— Я и внезапность. Ближнего ко мне юношу я ударил ногой, вот сюда. Он сразу понял, что был не прав, и больше ко мне не приставал. Второго — кулаком в живот. Прекрасный удар, сеньоры! Третьему, который бросился на меня, как глупый носорог, я упал под ноги, и он славно шлёпнулся на мостовую, а двое для меня, — Жук поиграл мощными мускулами и обвёл нас весёлыми голубыми глазами, — сами понимаете, сущий пустяк. Вот так, милорды. Между прочим, поезд останавливается. Пока снова не тронемся в путь — ни звука. Думайте и чихайте про себя.
Мы улеглись по своим местам.
— Кстати, — добавил Жук, — на вашу половину уже приходили за сеном. Если вас накроют — обо мне ни звука. Слово мушкетёров?
Я лежал и думал о том, как прекрасна жизнь. Мог ли я мечтать о такой необыкновенной жизни, я, жалкий школяр, пределом желаний которого была пятёрка по контрольной и каждый день мороженое? Это как волшебная сказка: вагон, который везёт нас навстречу приключениям, Вася Жук, первый в моей жизни взрослый парень, который признал во мне товарища, Жук, слушать которого — высшее на свете наслаждение, неожиданности, подкарауливающие нас каждый час и, кто знает, слава, которая, быть может, уже готовится к встрече с нами. Испания! Кто из мальчишек не бредил о ней, кто не мечтал оказаться среди защитников Теруэля и Бильбао. Гренада, Гренада, Гренада моя! Мы ненавидели фашистских лётчиков, разбомбивших Гернику, марокканцев, которые с поднятыми руками пошли сдаваться в плен, а перед самыми нашими окопами забросали республиканцев гранатами… А вдруг дядя Вася возьмёт меня… нет, нас к себе, в танкисты? И домой мы вернёмся вместе, и если меня попробуют выставить из комнаты, когда дядя Вася рассказывает, он не позволит: «С ним я воевал, от него у меня секретов нет!» А в школе…
У вагона послышались шаги: нашу дверь отворяли. Скорчившись под тюками прессованного сена, мы старались не дышать.
— Пожалуйста, смотри, — произнёс чей-то недовольный голос, — только головой ручаюсь. Я от вагонов не отходил.
— Вроде человеком пахнет, — неуверенно произнёс другой голос. — Влезай сам, у меня нога болит.
Я боялся, что человек, который влез в вагон, оглохнет от бешеных ударов моего сердца.
— Это картошка преет, — голос звучал в полуметре от нас, — человек, он по-другому пахнет.
Мы услышали лязг засова и удаляющиеся от вагона шаги. Поезд двинулся. Мы сбросили с себя тюки. Леньку трясло, а лицо его было до того белым, что я испугался. У Гришки глаза блестели ещё ярче обычного, а Федька презрительно улыбался.
— Так они нас и нашли, — проговорил он. — Жук, вылезай.
— Вас небось ищут, сеньоры, — заявил Жук, прыгая вниз. — Никому по секрету не сообщали о своих жизненных планах? Учтите: болтун — находка для шпиона. Быть может, в контрразведку генерала Франко уже поступили шифрованные донесения о вас.
— Ты остроумный, — с уважением сказал Федька. — Вроде нашего Усатого.
— Историк, — пояснил я. — Гришка его любимчик, потому что всегда читает вперёд. «Илиаду» прочитал и «Одиссею».
— Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына, — продекламировал Жук. — Уважаю Гомера, симпатичный был старикан. А знаете ли, мушкетёры, что делает солдат в свободное от кровопролития время?
— Пишет домой письма, — сказал я.
— Чистит оружие и готовится к новым сражениям, — догадался Гришка.
— Шуткой поднимает настроение товарищей, — важно изрёк Федька.
— Все это имеет место, — одобрил Жук. — Но потом он играет в карты. Ибо в игре он находит забвение. Садитесь, научу.
