— Я прошу лишь об одном — чтобы ты приехала сюда с моим внуком и дала мне на него посмотреть. Пожалуйста, прошу тебя. Ты не можешь быть такой жестокой, чтобы отказать в этом его бабушке…
— Хорошо, — согласилась Эйми, — я сделаю это. Джейсон знает, что я должна приехать?
— Нет. Он понятия не имеет о том, что кому-то известно, где ты находишься. Ни о том, что об этом давно знаю я. А теперь скажи мне, мой внук хоть научился ползать?
— Нет. Он то сидит на месте, то бегает сломя голову. Милдред, не могли бы вы быть помягче?
— Нет. Я и так достаточно добра, не правда ли?
Эйми невольно улыбнулась.
— Вы хорошая, — мягко сказал она, — самая хорошая.
И вот Эйми в самолете, а рядом с нею спит Макс. Она возвращается в Абернети, чтобы встретиться с человеком, чей образ преследовал все ее мысли в течение двух лет. Но что бы она ни думала, что бы ни читала и что бы не говорила ей Милдред, Эйми была уверена, что, оставив Джейсона два года назад, поступила правильно. Может быть, он не, изменился, может быть, все еще пытается прокладывать себе дорогу деньгами ко всему, что хочет получить, но она-то, несомненно, изменилась. Она уже не та наивная маленькая Эйми, ожидавшая мужчину, который придет и позаботится о ней.
Однако при всей своей тогдашней наивности Эйми тем ранним рождественским утром нашла в себе смелость уйти. И теперь, спустя два года, она удивилась этой смелости, порожденной страхом, потому что она предвидела будущее без свободы.
Перед нею предстало будущее, в котором она и Макс, а также другие дети, которые у нее были бы, будут подавлены машиной по имени Джейсон Уилдниг.
И она уехала на автобусе из Абернети в Нью-Йорк, где позвонила подруге, с которой вместе училась. Они дружили много лет, и та была очень рада приезду Эйми. И именно она устроила Эйми встречу в одном издательстве, где главный редактор посмотрел ее рисунки и представил ей работу по иллюстрированию детских книг, а подруга помогла с наймом квартиры и няни для Макса. Разумеется, очень пригодился жемчуг, подаренный Эйми Дэвидом. Она была крайне удивлена, узнав, что он натуральный, и вырученные за него деньги позволили ей обставить квартиру и заплатить за нее за четыре месяца вперед"
Она поступила правильно, думала Эйми, глядя на свой этюдник. Она не была ни богата, ни знаменита, но стала независимой. И Макс был счастлив. Он посещал игровую группу три дня в неделю, и каждую свободную минуту Эйми посвящал ему.
Что же до мужчин, то у Эйми на них просто не хватало времени. Между работой и Максом времени оставалось мало. В уик-энд они очень часто уходили к ее редакторше и ее мужу Алексу, у которых была дочь. Алекс чисто по-мужски играл с Максом, и этого мальчику, по-видимому, было достаточно. Вскоре Эйми решила, что не мешало бы подумать о мужчинах, но дело до этого пока не дошло.
Она стал бегло набрасывать эскизы фресок, которыми должна быть расписана публичная библиотека в Абернети, и не удивилась тому, что каждый из мужских персонажей оказывался похожим на Джейсона.
Когда самолет приземлился, Эйми показалось, что сердце ее бьется возле самого горла. Она осторожно разбудила Макса, выразившего недовольство тем, что недосмотрел свой сон, но когда увидел, что они оказались на новом месте, его любопытство отодвинуло капризы на второй план. В терминале Макса было трудно удержать от желания прокатиться на багажной карусели.
Как и обещала Милдред, она прислала машину, водителю которой было ведено привезти Эйми с Максом прямо в ее дом. Но у Эйми на этот счет были свои планы.
— Мы туда не поедем, — сказала она водителю, когда тот повернул на главную улицу Абернети. — Пожалуйста, скажите моей свекрови, что мы будем у нее через час ли около того. — Ей хотелось посмотреть на перемены, произошедшие в городе, о которых она читала в газетах. Взяв за руку Макса, Эйми медленно пошла по улице, рассматривая каждый магазин.
Она подумала, что знала идею, заложенную Джейсоном в основу преобразования города, но она ошиблась. Она полагала, что он хотел превратит его в маленький Нью-Йорк, с небольшими магазинами женской одежды от Версаче и с огромным количеством художественных галерей. Но он этого не сделал. Он просто отремонтировал и покрасил все, что было в городе. И ударил дух модернизации из многих магазинов. И поэтому прогулка по улицам города в какой-то мере становилась экскурсией в прошлое — он не был похож ни на декорацию, ни на городки отдыха в общественных парках.
Нет, Абернети выглядел жизнеспособным, процветающим городом сельскохозяйственного штата, с жителями, спешащими по делам, идущим явно хорошо. Эйми шла медленно. Макс вертел головой по сторонам, чтобы все рассмотреть: ему нравилось видеть новых людей и новые вещи.
