— Я знаю, где это, миледи! — воскликнула Мария. — Это хорошенькая повозка, раскрашенная красной и желтой краской?— Да, это она, — подтвердила Каролина. — Пройди туда и спроси Гидеона. Он там будет наверняка. Скажи ему, что я прислала тебя и прошу очень внимательно следить за тем, что происходит вокруг замка, и ночью тоже.— Следить? — переспросила Мария.— Думаю, он поймет, — ответила Каролина. — Скажи ему: я боюсь, что Джейсон Фейкен и его приятели задумали недоброе.— Я скажу ему, миледи.— И отправляйся побыстрее, Мария, — добавила Каролина. — Я убеждена, что опасность, угрожающая его милости, с каждым часом подступает все ближе и ближе.— Ох, миледи, не думаете же вы, что враги, кто бы они ни были, убьют его?— Нет, этого я не боюсь, — ответила Каролина. — В этом случае все было бы гораздо проще. То, что сделают они, значительно тоньше; расстроить их планы гораздо, гораздо труднее. Обещай, что нигде не задержишься. Я не успокоюсь, пока ты не сходишь к повозке и не передашь Гидеону мою просьбу.— Я сделаю все, как хочет ваша милость, — просто сказала Мария, и, удовлетворенная, Каролина вновь позволила себе погрузиться в облако счастья.Обед наедине с Вейном доставил Каролине такое удовольствие, какого ей никогда еще не доводилось испытывать. Маленький будуар, куда вела дверь из ее спальни, представлял собой небольшую комнату, декорированную в итальянском стиле. Каролина ею не пользовалась, и комната могла бы показаться унылой, если бы за то время, пока Каролина принимала ванну и одевалась, лорд Брикон не преобразил ее букетами и гирляндами цветов, так что она стала напоминать беседку в саду.Для этого вечера Каролина выбрала легкое платье из полупрозрачной материи, которое, вопреки новой моде, сзади заканчивалось небольшим шлейфом. Под грудью завязывались синие бархатные ленты; такая же лента была у нее в прическе. Необычайная простота платья подчеркивала ее естественную красоту. Войдя в будуар, где ее уже ждал лорд Брикон, по его взгляду Каролина поняла, что он ошеломлен ее красотой.— Сегодня мы обойдемся без слуг, — объявил он, — ибо я — твой слуга и буду обслуживать тебя сам.Обедали они очень долго, хотя Каролина не имела понятия, что они ели. Она видела только Вейна, сидевшего напротив. Его руки касались ее рук, когда он подносил ей блюда; порой он был уже не в силах сдерживать себя и поворачивал к себе ее голову, чтобы поцеловать в губы. Он поднял за нее бокал со сверкающим шампанским.— За Каролину, — сказал он мягко, — за мою любимую, которая — само совершенство!В ответ Каролина подняла свой бокал.— За Вейна, — сказала она. — За того, кого я буду любить вечно.В этот момент словно тень пробежала по его лицу, но затем он встал и увлек ее за собой на диван возле камина. Каролина села, опустив голову на подушку, и поглядела на него.— Есть ли на свете другой такой, как ты, Вейн? — спросила она. — В первое же мгновение, когда я встретила тебя в лесу, я подумала, хотя была потрясена и подавлена, что ты — самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.— Ты что, хочешь, чтобы я стал самоуверенным?— Совершенно верно, — ответила Каролина. — Мне нравятся самоуверенные мужчины; они непременно натуры властные.— Стало быть, ты хочешь, чтобы над тобою властвовали? — мягко заметил он.— Только сильный мужчина способен на это, — ответила Каролина, глядя на него из-под длинных ресниц.— А ты думаешь, у меня не хватит силы? — спросил он и неожиданно быстрым движением поставил ее на ноги и притянул к себе.— Хотел бы я стать твоим властелином, милая Каролина, — произнес он. — Иногда мне кажется, что ты избалована: слишком тобою восхищаются, и слишком много мужчин рабски склоняются перед тобой. Я заставил бы тебя повиноваться. Я любил бы тебя, но при этом ты никогда бы не забывала, кому принадлежишь, кому должна быть верна.— Думаешь, это может оказаться трудным делом? — поддразнила его Каролина.— Я думаю, что еще никому не удавалось покорить тебя, — ответил он. — Ты — словно молодой конь, дикий и прекрасный, которого еще никто не смог приучить к седлу. Я покорил бы тебя, Каролина, — не страхом, а любовью, но при этом ты чувствовала бы мою силу.Каролина перевела дыхание — его слова взволновали ее. Тут же она ощутила, с какой сокрушающей силой Вейн прижал ее к себе. Она знала, что его слова о силе — не пустая похвальба. Его губы были неистово-страстными; она чувствовала, как руки его гладят ее, и понимала, что будь он настойчивее, она бы с радостью уступила ему.И все-таки он сдерживал себя, хотя в этот вечер бывали мгновения, когда их страсть разгоралась, словно пламя, и готова была полностью поглотить их. Но даже тогда Вейна не покидали охватившие его нежность и мягкость. Лишь сейчас Каролина осознала, как дорога ему: он не только желал ее как женщину, но и относился к ней бережно, с полным и абсолютным благоговением.