— Ладно, ступайте к своему герцогу. Гарри захочет показать вам лошадь, которую купил для вас. — И он отвернулся к стене.Клер взглянула на Тревельяна и приняла неожиданное решение: она остается, он все еще болен, ему нужен уход, он одинок. Но в душе девушка знала правду: она хотела остаться, ей нравится его острый ум. Тревельян смеялся над ней, он циничен и язвителен, но одновременно искренний человек.Клер молча вышла из комнаты и отправилась поговорить с Оманом. Она написала записку сестре, в которой сообщала, что не появится до обеда. Отродье должна была еще раз взять на себя Гарри и остальных.Когда Клер вернулась к Тревельяну и сказала, что остается, он даже не поблагодарил ее. Девушке тут же захотелось убежать, но мысль о еще одном тоскливом дне, проведенном в доме, заставила ее сдержаться.— Так что же мы будем делать? — спросила она Тревельяна. — Играть в карты?— Я должен поработать, буду писать часа три, а потом..— Если вы встанете с постели, я немедленно уйду. Он сдержал улыбку.— Я обыграю вас в шахматы.— О, вы так уверены?Позже Клер вспоминала этот день, как один из caмых удивительных в своей жизни. Одно дело — провести время с Тревельяном, когда он занят своими делами или когда вокруг люди, и совсем другое, совершенно удивительное чувство быть в центре его внимания.Они играли в шахматы, но это не была игра в чистом виде. Тревельян не смотрел на доску. Клер называла ему свои ходы, и он немедленно отвечал, куда передвинуть его фигуры.Они все время разговаривали. Тревельян задавал ей вопросы, много вопросов. Небольшой опыт Клер в общении мужчинами свидетельствовал о том, что они больше всего свете любят говорить о себе. А вот Тревельян хотел узнать о ней самой, не только о ее жизни в Нью-Йорке и о том, она читала и где бывала, но и ее мысли ч чувства.Он спрашивал, как она относится к англичанам, и сильно ли они отличаются от американцев. Что она думает об англичанках. Его интересовало, чем жизнь в Америке отличается жизни в Англии.Клер отвечала быстро. — Я не понимаю отношения английской аристократии к деньгам. Если американцу нужны деньги, он старается их заработать, ищет, куда бы их вложить, изобретает что-то просто находит работу, то есть получает деньги за свой труд.— А англичане разве действуют иначе?— Я ничего не могу сказать о простых людях. Мне кажется странным деление на классы в современном мире. Члены высшего общества в Англии, похоже, вовсе не заботятся о том, как заработать деньги. Я слышала, что лорд Айрли совершенно разорился и вынужден продать землю и дома. Но я знаю, что он владеет великолепными сельскохозяйственными угодьями. Почему же он ничего не делал с этой землей?Клер сделала ход и посмотрела на Тревельяна.— Когда я высказала свое мнение о лорде Айрли, все в комнате замолчали и уставились на меня так, будто я издала неприличный звук?Тревельян назвал свой следующий ход. Казалось, шахматы для него — сущее наказание.— И тем не менее вы собираетесь замуж за представителя этого самого высшего класса, как вы его называете.— Я выхожу замуж за Гарри, потому что люблю его, — ответила Клер. По ее тону легко было догадаться, что она не собирается обсуждать с ним свой будущий брак.— А что думают англичане о вас? Клер рассмеялась.— Кажется, они считают меня помесью краснокожего и легкомысленной девицы. Я часто шокирую их.— Наверное, они правы. Не думаю, что благовоспитанная девушка стала бы проводить целые дни в покоях чужого мужчины, как это делаете вы.Слова Тревельяна не задели Клер.— Наверное. Но ведь за нами приглядывают, к тому же вы… — Она чуть было не сказала, что по возрасту он годится ей в отцы, но Тревельян так выразительно посмотрел на нее, что она покраснела и отвернулась. — Вы не обидитесь, если я спрошу, сколько вам лет?Клер успела привыкнуть к тому, что Тревельян не отвечает ни на один вопрос. И на этот раз он ничего не сказал о своем возрасте и продолжал спрашивать ее о семье и о том, почему ее хорошенькую младшую сестру прозвали Отродьем.— Внешность Сары Энн — ее главное несчастье, — ответила Клер с чувством. — Она была прелестной с первого дня жизни. Не проходит и часа, чтобы кто-нибудь не сказал ей, как она хороша. Когда ей было всего три года, она залезла на колени к одному из самых богатых, влиятельных и толстых друзей отца и попросила дать ей бриллиант, висевший на цепочке его часов. Он решил, что это очень мило, и дал ей камень. С того случая все и началось. Она решила, что не стоит заниматься благотворительностью.— Кажется, это одна из особенностей американской психологии?— Не смейте говорить ничего плохого о моей стране. По сравнению с Америкой, ваша… — она запнулась, не желая продолжать.