Но в то же время ты будешь принадлежать мне и только мне одному. Ты понимаешь, что это значит? Я буду ревновать ко всем и ко всему. Я хочу тебя полностью и абсолютно. Моя! Моя любовь, моя жизнь!
Он так прижал ее к себе, что Элоэ едва могла дышать.
– Посмотри на меня, Элоэ, – продолжал он. – Посмотри мне в глаза и скажи, что ты говоришь правду, что это не просто хитрость с твоей стороны, чтобы заставить меня бежать; что это не просто отчаянная попытка спасти меня от самого себя.
– Ты знаешь, что это не так.
– Тогда почему ты идешь со мной? Почему? Скажи мне, почему? Чтобы у меня не оставалось больше сомнений на этот счет.
– Потому что я люблю тебя. Разве ты не понимаешь, Дикс, что я люблю тебя так сильно! Я поняла, что для меня больше ничего не существует на свете. Я твоя, и ты можешь делать со мной все, что хочешь. Я последую за тобой, куда бы ты не отправился, хоть на край света.
Пока она договаривала эти последние слова, он наклонился над ней и поцеловал ее долгим и таким страстным поцелуем, что ей показалось, как будто огонь проложил себе путь от ее губ ко всей ее душе.
Затем, когда она прильнула к нему, почувствовав, как ее сердце захватывает экстаз от его огненной страсти, он неожиданно разжал руки и упал на колени перед ней.
– Я люблю тебя Элоэ! И поэтому я преклоняюсь перед тобой сейчас. Я преклоняюсь перед тобой и говорю, что я всегда буду у твоих ног, что я боготворю тебя из-за твоей любви ко мне, что я буду служить тебе по-своему, – но все равно, как раб – всю мою оставшуюся жизнь.
Он прижался губами, горячими, обжигающими, к обеим ее ладоням. Затем он поднялся и вновь ее обнял.
– Я люблю тебя! О, дорогая, как я люблю тебя!
Она хотела отдаться его объятиям, но вместо этого, не без усилия, высвободилась.
– Мы должны идти, Дикс. Пожалуйста, пойми, мы должны уходить.
Он отрицательно покачал головой.
– Я не могу уйти сейчас. Сегодня я должен остаться здесь. Я должен предупредить моих сообщников. Я должен им помочь. Ты ведь это понимаешь?
– Нет, не понимаю, – вскрикнула Элоэ. – Если ты сейчас вернешься туда, они тебя схватят. Они посадят тебя в тюрьму. Как ты не понимаешь, что ты не такой уж неуязвимый и всемогущий? Ты всего лишь человек, а твои мозги направлены на противозаконные действия. Ты никогда не одержишь победу, никогда, потому что добро всегда берет верх над злом в конечном счете. Идем сейчас. Я иду с тобой. Сейчас, сию же секунду. Нельзя терять время.
Он взял ее за подбородок и повернул ее лицо к своему.
– Никогда не думал, что могу услышать от тебя такое.
– Но я говорю тебе это. А ты меня не слушаешь. Ты такой безрассудный, такой глупый. Тебе нужно спасать себя.
– Я не могу сейчас уходить. Есть вещи, которые я должен сделать, есть люди, которым я должен помочь. Но я обещаю тебе только одно. Они меня не поймают.
– А если поймают…
– Нет, не поймают. Ты должна мне доверять.
– Ты сумасшедший! Что еще я должна сделать, чтобы доказать тебе, что это не игрушки?
– Ты сделала все, что от тебя требовалось. Ты пообещала бежать со мной. Ты еще не передумала, кстати? Что ты скажешь своим маме и папе?
Румянец возбуждения на щеках Элоэ слегка поблек, однако ее глаза совершенно твердо смотрели ему прямо в лицо.
– Я уже подумала об этом. Это причинит им боль, но когда-нибудь мы сможем заставить их понять.
