Отлично - сайт Wodolei
Пока не доставит ей удовольствие там, где всего час назад чужие руки причинили боль. Да, он ясно видел страдание в серебристых глазах, когда мерзавец Сайлас навалился на нее, заставляя уступить его гнусной похоти или отведать ножа.
О, какую ярость вызывала одна мысль о том, что грязные лапы Сайласа мяли эту неземную красоту! Но ему не удалось взять ее. Об этом-то Кин позаботился. Никогда, никогда больше ни один мужчина не посмеет коснуться ее хоть пальцем, молча поклялся себе Родон.
И снова его губы впились в ее сочный рот, и снова его руки отправились такой уже знакомой дорогой по ее телу, разжигая их страсть до лихорадочного жара.
– Возьми меня. Возьми сейчас… – задыхаясь, прошептала Алекса, оторвавшись от его горячих губ.
Она дрожала от всепоглощающего желания скорее прервать эту сладостную пытку. Ее сводило с ума, что он так близко, совсем рядом, и в то же время бесконечно далеко. Ею двигало единственное стремление – стать его собственностью, его владением, его рабой. Познать рай на земле.
Но Кин не спешил войти в нее, хотя желание бушевало в нем. Но нет, он не будет торопиться, слишком уж долго томился ожиданием. Он заставит Алексу признать, что только он, единственный, может зажечь ее кровь той страстью, которую только он, единственный, может насытить.
– Хочешь меня? Тебе нравится, как я тебя трогаю? – прохрипел Кин, нежно покусывая ее опухшие от поцелуев губы.
Она бесстыдно встретила испытующий взгляд.
– Да, – шепнула Алекса, и голос ее дрогнул.
Он с нежной улыбкой обвел указательным пальцем розовый кружок вокруг напрягшегося соска.
– Насколько сильно, Алекса?
Она не в состоянии была больше переносить эти сводящие ее с ума легкие прикосновения. Она отчаянно желала его, а он нарочно подсмеивался, дразнил ее… Но нет, она ни за что не позволит признанию сорваться с губ, признанию, что любит его больше самой жизни.
– Ничто не может сравниться с твоим прикосновением, – хрипловато ответила она и запустила пальцы в его черные волосы.
Кин приподнялся над ней – мощные бицепсы напряглись. Его вело желание, то примитивное, первобытное желание, что не подчинялось никаким призывам разума. Если ему суждено вечно гореть в аду за то, что хочет Алексу, то так тому и быть! Кин не думал ни о чем, когда оказывался рядом с ней. Ничто не имело значения, кроме этого момента близости. Она будет его, только его. Они вместе поплывут к дальним горизонтам и заглянут за самый край земли, познают неземной восторг… Он уже побывал там в ее объятиях; и еще раз они отправятся туда на парусах, наполняемых страстью. Вместе найдут то наслаждение, что невозможно описать никакими словами…
Кин прижал Алексу к себе, погрузился в нее глубоко, сам стал ее собственностью. Они слились в одно душой и телом, вздохи перепутались и полетели, подхваченные озорным ветерком, трепавшим в ближайшем кустарнике штаны Кина. Тела их двигались в едином ритме упоительной мелодии, звучащей лишь для двоих. Алексе было одновременно смертельно холодно и адски жарко. Она любила так сильно, так полно, так беззаветно, что сердце готово было разорваться на части…
Когда Кин содрогнулся над ней, они легко, как перышки, опустились на землю с высот, где плыли в облаках, и вернулись к реальности. В этот раз Алекса увела его с собой еще дальше. В те дали, где они еще не были, в тот мир, о существовании которого Кин и не подозревал. Близость с Алексой отнимала силу и едва-едва не лишала рассудка. Она требовала большего, чем просто физическое удовольствие. Ей надо было покорить его сердце, и она не позволит ему жить спокойно, пока он не принесет его на блюдечке. И хотя Алекса ни разу не высказала этого вслух, Кин прекрасно знал, чего она хочет. Да, ее послали из самой жаркой адской топки. Послали за его душой, размышлял он, вглядываясь в прихотливую игру теней на безупречном лице. Не важно, куда он направлялся, не имеет значения, в какую сторону вели его ноги, – Алекса всегда была там, ждала и манила, требуя его души и тела.
