— Его глаза выглядят карими.— Иллюзия редко обманывает шои.Самодовольство на лице старухи сменилось откровенным раздражением. Она бросила в Аарона вопрос на языке, который, казалось, состоит из одних согласных.— Нет, — ответил он.Старуха нахмурилась, явно не веря.— В этом замешан чародей, — попыталась сменить тему Чандра. Зачем сердить старейшину, когда они в стольком нуждаются?— Конечно, замешан. — Корявые пальцы нервно затеребили вязанье, все еще лежавшее у нее на коленях. — Они всегда замешаны.— И кто бы ни взял Камень, он, похоже, знает о нас.— Да уж, кто бы! — Старческий смех едва не превратился в кашель, но шои с видимым усилием предотвратила его. — Королевские стражники гниют на той поляне — тогда зачем тебе пустословить о «ком бы»? Если у короля и нет сейчас Камня, его милостивейшее величество наверняка знает, у кого он. — Она повернулась к Дарвишу. — Разве один из твоих братьев не женился недавно на принцессе Итайли?— Да.— Ну вот и ответ.Дарвиш покачал головой. Он не хотел верить, что это Язимина. Предпочтительнее, чтобы это был кто-то другой.— Вы этого не знаете, — внезапно сказал Аарон каменным голосом.— Так ты защищаешь принцессочку, кебрик? — Старуха оскалила практически безукоризненные зубы, усугубляя свое сходство с черепом. — Никому из вас это не принесет пользы. Единственный способ одолеть предателя — это держать его в неведении. А потому вы отправитесь с семьей в Тиволик.Дарвиш отложил на время мысль о Шахине.— Что? — спросил он растерянно.— Ты оглох, парень? Я сказала, вы отправитесь с семьей в Тиволик.— О-о! — Не такой уж он храбрец, чтобы спорить с этим заявлением. — Почему вы помогаете нам?— Потому что хотим. — Ее тон утверждал, что лучшей причины и быть не может.— Тогда мы благодарим вас. — Игнорируя стук в висках, Дарвиш отвесил ей самый любезный поклон и поцеловал сухую и жесткую руку.— Льстец! — Старуха выглядела довольной. — Теперь убирайтесь. Я устала.Когда они подошли к двери, шои крикнула:— Принц!Дарвиш обернулся.— Если притронешься хоть к капле вина в моем лагере, я прикажу переломать тебе пальцы.— Что за прелестная старушка! — прошептал он Аарону снаружи.Демонские крылья взлетели — безмолвный комментарий, полный сарказма.— О чем она тебя спросила? — поинтересовалась Чандра.— Она спросила, не было ли среди моих предков шои.— Ты рассердил ее.Аарон пожал плечами. Первые слова старухи задели его за живое. Он ударил по ее гордости. Теперь они квиты.Той ночью, когда костер горел высоким пламенем, Чандра стояла в тени фургона и смотрела, как Дарвиш делит свое внимание между Фионом и девушкой с короткими кудряшками, смеявшейся низким горловым смехом. Чандра видела, что он поборол свою жажду, и признала силу, которая требовалась, чтобы пить воду вместо вина. И чародейка не могла спорить с его правом получать другие удовольствия, когда их предлагают, но…Но что? Она и сама не знала, поэтому стояла, смотрела и жевала кончик косы. И удивлялась.
— Он такой хаус. — Тихий голос Фионы едва слышался сквозь разговоры шои и потрескивание костра.Чандра выплюнула мокрый кончик.— Хаус?— Развратник.Дарвиш обнял девушку за талию и поднял губы к Фионе.— Да.— Я имела в виду брата. — Судя по голосу, шои улыбнулась. — Если ты беспокоишься о нем, то могла бы быть там. Они бы уступили место.— Нет, — вздохнула Чандра, — я не беспокоюсь о нем.— О?— Я ни о ком так не беспокоюсь. Я — Чародей Девяти.Фиона покачала головой.— Сила — холодный спутник ночью. — Она исчезла так же бесшумно, как появилась.— Ну, возможно, — пробормотала Чандра, опуская руку в карман, чтобы ощутить успокаивающую форму чаши. — Зато она гораздо интереснее днем.С другой стороны костра, где языки пламени разрывали темноту на странные пляшущие тени, донесся жуткий вой тростниковой дудки. Чандра узнала инструмент, но не мелодию. Пастухи в деревенском поместье ее отца никогда не играли ничего столь дикарского. К дудке присоединился барабан, затем второй, с более низким звучанием, а потом что-то, совсем ей незнакомое, пробилось и подхватило остальных, с безумной страстью увлекая за собой.Музыка обжигала кожу, и у Чандры невольно возникла странная мысль, что надо двигаться, иначе она сгорит. Другие чувствовали то же самое и отвечали на этот дикий зов. Сначала один, два, потом хлынувшая масса молодых шои, мужчин и женщин, закружились вокруг пламени. Они притопывали и кружились, полностью завладев вниманием девушки. Музыка стала еще неистовее, и такой же бешеной стала пляска. Теперь Чандра поняла природу этого зова и стиснула зубы.