Один кругляш выскользнул у него из рук и упал на ковер рядом с первым крупье, крутившим колесо. Наклонившись за жетоном, Чевиот бросил быстрый взгляд на правую ногу крупье, находившуюся рядом с ножкой псевдочиппендейловского стула.
Потом он выпрямился.
— Я чувствую, — звонко объявил он, — что сегодня сорву банк!
Вспомнив номер на бляхе сержанта Балмера, Чевиот поставил двести фунтов на тринадцать черными. Вокруг стола послышался невнятный гул.
— Джек! — начала было Флора, инстинктивно пытаясь возразить.
Он снова ободряюще сжал ее плечо.
Все пошло так, как он и рассчитывал. Как только кто-то уверенно делает крупную ставку, многие игроки тут же следуют его примеру и ставят на то же число.
К нему повернулись лица, раскрасневшиеся от кларета и бренди. Руки перебирали фишки из слоновой кости. Субъект, известный Чевиоту как «милорд», чей нос еще больше покраснел от выпитого, бросил на номер тринадцать жетон на двадцать фунтов. Так же поступил и толстый юнец с рыжими бакенбардами, стоящий на противоположном конце стола, — Чевиот смутно вспомнил, что видел его на балу у леди Корк.
Другие, более осторожные, ставили на цвет, на чет-нечет, на ряд или на корнер, то есть на четыре номера. Отличился один очень высокий и худой молодой джентльмен. Он встал и с видом актера, играющего Гамлета, сдвинул черные брови, затем, поставив шестьдесят фунтов на шесть красными, надвинул шляпу на глаза и сел.
Доска скрипела, игра шла по-крупному; бормотание крупье зазвучало по-другому.
— Ставки сделаны! — объявил он почти нормальным голосом, вставая. — Ставок больше нет, ставок-больше-нет, ставок-больше-нет.
Одной рукой крупье раскрутил красно-черное колесо. Другой вбросил шарик слоновой кости в направлении, противоположном движению колеса.
Игроки замерли.
Шарик покатился по гладкому краю колеса над вращающимся диском с цифрами. Перескочил несколько окошек и снова покатился по краю. Наконец, колесо начало замедлять ход. Тут суперинтендент уголовного розыска Чевиот снова проявил небрежность, уронив два оставшихся жетона. Один упал на ковер. Он наклонился поднять жетон, быстро посмотрел на правую ногу крупье и тут же выпрямился.
Шарик остановился; колесо замедлило бег. Подпрыгнув в последний раз, шарик упал на ноль. Над столом пронесся общий вздох, похожий на сдавленный стон. Кто-то вполголоса выругался.
В этот момент Чевиот почувствовал, что за его спиной что-то происходит.
Под самым балконом, у желтой шторы с красным ламбрекеном, стоял Вулкан собственной персоной.
Глава 13
Встреча отверженных
Чевиот не смел показать своего любопытства. Он даже не повернул головы. Лишь покосился назад. Однако успел разглядеть крупного, широкоплечего мужчину со сверкающей лысиной, облаченного в безукоризненный фрак.
Улыбнувшись, Чевиот перевел взгляд на игорный стол.
Пока крупье лопаточкой придвигал к себе выигрыш, на лицах многих игроков играла ядовитая улыбка, в остальном они никак не демонстрировали своего отношения. Похоже было на то, словно они прикрывали острие кинжалов пальцами.
Но милорд сохранял невозмутимое выражение; он просто пожал плечами и вытащил красный шелковый кошелек. Рядом с ним сидел явный шулер, «подсадная утка» — мужчина плотного сложения в пегом парике, скрывавшем шрамы на голове. Шулер шептал на ухо милорду что-то утешающее.
Таким же невозмутимым остался и толстый юнец с рыжими бакенбардами, который накануне ночью танцевал на балу у леди Корк. Рядом с ним также сидел «подсадной» и тоже его ободрял. Этот, второй, наемник был костлявым субъектом среднего возраста, с морщинистым лицом и искусственной челюстью, которая, казалось, вот-вот вывалится.