Когда он наконец прилег рядом с ней, Алекса приподнялась на локте и нежно пальчиком провела по бороде, вспоминая щекочущие, волнующие ощущения. Озорная улыбка тронула розовые губы. Впервые за последние недели она ощущала головокружительное, невозможное счастье и легкость. Пока Кина не было рядом, она механически заполняла время разнообразными делами и в то же время не жила в полном смысле этого слова. Но присутствие Кина, близость с ним рассеяли, растопили эту безучастность.
Разглядывая его мускулистое тело, Алекса снова ощутила прилив желания и вдруг поняла, что чувствует себя в ладу с самой собой лишь в тесном кольце его рук. Он, именно он наполнял смыслом то, что без него было холодной пустотой. Он, и только он, давал ей силу и энергию.
Алекса наклонилась и легчайшим поцелуем коснулась его губ, накрыв их обоих потоками черных волос.
– Возьми меня еще раз, мой ненаглядный разбойник, – попросила-приказала она, изумив и его, и саму себя бесстыдством этих слов.
– Сейчас? – недоверчиво скрипнул он. Кин едва нашел силы издать это единственное коротенькое слово.
– Ты что-то имеешь против этого? – Ее бровь вопросительно изогнулась, бесовская усмешка раздвинула уголки припухших губ.
Кин обожал эту улыбку. В ней было достаточно огня, чтобы рассеять тьму. Алекса покрыла легкими, порхающими поцелуями широкую грудь, спустилась губами вниз по животу и вырвала у Кина довольный, уже немного возбужденный смешок.
– Да неужели у тебя нет ни капли стыда, ты, чертовка? – дразнил он ее. – Мы только что занимались любовью, я отдал тебе все силы, а ты требуешь еще?
Алекса покраснела, но быстро оправилась. Да, она понимала, что это просто ужасно с ее стороны, но не могла устоять перед искушением довести до полного изнеможения мужчину, который не пропускал до сих пор ни одной юбки.
– Хочешь сказать, что не в состоянии удовлетворить всего одну страстную женщину? – поинтересовалась она. В ее хрипловатом голосе слышались нотки вызова.
– Конечно, нет! – Кин заухал, как возмущенный филин. – Я еще никогда не получал претензий по поводу своего мастерства. Это заставляет меня поверить, что ни один смертный мужчина не в состоянии насытить ведьму.
– Ты, кажется… – Он задохнулся, когда она легкими своевольными пальцами пробежала по низу живота, потеребила предмет его мужской гордости.
– А может, просто слухи о твоих многочисленных победах сильно преувеличены? Может, ты сам распространял эти сплетни? – подшучивала Алекса, покрывая поцелуями его глаза, щеки, губы, шею, трогая его тут и там…
Эти возбуждающие прикосновения заново разожгли удовлетворенное было желание, и Кин вдруг ощутил, что хочет, безумно хочет взять ее еще раз. А проворные женские пальцы продолжали танцевать по твердой стене его груди, разжигая бешеную плотскую жажду. И вот он уже желал ее больше, чем раньше, хотя пять минут назад был готов поклясться, что жар страсти уже остыл. Но Кин вдруг осознал: то пламя, что она зажгла в нем, никогда полностью не угасало. Любое неосторожное, волнующее прикосновение – и огромные языки огня желания взлетали вверх, к самым небесам.
Почему же он не уставал от нее? Да потому что сам научил ее доставлять ему наслаждение. Но Алекса расцвела в столь искусную обольстительницу, что больше уже не нуждалась в учителе. Она могла заставить его желать ее, томиться этим желанием, жаждать сладости ее поцелуев.
Кин снова раздвинул ей ноги и ринулся в нее, словно толпа завоевателей на индейские территории. Он двигался сильно, размашисто, ритмично. Алекса радостно встретила эти сильные толчки, пораженная, что сумела уговорить его взять ее и во второй раз. Она никак не могла насытиться им. И только боялась, что придет день, когда Кина отнимут у нее, и от прекрасной Алексы останется лишь пустая оболочка.
