— Ты лжешь! — закричал Слейтер так громко, что Джон Остин, испугавшись, невольно прижался к стене.
В комнате наступила гробовая тишина, ужасная своей напряженностью.
— Вы хотите… — прервала ее наконец Сэди, — чтобы я уехала?
— Нет, черт побери, я вовсе не хочу, чтобы ты уехала! Но ты обманываешь меня! Ты лжешь, стараясь выгородить их обоих! О Боже! Если бы у меня были сейчас силы сесть на коня… Если бы я только… — Слейтер был разъярен по-настоящему, и Джон Остин про себя поблагодарил судьбу, что гнев обращен не на него. — Джек, бери Лютера и всех, кого посчитаешь нужным еще, и езжай за ней, — отдал он распоряжение. И вдруг отрывистый, командный тон сменился на какой-то раздраженно-жалобный… — Она спит не рядом со мной, Джек! Я потерял ее! Мне необходимо знать, решила ли она уехать навсегда, изменив свое отношение ко мне.
— Мы поедем, как только рассветет, Слейтер. Мы ее непременно разыщем и привезем назад. Пусть она сама все расскажет. Можешь не сомневаться, мы ее найдем. Какова во всем этом роль Джесса, мне, конечно, неизвестно, но я знаю этого парня уже достаточно долго. Готов поставить свои последние башмаки на то, что он не из тех, кто так быстро решится связать свою судьбу с женщиной.
— Лучше бы он был из тех! О Боже, тогда во всем была бы хоть какая-то логика! — Голос Слейтера стал вовсе хриплым, будто он задыхался. — Если с ней что-нибудь случится, Сэди, одно упоминание названия Кип будет вызывать в тебе ужас.
— Тебе не станет легче от того, что ты так разговариваешь с Сэди, Слейтер, — произнес Джек твердо и даже немного враждебно. — В конце концов Саммер сделала то, что хотела она сама, а не кто-то другой.
— Убирайтесь к черту! И ты, и Сэди!
Джек и Сэди вышли. Женщина, проходя мимо Джона Остина, намеренно отвернула от него свое заплаканное лицо. Войдя на кухню, она поблагодарила Терезу, забрала Мэри и ушла из дома, так и не взглянув на мальчика.
Джон Остин остался стоять с понуро опущенной головой. Ему меньше всего хотелось сейчас рассердить кого бы то ни было. Но если это поможет возвращению Саммер, то он готов и не такое пережить! Главное, чтобы вернулась сестра.
Когда прискакал Бульдог, было уже темно. Конь его был весь в мыле, а сам он едва держался на ногах от усталости. Он не помнил, чтобы когда-нибудь еще так сильно уставал. И было от чего. Старый ковбой беспрестанно скакал с самого утра и преодолел не менее шестидесяти миль. Но многолетняя привычка заставила расседлать коня, а уже затем отправиться на общую кухню, чтобы подкрепиться.
— Бог мой, Бульдог! — воскликнул вместо приветствия повар. — Здесь произошло столько всего, сколько не происходило с самого моего появления на свет, а ты все прозевал! Как нарочно, лишь ты уехал, происшествия посыпались одно за другим.
— Где Джек?
— Не знаю. Где-то здесь. — Повар поставил перед ковбоем большую тарелку с тушеным мясом. — Ты выглядишь так, будто тебя завязали в узел, а потом еще выжали. Ха-ха! Кто же это за тобой гнался?
Бульдог бросил в ответ сердитый взгляд и начал есть.
— Честное слово, никогда столько не наваливалось сразу… с тех самых пор, как свиньи сожрали моего братишку, — заискивающе поглядывая на ковбоя, попытался задобрить его грубой шуткой повар.
— О, а я и не знал, что ты вернулся! — раздался возглас вошедшего на кухню Пудинга.
При этом паренек не преминул запустить руку в глиняный кувшин и выхватил целую горсть сушеных персиков.