– Ты думаешь, они когда-нибудь примут меня в качестве твоего мужа? Таким, какой я есть?
– Они поймут, когда узнают, как сильно я тебя люблю.
– О, дорогая, ты так прекрасна, – воскликнул он. – Я говорил тебе, что я недостоин тебя, и сейчас это повторяю. Когда-нибудь, может быть, я сделаю так, что ты будешь мною гордиться.
– Я хочу гордиться тобой сейчас. Я хочу, чтобы ты был разумным и бежал сейчас, в эту самую минуту.
– Ты думаешь, ты сможешь гордиться мной, если я брошу своих друзей, или если не друзей, то людей, которые доверяют мне? Нет! Есть вещи, которые я должен сделать прежде всего. Возвращайся назад, в отель. Если я не дам о себе знать сегодня вечером, поезжай вместе с миссис Деранж и ее дочерью в «Шато». Я свяжусь с тобой там сегодня чуть позже.
– Но, Дикс, ты не можешь этого делать. Я пыталась спасти тебя. Я предложила бежать вместе с тобой. Ты не можешь отсылать меня сейчас назад. Ты не можешь подвергать себя риску быть арестованным и брошенным в тюрьму.
– Ты должна мне доверять, – упрямо проговорил Дикс. – Я не могу тебе всего объяснить. Я знаю только одно, что я не могу сейчас бежать вместе с тобой. Слишком многие сюда вовлечены, слишком многое я должен сделать, потому что на карту поставлена моя честь.
– Твоя честь! – недоверчиво воскликнула Элоэ.
– Да, моя честь. Даже у воров есть честь, понимаешь, и я хочу, чтобы ты верила в то, что и у меня она есть.
– Я верю этому. Я верю в тебя сейчас, как не верила никогда. Но… О, Дикс, я боюсь.
Он притянул ее поближе к себе.
– Боишься за меня? – спросил он.
– Боюсь потерять тебя. Мы слишком счастливы.
– Так, что даже боги нас могут ревновать, – сказал он с легкой усмешкой. – Я никогда не думал, что ты можешь быть такой суеверной.
– Я не думаю, что это суеверие. Просто я очнулась и осознала тот факт, что я была слишком самоуверенной, чересчур уверенной в себе. Мои представления о жизни укладывались в такой приятный, аккуратный мирок. Он был такой чистенький, такой простой; и вдруг я обнаружила, что это совсем не так, мир оказался совершенно иным.
– А какой он сейчас? – поинтересовался Дикс.
– Он пугающий, он ненадежен, но он дико, безумно прекрасен, – сказала Элоэ, и голос ее дрогнул.
– О, моя дорогая, только ты могла сказать такое, и только ты могла заставить меня в это поверить.
Он поцеловал ее еще раз, а затем отодвинулся от нее.
– Мне предстоит много работы, – сказал он. – Но я тебе обещаю, что не сделаю никакой глупости, ничего, что может поставить под угрозу наше с тобой счастье. Если удастся, я приду в отель за тобой перед вашим отъездом. Если нет, я свяжусь с тобой в какое-то другое время сегодня вечером. Не удивляйся ничему – как я появлюсь, каким способом или в какое время. Просто жди меня, потому что я люблю тебя.
– Ты будешь осторожным?
Элоэ была бледна, и ее голос слегка дрожал, но в глазах ее была отвага.
– Я буду вести себя осторожно, потому что ты меня об этом просишь, – ответил Дикс.
– Я буду молиться. – Элоэ слегка запнулась. – Буду молиться все это время.
Он поцеловал ее лоб, ее глаза и напоследок – губы.
– Я буду думать о тебе, – сказал он. – Каждую минуту, каждую секунду до тех пор, пока мы вновь не увидимся. Au revoir, моя любимая, мое совершенство, моя будущая жена.