Внезапно он остановился перед витриной какого-то магазина и потянул к себе Эйми. В витрине были выставлены детские вертушки на палочках, которые обдувал поворачивавшийся вентилятор. Эйми поначалу подумала, что это всего лишь вертушки, ничего особенного, потом поняла, что ребенку, привыкшему к сложным, шумным игрушкам, они показались удивительными.
— Пойдем туда, — сказал Эйми, и лицо Макса озарилось улыбкой.
Через несколько минут они выходили из магазина. В одной руке Макса сияла голубая вертушка, а в другой конфетная обертка. Рот его искривился из-за огромного куска какого-то сушеного фрукта в шоколаде. Эйми улыбалась. «Дом, — подумала она, — это то место, где владелец магазина бесплатно дает конфету ребенку с сияющими глазами».
В конце главной улицы высилась публичная библиотека Абернети. Входная дверь была открыта, снаружи стояли несколько пикапов, и в дом то входили, то выходили рабочие. Эйми глубоко вздохнула. Скоро она увидит Джейсона — она это чувствовала сердцем. Хотя она провела с ним очень мало времени, у Эйми было такое чувство, что теперь им полон весь город. Куда бы она ни посмотрела, все напоминало ей о Джейсоне. «Вот здесь мы купили сапожки для Макса, — думала она. — А там Джейсон меня чем-то рассмешил. А вот тут…»
— Зайдем туда? — спросила она Макса, глядя, как он расправлялся с конфетой. — Здесь мамочка собирается работать.
Макс кивнул и посмотрел на свою вертушку, которая завертелась от легкого дуновения ветерка.
Снова глубоко вздохнув, Эйми стала подниматься по лестнице; рядом с нею взбирался по ступенькам Макс. Поначалу в помещении было так темно, что ничего не было видно, но когда глаза привыкли, Эйми поняла, что рабочие заканчивали отделку. Они разбирали подмостки, за которыми оставались чистые, белые оштукатуренные стены, готовые для росписи. Она видела, что ей придется расписывать переднюю стену напротив входа, затем боковую и дальше остальные сверху донизу. В читальном зале была большая пустая стена, и Эйми подумала, что здесь будет главная фреска.
Разглядывая стены и думая о будущей работе, Эйми заметила, как в помещение вошел какой-то мужчина, а за ним красивая блондинка.
Как только Эйми поняла, что это был Джейсон, она отступила в тень, а женщина, по-видимому, удовольствовалась тем, что молча встала с ним рядом.
Эйми стояла так, что он не мог ее видеть, но она могла наблюдать за ним. Джейсон выглядел несколько постаревшим, складки в уголках рта стали глубже. Или, может быть, это была просто игра света и тени. Однако волосы остались прежними: его седая густая шевелюра касалась воротничка.
Проклятье! Он стал еще красивее, чем она его помнила. Проклятье, проклятье и еще раз проклятье! Когда соблазнительная блондинка наклонилась к нему, Эйми захотелось вцепиться ей в волосы. «Но я не имею права», — прошептала она, и, услышав ее, Макс вопросительно посмотрел на мать. Пригладив назад волосы сына, она улыбнулась ему, и Макс, отвернувшись, снова стал смотреть на мужчину, стоявшего в нескольких метрах от них.
Эйми попыталась подбодрить себя. Она здесь для того, чтобы работать, и ничего больше. Работать. Работа ей очень нужна. Работа — это… О'кей, сказал она себе. Кончай с этим. И с Джейсоном. Вспомни, какую шутку он с тобой сыграл. Вспомни все его фотографии с красивыми женщинами, держащими его под руку.
Эйми тяжело вздохнула, крепче сжала руку Макса и шагнула вперед. Прежде чем он успел обернуться, Эйми заговорила:
— Джейсон, я очень рада снова вас видеть. — Когда же он к ней повернулся, Эйми протянул ему руку — Ты совсем не изменился, — продолжала она и кивнула в сторону Дорин, стоявшей с ним рядом. — По-прежнему дамский угодник, как я вижу. — Она подмигнула Дорин, словно они были закадычными приятельницами, посвященными в некую тайну.
Эйми ужасно боялась перестать говорить из опасения, что ее хватит удар, если она остановится. Устремленные на нее глаза Джейсона изливал такую силу, которой она почти не выдерживала. Ей хотелось обвить его руками…
— Где ты была? — спросил он таким тоном, будто она пошла в бакалейную лавку и не возвращалась пять часов.
— О, и здесь и там. А где был ты? Если мне вообще следует об этом спрашивать. — Эйми знала, что предстает в их глазах круглой идиоткой, но в этой блондинке было все, чего не было в ней, и это волновало ее. Разумеется, это не могла быть ревность. Но Эйми захотелось вдруг иметь мужчину, чье имя она могла бы потом забыть.
— По-видимому, дела у тебя идут отлично, — сказал Джейсон, кивнув на кашемировый плащ и пестрый шарф, обмотанный вокруг ее шеи. На ней был кашемировый же свитер, брюки из отличной шерсти и сапоги из мягчайшей кожи ягненка. От ее ушей, шеи, запястий и пряжки пояса исходило теплое золотое сияние.
