— Он очень красив, и ты сильно любишь его? — тихо спросила Гермия.— В настоящее время он ведет себя довольно уклончиво и прохладно, — сказала Мэрилин, как будто рассуждая сама с собой. — Он принял папино приглашение погостить у нас, и поскольку я знаю, что он лишь хочет взглянуть на новых кобыл, которых папа выписал с Континента, и не интересуется мной, я стараюсь как можно лучше использовать его пребывание в усадьбе.Мэрилин говорила теперь с ней так откровенно, как когда-то они разговаривали в детстве, как будто она вновь считала свою кузину близкой и родной:— Я должна заполучить его, Гермия! Ты видишь, что я должна заставить его сделать мне предложение! Но это будет нелегко!— Почему? — спросила Гермия. — Ты очень, очень хорошенькая, Мэрилин, и я не могу представить, что он, гостя в усадьбе, не заинтересуется тобой.— Мне и самой хотелось бы так думать, — доверительно сообщила Мэрилин. — Но за ним гоняются самые прекрасные женщины Лондона.Она помолчала, затем продолжала задумчиво, как бы про себя:— Конечно, они все замужем, а маркизу необходимо когда-нибудь жениться, чтобы иметь наследника. Ходят слухи, что он очень не любит своего кузена, который унаследует его титул и имения, если у него не будет сына.— Я уверена, он захочет жениться на тебе, — сказала успокоительно Гермия.Наступило молчание, как будто Мэрилин продумывала то, что хотела открыть, прежде чем продолжить:— Одна из его родственниц сказала мне по секрету, что вся его родня последние пять лет буквально на коленях умоляет маркиза жениться и завести семью.— Разве это так важно? — спросила Гермия.— Неужели ты не понимаешь, Гермия! Я же только что сказала тебе, что он ненавидит кузена, который может стать его наследником. И все его сестры, тети, бабушки и все остальное семейство Девериль тоже ненавидят его двоюродного брата.— Что это за кузен такой, что они все так его ненавидят? — спросила заинтригованная Гермия.— Я никогда не видела его, — ответила Мэрилин, — но говорят, что он вечно безобразно пьян и проводит время с актрисами самой дурной репутации.Она засмеялась.— Никто не ожидает такого поведения от маркиза, поскольку он осознает свою ответственность и возможные последствия этого! Но его постигло разочарование в молодости, когда у него была очень неудачная любовная связь.— Что же с ним произошло? — спросила Гермия.Она чувствовала, что эта история очень походит на те фантазии, которые все время роятся в ее голове, и поэтому все, что Мэрилин рассказывала, было ей крайне интересно.Мэрилин пожала плечами.— Я не знаю всех подробностей, но предполагаю, что это произошло, когда он был совсем молод, и он вынес из этого очень плохое мнение о женщинах и значительно более интересуется теперь своими лошадьми!Она глубоко вдохнула, как бы набираясь решимости, и провозгласила:— Но он должен жениться, и его женой определенно буду я!— Я тоже уверена в этом, моя дорогая, — сказала Гермия, — но не вижу, как я смогу помочь тебе.— Вот об этом мы и поговорим.Голос Мэрилин становился все более напряженным и уверенным по мере того, как Мэрилин раскрывала свой план:— Прошлым вечером маркиз, разговаривая с папой за ужином, говорил о том, как изменилось все после войны. Благородные фамилии — оказавшись в денежном затруднении либо просто отвыкнув заниматься своими поместьями, как они делали это ранее — перестали заботиться о своих людях, как заботился о своих подданных его отец, когда был жив.Мэрилин взглянула на свою кузину, чтобы убедиться, что голубые глаза Гермии с живейшим вниманием устремлены на нее, и продолжала:— "Мой отец, — сказал маркиз, — знал что имени каждого своего работника, так же как он знал клички своих гончих, и моя мать заходила в каждую избушку в нашем поместье. Если кто-то был болен, она приносила им суп и лекарство, и когда подрастали дети наших работников, она находила им дело либо на собственной земле, либо у наших родственников".У Гермии промелькнула мысль, что именно так поступают ее отец и мать, пусть не с таким количеством людей.Мэрилин продолжала:— "Никто не делает этого ныне, — сказал маркиз, — и я понимаю, почему работники проявляют недовольство на севере: да и в южных графствах, я слышал, нередки подобные раздоры".Мэрилин остановилась и спросила:— Теперь ты понимаешь, чего я хочу?Она увидела недоуменный взгляд Гермии, и в ее голосе вновь послышалась привычная резкость тона:— Ну как же ты не понимаешь, Гермия? Я должна убедить его, что, как и его мать, я интересуюсь положением людей в поместье и помогаю им.— Но, Мэрилин… — начала было Гермия и остановилась.Она готова была сказать, что за все годы, что она знала свою кузину, никогда не замечала в ней мельчайшего интереса к кому-нибудь в поместье.