Здесь Дикс остановился и повернулся к ней, чтобы посмотреть ей в лицо. Кончиками пальцев он приподнял ее подбородок и заглянул в ее глаза.
– О, Элоэ! – сказал он.
Было произнесено всего лишь ее имя низким, грудным голосом, но какой неизмеримой силой он обладал, что привел всю ее в движение. Она буквально содрогнулась, и, так как она отчаянно хотела его поцеловать, она выставила руки вперед, чтобы остановить его.
– Нет, не сейчас. До тех пор, пока ты мне все не объяснишь.
– Я люблю тебя, – сказал он. – Разве это не все, что ты хочешь услышать?
– Это, значит, все, – ответила она. – Но я должна знать и все остальное.
– Ты такая любопытная?
– Любопытная и злая! Почему ты мне лгал? Почему ты поддерживал во мне убеждение в том, что ты вор?
– Потому что я вор и есть, – согласился он. – Я украл твою любовь, разве не так? Ты усиленно этому сопротивлялась, и все-таки я ее завоевал. Я понял это, когда ты пришла ко мне сегодня утром и была готова бежать со мной, находиться в изгнании, встретить лицом к лицу абсолютно неизвестное, враждебное будущее, лишь бы только мы могли быть вместе.
Элоэ почувствовала, как ее лицо заливает краска.
– Я думала, что ты в опасности. Я бы не сказала ничего подобного, если бы я в это не верила.
– Моя дорогая, я обожаю тебя за это. Это и было то, что я хотел от тебя услышать.
– Но почему? Почему?
– Можно я поцелую тебя, прежде чем начну свои объяснения? – спросил он глубоким и страстным голосом.
Она отрицательно покачала головой, упиваясь на какой-то момент своей властью над ним, видя желание в его глазах, нетерпение, с которым он протянул руки вперед к ней.
– Нет, – ответила она. – Скажи мне сначала то, что ты должен мне сказать. Я не уверена, что собираюсь тебя прощать.
Он улыбнулся при этих словах и, взяв ее руку, поцеловал ее ладонь так, что она задрожала и почувствовала, как в ней, почти с невероятной силой, разгорелось желание броситься к нему в объятия.
Затем она взяла себя в руки.
Он должен быть наказан, хотя бы немножко, за то, что заставил ее страдать. Она убрала свою руку.
– Расскажи мне все с самого начала, – приказала она. Он слегка вздохнул, как бы в нетерпении, и завел ее в беседку, в которой стояла удобная скамейка под цветущей ароматной зеленью.
– Я говорил тебе, что случилось со мной во время войны, – начал он. – Это было правдой, все правда. Я сбежал, и мои отец и мать никогда по-настоящему не простили меня. Нельзя их винить. Я заставил их очень сильно волноваться.
Однако, когда война кончилась, я вынужден был вернуться опять домой; я нашел, что размеренная жизнь в «Шато», ограниченная различными предписаниями, для меня скучна. Мне необходимо было получить образование. Мои родители нашли мне репетиторов, и я, на короткое время, поступил в университет.
Почувствовав когда-то вкус свободы и возбуждения, я не смог принять какие-то ограничения. Я был, что называется, бешеным. Я заслужил к тому же чрезвычайно плохую репутацию. Меня выгнали из университета. Я был замешан в нескольких, весьма печально прославившихся, любовных приключениях. Я совершал много, очень много предосудительных поступков и, говорю тебе это со всей прямотой, на меня в семье смотрели, как на паршивую овцу.
Думаю, не без моей вины нашей матери пришло в голову, что, несмотря ни на что, мой брат должен произвести на свет наследника. Я полагаю, что ее переполнял ужас от мысли, что я могу унаследовать титул и состояние. Она хотела сделать хоть что-нибудь, пусть даже что-то отчаянное, лишь бы этого не произошло.
Вопрос о женитьбе моего брата никогда не стоял. Он всегда был инвалидом. Он был болезненным ребенком, и, хотя его показывали всевозможным специалистам, все они говорили одно и то же – нет никакой надежды, что он когда-нибудь выздоровеет.
Однако моя мать решила, что чудо должно свершиться. Он поправится, он женится, и у него родится наследник.
Она была охвачена подобными мыслями как раз в то самое время, когда получила письмо от миссис Деранж. Ей показалось, что сам Бог послал ей такую возможность.
Американская девушка, которая хочет получить титул и, в определенном смысле, является нам родственницей, была как раз тем типом невесты, который искала моя мать.
Элоэ пошевелилась, и Дикс взял ее руки в свою ладонь. Она не стала отталкивать его. Было что-то бесконечно приятное в ощущении силы и теплоты его пальцев.
– Ты знаешь, что произошло потом. Обе старшие женщины договорились между собой, и моя мать предварительно высказала эту идею моему брату. Он сказал ей, что все это смехотворно, и она пообещала ему забыть об этом. Только потому, что он не был уверен в том, что она окончательно выбросила эту затею из головы, он написал мне об этом.
