Открылась тяжелая наружная дверь. Во двор вошли двое, поддерживая под руки кое-как перебирающую ногами молодую женщину. Одним из вошедших оказался Генерал, их вчерашний незнакомец с акульими зубами. Второй, с большой курчавой бородой, был им незнаком. Женщина, очевидно, была на последней стадии чумы.
Когда вошедшие приблизились, Джефф разглядел, что «борода» – не что иное, как человеческий скальп, подвязанный человеческими жилами.
– Привет, Генерал, – поздоровался Джефф.
– Вот наш чарли, – вместо приветствия ответил Генерал. – Сейчас с помощью Дождевой Тучки он подскажет, как следует с вами поступить.
Дождевая Тучка, наверное, совсем недавно была очень привлекательной. Но теперь перед Джеффом стояла слюнявая идиотка с двумя загнивающими культями на месте отрезанных пальцев, готовая нести любую околесицу. Она бессмысленно скалила треугольные зубы, глядела сквозь пленников и не замечала их.
Бородатый тем временем выудил из складок своей одежды тонкую черную книжечку, карманный словарик, и раскрыл ее наугад.
– Тучка! – заорал он, что было сил. Женщина с трудом повела глазами в его сторону. – Жилет! – громко прочитал чарли.
– Жилет живот. Живот живет. А жизнь идет.
– Живот! – сказал он.
– Не на смерть, а на живот! – отозвалась Тучка. – Живот живет. А жизнь идет.
Бородатый посмотрел на Генерала, многозначительно задвигал бровями, потом снова повернулся к Дождевой Тучке и грозно заорал на нее:
– Не на живот, а на смерть!
– Не на смерть, а на живот. – Она рассмеялась странным булькающим смехом. – Живот живет!
Чарли сложил словарик, медленно засунул его в карман.
– Хм, – неохотно сказал он, – никогда еще не слышал более ясного указания.
– Да уж – согласился Генерал. Вид у него был самый разочарованный. – Ладно. Она готова принять Дар Божий?
– Ее время пришло. Разжигай Священный Огонь! – нараспев приказал чарли тюремщику.
Генерал велел сорвать сорочку с обмякшего, безвольного тела женщины. Под сорочкой ничего не было. Затем Тучку подвели к кресту, и Генерал принялся прикручивать ее запястья и лодыжки проволокой к перекладинам. Бородач тем временем скрылся в здании тюрьмы.
– Как говорится, счастье привалило, – тихонько прошептал Тед.
– Ничего подобного, – мрачно покачал головой Джефф, – он её специально натаскивал.
– Ты о чем?
– Словарик открылся на букве «и». Никакого «жилета» там не было. У нас объявился союзник, Тед.
Союзник вынырнул из дверей тюрьмы, уже без бороды, но с кожаным саквояжем. Быстро открывая его на ходу, он подошёл к молодой женщине, не удостоив пленников даже взглядом.
– Отвлеки её, – сказал он Генералу.
Генерал сильно ткнул женщину пальцем в живот. Та медленно повернулась, чтобы взглянуть на него; чарли выхватил из саквояжа длинный, с толстым лезвием, нож и одним ударом вогнал его между двух белых грудей. Женщина вздрогнула, забилась в конвульсиях, но так ни разу и не вскрикнула.
Джефф, конечно, знал, что на последней стадии чумы люди делаются совершенно нечувствительны к боли, но такую наглядную демонстрацию он видел впервые.
Чарли еще дважды ударил жертву, ножом в сердце, а затем помог Генералу перевернуть крест так, чтобы она повисла головой вниз, и одним коротким движением перерезал ей горло. Потом, все еще держа в руке нож, с которого капала кровь, он сделал несколько шагов в сторону Теда и Джеффа.
– Надо подождать, пока стечет кровь, – спокойно сказал он. – Это недолго. Теперь вы свободны, парни. Можете идти. А можете и остаться, полюбоваться, как остальные. – Он небрежно махнул ножом в сторону. Джефф посмотрел туда и увидел, что стены тюремного дворика буквально облеплены зрителями.
– Думали, нас это напугает? – спросил Тед.
– Надеюсь, – вскользь заметил Джефф, – ребятишки на стенах не слишком разочарованы, так и не насладившись зрелищем нашей смерти.
– Им почти наплевать. Они ко всему этому давным-давно привыкли, – сказал чарли. – Знаете, а ведь нам надо бы поговорить.
– Знаю, – согласился Джефф.
Чарли удовлетворенно кивнул и вернулся к трудам праведным.
Теперь уже смотреть куда легче, приказал Джефф сам себе; теперь, когда перевернутое лицо женщины превратилось в невыразительную кроваво-красную лоснящуюся маску с широко раскрытым ртом. Когда кровь почти перестала капать, чарли сделал еще один быстрый разрез, от лобка до грудины. Наружу вывалилась дымящаяся груда кишок. Джефф по-прежнему смотрел, не отводя глаз. В конце концов, ему приходилось видеть кое-что похуже. Чарли отвернулся на мгновение, сделал глубокий вдох, потом выдох, и потянул на себя синевато-серую, сочащуюся кровью массу. Когда эта масса, звякнув, шлепнулась на землю, женщина издала последний, долгий булькающий звук. Засунув обе руки по локоть в брюшную полость, чарли деловито принялся что-то там отрезать и отпиливать.