Полчаса спустя мы с криками и проклятьями резались в «очко». Сначала играли просто так, потом на мелкий интерес и вошли в такой азарт, что Жук с трудом добился перерыва на обед. К вечеру мы проиграли всё, что было в мешке и на себе. Наше преклонение перед новым знакомым перешло в слепую ненависть.
— Ставьте пистолеты, — ещё раз предложил Жук, тасуя карты. — Авось отыграетесь, сеньоры. Помните, как Атос разделил Гримо на десять ставок?
Шутка не была принята.
— Не будем ставить пистолеты, — угрюмо сказал Федька. — Подавись нашими ботинками!
— Ого! — насмешливо сказал Жук. — Меня оскорбили. Бросаю перчатку!
— Давай! — яростно воскликнул Федька. — На кулаках!
Жук рассмеялся.
— За кого вы меня принимаете, господа мушкетёры? Надевайте свои камзолы и ботфорты. И благодарите за урок, цыплята! А я пойду спать.
Мы в полной растерянности переглянулись.
— Прости нас, Жук, — проникновенно произнёс Федька. — А то мы взаправду подумали, что ты сволочь.
Мы бросились обнимать оскорблённого Жука, который со смехом от нас отбивался. Потом мы легли на сено, и Жук до ночи рассказывал нам истории из своей жизни. Мы были потрясены, когда узнали, что он вынес из горящего дома десять человек, за что сам Калинин лично пожал ему руку, буквально из-под колёс трамвая вытащил ребёнка — и поймал шпиона! Настоящего диверсанта, который пытался взорвать железнодорожный мост. Жук его обезоружил, но в последний момент диверсант ударил его ножом в плечо.
— Вот сюда, — Жук показал длинный шрам. — Можете пощупать, соблюдая очередь.
Мы с благоговением пощупали. Каждый из нас отдал бы палец за такой замечательный шрам.
Поезд остановился. Жук выглянул в окошко. Лил проливной дождь.
— Колонка в трех шагах, — сообщил Жук, — и вокруг никого, все дрыхнут. Самое время запастись водой. Кто полезет?
— Я! — выкрикнули мы хором.
— Орлы! — похвалил Жук. — С такими не пропадёшь. Мой выбор падает на Леонида. Героическое имя. Царь Леонид под Фемистоклами задержал персов. Помните, сеньоры?
— Под Фермопилами, — смущённо поправил Гришка. — Фемистокл был правителем Афин.
— Безусловно, — согласился Жук, недовольно взглянув на Гришку. — Леонид — мушкетёр с наименьшими габаритами. А ну-ка!
Жук ловко обвязал серьёзного Леньку верёвкой, ещё раз выглянул и осторожно спустил Леньку на землю. Через минуту Ленька подал в окошко воду и был благополучно поднят наверх.
— Герой, — с уважением сказал Жук и похлопал Леньку по плечу.
— Подумаешь, чего там, — пробурчал Ленька. Мы отчаянно завидовали.
— А теперь спать, — приказал Жук. Утром завтракали морковкой.
— Вы плохо подготовились, сеньоры, — ворчал Жук. — Сахар нужно было брать. Сухари и консервы.
— А ты? — огрызнулся Федька, трудно переносивший голод. — Учить каждый может.
— Справедливо, — быстро согласился Жук. — Принимаю твой упрёк, Портос. Ну-ка, мускулы! Ого! Тебе, брат, боксом нужно заниматься.
— Он на силомере восемьдесят килограммов жмёт, — похвастался Ленька. — Больше физкультурника.
— Поголодать тоже полезно, — назидательно сказал Гришка. — Может, и в Испании придётся.
От морковки урчало в животе. Настроение упало. Жук внимательно на нас посмотрел.
— Давайте бороться, — предложил он. — А то закиснете.
Сначала против Жука вышли Гришка, Ленька и я, но мы были для него такими же противниками, как индейские пирОги против канонерки. Жук сложил из нас пирамиду и вежливо похлопал каждого пониже спины.
