Такие голубые глаза были только у нее.
– Дай денег для ее кафедры в университете.
– Что?..
Зоя взмахнула свободной рукой.
– Ну, устрой взнос благотворительный… Ты же проделывал подобные вещи, я слышала. Пятьсот тысяч или около того – и репутация просвещенного человека тебе обеспечена. Можешь сказать, что делаешь это ради нее. Пусть ее имя красуется где-нибудь в здании университета. Чтобы огромными буквами…
– Так ничего не выйдет. И еще, мне кажется, мы забегаем вперед. Дорогая, прошу извинить меня, но мне надо прилечь.
Зоя повернулась и внимательно посмотрела на Себастьяна.
– Дорогой мой, бедняжка. Ты плохо себя чувствуешь? Ложись скорее в постель, а я принесу тебе попить чего-нибудь холодненького.
Вот привязалась…
– Ничего, все нормально.
– И все же. Я настаиваю.
– Знаешь, мне кажется, насчет денег для кафедры – отличная мысль.
– Правда? Можно еще учредить именную стипендию. Или даже две.
Битер перекатился по полу, улегся на свою широченную спину и, подогнув лапы, снова захрапел. Зоя покачала головой и добавила:
– А центр для подростков нейтрализует слухи о погибшей девочке, о нас забудут. Почему бы тебе не попросить профессора Уинтерс помочь в организации центра для подростков?
Профессор Уинтерс? Его Блисс стала профессором. Невероятно!
– Для детей из малоимущих и неблагополучных семей.
Себастьян, нахмурившись, смотрел на Зою. Сейчас она ему очень не нравилась.
Зоя ослепительно улыбнулась:
– Знаю, ты считаешь меня расчетливой и прагматичной, но я действительно думаю, что тебе было бы полезно заняться какой-нибудь деятельностью.
Снова плеск воды и смех.
Себастьян закрыл глаза.
– А где Мэриан и ее мальчонка?
Мальчонкой Зоя ласково называла Рона.
– Их нет дома, – ответил Себастьян. В конце концов, так оно и есть на самом деле, так что он не соврал.
– Я за тебя беспокоюсь, – сказала Зоя. – Ты неважно выглядишь.
– Ничего страшного. Крепкий сон мне поможет. Стану как новенький. Пожалуй, лягу-ка я прямо сейчас.
– Ладно. Поняла твой намек.
Наконец-то. Он улыбнулся и легонько обнял ее за талию.
– Спасибо, дорогая. Возможно, это не очень любезно, но у меня вот-вот голова лопнет… Мне нужно подумать. Подумать в одиночестве.
– Но ты не забудешь о моих предложениях?
– Нет.
– И не станешь предпринимать дальнейших действий, пока не обсудишь все со мной?
Он поморщился.
– Что такое?
– Да ничего. – Ему просто хотелось, чтобы никаких действий с его стороны еще не было, чтобы не было той неудачной встречи с Блисс. – Просто голова болит. – Только того поцелуя он ни за что не отдаст. И судя по всему, Блисс тоже небезразлично, как он себя ведет. В дальнейшем на это можно будет опереться.
Раздался пронзительный крик, явно мужской. Вопили где-то совсем рядом. Себастьян опять начал подталкивать Зою к двери.
– Веди машину осторожно, – пробормотал он.
– Себастьян…
– Ты не возражаешь, если я позвоню тебе сегодня, попозже?
– Конечно, звони, но…
– Спасибо.
– Куда, говоришь, ушли Мэриан с Роном?
– Э-э… – Он пытался придумать что-нибудь оригинальное и вместе с тем правдоподобное, но в голове была полнейшая пустота. – Думаю, они где-нибудь гуляют, любуются окрестностями.
Зоя застыла, словно окаменела.
– Да?.. Любуются окрестностями?
Он резко повернулся и увидел то, на чем остановился взгляд Зои.