Джеффу все-таки стало плохо; он с раздражением понял, что как никогда близок к обмороку.

Глава 3
Дэниел Андерсон

Вчерашний ужин с родителями Марианны оказался довольно мучительным предприятием. Ее мать лишь немногим старше меня; ведь ей было всего тринадцать, когда Марианна появилась на свет. Но кроме Марианны и возраста, у нас с тещей нет абсолютно ничего общего.
Интересно, как вышло, что у такой тусклой, невзрачной и глупой женщины родилась настолько неординарная дочь? Хотя отец Марианны был, во-первых, инженером, а во-вторых – кротом. Может, здесь и надо искать объяснение?
Сестра Марианны оказалась забавной, очень сообразительной для своих восьми лет девчушкой, но до невозможности избалованной. Хорошо, что нам не придется заводить детей почти до самого конца полета, пока не прекратится ускорение. Жизнь и без того достаточно сложна.
В стартовой команде на мою долю выпала координация инженерно-технических связей между «Янусом» и Ново-Йорком. Отказаться напрямую я не смог, но мы с Марианной интенсивно подыскивали человека, который добровольно согласился бы заменить меня в этой должности. Казалось, имея на борту более четырехсот дипломированных инженеров, нетрудно найти среди них одного, обладающего определенными политическими амбициями. Но не тут-то было.
Нельзя сказать, чтобы моя работа оказалась особенно трудной. Но, черт возьми, главной причиной, по которой я хотел лететь, было желание выбраться из-за поднадоевшего канцелярского стола и вернуться в лабораторию. А может, мне просто так казалось?
Вообще-то, лучше всех на мою должность подошел бы Джон. В конце концов, он самый квалифицированный инженер на борту. Сильно мешало то, что Ожелби не мог пользоваться скафандром, а одной из самых «милых» сторон моей деятельности являлись наблюдение и контроль за работами в открытом космосе. Если вы не можете как следует управляться со скафандром, вам нечего делать там, снаружи, на корпусе корабля. Даже при самом минимальном ускорении. Стоит сорваться – и все. Поминай как звали.
Я совсем не возражал против совмещения профессий, это должно было стать обычным делом в полете, и попросился в повара. Стряпня всегда была моим любимым развлечением. Но мне отказали – не хотели, видите ли, попусту транжирить время опытного администратора. Я оказался на положении преступника, которому постоянно продлевают срок заключения на том основании, что он, не в пример другим, прекрасно ведет себя за решеткой.
Жалобы, обращенные к Сандре Берриган, не возымели никакого действия. Она сказала, что мои пожелания будут учтены, но и я должен усвоить простую истину: большинство ученых и инженеров, оказавшихся хорошими администраторами, остаются таковыми, даже если изрядно недолюбливают свою работу.
Второй профессией Марианны стала должность директора-распорядителя по вопросам массового досуга. Мне кажется, в этом имелся определенный смысл. Она понимала толк в музыке, имела редкий дар целостного синтетического восприятия театральных постановок и кинофильмов. Но сама-то она, конечно, была сильно разочарована, поскольку рассчитывала на какой-нибудь другой, менее фривольный род деятельности. А по-моему, увеселение людей – одно из самых серьезных занятий. Ведь масса народу собиралась вообще ничего не делать во время полета, предпочитая бить баклуши в ожидании, пока подрастут и будут должным образом обучены их преемники.
Проектировщики буквально из кожи вон лезли, стараясь создать такой звездный корабль, которому суждено служить домом для странной человеческой популяции, чья численность должна была оставаться неизменной на протяжении семидесяти восьми лет, а потом начать бурный рост на манер дрожжевой закваски. Я-то думаю, главная проблема заключалась в том, что одиннадцать главных проектировщиков усердно трудились над одиннадцатью независимыми проектами, причем каждый из них прекрасно понимал: он занят самым важным делом в своей жизни.
Не хотелось бы мне оказаться в шкуре Берриган. Наступит время, когда именно ей придется дать зеленый свет одному из этих одиннадцати проектов. Тогда у нее появится один друг на всю жизнь. Один преданный друг – и десять заклятых врагов. Вот вам и еще одна причина, по которой я терпеть не могу административную работу.
Заниматься администрированием достаточно долго – самый надежный способ настроить против себя всех и каждого.

Евангелие от Чарли

Настоящее имя Чарли было Стом. Он жил в одной из палат старого госпиталя, теперь напоминавшего скорее склеп, чем больницу. Стом помог Теду и Джеффу устроиться на новом месте: в одной из палат, неподалеку от его собственной. Они довольно долго скребли, подметали, чистили и мыли помещение, стараясь попутно выудить друг из друга побольше информации.
– Зачем вы режете им пальцы? – спросил Джефф для начала.
– Надо же как-то узнать, когда они перестают чувствовать боль. Потому что сразу же после этого их надо тащить на бойню. Если позволить чуме довести свое дело до конца, мясо отдает тухлятиной.