— Джек! — прошептала Флора, которая следом за Чевиотом послушно поставила пятьдесят фунтов на тринадцать черными. — Как по-твоему, не пора ли нам?…
— Пора, мадам, — галантнейшим образом поклонился Чевиот. Он глянул в сторону стола с вином и закусками, прикрытыми белыми салфетками, и бросил оставшиеся два жетона на зеленое сукно. — Пора подкрепиться, по-моему!
— Да, да, да! — закивала Флора, вставая. Он отодвинул ее стул.
— Потом нам улыбнется удача, — добавил Чевиот, обращаясь к мускулистому кучеру. — А пока займите место леди Дрейтон и посторожите, пожалуйста, наши фишки.
— Да, Роберт, пожалуйста! — попросила и Флора.
— Хорошо, — мрачно кивнул кучер. — Не сомневайтесь, сэр, мадам, посторожу.
Посмотрев на противоположный конец стола, Чевиот не мог не задержаться взглядом на Кейт де Бурк.
Одна, отчужденная, молчаливая, положив локти на зеленое сукно, она перебирала свои жетоны. На ней было светло-зеленое вечернее платье, выгодно подчеркивавшее ее прелести. Только однажды, когда Чевиот сделал крупную ставку, Кейт подняла глаза и наградила его задумчивым взглядом, но почти сразу же снова опустила голову.
«Клик-клик-клик!» — стучали ее жетоны, когда Чевиот об руку с Флорой медленно прошел под сень галереи.
Голова Кейт слегка повернулась; женщина метнула короткий, оценивающий взгляд на Флору, а затем снова погрузилась в забытье.
Золотая головка Флоры доставала Чевиоту до плеча. В синем, расшитом золотом платье, в перчатках по локоть, с золоченым ридикюлем в руке, она словно озаряла светом полутемный зал.
Однако голова ее была опущена; глаза смотрели на ковер.
— Джек! — тихо позвала она.
— Что?
— Вчера ночью, — не выдержала Флора, хотя голос по-прежнему не повышала, — ты был так терпелив! А я вела себя мерзко… отвратительно, ужасно! Как мне потом стало стыдно! Мне было очень, очень стыдно!
— Милая, не волнуйся. Мы все обсудим. Но сейчас мы должны друг друга понять. Например, вчера ночью я слышал сплетню о…
— …и все равно, — не слушая, продолжала Флора так же тихо, — ты мог бы сегодня и заехать ко мне!
— Заехать? Да ведь я заезжал! Я едва не выломал дверь, но никто мне не открыл.
Флора как будто развеселилась:
— Ах вот оно что! Я нарочно уехала к тетке в Челси и велела слугам не открывать тебе. Но ты мог хотя бы оставить записку и подсунуть ее под дверь.
Чевиот остановился и пристально посмотрел на нее:
— Боже правый, Флора, ну почему ты всегда поступаешь мне наперекор?
— Наперекор? — Темно-синие глаза расширились и сверкнули; они растопили его гнев, несмотря на то что она сама начинала злиться. Но его слова, видимо, потрясли Флору. — Наперекор? — шепотом повторила она. — Да, наверное. Милый, милый, что же я делаю сейчас?
— Ничего особенного, — улыбнулся он, — просто пользуешься женским оружием. В этом столетии…
— В каком «в этом»?!
— У тебя нет никаких прав, почти нет свободы, нет привилегий. Каким же еще оружием тебе пользоваться? Но прошу тебя, не пользуйся им против меня. Не надо. Флора! Посмотри на меня!
Они стояли возле буфета.
Чевиот снял перчатки и сунул их в вырез жилета, а шляпу положил на стол, накрытый белой скатертью. Затем взял серебряное блюдо с сандвичами. Хлеб оказался черствым, а ветчина была нарезана слишком толстыми ломтями. Флора, по-прежнему не глядя на него, взяла сандвич.