Я был в Лондоне, когда получил его письмо, и, поскольку я остановился в отеле «Кларидж», я решил посмотреть на эту мисс Лью Деранж, о которой так много писали в газетах.
– Ты останавливался в отеле «Кларидж»! – воскликнула Элоэ. – Так вот почему…
– Я увидел, что дверь в апартаментах открыта, – продолжал Дикс. – И я вошел. Это был просто какой-то импульс. Я подумал, может быть, я узнаю что-нибудь о той девушке, которая хочет выйти замуж за моего брата, потому что у него есть титул.
Я увидел миниатюру на туалетном столике и взял ее в руки. Я догадался, что это было ее изображение, и, пока я рассматривал его, ты вошла в комнату.
– Итак, ты даже не думал ее красть, – сказала Элоэ. – Ох, какая же я дура, наверное, подумал ты!
Он сжал ее руки в своей ладони.
– Сказать тебе, что я подумал? – спросил он. – Я подумал, что ты самая восхитительная девушка из всех, кого я встречал за свою жизнь. А потом ты меня просто изумила. Никто никогда до этого не пытался меня исправить.
– Ты, наверное, в душе смеялся все это время надо мной, – промолвила Элоэ с несчастным видом.
– Не смеялся, – поправил он. – Любил тебя.
– Это неправда.
– Нет, правда. Я полюбил тебя с того самого момента, но у меня было великое множество дел в Лондоне, и я не смог увидеться с тобой еще раз. Я послал тебе цветы и надеялся, что ты не забудешь меня.
– Ты узнал потом, что мы едем в Биарриц?
– Я узнал об этом два дня спустя, когда получил письмо от брата, в котором он сообщал, что наша мать все еще настаивает на идее его женитьбы. Он спрашивал меня о том, что ему делать, и я телеграфировал ему, чтобы он не делал ничего, а пустил все на самотек. Я поступил так, потому что понял, что это означало встречу с тобой еще раз.
– Но если бы ты меня не спас… – начала Элоэ.
– Я все-таки должен был поехать в Биарриц, чтобы разыскать тебя. Это было просто везение, что мы встретились в тот момент. Тогда я вновь убедился в том, о чем подумал, когда в первый раз тебя увидел – ты самое очаровательное и восхитительное существо в целом мире!
– А как же контрабанда? Когда я застала тебя с машиной, и те мужчины?
– Я уже подхожу к этому, – продолжил Дикс. – Машина, в которой ты меня видела, была украдена, но не мной. Я так долго находился по ту сторону закона, что, когда меня пригласил шеф Сюртэ и предложил помочь им в одном очень трудном деле, я согласился. Я не сделал бы этого никогда, если бы эта просьба первоначально не исходила от моих друзей в Биаррице.
– Твоих друзей?
– Да, моих друзей! От Мэри Бланшард и некоторых других, кого ты видела на нашей встрече с ними. Они поведали мне, что, несмотря на то, что они закрывают глаза на относительно безобидные случаи контрабанды на испанской границе – что происходило веками – их начинает беспокоить банда, орудующая контрабандой машинами.
– Это те мужчины, которых я видела?
– Да, это те, кого ты видела. Они действительно были преступниками, причем закоренелыми, которые не остановятся ни перед чем, даже перед убийством.
Элоэ всю передернуло.
– Я это почувствовала, когда тот мужчина угрожал перерезать мне глотку.
– Ты просто себе представить не можешь, как я тогда перепугался за тебя. Если бы они подумали, что ты представляешь реальную угрозу, если бы они не поверили мне, когда я им сказал, что ты моя подружка, ты бы не была сейчас в живых.
Он протянул руки и привлек ее поближе к себе.
– Представь, что это могло бы означать: я уже не обнимал бы тебя сейчас здесь, я никогда бы не узнал о том, что ты меня любишь.
– Продолжай. Пожалуйста, продолжай.
– А это и есть вся история. Так как мои друзья попросили меня помочь им, я решил работать вместе с Сюртэ, чтобы отправить эту банду в руки правосудия. А для того, чтобы сделать это, я должен был присоединиться к шайке.
Они знали мой «послужной список», они знали, в какие передряги я попадал по тому или иному поводу, поэтому они меня приняли. Я принимал от них машины, которые они крали, и перегонял их в Биарриц. Я помогал переправлять их в Испанию.
– Но почему полиция не схватила их в тот вечер, когда я оказалась там?
– Потому что двое из главных организаторов банды находились в Париже. У них были свои ходы к отступлению, о которых я даже не знал. Ходы к отступлению, которые помогли бы им избежать ареста при малейшем намеке на вмешательство со стороны французов.
Мы должны были их выманить сюда, в Биарриц. Мы должны были подстроить все так, чтобы они все были в сборе перед тем, как полиция сможет устроить на них окончательную облаву.