— Ну так теперь знаешь. Где Джек?
— Не знаю. Где-то здесь.
— Не знаю да не знаю! Заладили одно и то же, — раздраженно выпалил Бульдог. — Неужто это все, что здесь мне могут сказать? Подними-ка свою задницу и найди его.
Через полчаса они с Джеком сидели на дворе, подальше от любопытных ушей, жаждущих узнать подробности недавних происшествий. Говорил в основном Джек. Он рассказал обо всем, что случилось здесь с того момента, как Слейтер отправился в горы, и до ухода армейского отряда с захваченными пленными в форт. Естественно, поведал он и о том, что Трэвис застрелил Эллен, и о том, что именно Трэвис мучил Слейтера, а привезли последнего домой апачи. Утомленному ковбою было нелегко вникать во все эти подробности, а тем более связать их с тем, что Саммер оказалась в гостинице Гамильтона, а привез ее туда Джесс Фарстон. Он терпеливо дождался конца рассказа, который Джек завершил тем, как расстроен Слейтер неожиданным отъездом Саммер вроде бы в Рокин-Эс на похороны Эллен. Лишь после этого Бульдог рассказал, почему он сам проделал столь длинный путь, чуть не загнав лошадь до смерти.
— И что ты обо всем этом думаешь? — спросил Джек, глубоко затягиваясь сигаретой.
— Ничего не понимаю.
— Слейтер и так на взводе. Не уверен, что, если он узнает твою новость, мы сумеем удержать его от попытки самому отправиться в город. — Джек на минуту задумался. — Но зато ясно, что в Рокин-Эс нам теперь скакать совершенно не к чему.
— Почему же, черт побери, она затеяла все это? Уехать с Джессом?.. Слейтера оставить как на горячих углях?.. Никогда бы не подумал, что она способна на такое. Готов был поклясться, что она серьезная девушка…
— Как бы там ни было, она сделала то, что сделала. И мы не сможем долго скрывать это от Слейтера. Похоже, что у нас нет времени ждать, пока его ребра срастутся. Он придет в ярость, когда узнает, что мы скрыли от него. А ты знаешь, каков он в гневе.
— Знаю, — хмыкнул, несмотря на свое состояние, Бульдог. — В этом он весьма напоминает своего папашу Сэма, когда тот сердился.
Оба, задумавшись, смолкли. Одно, бесспорно, объединяло этих во многом непохожих мужчин — оба они любили Слейтера как сына. И тот, и другой очень обрадовались, когда он полюбил Саммер, а та ответила взаимностью. Им обоим показалось, что мальчик их, который был так одинок после гибели отца и так переживал из-за своего изуродованного лица, нашел свой золотой самородок, тот, о котором мечтает каждый мужчина.
— Полагаю, нам следует подождать день, чтобы он мог еще немного подлечиться, а потом все рассказать. Завтра он все равно будет думать, что я уехал в Рокин-Эс, и не будет обо мне спрашивать. А о твоем прибытии Слейтер не знает. Терезе я скажу, чтобы она никого не подпускала к нему, как бы громко ее об этом ни просили. Она подсыпет ему в пищу этот индейский порошок, чтобы он поспал. Мы с тобой постараемся не мозолить другим глаза, но вечером придем к нему и все расскажем. А там уж один Бог знает, как он ко всему этому отнесется.
— Лучше нам ничего не придумать, — согласился Бульдог, широко зевая. — Тем более что я страшно устал, даже глаза слипаются. Так что если не найдешь меня, когда я понадоблюсь, значит, я сплю. Придется тебе прийти и разбудить меня.
Глава 17
Пять последних дней были самыми отвратительными в жизни Саммер. Но пятница, как бы там ни было, все-таки наступила. Осталось всего несколько часов, и она сядет в дилижанс, чтобы навсегда покинуть Гамильтон. Она поднялась с первыми лучами солнца, оделась и подошла к окну. Затем, услышав, что Грейвс поставил у двери поднос с едой, позавтракала, упаковала вещи и вновь приблизилась к окну, ожидая, когда появится Джесс.