Те слова, что она жаждала сказать, уже висели на кончике языка, но Алекса проглотила их и произнесла только его имя. Интонация выразила всю невыносимую нежность, все те чувства, что она испытывала к нему. И только это имя было на ее губах, когда Кин снова поднял ее на вершину экстаза.
Он прижимал к себе ее тело с такой силой, что боялся раздавить. Но не мог отпустить, не мог даже ослабить объятие. Яростные волны любовной битвы швыряли его так, что оставалось только держаться за Алексу, как за спасательный круг. Но вот он застонал от невыносимого наслаждения. Кин был уверен: случись сейчас Миссисипи выйти из берегов и затопить их – у него не хватит сил сделать ни одного гребка даже во имя спасения жизни.
– Не проси больше, – прохрипел он. – Я слышал, будто избыток любовных игр может убить мужчину намного раньше отпущенного ему срока.
Алекса фыркнула, потом виновато ухмыльнулась:
– Наверное, мне должно быть стыдно, что настаивала…
– Да уж, конечно, – ответил Кин, поддразнивая ее. Потом набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Да, Алекса выпила все его силы. Он не мог даже двинуться. Она просила его удовлетворить ее желание, и у нее была жутковатая способность добиваться своего. И вот после двух недель невыносимой пытки, наполненной стараниями найти удовлетворение где-то еще, Кин снова оказался с Алексой. И что он доказал, таскаясь по борделям? Он горько засмеялся над собой. Все, чего он добился, – это выбросил на ветер две недели, пытаясь похоронить воспоминания, которые не умрут никогда. Ему в жизни не удастся прогнать эту чертовку из своих мыслей. Он погиб, когда впервые заглянул в эти загадочные серебристые глаза.
Кин бросил на Алексу быстрый взгляд, потом стал смотреть в черное небо.
– Какая ирония, что молодая невинная женщина, лишь недавно познавшая радости любви, так пристрастилась к ним.
Эта насмешка достигла цели – Алекса вздрогнула будто ужаленная.
– О, для мужчины с репутацией героя-любовника, переспавшего со всем женским населением долины Миссисипи, ты едва волочил ноги. Никогда в жизни не могла даже подумать, что это мне придется соблазнять тебя. – Ее глаза засверкали дьявольским огнем, когда она швырнула в него этим колючим, ядовитым замечанием.
– Я не жалуюсь на само приятное занятие, – фыркнул он в свою защиту. – Не понимаю только, почему ты выбрала именно такое время. – Он был уверен, что Алекса собиралась уязвить его мужскую гордость, вернее, то, что от нее осталось. Никогда еще ни одна женщина не насмехалась над его мужественностью и выносливостью, не сомневалась в них. Будь проклята эта ведьма! Она вечно стремилась ужалить его и наслаждалась этим.
Алекса озорно, весело улыбнулась и отбросила назад свои черные локоны. Потянувшись за одеждой, с удовлетворением отметила, что получила немалое удовольствие, заставив Кина защищаться.
– Не стоит повышать голос, Кин, – ответила она сладостно-медовым тоном, связывая порванные края блузки под грудью, позволив ему пялиться на нее, как мальчишке-школьнику, впервые увидевшему женщину. – Я могу смириться с тем, что тебе приходится считаться… с возрастом… – легко добавила она. – Девин уже проинформировал меня, что пожилые мужчины стремятся к менее утомительному времяпрепровождению.
– С возрастом?! – прокукарекал Кин, как негодующий петушок. Потом так сильно сжал губы, что Алекса испугалась, не раздавит ли он их. Она упрятала свое веселье под приступом кашля, а Кин перекатился на колени и уперся руками в бока. Больше всего он похож сейчас на пыхтящую жабу, подумала Алекса и не смогла не захихикать. – Так ты думаешь, что я слишком стар, да, Алекса? – спросил он, схватив ее за руку, когда она попыталась подняться. Проклятая ведьма просто расцветала и набиралась небывалой силы, оскорбляя его!
– Нет. – Тон ее был легким, небрежным, в глазах плясали дьявольские искорки. – Полагаю, ты прекрасная пара для дамы средних лет.