Мэриан и Рон стояли на бесценном обюссонском ковре в гостиной. Стояли, уставившись на Себастьяна и Зою. С обоих стекала вода. И оба смеялись, гоготали.
Они были в чем мать родила, правда, у Рона на причинном месте красовалась алая завязка от купальника.
Глава 6
Себастьян выключил кондиционер и опустил стекло в машине. Ворвавшийся воздух приятно освежал. Если действительно сконцентрироваться на решении проблемы, воспоминания о сцене на ковре в гостиной будут не такими отчетливыми.
– Он заслужил орденскую ленту! – пронзительно закричала Мэриан. Она похлопала ладонью по завязке, служившей фиговым листком, и преклонила перед Роном колено. – Первый приз лучшему мужчине!
Зоя смеялась. Она даже в машину садилась, покатываясь со смеху.
Ну как тут сосредоточишься? Никаких сил не хватит, чтобы выбросить из памяти эту сцену. Он уже побывал в Хоул-Пойнте и узнал, что Блисс нет дома. Длинноногая блондинка Фабиола сказала, где ее можно разыскать.
Господи, даже сейчас у него перед глазами Мэриан и этот дурацкий красный бант.
Блисс ушла на выставку какого-то парня, в галерею, находившуюся на Бельвью-сквер. Себастьян, направляясь в офис, каждый день проезжал мимо аллеи, но ни разу здесь не останавливался. Следуя указаниям Фабиолы, он свернул на дорожку, ведущую к многоэтажной автостоянке. Себастьян припарковался и прошел через верхний этаж к магазину Нордстрома. Теперь он уже не был уверен, что поступил правильно, решив поговорить с Блисс еще раз – сразу же после первой неудачной встречи. Парень, сидевший за роялем в универмаге, наигрывал знакомую мелодию. Себастьян прошел мимо женщин с бархатными ободками в волосах, с шелковыми шарфами на шее и в туфлях на совершенно плоской подошве. Женщины сидели за маленькими металлическими столиками и попивали кофе. Сидели, снисходительно поглядывая на окружающих.
Себастьян спустился по тряскому эскалатору и зашагал между кадок с пальмами, мимо покупателей. Эти люди покупали для своих детишек прогулочные коляски – покупали за такие же деньги, что получил он, когда продал свой первый, свой любимый «форд».
Он остановился, задумался.
Столько же он заплатил за кольцо для Блисс. Черт побери, так поломать собственную жизнь! Кое-кто, может, и посмеется над ним, если узнает о подобных мыслях. Но ведь так оно и есть, ведь он поломал свою жизнь. Да, конечно, у него имеются деньги, много денег, гораздо больше, чем требуется человеку. Но у него нет того, что нужно ему больше всего на свете. У него нет Блисс Уинтерс.
Себастьяна внимательно разглядывала девица с губами, накрашенными черной помадой, вся увешанная кольцами – кольцо красовалось даже на кончике языка, который она высунула, прикусив зубами. Девица скрестила руки, чуть прикрыв локтями белую полоску тела между коротенькой маечкой, обтягивавшей грудь, и поясом на драных джинсах. Она медленно приблизилась к Себастьяну. Тень из города Нью-Йорка… Прямо как дома. Рядом с этой сумасшедшей чувствуешь, что с тобой все в порядке.
Себастьян вежливо улыбнулся и зашагал дальше.
И тут он увидел ее. Она была в длинном, почти до щиколоток, черном платье, с распущенными волосами. Блисс только что вошла в выставочный зал.
Себастьян осмотрелся и увидел скамейку. Если сесть на нее, ему прекрасно будет виден вход в галерею. Что это, трусость? Нет, он вовсе не трусит. Просто проявляет осмотрительность и деликатность. Лучше терпеливо подождать, чтобы не мешать ее общению с другом.
С другом?
– Леннокс – художник, – сказала Фабиола. – Во всяком случае, некоторые считают его таковым.
Себастьяну показалось, что Фабиола недолюбливает Леннокса, но потом решил, что ошибся, потому что ему просто хотелось так думать.