Она попыталась прильнуть к нему, но совершенно неожиданно он уклонился от ее объятий. Он открыл дверь, которая вела в коридор, послал ей воздушный поцелуй с порога и ушел. Какую-то долю секунды она слышала его шаги, а затем наступила тишина, и только пение птиц доносилось из сада.
Она подошла к окну и встала около него, все еще ощущая на своих губах его поцелуи, которые приводили ее и в восторг, и в возбуждение, и в экстаз.
Однако страх стал постепенно возвращаться к ней, страх от того, что с ним может что-то случиться. Она понимала, что, несмотря на то, что она так тряслась за него, он был прав. Ему надо было идти.
Хотя она и была готова бежать с ним, если бы он ее взял с собой, прямо сейчас, у нее все равно оставалось бы чувство, что он избрал трусливый путь к отступлению, что он просто сбежал от того, что должно было бы случиться, что он бросил всех ради своих собственных интересов и желаний.
– Я уважаю его, – прошептала она, и впервые за все то время она поняла, что сказала правду.
Она любила его, казалось, уже достаточно долго, но она не доверяла ему и не уважала его; теперь и то, и другое неожиданно пришло к ней. И только теперь она осознала, на что себя обрекает – на жизнь, не имеющую ничего общего с ее прошлым.
Они не смогут поехать в Шотландию, так как если полиция будет его разыскивать, то это окажется наиболее вероятным местом, где они будут его поджидать.
Они станут изгнанниками, бездомными, без роду-племени. Элоэ задумалась над тем, как они будут странствовать, где найдут наконец себе пристанище; и вдруг поняла, что все это не имеет никакого значения. Любовь победила все!
Вот и нашелся самый верный ответ.
Любовь дороже безопасности, дороже респектабельности, дороже всего, потому что это была настоящая и искренняя любовь.
Затем она подумала о том, что жизнь ее будет нелегкой. Будут трудности и опасности, будут даже трения между ней и Диксом; но все это преодолимо, ничего нет невозможного, поскольку они сохраняют любовь друг к другу, самое святое и прекрасное, что у них есть на свете.
Она вновь почувствовала дрожь, такую же, когда он ее обнимал, почувствовала, как заполыхали ее губы, которые были такими страстными и податливыми под его поцелуями.
Она поняла, что он и есть именно тот самый мужчина, которого ей суждено было найти, который ждал ее в этом мире. В отличие от ее ожиданий он оказался совсем не таким, совсем не тем типом героя, с которым, как представляла в своих девичьих грезах, она бы пошла под венец. Однако он был мужчиной, предназначенным ей, мужчиной, которому она принадлежала и который будет владеть не только ее телом, но и душой, и сердцем все время, навеки.
– Я люблю его! – прошептала Элоэ. – О, благодарю тебя, Господи, что ты послал мне его.
Глава 12
– Теперь, Лью, не торопись с принятием решения. Не говори ничего и не делай что-либо, а дай себе время хорошенько все обдумать. Это слова твоего отца, которые он любил повторять – все необходимо тщательно обдумывать.
Довольно высокий голос миссис Деранж, говорившей в нос, гармонировал со спокойной работой двигателя, так для Элоэ оба эти звука продолжались всю дорогу, пока они ехали к «Шато».
Лью хранила молчание.
Она сидела, уставившись на пролетавший мимо сельский пейзаж застывшим взглядом. Вид у нее был такой, будто она распрощалась с действительностью и жила в мире, придуманном ее собственным воображением.
– Что я чувствую, – продолжала миссис Деранж, – так это то, что ты сейчас стоишь на распутье. Для тебя крайне важно принять правильное решение. Молодые думают только о том, что происходит в настоящий момент. Они забывают о будущем, которое ждет их впереди; по прошествии многих и многих лет любовь часто оказывается пустой мечтой, в то время как более существенные вещи куда важнее! Я хочу, чтобы ты представила себя в свои сорок, пятьдесят, шестьдесят лет, чтобы ты подумала о том, что будет важно для тебя в эти годы.