– Не уверен, что именно такова воля Чарли, – заметил Тед. – По-моему, вы слишком уж торопите события.
– Не-а. Для них к этому моменту все уже кончено. Первым чарли у нас был парень по имени Святой Мексикашка; он все эти дела очень подробно описал. Он же первый на Острове и пошел на жаркое. – Стом потер поясницу и облокотился на палку от швабры. – Там у вас, на севере, вовсе не едят мясо, что ли?
– Человеческое не едят, – ответил Тед. – В моей семье, по крайней мере, не ели. Хватало свиней и кур.
– А-а, кур... Видел такие картинки в книжках, – кивнул Стом. – У нас здесь только рыба да иногда – черепахи. Утомительно все время жрать одну рыбу. Надоедает.
– А как ты стал чарли? – спросил Джефф.
– Читал. Когда, чума добирается до старого чарли, новым становится тот, кто лучше всех читает. Думаю, после меня чарли будешь ты. Учись потихоньку мясницкому делу. Самое трудное – чисто отделить мясо от костей.
– Угу, – пробурчал Джефф. – Сколько тебе лет?
– Только что исполнилось семнадцать. Годок-другой еще протяну.
Может, и сто лет протянешь, подумал про себя Джефф.
– Сколько лет Генералу? – спросил Тед.
– Почти двадцать. Вот-вот исполнится. А сколько тебе?
– Шестнадцать, – наверное, слишком поспешно ответил Тед. – А Лекарю целых тридцать шесть.
– Да-а, ничего себе, – покачал головой Стом. – Успел состариться еще до войны. Готов поспорить, ты и в колледж ходил.
– Ходил. Семь лет.
– Ага, чуть не забыл… – Стом автоматически шевельнул рукой, чтобы взглянуть на часы – чисто рефлективное движение. Джефф не видел такого уже много лет. – Газетчик сейчас наверняка уже в колледже. Генерал говорил, что вы наверняка захотите с ним увидеться.
– Он старик? – поинтересовался Джефф.
– Еще бы. Ты ему и в подметки не годишься.
Они сели на велосипеды и покатили по направлению к зданию Университета Средств Связи и Информатики. Когда Джефф увидел издали тарелку спутниковой антенны, нацеленную в небо, его сердце учащенно забилось. Но ничего не подозревавший Стом выкатил на него ушат холодной воды, сказав, что из этого дьявольского устройства давным-давно выдраны все потроха. Здесь никто не желал иметь ничего общего с проклятыми чарли-космачами.
Открыв двери библиотеки, они сразу натолкнулись на упругую стену холодного воздуха. Здание имело автономные источники питания на солнечных батареях, поэтому кондиционеры до сих пор функционировали исправно. Они миновали длинный ряд стеллажей с книгами в старинных переплетах и вошли в кабину лифта. Стом нажал кнопку пятого этажа, и кабина быстро понеслась вверх.
Двери открылись. Стом сделал несколько шагов по коридору и постучал в дверь с табличкой: «СТУДИЯ». Человек, приоткрывший эту дверь, оказался даже выше ростом, чем Джефф. Он был совершенно лысый, весь в морщинах, с массивными плечами и необъятным пузом; на первый взгляд – лет около шестидесяти. Увидев Джеффа, он глуповато прищурился.
– А-а, наверно, ты и есть тот самый Лекарь, – пробормотал он наконец, отступая внутрь комнаты.
– Верно. – Джефф протянул ему руку. Газетчик посмотрел на эту руку, похлопал глазами, потом все-таки пожал ее, мягко и нерешительно. Затем повернулся спиной к своим визитерам и, тяжело ступая, подошел к консоли с видеокубами.
– У меня тут есть любые новости, – сказал он, – какой день вас интересует?
Джефф пожал плечами, подумал немного и назвал день своего рождения:
– Пятнадцатое мая две тысячи пятьдесят четвертого года.
Газетчик сурово нахмурился, напрягая свои умственные способности, потом начал тыкать пальцем в клавиши. Прозвучал сигнал ошибки. Газетчик сбросил набранное и терпеливо принялся набирать снова. Когда на экране вспыхнули заголовки новостей, его морщинистое лицо расплылось в довольной улыбке. Заголовки гласили:
(1) ЛОББИСТЫ ФИРМЫ «КСЕРОКС» УТВЕРЖДАЮТ: РЕЗУЛЬТАТЫ ВСЕАФРИКАНСКОГО РЕФЕРЕНДУМА ПОДТАСОВАНЫ.
(2) ВЕСЕННЯЯ ЗАСУХА ВНОСИТ СВОИ КОРРЕКТИВЫ В МИРОВЫЕ ЦЕНЫ НА ЗЕРНО.
(3) ПОПЫТКА ПОКУШЕНИЯ НА ЖИЗНЬ СЕНАТОРА КИНИ ПРОВАЛИЛАСЬ.
(4) МЕТЕОРОЛОГИ ПРЕДУПРЕЖДАЮТ: ТРОПИЧЕСКИЙ ШТОРМ МОЖЕТ ПЕРЕЙТИ В НАСТОЯЩИЙ ТАЙФУН.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36