— О, совершенно верно. Но поскольку.. — Эйми лихорадочно огляделась, и тут на глаза ей попался кулек с картофельными чипсами «Арнольд». — Как говорит Арни, у меня хороший вкус.
Джейсон нахмурился, а Эйми внутренне улыбнулась. Сердце ее колотилось оттого, что она лгала, но потом она взглянула на Дорин и не смогла удержаться от того, чтобы не продолжить:
— Макс, пойди сюда и поздоровайся с моим старым приятелем. Да и твоим тоже.
Эйми взяла за руку Макса, который пристально смотрел на Джейсона, словно пытался найти ему место в своей памяти. Джейсону хотелось схватить мальчика в объятия, но гордость взяла верх. Чего он ждал? Что Эйми в один прекрасный день вернется в его жизнь, заливаясь слезами, рассказывая ему, как он ей нужен, что мир — такое холодное и жестокое место и что ей нужны его объятия, чтобы защитить ее? На это он надеялся? Но все оказалось совсем иначе: она ушла в свою жизнь, тогда как Джейсон все еще оставался и ждал.
Так нужно ли теперь говорить Эйми, что она значит для него все? Что в то время, как она имела безумную связь с каким-то гомиком по имени Арни, он думал о ней каждый час, каждую минуту? Черта с два он скажет!
Вдруг, как раз тогда, когда Джейсон формулировал в уме подходящий ответ, Дорин обняла его за талию и прижалась шокирующе интимно.
— О, любимый, разве Макс не очаровательнейшее маленькое создание? — затараторила Дорин, не обращая внимания на убийственное недоуменный взгляд Джейсона. — Дождаться не могу, когда у нас появится собственный.
— Любимый? — повторила Эйми, и Джейсон с удивлением отметил, что она выглядит немного потрясенной.
Опять вмешалась чересчур старательная Дорин.
— О, именно! Правда, Джейсон не любит, когда я называю его так на публике, но я постоянно говорю ему, что это нормально, поскольку все помолвленные все время называют друг друга глупыми именами.
— Помолвленные? — Эйми едва прошептала это слово.
Джейсон принялся отрывать руку Дорин от своей поясницы, но та вплотную прижалась к нему, и они стали похожи на сиамских близнецов, сросшихся бедрами.
— О да, — промурлыкала Дорин. — Мы поженимся ровно через шесть недель, а нам нужно еще купить сто-о-о-о-лько всяких вещей для дома. Хотя мы даже еще и дома-то не купили.
Джейсон заставил себя не смотреть на Дорин ошеломленным взглядом. Он полгала, что Дорин хотела помочь ему, придумывая эту историю, но на этот раз она явно зашла слишком далеко. Как, черт возьми, объяснить все это? Да и поверит ли ему Эйми?
— Я уверена, что Джейсон может позволить себе любой дом, какой вы захотите, — тихо проговорила Эйми.
— О да, и я знаю, какой именно дом я хочу, но он не соглашается. — Дорин многозначительно ткнула Джейсона под руку, не обращая внимания на его яростный взгляд.
— Ужасно, — пробормотала себе под нос Эйми.
— Но я догадываюсь, что ваш Арни купит вам лучший дом в городе, — продолжала Дорин. Эйми распрямил спину.
— Разумеется. — Она забросила назад вокруг поднятого воротника плаща свой шерстяной шарф. — Самый большой и самый лучший. Мне остается только намекнуть об этом, и дом — мой. И я уверена, что Джейсон сделает для вас то же самое.
— Ну да, и тогда вы должны будете помочь мне выбрать мебель.
— Я? — ошарашенно спросила Эйми.
— Вы же художница, не так ли? Джейсон и Эйми на секунду впились в нее взглядом.
— Да, действительно, но откуда это вам известно?
— Вы выглядите, как художница. Вся одежда в тон. Что же до меня, то мне трудно совместить белое с черным. Не правда ли, любимый? Но Джейси любит меня такой, какая я есть, правда ведь, мой хороший?
Джейсон еще раз попытался вывернуться из рук Дорин, но та держала его мертвой хваткой. Был момент, когда ему хотелось хватить ее по голове валявшейся рядом коробкой из-под ленча, но он решил, что будет лучше объяснить все Эйми, как только они останутся одни.
— Ты… э-э… приехала писать фрески? — спросил Джейсон, заводя свободную руку за спину, чтобы оторвать от себя Дорин.
— Да, — на полном серьезе ответила уже овладевшая собой Эйми. — Милдред сказала, что у тебя какое-то недоразумение со сроками и с тематикой росписи, и спросила, не смогу ли я чем-нибудь помочь. Я привезла несколько эскизов, которые ты, может быть… — Она не договорила, потому что Джейсон что-то глухо проворчал, будто его где-то кольнуло. — Ты в порядке?
— Разумеется, — ответил он и свободной рукой потер себе бок, словно ему было больно. — Я с удовольствием посмотрю твои эскизы. Может быть, мы сможем встретиться вечером и…
— Нет, дорогой, ты обещал мне сегодня выбрать фарфор и столовое серебро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30