Лью устало пожала плечами и сказала скучным голосом:
– Хорошо, мама, я поняла тебя. Ты хочешь, чтобы я стала герцогиней, вот и все.
– Я хочу, чтобы ты была счастливой, – поправила ее миссис Деранж. – Но счастье не всегда означает танцульки в обнимку с молодым человеком, чьим единственным достоинством является его красивый профиль.
– Да прекрати ты это! – воскликнула Лью. – Я знаю, о ком ты говоришь. Почему бы не назвать имя этого профиля?
– Я не говорю о ком-то конкретно. Все, о чем я тебя прошу, это не спешить.
– В настоящий момент мы действительно не очень-то спешим, – сказала Лью. – Элоэ ведет машину так, как будто мы на похоронной процессии.
– Прошу прощения, – извинилась она. – Я думала, что нет надобности в спешке.
Все мысли ее были о Диксе, она едва осознавала, что делала. Она просто автоматически вела машину вдоль длинной, усаженной по обеим сторонам деревьями, дороги, ведущей в глубь материка.
«Где сейчас Дикс, – думала она. – Что сейчас там происходит? Что он делает? В безопасности ли он?»
Ей пришлось буквально себя ломать, чтобы вынести этот отъезд из Биаррица, чтобы покинуть отель, чтобы не забыть все поручения миссис Деранж, связанные с раздачей чаевых персоналу, оплатой счетов, проверкой багажа.
Для нее стоило больших усилий выполнять свои обязанности в то время, как ей неудержимо хотелось побежать к Мэри Бланшард, чтобы узнать от нее хоть какие-то новости, выпытать хоть какую-нибудь информацию о Диксе. Удерживала ее от этого шага только гордость, даже несмотря на то, что это было бы бесполезно. Мэри Бланшард не стала бы или, вернее, не смогла бы сказать что-то большее, чем знала сама.
Дикс не появился бы там, потому что под угрозой была его свобода, а возможно, и жизнь.
Весь день Элоэ не могла отделаться от воспоминания о том мужчине, который угрожал перерезать ей глотку, и она содрогалась при мысли о нем.
Если полиция попытается арестовать мужчин, подобных этому, естественно, не обойдется без борьбы; в ход пойдут ножи и огнестрельное оружие. Несколько раз она ловила себя на том, что прислушивается и ждет звуков перестрелки.
В конце концов багаж был худо-бедно втиснут в машину, забив при этом все заднее сиденье и багажник, так что миссис Деранж и Лью могли сидеть только на переднем сиденье рядом с Элоэ.
– Может, ты хочешь повести машину сегодня? – спросила Элоэ у Лью перед тем, как тронуться в путь.
– Если я поведу машину в «Шато», то, скорее всего, окажусь в противоположном направлении, – ответила она. – И что тогда будет делать мама?
Обе девушки находились одни в спальне Лью, и Элоэ инстинктивно протянула к ней руку.
– Тогда не ездит, оставайся здесь.
– А смысл? Я могу поехать и посмотреть.
На языке у Элоэ вертелось: «Стив Вестон уже на пути сюда», но она проглотила эти слова, несмотря на то, что губы у нее уже пытались это произнести. Пусть Лью увидит герцога вначале. Если он ей понравится, тогда Стив может отправляться туда, откуда пришел. Если нет, тогда у него появится больше шансов.
Лью подошла к окну и посмотрела на море.
– Что бы ты сделала на моем месте, Элоэ? – спросила она. И тут же продолжила, прежде чем та успела ответить: – Не говори мне, я знаю. Ты бы категорически выбрала любовь, ведь я права?
– Да, я бы сделала так. Любовь значит больше всего на свете.
– Только для определенных людей. А я, возможно, не тот тип человека. – Она почти в раздражении отвернулась от окна и подошла к зеркалу. – А я буду обворожительной в диадеме герцогини, ты не находишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28