Наступил момент, когда Каролина поняла, что их золотой день подошел к концу, и они должны разойтись каждый в свою спальню. Они должны попрощаться и провести ночь в мучительных раздумьях о том, что принесет завтрашний день.Она заранее решила, что сегодня вечером ничего не потребует у Вейна, а будет строго следовать его желаниям, чтобы этот день остался особенным — днем, украденным у вечности. Одно неуместное слово, и опять между ними начнутся ссоры, несущие с собой горечь. Каролина твердо решила, что подобным сценам не место до утра. У нее будет достаточно времени на споры, на то, чтобы сказать Вейну, что ему не нужно отказываться от нее. Но сегодня они расстанутся — раз уж должны расстаться — мирно.Было очень поздно, и свечи почти догорели, когда они, наконец, оторвались друг от друга.Вспоминая губы Вейна, что-то шепчущие рядом с ее губами, звук его голоса, его объятия, его руки, касающиеся ее тела, Каролина стояла в большой парадной спальне одна и знала: он от нее ушел.Долго, очень долго она стояла посреди комнаты, все еще пылая восторгом, трепеща от волнения, вызванного его присутствием, зная, что веки ее отяжелели не от усталости, а от неутоленного желания.Наконец, она прошла через комнату и, задув свечи, села у окна. В тишине уснувшего дома было слышно, как где-то далеко начали отбивать часы. Три часа ночи. Она не стала звать Марию — больше всего на свете ей хотелось сейчас побыть одной, чтобы еще раз пережить эти моменты, припомнить счастье прошедшего дня; чтобы ничей голос и ничье присутствие не рассеяли ощущение того, что Вейн по-прежнему с ней рядом.Она любила Вейна; любовь переполняла ее, она вся трепетала; ей страстно хотелось протянуть к нему руки и повторять его имя. Каролина прижалась щекой к холодной каменной стене. Высоко в небе стояла луна; ее серебристый свет казался холодным и призрачным в сравнении с воспоминанием о горячем солнце и о дне, ушедшем навсегда.Каролина закрыла глаза, пытаясь воскресить часы, проведенные среди сосен, и вспоминая, что они говорили друг другу.«Неужели к концу это останется моим единственным воспоминанием? — спросила она себя в страстном порыве. — Неужели за все годы в моей жизни не будет ничего, кроме одного-единственного чудесного дня?»Это была страшная мысль. Каролина встала, почувствовав, что продрогла. Холод заставил ее осознать, что она, должно быть, просидела немало времени. Она уже отвернулась от окна, как вдруг что-то привлекло ее внимание.В парке она заметила какое-то движение. Она была уверена: что-то двигалось в тени деревьев, как раз на границе с лужайкой. Каролина посмотрела опять. Да, она не ошиблась. Там кто-то был! Наблюдая за тенью, Каролина не могла понять, человек это или животное; у нее сильно забилось сердце. Неужели это то самое, чего она ожидала? Та самая опасность, угрожающая Вейну, которую она давно предчувствовала?Кто-то двигался к дому; вслед за тем она разглядела, что это не один, а два человека. Темные фигуры, неясные из-за того, что ни на секунду не попадали в свет луны, приобрели гротескные и искаженные очертания. Каролина наклонилась вперед, напряженно вглядываясь. Там, где кончались деревья, люди, кто бы они ни были, остановились.Раздались звуки — щелчок и очень тихий скрип, но Каролина их услышала. Звуки доносились снизу. Теперь, встав коленями на сиденье, она стала смотреть вниз, пытаясь выяснить, что же такое она услышала.В нескольких футах ниже открывалось окно. Наблюдая, как его распахнула чья-то невидимая рука, она вспомнила, что внизу расположена библиотека. Парадная спальня, в которой она спала, и библиотека были пристроены к основному зданию довольно-таки недавно. Пристройка несколько неуклюже выступала вперед, и Каролине было видно, как люди, притаившиеся среди деревьев, быстро перебежали через лужайку туда, где тень от дома скрывала их от лунного света.Им нужно было преодолеть совсем небольшое расстояние, но Каролина увидела их очень ясно и замерла от страха, осознав, что малейшее движение может привлечь их внимание.Первым шел Джервас Уорлингем. Его легко было узнать по росту и широким плечам, хотя его лицо скрывалось под низко надвинутой шляпой. За ним следовал другой человек. Сначала Каролине показалось, будто у него на плечах мешок. Но когда они приблизились, Каролина разглядела, что человек нес не мешок, а тело.Они очутились в тени дома и, быстро двигаясь вдоль стены, подошли к фасаду, где их ждало открытое окно.