Но Тревельян знал, как заставить Клер говорить. Он пристально смотрел на нее, стремясь подчинить своей воле.И Клер начала рассказывать о том, что увидела в Англии и Шотландии.— Это страна прошлого…— Я думал, именно это вам нравится. Распустили нюни о старике Мактаврите. А бедняга Гарри мерзнет в юбке, лишь бы произвести на вас впечатление!При этих словах Клер бросила взгляд на плед, перекинутый через спинку стула. Сам Тревельян тоже надевал его. Неужели он тоже хотел произвести на нее впечатление?Глаза Тревельяна были устремлены на шахматную доску с нарочитым вниманием.— Так что же, вам не нравится прошлое?— Нравится. Я люблю историю. Но я понимаю, что время нельзя остановить. Мир должен развиваться, иначе жизнь станет подобна пруду со стоячей водой. Нужно двигаться вперед, в противном случае человечество не выживет.— Я не понимаю, как в вас сочетается любовь к шотландским юбкам с американскими идеями о необходимости перемен. А что плохого в том, чтобы оставить все, как есть? Вы говорите, как миссионер, стремящийся обратить людей в другую веру. Религия несчастных дикарей недостаточно хороша для него!Клер в замешательстве взглянула на Тревельяна.Я не имею в виду ни религию, ни философию. Я говорила о ванных комнатах.Клер с радостью убедилась, что его взгляд смягчился, он выглядел смущенным.Она встала и подошла к окну.— Посмотрите на этот прекрасный дом. Подумайте о людях, живущих в нем. Ведь на дворе конец девятнадцатого века, на пороге двадцатый. А тут водопровод семнадцатого века, то есть попросту вовсе никакого водопровода! — Она раздраженно всплеснула руками. — Все пользуются ночными горшками. Воду носят в комнаты в ведрах. — Она посмотрела в окно, потом обернулась к Тревельяну. — Да, я люблю историю. Люблю. Если бы я была… в общем, в Шотландии, я бы постаралась, чтобы каждый мужчина, женщина и ребенок знали историю своей страны и семьи. Мне грустно видеть, что многие шотландцы, с которыми я встречаюсь, ничего не знают о своем прошлом. Многие дети никогда не слышали старых баллад. Мало кто знает, сколько крови было пролито в борьбе за независимость.— Но какое отношение это имеет к ванным?— Самое прямое. Нужно знать свое прошлое, но нельзя жить им. Мне кажется, люди забыли традиции и предания прошлого, но сохранили древний водопровод, ездят в каретах и делают все, чтобы не видеть подлинной жизни.— А я то полагал, что вы находите жизнь в Шотландии идеальной.— Вы смеетесь надо мной, подшучиваете, как над ребенком, но я замечаю все, что делается вокруг. Мактаврит живет в своей хижине, как жили его предки триста лет назад.— Мне показалось, вам понравился его закопченный домишко.— Да, понравился. Но мне не нравится бедность. Лорд Мактаврит крадет скот. Он рискует навлечь на себя гнев матери Гарри, беря то, в чем нуждается, и без сомнения отдавая гораздо больше.— Мактаврит отдает?! Ха-ха!!!— Он украл трех коров. Неужели вы думаете, что один маленький старичок смог съесть все это мясо?— Может быть, он резал их по очереди? Клер уставилась на Тревельяна.— Так вы думаете, он один съел все мясо? Тревельян откинулся назад и с интересом взглянул на девушку.— Что, по вашему мнению, может помочь этим людям выбраться из нищеты? Американские фабрики? Американские железные дороги, проложенные среди холмов? Вы взорвали бы эти горы динамитом? Возили бы туристов глазеть на этих странных шотландцев в национальной одежде?Клер села.— Не знаю. — Она смотрела на свои руки, сложенные на коленях.— Почему вас так занимает судьба шотландцев? У вас есть деньги, будет и герцог. Чего вам еще?— Вы все еще не понимаете. Став герцогиней, я принимаю на себя большую ответственность. Мой долг — заботиться об этих людях, следить, чтобы они не голодали.Тревельян зло рассмеялся.— Вы рассуждаете, как древний феодал. Эти люди просто арендуют вашу землю. Герцог больше не является судьей и не решает судьбы своих вассалов. — Он посмотрел на нее. — А вы хотите совместить водопровод в канун двадцатого века с традициями шестнадцатого.— Может быть, и так — прошептала Клер. — Все это так сложно.Она улыбнулась.— Не знаю, как добиться желаемого, но попытаюсь. Тревельян засмеялся, потом нахмурился.— И вы надеетесь, что мать Гарри позволит вам действовать?— Конечно. Гарри сказал мне, что я смогу делать все, что захочу.Тревельян только хмыкнул в ответ. Клер посмотрела на шахматную доску и увидела, что пока они разговаривали, Тревельян играл сам с собой.— Так вы выиграли или проиграли? — спросила она.— Конечно, выиграл, — ответил он, и глаза его засверкали. Клер рассмеялась, и на мгновение ей показалось, что между ними возникло какое-то чувство. «Это дружба», — подумала Клер. Да, они становятся друзьями, несмотря ни на что.