Кин зарычал и снова попытался схватить ее, но Алекса увернулась и захихикала. Она не понимала, почему так немилосердно насмехается над ним, но ничего не могла с собой поделать. Она ощущала себя безрассудной и в высшей степени живой, потому что любила. И странно счастливой… Позднее придет боль расставания, но сейчас ей доставляло огромное удовольствие трогать его, игриво поддразнивать или смотреть в синие глаза и чувствовать, как сердце наполняется счастьем.
Кин натянул брюки и машинально застегнул их, не сводя глаз с бедер Алексы, которая уже направилась к кильботу.
– Позволь сказать, дорогая Алекса, что у тебя не то чтобы переизбыток пороков, просто ты умудряешься наилучшим образом использовать те немногие, что имеешь, – швырнул он ей вслед. – И еще одно… – Кин прищурился, чтобы разглядеть ее удаляющийся силуэт. – Ты слушаешь меня?
– Да, – приплыл к нему ее голос. – Продолжайте, сэр, – предложила она, едва сдерживая смех.
– Я еще не слыхал, чтобы женщина жаловалась на отсутствие у меня мастерства или выносливости в постели, – заявил он. – Мужчина, как хорошее вино, с возрастом становится только лучше. Ты вполне можешь разочароваться с каким-нибудь сопляком. Вряд ли ему удалось бы удовлетворить твои аппетиты.
– Тогда, полагаю, мне надо приступить к экспериментам, чтобы узнать, правду ли ты говоришь, – ответила Алекса, с интересом пытаясь заметить, не проявит ли Кин хоть малейшего намека на ревность.
– Не трать попусту время, – отпарировал он и самоуверенно улыбнулся, а Алекса побрела по берегу.
Да, эта проказница была освежающей помесью взрослой женщины и маленькой, озорной девчушки. В ней была страсть, не уступающая его собственной, и все же она резвилась, насмехалась и поддразнивала его, когда находило подходящее настроение. Алекса добавила остроты в его жизнь, и он не мог противиться ей. Но Клинт… Клинт будет вне себя, когда узнает, что Алекса будет сопровождать их в поездке в Новый Орлеан. Да, забавное может оказаться путешествие, подумал Кин, догнав Алексу и молча двигаясь рядом с ней. Немало перьев полетит с обоих драчунов, пока они не заключат перемирие… если это вообще когда-нибудь произойдет. Единственное, что у них есть общего, – это острая неприязнь к другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
О, какую ярость вызывала одна мысль о том, что грязные лапы Сайласа мяли эту неземную красоту! Но ему не удалось взять ее. Об этом-то Кин позаботился. Никогда, никогда больше ни один мужчина не посмеет коснуться ее хоть пальцем, молча поклялся себе Родон.
И снова его губы впились в ее сочный рот, и снова его руки отправились такой уже знакомой дорогой по ее телу, разжигая их страсть до лихорадочного жара.
– Возьми меня. Возьми сейчас… – задыхаясь, прошептала Алекса, оторвавшись от его горячих губ.
Она дрожала от всепоглощающего желания скорее прервать эту сладостную пытку. Ее сводило с ума, что он так близко, совсем рядом, и в то же время бесконечно далеко. Ею двигало единственное стремление – стать его собственностью, его владением, его рабой. Познать рай на земле.
Но Кин не спешил войти в нее, хотя желание бушевало в нем. Но нет, он не будет торопиться, слишком уж долго томился ожиданием. Он заставит Алексу признать, что только он, единственный, может зажечь ее кровь той страстью, которую только он, единственный, может насытить.
– Хочешь меня? Тебе нравится, как я тебя трогаю? – прохрипел Кин, нежно покусывая ее опухшие от поцелуев губы.
Она бесстыдно встретила испытующий взгляд.
– Да, – шепнула Алекса, и голос ее дрогнул.
Он с нежной улыбкой обвел указательным пальцем розовый кружок вокруг напрягшегося соска.
– Насколько сильно, Алекса?
Она не в состоянии была больше переносить эти сводящие ее с ума легкие прикосновения. Она отчаянно желала его, а он нарочно подсмеивался, дразнил ее… Но нет, она ни за что не позволит признанию сорваться с губ, признанию, что любит его больше самой жизни.
– Ничто не может сравниться с твоим прикосновением, – хрипловато ответила она и запустила пальцы в его черные волосы.
