— Право же, молодой человек, не стоит так горячиться. Особенно в таком опасном деле, — твердо сказал Отец-Ягуар, напомнив мальчишке, кто тут главный.Шли они очень тихо, держась все время опушки леса. Точнее сказать, шаги белых были слышны едва-едва, а вот шагов индейцев не было слышно вовсе. И вдруг все четверо резко остановились — по их лицам, до этого неразличимым в кромешной темноте, пробежал слабый луч света. Он исходил из центра большой поляны, вдающейся в лес, как морской залив в берег. На краю ее четко вырисовывались силуэты лошадей. Костров было шесть. Возле ближайшего из них сидело несколько индейцев. По их движениям было видно, что они изрядно озябли. И неудивительно: перепад дневных и ночных температур в предгорьях Чако составляет обычно градусов пятнадцать по Реомюру 15 градусов по Реомюру соответствует 12 градусам по Цельсию.

.Отец-Ягуар, Херонимо, Ансиано и Аука поняли друг друга без слов: все четверо тут же легли на землю, вплотную прижавшись к ней. На ходу произошло перестроение в рядах маленького войска — теперь впереди был Отец-Ягуар. Его высветленная солнцем, ветром и водой кожаная одежда и серебряная грива старика предательски белели в темноте, но, к счастью, те, кто сидел у костра, из-за близости к яркому пламени не очень хорошо видели то, что происходит в темноте.Отец-Ягуар и Херонимо подползли уже совсем близко к лошадям. Но те никак не реагировали на приближение чужаков, продолжая спокойно пастись.— До чего же они глупы! — шепнул Отцу-Ягуару Херонимо. — Лошади команчей никогда и никому не позволили бы приблизиться к себе, и их хозяева, уж конечно, заметили бы беспокойство животных.— Ты видишь, сколько их? — спросил его Отец-Ягуар.— Еще бы! Они развели такие костры, что видно все, как днем.Индейцев на поляне, где горело шесть костров, собралось примерно около ста человек. Часть их была вооружена духовыми ружьями, копьями, луками и стрелами, часть — ружьями, хранившимися до сих пор в том самом тайнике, где доктор Моргенштерн искал свою пресловутую гигантскую хелонию. Возле одного из костров можно было разглядеть в окружении индейцев Антонио Перильо, капитана Пелехо и двоих белых солдат. Еще двое солдат сидели спиной к Отцу-Ягуару и Херонимо, а «великий гамбусино» лежал на земле, глубоко надвинув шляпу себе на лицо. Вновь прибывшие, изголодавшиеся в пути, только что получили по куску вяленого мяса, это было видно по тому, с какой жадностью они на него накинулись. Мясо, видно, было жестким, они буквально вгрызались в него и шумно двигали челюстями, пережевывая застревавшие в горле сухие куски. Из-за этого и слова, которые они нет-нет, да и произносили, отрываясь от еды, звучали очень громко.Свет костра, возле которого сидели белые, падал на два дерева, к которым с помощью лассо были привязаны доктор Моргенштерн и его слуга.Отец-Ягуар подал знак рукой своим спутникам. Это означало, что надо приготовиться: скоро действовать. Потом спросил шепотом у Ансиано и Ауки:— Мы сможем зажечь огонь?— Огонь? — удивленно спросил Херонимо. — Но зачем?— Чтобы немного вспугнуть их. Я вижу, что Ансиано, к счастью, прихватил с собой свой пороховой рог.— Да, сеньор, и он полон до краев.— Прекрасно. Тогда послушай меня: вы с внуком обойдете лес с противоположной стороны, и ты проползешь по самой его опушке. Посмотри вон туда. Видишь эту высохшую прошлогоднюю траву? Она загорится не хуже бумаги. Вот там и опорожнишь свой рог, а потом кинешь как можно дальше от того места, где стоишь, зажженную спичку в траву. И тут же — обратно к Ауке. Он же, пока ты ползешь, должен добыть для нас четыре седла, что будет, я думаю, не очень трудно, поскольку все кинутся гасить огонь. Ты понял меня?— Все понял, сеньор, — ответил Аука. — Постараюсь не допустить ошибок.— А Херонимо в это время займется лошадьми, у него это должно получиться, потому что он в любой обстановке действует всегда хладнокровно и быстро и в то же время очень осторожно. Моя задача — за те минуты, пока будет происходить вся эта кутерьма, вызванная нашим фейерверком, — освободить пленников.— А кто возьмет тюки? — спросил Аука.— Какие еще тюки? — удивился Отец-Ягуар.— Те, про которые говорил человек, называющий себя хирургом.— Если у нас будет на это время, не имею ничего против того, чтобы прихватить и эти тюки, несмотря даже на то, что ни книги, ни другие подобные им вещи в Гран-Чако как-то ни к чему.— Сеньор, я уверен, что у нас вполне хватит для этого времени. Суматоха в лагере поднимется такая, что спохватятся они не скоро.— Хорошо. Раз вы это предложили — вы это и сделаете, такое уж у нас правило.