— Я рассказала вам то, что никогда не рассказывала никому, — тихо произнесла она. — Я рассказала вам о матери, об отце, о своих взглядах. — Она замолчала. — Это не так легко — быть богатой. Не так просто быть внучкой Командующего. В моей жизни… — Она остановилась и подняла руку. — Знаю, вы скажете: «в вашей короткой жизни». Это правда, я еще молода, но уже кое-что пережила. Мои родители не… — Клер опять замолчала, зная, как выразить свою мысль.— Не всегда достаточно хорошо понимают вас, — продолжил за нее Тревельян.— Да, именно так. Бывают ситуации, в которых я чувствую себя взрослее них.У Тревельяна уже сложилось собственное мнение о ее родителях. Он легко мог себе представить двух избалованных бездельников, во всем зависящих от этой молодой девушки. Они выдают ее замуж, чтобы вернуть себе все то, к чему они привыкли. Жизнь уже давала им один шанс, но они его упустили. А теперь они хотят, чтобы Клер пожертвовала собой ради их благополучия.— Вы рассказывали мне о вашей жизни…— Да. — Девушка отвернулась к окну. — Я встречала в жизни многих мужчин, которые хотели бы подчинить меня себе, изменить.— Они охотились за вашими деньгами, — сказал Тревельян, не церемонясь.— Да, это так.Клер замолчала и Тревельян закончил ее мысль.— Не хотите ли вы спросить, не охочусь ли и я за вашими деньгами?— Может быть, — прошептала Клер, — я становлюсь подозрительной, когда люди ко мне хорошо относятся.— Все, кроме Гарри.Она улыбнулась, когда он упомянул Гарри, хотя даже не вспоминала о нем до этой минуты. Темные глаза Тревельяна заставили ее забыть обо всем. Она взглянула на часики.— Мне пора. Скоро обед, и я очень хочу взглянуть на сюрприз Гарри — мою лошадь. А еще я мечтаю проследить за этими двумя дамами — охотницами за столовым серебром.— Неужели они все еще живы?— Живы и вовсю воруют. Клер подошла к кровати.— Вы поправитесь, ведь правда?— Да, конечно. И у меня есть Оман.— Хорош помощник! Да он готов был оставить вас лежать в постели одного.— Должен признаться, что компания хорошенькой девушки всегда способствует быстрейшему выздоровлению.Клер вспыхнула до корней волос.— Как вам не стыдно? Прошу вас, поешьте и засните.— Слушаюсь, мэм, — ответил он шутливо. Клер была уже у двери, но вернулась и подошла к нему.— Велли, я благодарю вас за вашу дружбу.Глаза Тревельяна широко раскрылись от удивления, когда он услышал, что Клер назвала его детским именем, но он промолчал. Такая сиделка имеет право называть больного, как ей угодно. Он улыбнулся, а девушка наконец ушла.Клер сбежала вниз по старой каменной лестнице, но вспомнила, что хотела попросить у Тревельяна одну книгу, написанную капитаном Бейкером, и побежала назад в гостиную. Омана нигде не было видно. Она заглянула в спальню и увидела, что Тревельян спит.Клер взяла книгу со стеллажа и пошла к двери. Однако в последний момент оглянулась на одиннадцать заветных столиков. Ей с самого первого дня хотелось узнать, чем занят Тревельян, и сейчас любопытство победило. Она посмотрела на дверь спальни и подошла к первому столику, заваленному бумагами. Множество небольших листочков были исписаны бисерным почерком. Клер поднесла один к глазам, но ничего не смогла разобрать. Еще раз оглянувшись на дверь спальни, она подошла к окну и стала рассматривать листок в тусклом свете уходящего дня. Там говорилось о городских стенах, их высоте и материале, из которого они были сделаны. На обороте указывались размеры камней и теоретические выкладки строительства.Клер положила листок обратно и подошла к следующему столику. Здесь она нашла перевод стихов с неизвестного ей оригинала. Пока она не могла понять, чем занимается Тревельян. На четырех столиках находились переводы с разных языков, причем древних. Еще на одном столе были разложены материалы о путешествиях, кажется, по Китаю. На другом Клер нашла материалы о поисках золота в Аравии.Только на седьмом столике забрезжил свет. Там Клер нашла работу, посвященную созданию алфавита испанского языка. В пространных комментариях описывалась фонетическая система.Клер чувствовала себя не в своей тарелке, переходя от столика к столику и рассматривая маленькие листочки. Она читала, что капитан Бейкер часто бывал в совершенно диких местах. Если бы аборигены увидели его пишущим, он мог бы поплатиться за это жизнью. Поэтому ему и приходилось записывать свои впечатления на маленьких клочках бумаги, чтобы их легко было спрятать. В свое время Клер была потрясена смелостью капитана: он так часто рисковал жизнью!Она взяла еще один листок. Там были заметки о языке Пеша и его народе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42