Потом с ним схватился Федька, один на один. Жук начал бороться с улыбкой, но потом посерьёзнел. Федька оказался крепким орешком. Уж мы-то знали его бульдожью хватку и ярость — вполне, впрочем, осмотрительную. Было даже мгновенье, когда Жук оказался внизу — правда, лишь одно мгновенье, потому что он извернулся, вскочил и ловким ударом ноги сбил Федьку на пол.
— Лет через пять, сеньор Портос, будешь чемпионом. — Жук потрепал Федьку за плечо. — Приглашаю в мою резиденцию.
Мы сели играть в «балду», а Жук и Федька уединились наверху. Игра шла плохо: мы завидовали Федьке, который был удостоен беседы один на один. Мы сознавали, что Федька заслужил эту честь, но и Гришка, которого все учителя называли в один голос самым развитым, тоже не был лыком шит.
Федька спустился надутый и важный, а на наши вопросы отвечал коротко:
— Так… о жизни говорили. Не ваше цыплячье дело, одним словом.
Было обидно. Жук захрапел.
— Велел в случае чего разбудить, — сообщил Федька. — Чтобы храп не услышали.
Мы не отвечали. Федька попыжился ещё немного, потом ему стало скучно, и он признался:
— Жук уговаривал меня с ним пойти. Он в Испанию не едет, у него дела. Мы замерли.
— Куда это — с ним? — холодно спросил Гришка. Федька замялся.
— А я не очень-то понял. На заработки, что ли. Говорил, с ребятами интересными познакомит, по морю будем плавать.
— И ты согласился? — набросились мы на Федьку.
— А ещё Портос, друг был… — с горечью сказал Ленька.
— Испанию на заработки променял, — жёстко сказал я. — А ещё говорил, что за дядей Васей пойдёт в огонь и воду!
— Без предателей обойдёмся! — звонко сказал Гришка.
— А ну-ка, повтори! — угрожающе предложил Федька.
— Предатель! — побледнев, повторил Гришка.
Бац! Гришка рухнул на пол. Мы с Ленькой бросились на Федьку, молотя его куда попало. Слабы мы были против Федьки.
— Ребята, не пачкайтесь, — Гришка поднялся, облизывая разбитую губу. — Полезли наверх.
— Ещё хочешь? — азартно воскликнул Федька. — И вам могу добавить!
Не отвечая, мы полезли наверх и улеглись. Федькина измена нас потрясла. Гришка взял пистолеты, Федькин рюкзачок и спустил все вниз.
— Давись своим имуществом, — с ненавистью сказал он.
— Один можешь взять себе, — буркнул Федька. — Раз я обещал.
— Обойдёмся, — бросил я.
— Сами добудем! — добавил Ленька. — Брать в руки противно.
На душе было омерзительно. Жук весело, с присвистом храпел. Федька сидел внизу, и его не хотелось видеть. Впервые в жизни мы столкнулись с настоящим предательством и поняли, что самый болезненный удар — в душу. Мы лежали и молчали. Потом Федька поднялся к нам.
— Гришка, прости, — жалко сказал он.
Гришка молча смотрел в потолок.
— Ну, ударь меня в зубы, — тем же тоном продолжал Федька. — Я с вами поеду, ребята. Я честно говорю. Прости, Гришка.
— Ты у всех прощения проси, — сказал Гришка. — Ты всех обманул.
— Простите, ребята…
Через минуту Федька лежал вместе с нами и возбуждённо шептал:
— Только дяде Васе ничего не говорите, — попросил Федька. — Обещаете, ребята? И как это я согласился — режь меня, не пойму! Он так рассказывал интересно. Парень — гвоздь. Очень умный.
— Ты ему ни звука, — посоветовал Гришка. — Как приедем, просто разойдёмся в разные стороны.
Жук проснулся, и мы снова ели морковку, запивая холодной водой. И снова Жук рассказывал увлекательные истории, заражая нас своим весельем. Мы даже простили ему, что он обманул нас насчёт Испании. Но ведь мы и без него доберёмся — в этом не хотелось сомневаться.
Жук все чаще выглядывал в окошко.