На столах стояли серебряные запотевшие ведерки. Оттуда, из подтаявшего льда, торчали горлышки открытых бутылок. Чевиот вытащил бутылку шампанского неизвестной ему марки, с которой капала вода, и наполнил два бокала. Флора взяла свой, не поворачивая головы.
— Позволь повторить, — проговорил он, — вчера ночью я еще не слышал сплетен о… о Маргарет Ренфру и обо мне. Тебе они, наверное, известны?
— Они известны всем.
— Ты слышала что-нибудь еще о нашей якобы связи?
— Нет. Что же можно об этом еще рассказать?
— Флора! Посмотри на меня! Подними голову!
— Не хочу!
— А слышала ли ты, — спросил Чевиот, язвительно улыбаясь, — что она крала деньги и драгоценности ради меня и я их брал?
Глаза Флоры взметнулись вверх; в них стояли слезы. Губы приоткрылись; она была поражена до глубины души.
— Какая чушь! Чтобы ты… Самая наглая ложь… Интересно, кто посмел?…
— Если ты веришь в одно, то должна поверить и в другое. Ты веришь?
— Я…
— Или ты только дразнишь меня, Флора? Разве в глубине души ты не знаешь, что Маргарет Ренфру ничего для меня не значила — как и я для нее? Разве не знаешь?
Наступило молчание. Потом Флора быстро кивнула.
— Да, — призналась она. — То есть я знала… раз ты со мной, ты не мог одновременно быть и с ней. — Она вспыхнула, но не отвела серьезного взгляда. — Виной всему просто мое ужасное воображение. Я ничего не могу с собой поделать.
— Так возможно ли, чтобы нас и дальше разделяло непонимание?
— Нет! Нет! Никогда!
Он поднял свой бокал. Флора чокнулась с ним краешком своего. Оба выпили залпом, отставили бокалы в сторону и, словно сговорившись, отложили в сторону несъедобные сандвичи.
Флора протянула к нему руки. Он не мог, физически не мог сообщить ей о нависшей над ними обоими грозной опасности. Он не мог сообщить ей о подозрениях мистера Ричарда Мейна, который парил над ними, словно коршун, готовый броситься вниз и нанести удар. Если кто-то видел, как из муфты Флоры выпал пистолет, а он прятал его под лампу, оба они вполне могут оказаться на скамье подсудимых.
Но об одном он обязан ее предупредить. Чевиот притянул ее ближе и заговорил шепотом:
— Милая, если ты веришь мне, ты должна делать то, что я скажу. Ты должна уйти отсюда, причем немедленно.
— Уйти? — Он почувствовал, как она вздрогнула. — Почему?
— Из-за «подсадных уток» Вулкана. Их слишком много. Я нюхом чую опасность.
— «Подсадные утки»? Кто они такие?
Чевиот еще раз незаметно окинул взглядом зал.
— Попросту говоря, люди, нанятые заведением. Им платят по одной-две гинеи за ночь.
— И что же? Не молчи!
— Они побуждают простофиль и новичков повышать ставки, а потом утешают и подбадривают их до тех пор, пока те не проиграются. Сами «подсадные» тоже играют по маленькой — понарошку, друг против друга. Если они выиграют, то обязаны вернуть выигрыш до закрытия банка, до трех часов утра. А если простофили что-то заподозрят… их запугивают. Если не удается запугать… все «подсадные» неплохо боксируют и управляются с ножом и пистолетом. — Чевиот снова окинул взглядом толпу игроков. — Говорю тебе, — повторил он свистящим шепотом, — их слишком много! Сегодня здесь слишком много шума и разговоров; неужели сама не слышишь? И все очень напряжены; они без конца переглядываются друг с другом.
— Я ничего не замечаю!
— Да, наверное. Зато замечаю я. Они чего-то ждут. Ждут взрыва.
— Взрыва? Но какого?
— Точно не знаю, но… Флора! Зачем ты сюда пришла?
— Я… надеялась найти здесь тебя. Я подумала… — Она замолчала.