– Ты мне очень не нравишься, Леннокс, – пробормотал Себастьян себе под нос.
Со своего наблюдательного пункта на скамейке он видел, как Блисс медленно прогуливается вдоль стен галереи. Она внимательно и сосредоточенно рассматривала каждую картину.
Мазня. Ни цвета, ни формы. Себастьян видел это даже со скамейки. От группы посетителей отделился атлетически сложенный мужчина – он подошел к Блисс и положил руку ей на плечо.
Себастьян невольно приподнялся.
Блисс обернулась, улыбнулась.
Парень обнял ее.
Себастьян вскочил. Черт бы побрал этого нахала, что он себе позволяет?! Блисс никак не отреагировала на его объятия.
Себастьян направился к входу в галерею и вдруг увидел – Блисс смотрит на него через стекло. Она нахмурилась и качнула головой, один-единственный раз. Намек тайный, но совершенно очевидный – не вмешивайся.
Себастьян поднял вверх ладони, через силу улыбнулся, вернулся обратно к скамейке. Снова уселся.
Должно быть, это и есть Леннокс. Что за дурацкое имя – Леннокс? Лен-нокс! Ну и имечко. Отлично подходит человеку в небесно-голубой куртке с медными пуговицами и в белых парусиновых штанах. И это в восемь вечера! Да еще укладывает каким-то замысловатым образом свои густые каштановые волосы и опрыскивает их лаком.
Блисс нужен не такой мужчина. Рядом с ней должен быть кто-то элегантный, изысканный в своей простоте, такой же, как она. Себастьян вытер о колени вспотевшие ладони. Женщины, в последнее время его окружавшие, были одеты дорого, со вкусом… и украшали себя красными бантами. Снова вспомнилась сцена в гостиной. И этот идиотский красный бант… В тот день, когда он впервые набрался смелости и заговорил с ней, Блисс сказала, что берет обеды из дома, потому что не хочет растолстеть. Вернее, ее мать не хотела, чтобы дочь стала толстой. Глядя на нее сейчас, на ее стройную фигурку в слишком широком платье, он вспомнил, как раньше дразнил ее, заглядывая под стол. Себастьян улыбнулся.
Если бы можно было сейчас украсть ее. Перекинуть через плечо и утащить к себе домой, уложить в свою постель… Если бы подобное было возможно, он, наверное, умер бы от счастья. Да, он умер бы абсолютно счастливым человеком. Если бы она только лежала рядом, если бы позволила проникнуть в нее, разрешила бы зарыться лицом в ее волосы, если бы он чувствовал ее дыхание на своей шее и ее голову на своем плече.
Себастьян вздрогнул – ощутил трепет даже в кончиках пальцев.
Он поднял голову. Надо идти. Пятнадцать лет ему удавалось оставаться в стороне, находиться вдалеке он нее. Но теперь он просто не в состоянии объективно и беспристрастно относиться ко всему, что касается Блисс.
Леннокс снова обнял Блисс за талию и повернул лицом к одной из своих поделок. Он принялся размахивать руками, тыча пальцем то в один угол своей мазни, то в другой. Затем он наклонился к Блисс и улыбнулся. Что-то шепнул ей на ушко. Она отстранилась.
Себастьян криво усмехнулся. Возможно, Леннокс обхаживает ее… А Блисс это не нравится. Этот пачкун и сам ей совершенно не нравится.
У входа в галерею было довольно многолюдно. В какой-то момент толпа покупателей собралась в одном месте, и этот людской водоворот закрывал обзор. Поднялся невообразимый шум.
Себастьян встал со скамейки, пытаясь разглядеть Блисс. И сразу же увидел Леннокса. Он стоял, уставившись на Себастьяна невидящими глазами. Стоял, засунув руки в карманы. На его лице застыло странное выражение. Какое именно? Задумчивое? Да, пожалуй… Леннокс медленно вышел из галереи и принялся вглядываться в толпу покупателей.
