утро.
— Я не в состоянии уснуть, — всхлипнула она.
— Нет, ты уснешь. Высморкайся. — Он легко коснулся кончика ее носа свежей салфеткой. Так-то лучше. Теперь пойди прими приятную долгую ванну. А я пока приготовлю нам выпить.
А потом ты пойдешь со мной в постель.
Полчаса она провела в ванне. А он прекрасно воспользовался временем, которое оказалось в его распоряжении. Когда она снова появилась в дверях спальни, все сияло и пахло цветами. Он поменял простыни, приглушил свет, принял душ и ждал жену со стаканом горячего молока для нее и с бокалом бренди для себя.
— Лично для тебя. — Он протянул стакан и уложил ее в постель рядом с собой. — Я бы скорей выпил антифриз. Но, по-моему, горячее молоко вполне может помочь человеку расслабиться.
Особенно если в молоко добавить каплю бренди.
С темными волосами, разлетевшимися по подушке, в скромной хлопчатобумажной ночной сорочке, открывавшей только руки и шею и прятавшей все остальное, она выглядела не старше лет четырнадцати. Эта мысль не давала Бену покоя. Разница в возрасте всегда беспокоила его, но в последние несколько дней особенно.
Конечно, в ней была определенная изысканность, которая дается воспитанием. По этому можно судить, какой она будет с годами. До сих пор ее жизнь проходила без забот и тревог. И он знал, чего от нее ожидать. Она не смогла спокойно и рассудительно принять упавшую в день свадьбы прямо на колени неожиданную неприятность. Но он верил, что со временем все устроится. И многое показывает, что он прав. Ведь она уже приняла его сына. Правда, возникла новая потенциально опасная проблема. Бен боялся, что ее так легко не разрешить.
Джулия подняла голову. Он взял у нее полупустой стакан.
— По-моему, ты прав, — пробормотала она. Коктейль с бренди творит чудеса.
Она сонно вздохнула и прижалась к нему.
Вскоре ее дыхание замедлилось и стало более размеренным. Бен выключил лампу и в темноте прислонился к спинке кровати. Потягивая бренди, он размышлял, как им избежать ловушек, которые ждут впереди. Сейчас ему удалось подсунуть ей подсахаренный вариант правды. Но обманывать себя нет смысла. Даже если он добьется успеха и получит единоличную опеку над сыном, это не заставит Мариан исчезнуть, словно струйка дыма.
Она мать ребенка. И это делало ее таким же фактом будущего, как и прошлого, и настоящего.
На следующий день в полдень приехала Фелисити.
— Я не собираюсь входить, — объявила она, когда он открыл дверь. — Я только хотела передать некоторые свадебные подарки. Подумала, что, может быть, вам захочется отвлечься от дел, которыми вы заняты. А открывать подарки всегда приятно. Правда, до тех пор, пока вы не столкнетесь с четырнадцатью электрическими миксерами.
— Ты обязательно войдешь. — Под его напором она перешагнула порог. — Неужели ты и вправду думаешь, что мы позволим тебе проделать весь этот путь и не предложим хотя бы что-нибудь выпить?
— Ну, — она лукаво подмигнула ему, — должна признаться, что я была бы не против взглянуть на очаровательного малыша.
— Этот очаровательный малыш, Фелисити, уже целую неделю не дает нам глаз сомкнуть!
— Они всегда так ведут себя, — миролюбиво заметила она. — И если они своим хныканьем и ревом не мешают спать, то ты лежишь без сна, широко раскрыв глаза, и думаешь, дышит ли еще твой ребенок. Такова уж натура, Бен, у этих маленьких чудовищ. И несмотря на это, мы любим их. Кстати, как поживает моя внучка?
Фелисити слишком умна, чтобы ее обвести вокруг пальца полуправдой.
— Все висит па волоске, — понизив голос, признался он. — Откровенно говоря, я благодарю Бога за каждый день, когда встаю и нахожу ее еще здесь.
— Знаешь, младенец в доме — большое напряжение и в лучших обстоятельствах, чем у тебя.
Отец Джулии орал первые три месяца жизни, не переставая. Помню, иногда я была готова выбросить его в окно. — Фелисити снова смешливо подмигнула ему. — Я и сама готова была выброситься в окно. Правда, мы жили на ранчо, и это ничего бы не дало!
Как давно он не смеялся! От непривычки у него даже заболели мышцы лица.
— Не говори такое при Джулии. Ты можешь подкинуть ей идею.
— Она не занимается ребенком?
— Он не такая большая проблема, как багаж, который идет следом за ним. Ей и мне надо сесть и спокойно, не отвлекаясь, поговорить. Но здесь это почти невозможно.
— Когда последний раз ты и Джулия оставались наедине? — Фелисити задумчиво разглядывала его.
— Надо подумать. — Вопрос застал его врасплох, он почесал затылок. — Не могу вспомнить.
— Тогда я очень вовремя заехала к вам, — усмехаясь, проговорила Фелисити. — Скажи своей молодой жене, Бен, что поведешь ее в ресторан. А я останусь здесь, буду держать оборону до вашего возвращения.
— Я не могу просить тебя о таком одолжении.
Ты не представляешь, за что берешься.
— Милый мальчик, — она вытаращила на него глаза, — ты забыл, что я оседлала невестку? По сравнению со Стефанией твой маленький сын дар господень! А сейчас поведи меня к внучке. Я хочу, чтобы она устроила мне экскурсию по очаровательному дому, который ты купил для нее.
Ему пришлось отвернуться, чтобы не выставить себя дураком. Проклятье, еще не хватало, чтобы она увидела его слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16