За это время Джесс навещал ее два раза. И если бы не эти его визиты, она бы, наверное, сошла с ума. Вообще он оказался совсем не таким, каким представлялся ей раньше. Саммер поняла, насколько был одинок этот человек. Ей стало ясно, почему он был так предан Эллен, так любил ее и позволял ей командовать собой. Сам Джесс не говорил, но было ясно, что только смерть Эллен дала ему свободу и сделала реальной его любовь к Сэди. А он ее полюбил по-настоящему. Чтобы понять это, достаточно было взглянуть на его улыбку и блеск в глазах, когда он говорил о ней и Мэри.
Рассказал Джесс, правда, очень коротко, и о своих планах на ближайшее будущее. Слейтер, как он объяснил, станет теперь хозяином и Рокин-Эс. Джесс не сомневался, что любой судья подтвердит его права, поскольку о существовании других родственников Скотта Маклина ничего не известно. Когда вопрос этот окончательно разрешится, Джесс с Сэди поженятся и заведут где-нибудь самостоятельное хозяйство.
— Слейтер наверняка предложит тебе остаться у него, — сказала тогда Саммер.
— Возможно. Но пришло время и мне обзавестись кое-чем, — просто ответил он.
Саммер вновь выглянула в окно. Целых пять дней она только этим и занималась, изучив каждый дюйм открывавшейся ее взорам улицы и каждую трещинку на стоящих вдоль нее домах. За это время она ни разу не выходила из комнаты. Хозяина гостиницы Саммер видела лишь однажды, когда решила выставить поднос за дверь, подумав, что Грейвс уже ушел, а оказалось, что он задержался у лестницы в надежде взглянуть на постоялицу. Под хитрым взглядом толстяка она почувствовала себя неловко, будто и перед ним была в чем-то виновата.
Судя по теням, которые отбрасывали дома на улицу, время приближалось к полудню. Саммер ощутила беспокойство. Пришлось успокаивать себя. Джесс сказал, что придет, и, значит, придет обязательно! И все-таки минуты тянулись мучительно долго. Девушка нервно теребила пальцами носовой платок. Когда она наконец увидела вышедшего из-за угла дома и направившегося к гостинице Джесса, этот кусочек материи стал влажным. Облегченно вздохнув, Саммер надела шляпку и приколола ее булавкой к заранее уложенным волосам, чтобы не сдул в дороге ветер. Джесс задерживался. Судя по всему, он улаживал последние вопросы с хозяином гостиницы. Чтобы не терять времени в дальнейшем, она достала деньги, данные ей в свое время Слейтером.
— Саммер! — раздался наконец за дверью знакомый голос.
Она открыла.
— Привет, Джесс.
— За гостиницу уже уплачено. Так что спрячь деньги, они тебе еще пригодятся. Твой проезд до Остина я тоже оплатил, а Билл обещал, что присмотрит, чтобы у тебя было все нормально. Он ждет нас в дилижансе. Пошли. — Саммер попыталась что-то возразить по поводу денег, но он только махнул рукой. — Все это мы можем обсудить потом. Мы с Сэди скорее всего поедем через Остин. Кстати, как нам тебя там найти?
— Я решила взять фамилию мамы — Виллер. Я оставлю для вас записку на почте.
Выйдя на улицу, Саммер подняла голову даже немного выше обычного и гордо выпрямила спину. Джесс, неся ее дорожный сундучок на плече, поддерживал спутницу под руку. Хранить гордую осанку под любопытными взглядами каждого встречного было нелегко. Когда они подошли к станции, Саммер была едва жива от смущения. И все-таки она сумела держать себя в руках и не опускать голову, а смотреть прямо. Лицо ее для посторонних наблюдателей оставалось совершенно спокойным.