Более того, сама графиня всегда насмешливо относилась к тому, как ее отец и мать тратили столько времени, заботясь о жителях деревни.Однажды, когда граф уволил одного мужчину потому, что управляющий доложил ему, что тот работает медленно, ее отец просил своего брата дать этому человеку возможность исправиться.— Он болен, — объяснял ее отец, — и не сможет остаться дома, потеряв жалованье. Его жена ожидает еще одного ребенка, а в доме уже трое маленьких детей.Граф отказался слушать его.— Эти вопросы я поручаю моему управляющему, — сказал он. — Я не вмешиваюсь в его решения!И Гермия помнила, как ее отец поддержал семью этого работника из своих средств и затем каким-то чудом нашел ему другую работу с жалованьем, которое по крайней мере спасло его семью от голода.Гермия знала, что это был лишь один пример из многих других подобных случаев, происходивших в поместье, и что ее отец, хотя он никогда не говорил этого, порицал безразличие брата к своим работникам и невнимание к их судьбе.Зная, что и Мэрилин не отличается подобной заботливостью, Гермия была поражена задачей, которую та перед собой поставила.— Я не понимаю, чем же я смогу помочь тебе в этом, — сказала она с тревогой.— Я все продумала, — сказала Мэрилин, — и тебе остается лишь поступать точно так, как я скажу.— Я сделаю все, если это возможно, — пообещала Гермия.— Это вполне возможно, — ответила Мэрилин. — А теперь слушай…Она наклонилась к Гермии и понизила голос, как будто боясь, что их услышат.— Я решила сопровождать маркиза в его верховой прогулке завтра утром. Я знаю, что ни папа, ни Вильям не любят ранних поездок; маркиз же катается до завтрака.Гермия с удивлением подняла брови.— Я никогда не видела, чтобы ты вставала до завтрака! — сказала она.— Я способна встать с рассветом ради стоящего дела! — провозгласила Мэрилин. — Теперь слушай внимательно…— Я слушаю.— Я подойду к нему, когда он будет в конюшне, и предложу проехаться в Рощу Колокольчиков. Ты знаешь, какое это красивое и романтическое место!— Да… конечно, — согласилась Гермия.— Мы окажемся там около половины восьмого, — продолжала Мэрилин, — и будем медленно ехать через лес. И тут я хочу, чтобы ты примчалась галопом в поисках меня.— Я? — воскликнула Гермия.— Ты слушай! — отрезала Мэрилин. — Ты прискачешь во весь опор и скажешь мне:"О Мэрилин, я искала тебя! Бедная старая миссис Тингумабоб Типгумабоб — замена либо забытого, либо еще не придуманного названия или имени.

при смерти, но она говорит. что не может умереть, пока не попрощается с тобой и поблагодарит тебя за твою доброту к ней!"Гермия с сомнением глядела на свою кузину.Ей казался странным способ, который избрала Мэрилин, чтобы произвести впечатление на маркиза, и она не думала, что все это будет звучать для него убедительно.Как будто прочтя ее мысли, Мэрилин сказала:— Ты можешь сказать это своими словами, но сделай их правдоподобными и настойчивыми, как будто женщина эта действительно призывает меня.— Я… Я постараюсь, — сказала Гермия, — но что будет.'., дальше?— Я все тщательно продумала, — ответила Мэрилин. — Я воскликну: «О бедная миссис Тингумабоб! Я должна спешить к ней». Я ускачу от вас, но если маркиз попытается последовать за мной, я скажу тебе: «Покажи его светлости путь домой!» Затем, прежде чем он сможет поспеть за мной — что он, очевидно, захочет сделать, — я уже исчезну из виду.— А если он все-таки будет пытаться следовать за тобой? — спросила Гермия.— Тогда ты должна каким-то образом отговорить его от этого, — сказала Мэрилин. — Я же поеду к деревне, но затем медленно вернусь домой по другому пути, чтобы никто меня не увидел.С едва заметной усмешкой она сказала:— Позже я расскажу маркизу, как бедная старая женщина смогла спокойно умереть, потому что я держала ее руку; и он поймет, что я, так же как и его мать, забочусь о людях, живущих в поместье.Гермия молчала, и Мэрилин спросила ее:— Ну, как тебе нравится моя идея? Тебе ведь не очень трудно будет сыграть роль, о которой я прошу тебя!— Н-нет… конечно… нет, — сказала Гермия. — Я только… надеюсь, что маркиз… поверит тебе.— Почему бы ему не поверить? — недовольно спросила Мэрилин. — А если он усомнится, в этом будет твоя вина!— Пожалуйста… не говори так, — взмолилась Гермия. — Ты знаешь, что я приложу все усилия, чтобы убедить, что кто-то действительно уже… при смерти, как они всегда убеждают мою маму, когда приходят за ней… но…Ее голос затих.Она не могла сказать, что любой не очень глупый человек вряд ли поверит в то, что Мэрилин может действительно заботиться о ком-то, кроме себя.Но ей тут же стало стыдно от таких мыслей о кузине.