Юноша не стал медлить и пополз по направлению к пленникам. Сделать это незаметно было весьма сложно: круг света от ближайшего костра достигал почти что границы леса, а на самом его краю рос такой густой кустарник, продраться через который было совершенно невозможно. То есть, иначе говоря, для ползущего человека оставалось лишь совсем узенькая защитная полоска. Но гибкому Ауке этого хватило, и вот уже через несколько минут он оказался за деревьями, к которым были привязаны доктор и Фриц. В это время у костра происходил такой разговор.— Мы допустили ошибку, отпустив хирурга, — сказал человек в форме капитана. — Он выдаст нас.— Ну и что за беда? — ответил ему Антонио Перильо. — Да любой здравомыслящий человек, послушав его хотя бы две минуты, непременно задастся вопросом: а можно ли вообще верить этому полусумасшедшему? А вообще-то, я лично ничего не имею против того, если он расскажет всем, кому можно, что это именно я обезвредил полковника Глотино.— Если наши планы осуществятся, это, конечно, принесет вам определенную славу, а если нет — увы, только позор.— Должны осуществиться, ведь ваш краснокожий приятель Бесстрашная Рука обещал нам свыше тысячи своих воинов.— Я исполню то, что обещал вам, — с достоинством ответил на этот скрытый выпад индейский вождь, — если вы выполните мои условия.— Но мы их выполнили.— Да? Вы не показали мне все свои тайные арсеналы! А в тех, куда меня допустили, разве все оружие собрано?— Не сомневайтесь.— Допустим, это так. Но было еще одно важное условие с нашей стороны: мы ждем от вас поддержки в борьбе с нашими смертельными врагами камба Камба (устар. — камбасы) — группа племен народа гуарани, населявшие в описываемое К Маем время западные районы Гран-Чако; впрочем, под этим названием камба были известны больше среди соседних племен; самоназвание — чиригуано.

, для этого ваши солдаты должны были перейти границу и встретиться с нами на берегу моря. Это условие будет выполнено?— Разумеется. Я уже послал нескольких моих людей в форт Бранхо за подкреплением.— Камба только и знают, что угождать белому правителю. А наш народ все время унижают. Как только мы нанесем по ним решающий удар, изменится соотношение сил, и все другие племена, которые до сих пор не знали, под чье крыло им лучше встать, примкнут к нам. И тогда у меня воинов будет ничуть не меньше, чем у белого правителя.И разговор прервался на некоторое время.Многие политики этой страны дорого дали бы за то, чтобы услышать все это, но для Отца-Ягуара этот разговор был просто неоценимо важен. Он с большим интересом продолжал бы слушать его и дальше, а с еще большим заглянул бы в лицо человека, который лежал на земле с противоположной от него стороны костра, в тени. Судя по некоторым косвенным признакам, это и был знаменитый «великий гамбусино». Но Отец-Ягуар не мог выждать, пока этот человек встанет или хотя бы сдвинет с лица глубоко надвинутую на него шляпу. В любой момент Ансиано мог зажечь траву, и сейчас нужно было думать прежде всего об освобождении доктора и его слуги.Это было своего рода чудо; думаю, никто не смог бы объяснить, как большое тело Отца-Ягуара проскользнуло в зарослях, не задев ни одной веточки, но уже через несколько мгновений он стоял в листве позади доктора и Фрица и шептал им:— Не оборачивайтесь! Я — ваш спаситель! Только, ради Бога, не оборачивайтесь.Но доктор Моргенштерн был не из тех, кто может обуздать свое любопытство, несмотря даже на грозящую смертельную опасность: он все же сделал полуповорот головы. И Фриц, хотя у него вообще-то было больше самообладания, чем у его шефа, не смог удержаться, тоже сделал, хотя и почти незаметное, но чрезвычайно характерное движение подбородком. Внимательного наблюдателя эти изменения в поведении пленников, естественно, насторожили бы, но, на счастье пленников, такового рядом не нашлось.— Тихо! Ни звука! — донеслось из кустов. — Молчите и не двигайтесь. Я сейчас буду задавать вам вопросы. Вы отвечайте только «да» или «нет». Поднимаете правое плечо, это будет означать «да», а левое — «нет». Я Карл Хаммер, или Отец-Ягуар, с которым вы встречались у банкира Салидо в Буэнос-Айресе. Вы поняли меня?Оба подняли правое плечо.— Вы крепко связаны?Ответом было «нет».— Прекрасно. Я уже взял нож в руку. Мой спутник сейчас подожжет сухую траву. Все бросятся туда, и на несколько мгновений вы будете предоставлены сами себе. Понятно? — уточнил еще раз Отец-Ягуар.Оказалось понятно.— Так, хорошо. Слушайте дальше. Как только начнется суматоха, я перережу ремни, которые вас стягивают. Вы сразу же бегите вправо, там, за кустами, вы найдете четырех лошадей, чуть подальше на траве будут лежать четыре седла, каждый из вас возьмет себе по одному и…Он не договорил. В той стороне, где должен был сейчас находиться Ансиано, блеснул язык огня и молнией пробежал по земле несколько метров… — ф-ф-ф-ф! — это вспыхнул порох, и столб пламени высотой локтей примерно в десять взметнулся в ночное небо.