— Ты подумала, что я снова играю и пью напропалую, совсем потерял рассудок? Как вчера ночью, ты так решила?
— Я не то имею в виду! Правда, поверь мне! Только…
— Посмотри на меня. Похож я на пьяного или безумного? Нет! И потому тебе тем более необходимо уйти, прежде чем котел взорвется. Иди, обменяй жетоны на деньги. Роберт доставит тебя домой в целости и сохранности.
Чевиот стоял так близко от Флоры, что мог бы, наклонившись, поцеловать ее в губы. Он ощущал исходящий от нее зов, даже не видя, что написано у нее на лице; и вдруг почувствовал, как у нее резко изменилось настроение.
— О боже! — прошептала Флора. — Неужели опять?
— Опять?
— Как вчера ночью. Ты обещал, ты дал мне слово, я ждала, не ложилась и не гасила свечу… — В ее голосе не слышалось гнева, только затаенное любопытство. — Джек, неужели тебе доставляет удовольствие мучить меня? Я не сплю, плачу, кусаю подушку до самого рассвета, пока слезы не высыхают и я не забываюсь…
Чевиот кивком указал на игорный зал.
— Сегодня, — произнес он, — тебе грозит опасность. И мне тоже, хотя в гораздо меньшей степени. Но мой долг — остаться здесь. Моя работа…
— Да. — Ее передернуло от отвращения. — Твоя работа! Буду с тобой откровенна. Я ее ненавижу!
(«И ты, Флора?»)
— Опасность? — тихо повторила она. — Что ж, все настоящие мужчины сталкиваются с опасностью; это вполне естественно, так же естественно для них, как пить, играть в азартные игры и… — Она осеклась. — Если бы ты служил в армии или на флоте и началась война, я боялась бы за тебя. Но в то же время и радовалась, и гордилась тобой. Гордилась! — Теперь она вся дрожала; отвращение проступило у нее на лице. — Но полиция! Преступники, грязные подонки, которым место в тюрьме! Неужели ты хочешь, чтобы я страдала от унижения? Мы не женаты. Какое ты имеешь право просить меня о чем-либо?
— Никакого, — ответил Чевиот, выпуская ее руки.
— Джек! Я вовсе не хотела…
Чевиот взял со стола шляпу.
Он настолько привык скрывать свои мысли, что даже Флора, знавшая его — по крайней мере, ей так казалось, — не сумела разглядеть за его безмятежностью ярость и горечь.
— Что ж, — заявил он почти примирительно, — тогда к черту полицию! Забудем обо всем. Я провожу тебя домой и останусь на столько, на сколько ты захочешь.
— Джек! — удивленно ахнула она. — Ты серьезно?
В тот момент, несмотря на обуревавшее его отчаяние, ему казалось, что так он действительно и поступит.
«Что толку? — мрачно думал Чевиот. — Неужели я могу голыми руками сражаться с предрассудками, зародившимися еще во времена Кромвеля? Зачем без конца ломать голову и терпеть одни лишь унижения, пытаясь убедить дураков, что однажды полиция будет олицетворять честность и закон? Лучше страстная любовь с Флорой, чем удар по голове в темном переулке — а именно такой конец ждет большинство из нас. Какая разница? Кому какое дело?»
Он подавил ненужные мысли.
— Да, можешь быть уверена, я говорю серьезно, — заявил он с самым искренним видом. — Но уйти мы должны немедленно.
— Да, да, да!
— Есть у тебя плащ или мантилья?
— Да, внизу. В вестибюле!
— Сейчас мы обменяем жетоны на деньги и уйдем. Руку, Флора!
Они прошли под балконом, вдоль длинного стола с рулеткой. Чевиот чувствовал жар, который источали пальцы Флоры. Он и сам был возбужден — настолько все его чувства реагировали на ее близость.
Ставки за рулеткой все повышались. Второй крупье, почти не сводя глаз со стола, обменял их жетоны на банкноты и монеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33