Кин приподнялся над ней – мощные бицепсы напряглись. Его вело желание, то примитивное, первобытное желание, что не подчинялось никаким призывам разума. Если ему суждено вечно гореть в аду за то, что хочет Алексу, то так тому и быть! Кин не думал ни о чем, когда оказывался рядом с ней. Ничто не имело значения, кроме этого момента близости. Она будет его, только его. Они вместе поплывут к дальним горизонтам и заглянут за самый край земли, познают неземной восторг… Он уже побывал там в ее объятиях; и еще раз они отправятся туда на парусах, наполняемых страстью. Вместе найдут то наслаждение, что невозможно описать никакими словами…
Кин прижал Алексу к себе, погрузился в нее глубоко, сам стал ее собственностью. Они слились в одно душой и телом, вздохи перепутались и полетели, подхваченные озорным ветерком, трепавшим в ближайшем кустарнике штаны Кина. Тела их двигались в едином ритме упоительной мелодии, звучащей лишь для двоих. Алексе было одновременно смертельно холодно и адски жарко. Она любила так сильно, так полно, так беззаветно, что сердце готово было разорваться на части…
Когда Кин содрогнулся над ней, они легко, как перышки, опустились на землю с высот, где плыли в облаках, и вернулись к реальности. В этот раз Алекса увела его с собой еще дальше. В те дали, где они еще не были, в тот мир, о существовании которого Кин и не подозревал. Близость с Алексой отнимала силу и едва-едва не лишала рассудка. Она требовала большего, чем просто физическое удовольствие. Ей надо было покорить его сердце, и она не позволит ему жить спокойно, пока он не принесет его на блюдечке. И хотя Алекса ни разу не высказала этого вслух, Кин прекрасно знал, чего она хочет. Да, ее послали из самой жаркой адской топки. Послали за его душой, размышлял он, вглядываясь в прихотливую игру теней на безупречном лице. Не важно, куда он направлялся, не имеет значения, в какую сторону вели его ноги, – Алекса всегда была там, ждала и манила, требуя его души и тела.
Когда он наконец прилег рядом с ней, Алекса приподнялась на локте и нежно пальчиком провела по бороде, вспоминая щекочущие, волнующие ощущения. Озорная улыбка тронула розовые губы. Впервые за последние недели она ощущала головокружительное, невозможное счастье и легкость. Пока Кина не было рядом, она механически заполняла время разнообразными делами и в то же время не жила в полном смысле этого слова. Но присутствие Кина, близость с ним рассеяли, растопили эту безучастность.
Разглядывая его мускулистое тело, Алекса снова ощутила прилив желания и вдруг поняла, что чувствует себя в ладу с самой собой лишь в тесном кольце его рук. Он, именно он наполнял смыслом то, что без него было холодной пустотой. Он, и только он, давал ей силу и энергию.
Алекса наклонилась и легчайшим поцелуем коснулась его губ, накрыв их обоих потоками черных волос.
– Возьми меня еще раз, мой ненаглядный разбойник, – попросила-приказала она, изумив и его, и саму себя бесстыдством этих слов.
– Сейчас? – недоверчиво скрипнул он. Кин едва нашел силы издать это единственное коротенькое слово.
– Ты что-то имеешь против этого? – Ее бровь вопросительно изогнулась, бесовская усмешка раздвинула уголки припухших губ.
Кин обожал эту улыбку. В ней было достаточно огня, чтобы рассеять тьму. Алекса покрыла легкими, порхающими поцелуями широкую грудь, спустилась губами вниз по животу и вырвала у Кина довольный, уже немного возбужденный смешок.
– Да неужели у тебя нет ни капли стыда, ты, чертовка? – дразнил он ее. – Мы только что занимались любовью, я отдал тебе все силы, а ты требуешь еще?
Алекса покраснела, но быстро оправилась. Да, она понимала, что это просто ужасно с ее стороны, но не могла устоять перед искушением довести до полного изнеможения мужчину, который не пропускал до сих пор ни одной юбки.
– Хочешь сказать, что не в состоянии удовлетворить всего одну страстную женщину? – поинтересовалась она. В ее хрипловатом голосе слышались нотки вызова.