«Я — Чародей Девяти, — сказала она себе. — Это желание — не мое!»А затем стройная белая фигура вскочила и закружилась перед костром.— Аарон? — Прищурившись, Чандра шагнула вперед.Его волосы заполыхали красным и золотым, подобно шапке пламени, когда он завертелся и подпрыгнул невероятно высоко. Отраженный огонь плясал на его коже, мокрой от пота. Даже шрамы на груди казались каким-то причудливым варварским украшением. Глаза вора были полузакрыты, он весь отдался музыке. Босые ноги ударяли в землю, стены рухнули, и вся страсть, спрятанная за ними, вырвалась с огнем наружу.Ритм стал быстрее, жестче, и Аарон последовал за ним.Чандра поискала глазами принца и наконец заметила его: он шел вместе с двумя шои в укромное место за фургонами.«Обернись, — молча взмолилась она. — Посмотри на костер?» Она знала: если б Дарвиш посмотрел, он бы понял, для кого танцует Аарон.Но он не обернулся и не посмотрел.Когда музыка кончилась, тяжело дыша всей грудью, Аарон сжал кулаки и исчез в темноте один. 12 — Ты слышала, Эйша? Ты слышала?Сандальщица даже не подняла головы, продолжая невозмутимо шить, когда старик Семал проковылял на дрожащих ногах в открытую дверь ее лавки. Два или три раза за девять дней он узнавал свежий слух у своих приятелей и ликующе разносил его по рыночной площади. Эйша много лет назад перестала волноваться.— Что я слышала? — спросила она, критически рассматривая свою работу.— Ну… — Семал осторожно опустил свои хрупкие кости на коврик, потом потратил еще минуту, чтобы натянуть халат на костлявые ноги. В тех штанах, что носили молодые, он просто не видел смысла. — У Барики — ты ее знаешь, младшая дочь колбасника — есть дружок, Хабиб. А у того есть младший брат, он служит во дворце пажом его превосходительства лорд-канцлера.Он помолчал, и Эйша хмыкнула, отмеряя длину кожаного ремешка.— Так вот, младший брат Хабиба, этот паж во дворце, сказал Хабибу, тот рассказал Барике, она рассказала своему отцу, а тот сказал мне.— Сказал тебе что, Семал? — спросила Эйша, не потому, что хотела знать, а потому, что этого ждали от нее. Возможно, ей хватит обработанной кожи еще для одной пары.— Сказал, что Камень пропал.О такой реакции Семал и мечтать не смел. Сандальщица перестала работать и вытаращилась на него, разинув рот.— Пропал, — повторил он с невеселым смешком. — Мы все умрем.Эйша закрыла рот. Камень пропал?— Чушь, — отрезала она.— Нет, не чушь. — Семал покачал головой, жидкие прядки волос решительно взметнулись. — И принца Дарвиша послали вернуть его.— Дарвиша? — Сандальщица улыбнулась. — Тогда это точно чушь, старик! Никто в здравом уме не пошлет принца Дарвиша даже к колодцу за водой.— Его не видели в обычных местах больше девяти дней, — сварливо пробормотал старик.— Никакой тайны тут нет, он в уединении, в храме. Готовится к женитьбе и лечится от дурной болезни.— Но брат Хабиба…— Еще ребенок. Кроме того, — Эйша похлопала старика по колену, — король, наследник и даже его превосходительство лорд-канцлер все еще во дворце. Думаешь, они остались бы там, если б Госпожа могла разбушеваться?Семал вздохнул.— Ты права, — согласился он и встал. — Камень исчез, и принц Дарвиш отправился за ним. Наверно, я совсем состарился, раз поверил в это.И, качая головой, он заковылял из лавки, бормоча себе под нос:— Совсем состарился.Крошечными, аккуратными стежками Эйша закрепила пряжку и положила ремешок рядом с почти готовой сандалией. Забарабанив пальцами по ляжкам, она нахмурилась. Со своего места сандальщица видела только каменную резьбу на доме напротив, а ей вдруг ужасно захотелось видеть дальше. Все так же хмурясь, она вышла на улицу и рассеянно кивнула корзинщику в соседней лавке.Эйша не увидела дворца — улица слишком круто уходила вверх, — но она увидела облако дыма, которое висело над городом уже несколько дней. Это было очень легкое облако, но, рожденная и выросшая в Ишии, сандальщица не могла припомнить подобного дыма. Может, в словах старика Семала и не было ни слова правды, но почему-то ее охватило странное чувство тревоги. Эйша не раз видела казни в вулкане и понимала, что сделает с человеком расплавленный камень, если разорвет путы, которые держат его в кратере.Ее брат, давно переехавший в деревню на южном берегу, всегда говорил, что Эйша будет желанной гостьей. Возможно, пришла пора навестить его.