Тот же кучер Билл, который привез ее и Джона Остина в Гамильтон, ждал около дилижанса. Он взял дорожный сундучок Саммер у Джесса и передал своему помощнику, расставлявшему вещи пассажиров на багажной полке. Можно было ехать.
Саммер вдруг захотелось прижаться к Джессу — последнему, кто связывал ее с прошлым. Тот понял состояние девушки по ее растерянному лицу. Он сам сжал ее руку и, наклонившись к уху, ободряюще зашептал:
— У тебя все будет хорошо, Саммер. Если что-то не будет получаться, напиши капитану Слэйну в форт. Он даст мне знать. Поняла?
Сдерживая слезы, Саммер кивнула.
— Спасибо! — прошептала она дрожащими губами.
Джесс помог ей сесть в дилижанс и отвернулся, привычно скрывая под бесстрастным выражением лица свои собственные чувства. Саммер села рядом с мексиканкой, державшей на руках плачущего ребенка. Помимо них, в экипаже находились трое мужчин и еще одна женщина. Недовольные заминкой с отправкой, мужчины неодобрительно посмотрели на Саммер, но вслух ничего не сказали. Кучер щелкнул хлыстом, и дилижанс тронулся. Сидящая на задней скамье Саммер смотрела в окно на Джесса до тех пор, пока он не исчез из виду. А поднявшиеся вскоре из-под колес тучи пыли известили о том, что позади остался и город.
У Саммер было такое ощущение, что она осталась совершенно одна в мире, в котором никому не нужна. Это пугающее чувство не покидало ее все последние пять дней. Когда она ехала в этом же дилижансе из Пини-Вудс, у нее был Джон Остин, о котором надо было заботиться. Да и цель у нее была — она ехала в Гамильтон, чтобы разыскать Сэма Маклина. Вот и нашла! На душе стало совсем горько.
В экипаже стало жарко и душно. Пришлось снять шляпку и использовать ее в качестве веера, обмахивая заодно и младенца на руках мексиканки. Больше всего Саммер боялась сейчас за свой желудок. В последнее время ее постоянно рвало около полудня. Но сегодня она так нервничала в ожидании Джесса, что смогла сдержать позывы, хотя рот то и дело заполнялся неприятной горькой слюной.
Чтобы отвлечься, Саммер принялась разглядывать далекие горы, вершины которых слились с ярким голубым небом, и простиравшиеся у их подножия бескрайние прерии с выцветшей от жары травой. На глазах выступили слезы, а она все всматривалась и всматривалась вдаль. Орел спиралью взвился в небо так высоко, что превратился в крошечное, едва заметное пятнышко. О, как хорошо быть орлом!
Девушка ощутила почти физическую боль от вновь нахлынувших воспоминаний и прикусила губу, чтобы не выдать своего состояния. Эта боль теперь была с ней всегда, мучая ее, при малейшей возможности напоминая о случившемся.
Дилижанс миновал обмелевшую речку и свернул к станции. Билл сказал, что из-за жары он сделает остановку подольше и, пока будут запрягать свежих лошадей, желающие могут немного погулять. Все пассажиры за исключением Саммер воспользовались предложением. Она сидела на месте и ждала, несмотря на то что пот чуть ли не ручьями стекал по ее спине и груди. Мексиканка с ребенком принесла ей ковш с водой. Девушка жадно выпила его и растроганно поблагодарила добрую женщину.
Остановка закончилась. Билл щелкнул хлыстом и прикрикнул на замешкавшихся лошадей, явно намереваясь заставить их компенсировать потраченное на отдых время. Дневная жара была в самом разгаре. В карете было почти как в печке. Все молчали. Ребенок спал. Саммер почувствовала неожиданную легкость, голова закружилась. Но каждая рытвина на дороге по-прежнему отзывалась болью в ее измученном теле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41