Каролина не могла наклониться очень сильно, опасаясь привлечь их внимание, но ей было видно, как мистер Уорлингем влез в окно, как ему передали тело; затем Джервас Уорлингем выпрыгнул обратно, и окно закрылось. Послышался щелчок — его явно заперли, — и с невероятной быстротой два человека, стараясь держаться в тени, обогнули дом, пересекли лужайку и скрылись в темноте среди деревьев.Каролина поняла, что, должно быть, долго сдерживала дыхание, потому что теперь задыхалась. Она встала и, движимая внезапно возникшей мыслью, быстро направилась к двери. Спальня Каролины, как и библиотека внизу, соединялась со старой частью здания узким проходом, выходящим в основной коридор. В конце прохода стоял высокий комод. Двигаясь в темноте, Каролина встала под его прикрытие, но так, чтобы видеть верхнюю часть парадной лестницы и любого, кто будет подниматься или спускаться по ней.Она пробыла в укрытии не более нескольких секунд, когда услышала шорох — кто-то шел наверх. Только две оплывших свечи освещали лестничную площадку, но и при этом свете Каролина увидела того, кого и ожидала увидеть. Хестер Миллер!Женщина шла на цыпочках. Было что-то змеиное в том, как она, крадучись, продвигалась вперед. Она ссутулилась, как будто, согнувшись, смогла бы остаться неузнанной. Она поднялась наверх, повернулась и торопливо пошла по коридору в сторону своей комнаты.Каролина выждала несколько минут. Когда же она, наконец, удостоверилась, что миссис Миллер не возвращается, то вышла из укрытия и быстро спустилась вниз по лестнице. Только в холле она осознала, что вся дрожит, и сердце в груди бьется так сильно, что трудно дышать.Она не останавливалась, пока не оказалась у дверей в библиотеку. Только тогда страх заставил ее заколебаться. Поворачивая ручку двери, она чувствовала, как дрожит рука. Очень медленно она открыла дверь.Хотя в комнате было темно, но огонь горел по-прежнему, и при свете мерцающего пламени все было хорошо видно. Каролина всегда ненавидела эту комнату, а теперь у нее возникло ощущение, что где-то рядом притаилось зло, и она с усилием заставила себя перешагнуть порог.Каролина уже предчувствовала, что обнаружит, но увиденное было гораздо ужаснее всего, что она себе представляла. Возле письменного стола лорда Брикона лежало тело мальчика. Подойдя ближе, Каролина моментально узнала его.Это был остролицый ливрейный грум Джерваса Уорлингема, который ударил лошадь, и которого только сегодня утром Вейн обещал выпороть. Он лежал на полу лицом вниз. Куртки на нем не было, а рубашка на спине, разодранная в клочья, пропиталась кровью. Кожа была содрана и кровоточила; на ней виднелось множество пересекающихся рубцов от ударов кнута. Тут же на полу рядом с мальчиком, она увидела кнут для верховой езды. Ошибиться было невозможно. Этот кнут Вейн всегда брал е собой, и он был красным от крови.Но и это было еще не все. Вокруг мальчика лежало четыре маленьких тельца, одно — рядом с его распростертой рукой.Они лежали с подогнутыми лапками, переломанными крыльями: клетка, в которой только недавно щебетали и порхали попугайчики, стояла открытая и пустая. ГЛАВА 14 Несколько мгновений Каролина была не в силах шевельнуться. Ее словно парализовало, она могла только стоять и смотреть; казалось, даже сердце перестало биться.Внезапно она очнулась и, повернувшись, быстро, насколько позволяли ноги и путающиеся полы халата, выбежала из комнаты, закрыла за собой дверь библиотеки и поспешила по проходу. Только когда она дошла до лестницы и начала подниматься, вначале быстро, а затем медленнее, мозг ее вновь взял верх над смятенными чувствами; к тому времени, как Каролина поднялась наверх, она дышала спокойнее, и кровь стала возвращаться на побелевшие щеки.Она сурово сказала себе, что сейчас не до женских истерик. Она ведь ожидала, что произойдет нечто ужасное, и теперь, когда это случилось, нужно собраться с силами, чтобы справиться с испытанием. Лишь на мгновение ей стало дурно при мысли о неподвижном теле с кровавыми рубцами на спине и о попугайчиках, еще несколько часов назад жизнерадостно щебетавших, а теперь безжизненно лежавших на ковре.Сжав кулаки и вонзая ногти в ладони в отчаянных попытках обрести самообладание, Каролина заставила себя думать, и думать четко. Она быстро дошла до комнаты Вейна. Подойдя к двери, она остановилась, а затем тихо постучала, опасаясь, что ее может услышать кто-нибудь еще.Ответа не последовало. Не желая стучать еще раз, Каролина нажала на ручку двери и вошла. Зажженные свечи стояли в дальнем конце комнаты на бюро, за которым в кресле с высокой спинкой сидел Вейн. В молчании Каролина прошла к нему. Подойдя, она увидела, что он спит. Он снял фрак, но по-прежнему был в устричного цвета жилете поверх накрахмаленной рубашки с жабо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40