— Скоро Киев, — сообщил он. — Там нас могут накрыть, сеньоры. На первой же остановке, когда стемнеет, Ленька вылезет и откроет дверь. А в Киеве-товарном выйдем.
— Но ведь нам нужно в Одессу! — удивился Ленька.
— О, тогда, сеньор, подойдите к начальнику вокзала и потребуйте, чтобы данный экспресс отправили в Одессу, — иронически посоветовал Жук. — Начальники вокзалов люди чуткие, отцы родные. Короче, в Киеве пересядем, состав дальше не пойдёт. Что, не видели надпись: «Витебск — Киев»? Кстати, — неожиданно
Жук обратился к Федьке, — того разговора не было. На свежую голову решил: еду с вами.
— Ребята! — радостно заорал Федька. — Ура! Жук с нами!
— Так ведь мы это ещё вчера знали, — удивился Гришка, делая нам знаки.
— Я вчера просто ещё окончательно не решил, — признался Жук, — и поделился с Федькой другим планом. Но с вами, чёрт возьми, интереснее. Давайте ваш
словарь!
Мы зубрили слова, проверяя друг друга. Потом Жук показывал, как обезоруживать противника, если у него в руках нож, как увёртываться от ударов, связывать руки. Когда стемнело, Жук на остановке спустил Леньку на землю, и Ленька открыл задвижку двери. Теперь уже мы не были в западне и почувствовали себя хозяевами положения.
— Такой длинной верёвкой, как у вас, — сказал Жук, — можно связать человек пять. Если не больше.
— Не разрезая верёвку? — поразился Ленька.
— А чего портить добро? А ну-ка!
В несколько минут Жук ловко связал кисти наших рук, обмотал ноги и толкнул меня в спину. Я со смехом упал, и за мной — все остальные. Мы весело барахтались на сене, все больше запутываясь. Связанные кисти начали неметь.
— Развязывай, Жук! — крикнул Федька. — Понятно!
Но Жук не торопился нас развязывать. Он полез к себе, порылся в картошке и спустился вниз с маленьким чемоданчиком. Потом вновь забрался к нам, наверх. От его взгляда у меня по спине забегали мурашки.
— Лежите спокойно, сеньоры, — сказал Жук с холодной усмешкой. — Игра закончена.
— Ты чего, белены объелся? — поразился Федька. Жук с силой ткнул его ногой в бок.
— Трепач! — процедил он сквозь зубы и грязно выругался. — Думаешь, я спал?
Мы притихли. Жук взял наши пистолеты, погладил инкрустированные серебром стволы и уложил пистолеты в чемоданчик.
— Вот что, сеньоры, — сказал он, вытаскивая откуда-то из ботинка узкую финку. — На первой же остановке я уйду. Конечно, я мог бы пристукнуть вас сразу, в порядке живой очереди, но что тогда будут делать республиканцы, к которым я, между прочим, испытываю симпатию? Живите, но с одним условием: лежать молча! Если кто крикнет — вернусь. И тогда ваши мамы наденут чёрные платья. Понятно?
— Да, — пискнул Ленька, с ужасом глядя на финку.
— Остальные! — грозно прикрикнул Жук.
— Да, — выдавили мы с Гришкой.
— А ты? — Жук снова ударил Федьку ногой, и, наверное, очень больно, потому что Федька скривился.
— В-вот! — выдохнул Федька и, извернувшись змеёй, ударил связанными ногами по ногам Жука. Тот взмахнул руками, потерял равновесие и полетел вниз. Мы вскрикнули.
— Быстрее! — лихорадочно торопил Федька, повернувшись к нам спиной. — Развязывай зубами!
Не знаю, сколько это продолжалось. Нам казалось, что целый час, хотя, наверное, прошло минут пять. Каждую секунду мы ожидали, что Жук влезет наверх и вонзит в грудь финку. Мы задыхались, мешали друг другу, но наконец развязали Федьке руки. Он быстро заглянул вниз, удовлетворённо хмыкнул и развязал нас.
На полу, раскинувшись, лежал Жук. Падая, он ударился головой об острый край доски, и около него расплывалось тёмное пятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26