– Значит, друг Лью говорил тогда правду?
– Это чрезвычайно глупый малый, который слишком много говорил, – угрюмо произнес Дикс. – С ним еще будут разбираться в центре, я тебе это обещаю.
– Банду схватили?
– Их всех арестовали сегодня днем, – ответил Дикс. – За исключением двоих.
– Двоих? – переспросила она.
Он утвердительно кивнул.
– Меня и еще одного. Парня, которого я хотел спасти. Он не по своей вине попал в эту шайку. Мальчишка приличный, он выправится, и сейчас у него есть шанс получить хорошую работу, на которой он сможет зарабатывать деньги, не прибегая к преступлению.
– Ты нашел ему работу?
Дикс кивнул.
– Он стоил того, чтобы его спасти.
– А остальные?
– Остальные будут отбывать срок в течение ряда лет. Двое из них, по крайней мере, пойдут под гильотину. Их обвиняют не только в контрабанде, но и в убийстве.
– А они тебя не заподозрили? – с замиранием в сердце спросила Элоэ.
– Только в самый последний момент. Пуля просвистела всего лишь в двух сантиметрах от меня. Я думаю, дорогая, что судьба хранила меня для тебя.
– Ох, Дикс! – она содрогнулась. – Это то, чего я боялась, только я думала, что тебя может настигнуть пуля со стороны полиции.
– Когда такое происходит, то не имеет особого значения, кто стреляет, – сказал он, скривив губы.
– Но ты жив.
– Я жив, – ответил он ей серьезно.
– И это все?
– Не совсем, – произнес он. – Когда ты рассказала мне о Стиве Вестоне, я решил встретить его в аэропорту и привезти прямо в «Шато». Я хотел, чтобы Лью была счастлива так же, как и мы. Кроме того, у меня был долгий разговор с моим братом вчера вечером.
– О чем?
– Он сказал мне, – продолжил Дикс, и голос его стал очень серьезным, – что долго не протянет. Специалист, который его смотрел в Германии, определил ему срок примерно в полгода жизни. Он хочет, чтобы я женился как можно быстрее, остался бы здесь с ним и принял на себя управление поместьем.
Предстоит многое сделать, с точки зрения закона, а он к тому же был бы страшно счастлив знать, что «Шато» все еще будет частным владением и что де Ранжи все еще будут жить здесь, по крайней мере, еще одно поколение.
Дикс немного помолчал, а затем добавил:
– Мы сделаем это, и он будет счастлив.
– Ты этого хочешь? – Элоэ взглянула ему в лицо. Дикс повернулся к ней.
– Я хочу этого больше всего на свете. О, моя дорогая! Возможно, я был жесток по отношению к тебе. Возможно, мне нужно было тебе намекнуть, что дела обстоят не так, как ты думаешь. Но я хотел, чтобы ты любила меня только ради меня самого.
У меня было так много женщин, с которыми были любовные отношения; я и не пытаюсь это скрыть от тебя. Но у меня всегда было такое чувство, что они любили не только меня, но и положение, которое я занимаю, возможно, положение, которое я могу занять в будущем.
Я хотел, чтобы меня любили просто из-за меня, несмотря на мой плохой характер, несмотря на все то дурное, что я совершаю и, может быть, буду еще совершать. Я хотел той любви, которую все подразумевают, любви, которую ты подарила мне.
Его голос, казалось, задрожал и эхом разнесся внутри маленькой беседки, и тогда он, очень медленно и нежно, притянул к себе Элоэ.
– Я постараюсь исправиться, – сказал он. – Но я почему-то думаю, что это будет не трудно рядом с тобой, с твоей помощью и под твоим руководством.
– Я люблю тебя таким, какой ты есть. О, Дикс! Я не могу поверить во все, что происходит. Я так счастлива, так бесконечно, безумно счастлива.
– А это то, чего я и хочу. И не только сейчас, а навсегда.
Он перевел взгляд на противоположную сторону беседки и очень торжественно произнес:
– Ты молилась за меня. Я молю Бога, чтобы он помог мне быть достойным тебя.
– О, Дикс! Я была такой глупой в отношении многих вещей, – прошептала Элоэ.
Он засмеялся, и она почувствовала, что торжественность исчезла, потому что он очень крепко прижал ее к себе, так что она едва могла дышать.
Затем она почувствовала прикосновение его губ, сначала на лбу, потом на глазах, наконец страстное и властное – на своих губах.
– Ты моя, – сказал он. – Мы принадлежим друг другу, и ни для кого из нас нет уже больше пути к отступлению. В конце концов, я не думаю, что смогу измениться. Я останусь таким, какой я есть – вором, который украл твою любовь и будет держать ее все время.
Элоэ робко подняла руку и коснулась его щеки.
– Вор, – прошептала она. – Но мой вор. Вор, которого я полюбила с первого взгляда.
– Любовь побеждает все – не правда ли, моя любимая? – спросил он.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28