— Мой принц?— Лорд-канцлер?— Лава поднялась еще на один человеческий рост. Чародеи говорят, скоро она поднимется над чашей, и, когда это случится, — лорд-канцлер развел руками, — они больше не смогут удерживать ее.Шахин нахмурился. Он знал, чародеи используют золотую чашу, в которой лежал Камень, как точку фокуса для магической силы. Но не подозревал, что чародеи так от нее зависят. Чаша располагалась намного ниже края вулкана, и если лаву можно удержать только до этой высоты, то резко сократится время, которое у них осталось. И когда плененный вулкан вырвется на свободу, чародеи умрут первыми.— Они останутся? Если кто-нибудь из них испугается и ослабит заслон…— Чародеи выживут или умрут как один, мой принц. — Лорд-канцлер лучился самодовольством. — Их сила теперь слишком крепко переплетена, чтобы любая отдельная нить вырвалась на свободу. Они могут поддаться ужасу, когда пожелают, но они не смогут извлечь свою силу.— Ты знал, что это случится?Старик наклонил голову. Что выражало его круглое лицо, Шахин так и не понял.— Я всегда отличался чувством предвидения, мой принц.Итак, чародеи в ловушке. Шахин постучал большим пальцем по губе и пришел к решению.— Мы должны эвакуировать город. Немедленно.— Мой принц? И вызвать ту самую панику, которую пытались предотвратить?— Лучше паника сейчас, чем тысячи смертей потом, — отрезал Шахин, направляясь к окну.— Вы бы пожертвовали вашими людьми сейчас ради того потом, которое, возможно, никогда не наступит? — вкрадчиво спросил лорд-канцлер.Принц повернулся. На его челюсти, едва видимой под бородой, заиграли желваки. А когда он отвечал, в его голосе слышалась хрупкая резкость человека, сохраняющего спокойствие одной только силой воли.— Кажется, ты питаешь огромную веру в моего брата? Как странно, ведь раньше ты его не выносил.— Ваш королевский брат, мой принц, не создан для придворной жизни. Сейчас он не при дворе.Это звучало разумно, это была правда, в конце концов, но…— Мы начинаем эвакуацию. Сейчас же. Стражники сделают все возможное, чтобы избежать паники.— Сожалею, мой принц, — весь его вид и голос выражали искреннее сожаление, — но такой приказ может дать только ваш возвышеннейший отец. Не вы.Шахин глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Ни ему, ни Ишии не будет пользы, если он восстановит против себя человека, которому доверяет сам король. Это был урок, которого Дарвиш так и не усвоил.— Тогда я пойду к отцу.— Сожалею, мой принц, — снова сказал лорд-канцлер, — но он не примет вас.Снаружи, в саду, закричали павлины.— Он не примет меня? — повторил Шахин. Лорд-канцлер попятился от выражения на лице наследника, внезапно напомнившем ему, как старший сын похож на отца.— Он считает, мой принц, что пока этот кризис не кончится, учитывая подозрения против вашей супруги…Шахин сощурился и поднял кулак. Нечеловеческим усилием воли ему удалось сдержаться.— Ты никогда больше не заговоришь со мной или моей женой. — Голос отсекал каждое слово и швырял его в лорд-канцлера. — А теперь мы вместе пойдем к моему возвышеннейшему отцу.В этой небольшой комнате в королевских покоях не было трона, но его заменяло кресло с высокой спинкой. Король сел, сложил пальцы пирамидкой и из-под опущенных бровей посмотрел на сына.Шахин с пылающими глазами коснулся коленом ковра и торопливо встал.— Возвышеннейший, — молвил он, но король прервал его властным жестом.— Ты понимаешь, как близко к измене ты подошел?Принц отшатнулся и заморгал, как будто его ударили. Ему вдруг стало трудно дышать, словно мраморная глыба упала на грудь с огромной высоты. Он боролся с этой тяжестью, чтобы заговорить, но сумел выдавить только одно слово.— Измене?— Или тебе не сказали, что я не приму тебя?— Да, сир, лорд-канцлер сказал, но…Лорд-канцлер вышел вперед, преклонил колени, после чего встал за креслом короля Джаффара.— Он говорил от моего имени.— Но почему, отец? — Шахин простер руки, гнев побеждал шок. — Мы должны действовать вместе, если Сизали намерена выжить.— Не указывай мне, что мы должны делать! — Король привстал с кресла, потом снова сел, надев на лицо маску, лишенную всякого выражения, — маску, за которой он правил. — Я не могу больше доверять тебе. Твоя жена…— Я отправил Язимину в деревню девять дней назад, но, даже будь она здесь, я не посвящаю ее в государственные тайны.— Разве ты не позволил ей написать брату, королю Хариту, прежде чем она уехала?Шахин похолодел. До сих пор подобный тон относился лишь к Дарвишу. В этом тоне был только король и никакого отца; он отрицал всякие кровные узы.— Она лишь сообщала, что едет в деревню. Я прочел письмо, возвышеннейший, в нем не было ничего предательского! Харит — ее брат. Язимина тоскует по родине.— Писать такому человеку в такое время — это предательство; содержание письма не имеет значения. Позволить ей написать письмо — это предательство. Прийти ко мне сюда, когда я приказал не приходить, — это предательство. Ты трижды становишься обвиняемым.Уступая мольбам жены, Шахин знал, что это кончится бедой. Но такого — такого он не предвидел. Не мог предвидеть.Лорд-канцлер с непроницаемым видом склонил голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38