Посетителей в галерее осталось совсем немного.
И Блисс среди них не было! За эти несколько секунд она умудрилась ускользнуть, наверное, нарочно где-нибудь спряталась.
«Она пойдет на второй этаж, чтобы купить пирожное для Бобби, а потом вернется домой на автобусе».
Себастьян бросился бежать, осматривая на бегу верхний этаж. И увидел-таки худенькую женщину в черном – она быстрым шагом направлялась к магазину Нордстрома.
– Спасибо тебе, Фабиола, – громко проговорил Себастьян, решительно прокладывавший себе путь сквозь толпу, обходивший коляски с детьми, чудом избегавший столкновений с мамашами, папашами и женщинами с бархатными ободками в волосах.
– Благодарю вас! Простите! Извините! – произносил он то и дело.
Женщины с ободками в недоумении пялились на Себастьяна, пробегающего мимо. Он тоже недоумевал: неужели они впервые видят бегущего мужчину?
Себастьян настиг беглянку, когда она поравнялась с черным роялем, что стоял в магазине. Поймав Блисс за руку, он развернул ее к себе лицом:
– Эй, привет, подруга. Я так и знал, что это ты.
Блисс в изумлении уставилась на Себастьяна.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она вполголоса.
Они посмотрели друг другу в глаза. Пианист отыграл вальс из «Маскарада» и перешел на самбу.
– Что ты сказала? – одними губами спросил Себастьян.
Блисс прикусила нижнюю губу. Себастьян хорошо помнил эту ее гримаску. Раньше она часто прикусывала губку, когда он хотел поцеловать ее, – очевидно, боялась, что их могут увидеть.
– Хочешь потанцевать? – Он неожиданно заключил ее в объятия, настолько неожиданно, что Блисс не успела отскочить. – Мы с тобой никогда раньше не танцевали, – прошептал он ей на ухо.
Танцевать Себастьян все-таки научился, причем очень неплохо танцевал. Сначала она споткнулась о его ногу, но, преодолев смущение – в толпе раздавались смешки, – довольно бойко исполнила самбу. И тотчас же уткнулась лицом в его грудь.
Некоторые из зрителей зааплодировали. Себастьян, чуть отстранившись от Блисс, приподнял ее голову и поцеловал – сначала в нос, потом в уголок губ.
Кое-где засмеялись.
– Ты совсем не изменился, – сказала Блисс. – Всегда был сумасшедшим.
– Предпочитаю считать себя искренним и непосредственным.
– Перестань. Для чего ты все это делаешь?
– Хочу быть с тобой. И постараюсь добиться этого. Во что бы то ни стало.
– Ты, похоже, считаешь меня идиоткой. То ты пропадаешь куда-то, отсутствуешь… почти полжизни, потом появляешься и заявляешь, что готов вывернуться наизнанку, чтобы быть со мной. Брось, я все-таки не так уж глупа.
– Я не мог вернуться раньше. – Разговор принимал опасный оборот. Не следовало сейчас об этом говорить.
Блисс насмешливо взглянула на Себастьяна.
– Хочешь кофе? – пробормотал он.
– Я хочу домой.
– Может, поедешь со мной? – Себастьян снова вспомнил сцену в гостиной. – То есть… я могу отвезти тебя, если пожелаешь.
– Спасибо, я сама.
– Уже темнеет…
– Ничего, я уже большая.
Себастьян отступил на шаг и принялся разглядывать ее лицо. Потом окинул взглядом мешковатое платье Блисс.
– Нет. – Он покачал головой.
– Что?
– Ты сказала, что уже большая? Нет, ты по-прежнему девчонка. И всегда такой была.
Блисс выпрямилась.
– Я… Уж закричать громко я смогу. – Она украдкой посмотрела по сторонам. – Тут за нами наблюдают, да? Потом скажут, что я растаяла, что бросилась тебе на шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47