– Конечно, нет! – Кин заухал, как возмущенный филин. – Я еще никогда не получал претензий по поводу своего мастерства. Это заставляет меня поверить, что ни один смертный мужчина не в состоянии насытить ведьму.
– Ты, кажется… – Он задохнулся, когда она легкими своевольными пальцами пробежала по низу живота, потеребила предмет его мужской гордости.
– А может, просто слухи о твоих многочисленных победах сильно преувеличены? Может, ты сам распространял эти сплетни? – подшучивала Алекса, покрывая поцелуями его глаза, щеки, губы, шею, трогая его тут и там…
Эти возбуждающие прикосновения заново разожгли удовлетворенное было желание, и Кин вдруг ощутил, что хочет, безумно хочет взять ее еще раз. А проворные женские пальцы продолжали танцевать по твердой стене его груди, разжигая бешеную плотскую жажду. И вот он уже желал ее больше, чем раньше, хотя пять минут назад был готов поклясться, что жар страсти уже остыл. Но Кин вдруг осознал: то пламя, что она зажгла в нем, никогда полностью не угасало. Любое неосторожное, волнующее прикосновение – и огромные языки огня желания взлетали вверх, к самым небесам.
Почему же он не уставал от нее? Да потому что сам научил ее доставлять ему наслаждение. Но Алекса расцвела в столь искусную обольстительницу, что больше уже не нуждалась в учителе. Она могла заставить его желать ее, томиться этим желанием, жаждать сладости ее поцелуев.
Кин снова раздвинул ей ноги и ринулся в нее, словно толпа завоевателей на индейские территории. Он двигался сильно, размашисто, ритмично. Алекса радостно встретила эти сильные толчки, пораженная, что сумела уговорить его взять ее и во второй раз. Она никак не могла насытиться им. И только боялась, что придет день, когда Кина отнимут у нее, и от прекрасной Алексы останется лишь пустая оболочка.
Те слова, что она жаждала сказать, уже висели на кончике языка, но Алекса проглотила их и произнесла только его имя. Интонация выразила всю невыносимую нежность, все те чувства, что она испытывала к нему. И только это имя было на ее губах, когда Кин снова поднял ее на вершину экстаза.
Он прижимал к себе ее тело с такой силой, что боялся раздавить. Но не мог отпустить, не мог даже ослабить объятие. Яростные волны любовной битвы швыряли его так, что оставалось только держаться за Алексу, как за спасательный круг. Но вот он застонал от невыносимого наслаждения. Кин был уверен: случись сейчас Миссисипи выйти из берегов и затопить их – у него не хватит сил сделать ни одного гребка даже во имя спасения жизни.
– Не проси больше, – прохрипел он. – Я слышал, будто избыток любовных игр может убить мужчину намного раньше отпущенного ему срока.
Алекса фыркнула, потом виновато ухмыльнулась:
– Наверное, мне должно быть стыдно, что настаивала…
– Да уж, конечно, – ответил Кин, поддразнивая ее. Потом набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Да, Алекса выпила все его силы. Он не мог даже двинуться. Она просила его удовлетворить ее желание, и у нее была жутковатая способность добиваться своего. И вот после двух недель невыносимой пытки, наполненной стараниями найти удовлетворение где-то еще, Кин снова оказался с Алексой. И что он доказал, таскаясь по борделям? Он горько засмеялся над собой. Все, чего он добился, – это выбросил на ветер две недели, пытаясь похоронить воспоминания, которые не умрут никогда. Ему в жизни не удастся прогнать эту чертовку из своих мыслей. Он погиб, когда впервые заглянул в эти загадочные серебристые глаза.
Кин бросил на Алексу быстрый взгляд, потом стал смотреть в черное небо.
– Какая ирония, что молодая невинная женщина, лишь недавно познавшая радости любви, так пристрастилась к ним.
Эта насмешка достигла цели – Алекса вздрогнула будто ужаленная.
– О, для мужчины с репутацией героя-любовника, переспавшего со всем женским населением долины Миссисипи, ты едва волочил ноги. Никогда в жизни не могла даже подумать, что это мне придется соблазнять тебя. – Ее глаза засверкали дьявольским огнем, когда она швырнула в него этим колючим, ядовитым замечанием.