Она пообещала себе, что будет изо всех сил пытаться убедить маркиза в том, что люди, живущие в поместье, находят в Мэрилин успокоение и поддержку в своих бедах.Она чувствовала, что это будет нелегко, но поскольку не могла сказать это прямо, то просто ответила:— Я сделаю все, о чем ты просишь, Мэрилин, но ты знаешь, что у меня нет лошади, а если бы я взяла лошадь из ваших конюшен, это могло бы показаться странным.— Я пошлю к тебе конюха с лошадью поздно вечером, чтобы твой отец не знал об этом, — ответила Мэрилин.— Я с удовольствием прокачусь на ней, — сказала с улыбкой Гермия.Она взглянула на свою кузину и увидела выражение в ее глазах, которого не замечала раньше.— Тебе нет необходимости долго оставаться с маркизом, — резко сказала Мэрилин. — Ты должна лишь дать мне достаточно времени, чтобы скрыться в лесу, затем указать ему направление к усадьбе, и поспешить за мной.— Я так и сделаю, — согласилась Гермия.— И кроме того, советую не наряжаться, потому что тебе предстоит встретиться с таким джентльменом, которого тебе никогда не придется увидеть в Малом Брукфилде!— Да… конечно, — ответила Гермия.— Если бы у меня было кому довериться, я бы никогда не обратилась к тебе.— Ты так недоброжелательно отзываешься обо мне!— Я ничего не могу поделать с собой, — отвечала ее кузина. — Ты слишком хороша, Гермия, в от этого у меня такое отношение к тебе с Тех пор, как я поняла, что как бы дорого я ни одевалась, ты всегда выглядишь привлекательнее меня.Разведя дружелюбно руками, Гермия сказала:— Мы так счастливо проводили время вместе, когда были младше, и я вспоминаю об этом, Мэрилин… вспоминаю с грустью!— Если это попытка уговорить меня приглашать тебя на вечера, которые мы даем теперь, когда я стала взрослой, — ответила Мэрилин, — то я не соглашусь на это! Я видела выражение в глазах джентльменов, когда они смотрят на тебя, и я не настолько глупа, чтобы терпеть такое соперничество.— Я поняла это, — сказала Гермия, — и ничего не могу с этим поделать. Но поскольку ты сама очень, очень красивая, Мэрилин, я совершенно уверена, что ты завоюешь своего маркиза.— Это я и намерена сделать.Гермия помолчала немного. Затем сказала:— Я не верю, что любовь так сильно зависит от внешности людей. Мама сказала однажды, что хорошенькое личико — это лишь хорошее начало! Я думаю, что когда люди начинают испытывать любовь друг к другу, их привлекает многое другое, кроме внешнего вида человека, возбудившего их интерес.— Если ты хочешь проповедовать мне необходимость доброго сердца, сочувствующей души и любви к старым людям и животным, — парировала Мэрилин, — я не хочу это слушать!Гермия рассмеялась, узнав в Мэрилин ту же нетерпеливую и дерзкую маленькую девочку, которая ссорилась с ней еще в детской комнате.Мэрилин же продолжала:— Я вполне довольна собой, такой, какая я есть. Единственное, что заботит меня, — это проблема замужества и приобретения мужа с самым влиятельным положением.— Папа всегда говорит, что если желаешь чего-то очень сильно, то получишь это своей волей и молитвой.Мэрилин неожиданно рассмеялась.— Я уверена, что дядя Стэнтон будет рад узнать, что я фактически молюсь о заполучении маркиза и что я буду крайне взбешена, если не получу ответа на свои молитвы!— Я уверена, что ты получишь ответ, — успокаивающе сказала Гермия. — И я не знаю никого, Мэрилин, кто бы выглядел прекраснее с диадемой на голове.— К этому я стремлюсь, — сказала Мэрилин, — желая самого великолепного венчания, которого Лондон давно не видел!У Гермии мелькнула мысль, что уж ее-то наверняка не пригласят быть подружкой невесты на этой свадьбе.Мэрилин, однако, уже поднималась, чтобы уходить, опуская на место приподнятую ранее богато расшитую юбку.— Смотри, не соверши какую-нибудь ошибку, Гермия! — наставительно заметила она. — Мы будем в Роще Колокольчиков приблизительно без двадцати восемь. Я, конечно, могу придумать что-либо, чтобы задержаться там, но ты лучше не заставляй меня ждать слишком долго!— Я буду там, обещаю тебе, — сказала Гермия, — и не забудь о лошади. Впечатление будет не то, если я прибуду туда пешком, а иного способа передвижения у меня теперь нет.— Я понимаю, что ты откровенно упрекаешь меня за то, что я не позволяю тебе кататься на папиных лошадях, — сказала Мэрилин. — По правде сказать, Гермия, ты скачешь верхом слишком хорошо, и мне надоело слышать и от конюхов, и от других людей, что мне следует учиться у тебя.Гермия ничего не смогла ответить на это, и в наступившем молчании ее кузина пошла к выходу..— Не опаздывай, — сказала Мэрилин, выходя в прихожую, . — и я отблагодарю тебя, не забыв послать одежду, которую обещала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19