На несколько мгновений все замерло. Но вот шок прошел, и все повскакали с мест, закричали, забегали… Один только вождь Бесстрашная Рука остался сидеть на прежнем месте как ни в чем не бывало.— Накрывайте горящую траву пончо! — тоном полководца приказал он.Однако эта мера не очень-то помогала. Сухая трава вспыхивала, как бумага, от малейшей искры, едва ее успевали погасить в одном месте, как огонь появлялся в другом. Беспокойно метались лошади.Отец-Ягуар подскочил к пленникам, перерезал спутывавшие их ремни, схватил одного за левую руку, другого — за правую, и втроем они побежали туда, где были привязаны четыре лошади. Возле лошадей их ждал Херонимо. Увидев бегущих, он воскликнул:— Ну быстрей, быстрей же, тащите сюда седла. Думаете, легко мне удерживать этих горячих лошадок? Здесь стало очень опасно. Я увожу их! Найдете меня сами!Он вскочил на одну из лошадей и унесся прочь, уведя за собой весь свой маленький табун.Отец-Ягуар схватил два седла со всей ременной упряжью впридачу…— А как же мои книги? Мои книги! — закричал доктор, прижимая к себе один из своих тюков.— А лопаты? А кирки? — добавил Фриц, взваливая себе на плечи второй тюк.— Лопаты? Кирки? — переспросил Отец-Ягуар. — Да бросьте вы их!— Ни за что! — ответил доктор. — Они мне необходимы.Остается только догадываться, что ответил бы на эту, весьма в данный момент неуместную, принципиальность ученого не на шутку рассердившийся Отец-Ягуар, но в этот самый момент появились Ансиано и Аука и взвалили себе на плечи по седлу. Юноша бросил взгляд на недавно еще дремлющий лагерь. Там все были заняты исключительно борьбой с огнем. Но вдруг весь шум перекрыл чей-то мощный бас:— Тормента! Вот беда! (исп.).

Где пленники?!Отец-Ягуар вздрогнул и застыл на месте, прислушиваясь к звукам этого голоса. На лице его читались тревога и какое-то мертвенное опустошение… Остальные, глядя на него, тоже приостановились.— Они же сбежали! — пророкотал все тот же бас. — Кто-то перерезал ремни.— Этот голос… — произнес задумчиво Отец-Ягуар. — Я уже где-то слышал его. Он…Но ему не удалось закончить фразу. Бас начал отдавать приказы:— Огонь погашен, все за оружие! Объясняю обстановку. Влево идти нет смысла, потому что оттуда начало гореть, в лес тоже соваться незачем: через такие заросли ни одна живая душа не продерется, значит, они могли уйти только вправо. Двадцать человек остаются возле лошадей, остальные — за беглецами!Отец-Ягуар напряженно вглядывался туда, откуда доносился голос, но в беспорядочном мельтешении лиц, спин, лошадиных морд невозможно было разглядеть лицо того единственного человека, который его в данную минуту интересовал.— Боже мой, Карлос, что с тобой? Почему ты не двигаешься с места? — спросил Херонимо.— Этот голос… — повторил Отец-Ягуар словно под властью какого-то наваждения.— Ах, подумаешь, голос! Да пусть тут хоть иерихонские трубы играют — нам сейчас не об этом думать надо. Карлос, ты слышишь меня? Нужно быстрее уходить!— Да, но я должен его увидеть, непременно должен, понимаешь.И он безвольным движением рук опустил оба седла, которые до сих пор держал в руках, к земле…«Так, — решил про себя Херонимо, — просто разговаривать с ним, видно, уже бесполезно, придется встряхнуть немного нашего любимого Карлоса». И он закричал во все горло:— Опомнись! Ты что, с ума сошел? Если ты собственной жизнью не дорожишь, нас-то зачем подставлять? Мне пока, знаешь, как-то не хочется погибать ни за что ни про что, да и другим, я думаю, тоже. Если ты немедленно не одумаешься, на меня можешь больше не рассчитывать!Он вскочил на лошадь и галопом унесся прочь.«Он прав, — отрешенно подумал Отец-Ягуар. — Я что-то не то делаю. Надо уходить немедленно».И несколькими широкими шагами он догнал своих товарищей по этому приключению. Несмотря на еще больше сгустившуюся ночную тьму, зоркие глаза Отца-Ягуара разглядели ученого, который выглядел довольно комично: маленький, испуганный, судорожно прижимающий к груди тюк с книгами, он еле передвигал ноги под его тяжестью. Но Отец-Ягуар не мог, к сожалению, ему помочь: ему срочно нужно было вернуться к своим людям. Сделав еще несколько неуверенных шагов, доктор Моргенштерн взмолился:— Фриц! Фриц! Я больше не могу! Давай поменяемся тюками!— Хорошо, — ответил Фриц. — Получите ключи от доисторического мира, а я возьму на себя печатную ученость. Однако вам, герр доктор, придется прибавить ходу, а то как бы нам не стали на пятки наступать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67