– Я не жалуюсь на само приятное занятие, – фыркнул он в свою защиту. – Не понимаю только, почему ты выбрала именно такое время. – Он был уверен, что Алекса собиралась уязвить его мужскую гордость, вернее, то, что от нее осталось. Никогда еще ни одна женщина не насмехалась над его мужественностью и выносливостью, не сомневалась в них. Будь проклята эта ведьма! Она вечно стремилась ужалить его и наслаждалась этим.
Алекса озорно, весело улыбнулась и отбросила назад свои черные локоны. Потянувшись за одеждой, с удовлетворением отметила, что получила немалое удовольствие, заставив Кина защищаться.
– Не стоит повышать голос, Кин, – ответила она сладостно-медовым тоном, связывая порванные края блузки под грудью, позволив ему пялиться на нее, как мальчишке-школьнику, впервые увидевшему женщину. – Я могу смириться с тем, что тебе приходится считаться… с возрастом… – легко добавила она. – Девин уже проинформировал меня, что пожилые мужчины стремятся к менее утомительному времяпрепровождению.
– С возрастом?! – прокукарекал Кин, как негодующий петушок. Потом так сильно сжал губы, что Алекса испугалась, не раздавит ли он их. Она упрятала свое веселье под приступом кашля, а Кин перекатился на колени и уперся руками в бока. Больше всего он похож сейчас на пыхтящую жабу, подумала Алекса и не смогла не захихикать. – Так ты думаешь, что я слишком стар, да, Алекса? – спросил он, схватив ее за руку, когда она попыталась подняться. Проклятая ведьма просто расцветала и набиралась небывалой силы, оскорбляя его!
– Нет. – Тон ее был легким, небрежным, в глазах плясали дьявольские искорки. – Полагаю, ты прекрасная пара для дамы средних лет.
Кин зарычал и снова попытался схватить ее, но Алекса увернулась и захихикала. Она не понимала, почему так немилосердно насмехается над ним, но ничего не могла с собой поделать. Она ощущала себя безрассудной и в высшей степени живой, потому что любила. И странно счастливой… Позднее придет боль расставания, но сейчас ей доставляло огромное удовольствие трогать его, игриво поддразнивать или смотреть в синие глаза и чувствовать, как сердце наполняется счастьем.
Кин натянул брюки и машинально застегнул их, не сводя глаз с бедер Алексы, которая уже направилась к кильботу.
– Позволь сказать, дорогая Алекса, что у тебя не то чтобы переизбыток пороков, просто ты умудряешься наилучшим образом использовать те немногие, что имеешь, – швырнул он ей вслед. – И еще одно… – Кин прищурился, чтобы разглядеть ее удаляющийся силуэт. – Ты слушаешь меня?
– Да, – приплыл к нему ее голос. – Продолжайте, сэр, – предложила она, едва сдерживая смех.
– Я еще не слыхал, чтобы женщина жаловалась на отсутствие у меня мастерства или выносливости в постели, – заявил он. – Мужчина, как хорошее вино, с возрастом становится только лучше. Ты вполне можешь разочароваться с каким-нибудь сопляком. Вряд ли ему удалось бы удовлетворить твои аппетиты.
– Тогда, полагаю, мне надо приступить к экспериментам, чтобы узнать, правду ли ты говоришь, – ответила Алекса, с интересом пытаясь заметить, не проявит ли Кин хоть малейшего намека на ревность.
– Не трать попусту время, – отпарировал он и самоуверенно улыбнулся, а Алекса побрела по берегу.
Да, эта проказница была освежающей помесью взрослой женщины и маленькой, озорной девчушки. В ней была страсть, не уступающая его собственной, и все же она резвилась, насмехалась и поддразнивала его, когда находило подходящее настроение. Алекса добавила остроты в его жизнь, и он не мог противиться ей. Но Клинт… Клинт будет вне себя, когда узнает, что Алекса будет сопровождать их в поездке в Новый Орлеан. Да, забавное может оказаться путешествие, подумал Кин, догнав Алексу и молча двигаясь рядом с ней. Немало перьев полетит с обоих драчунов, пока они не заключат перемирие… если это вообще когда-нибудь произойдет. Единственное, что у них есть общего, – это острая неприязнь к другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57