Что да, то да. Вряд ли, устроив такой лабиринт, скрытый от лишних глаз и охраняемый невидимым ментальным стражем, они о чем-то нас попросят.
Мы внесли Олега в расщелину и, закрутив акваланги в спальный мешок, оставили их на уступе. Сверху набросали камней, хотя и так разглядеть что-либо можно только с вертолета. А зная, что подступы к пещере охраняются родным братом бога Морфея, осмелюсь предположить, что вряд ли кто-то сумеет долететь или еще каким-нибудь образом добраться сюда.
Я невесело усмехнулся. Если нам не суждено вернуться, то через пару тысяч лет археологи, обнаружив аппараты для дыхания под водой, сильно удивятся. И обязательно найдется горячая голова, которая придет к однозначному выводу, что здесь когда-то плескалось море…
Болото встретило промозглым туманом. Желто-серый мох, скрипя под ногами, заставлял забыть приключения, навевая мысли о нереальности пережитого. Таинственные подземные ходы, пространственные телепортационные тоннели, ведущие к выходу в открытый океан, — всё казалось бредом воспаленного воображения. И уж вовсе абсурдным выглядело видение медленно погружающегося в освещенные ровным, идущим ниоткуда светом воды серебристого блюдца.
Мы не стали задерживаться в домике отшельника, когда-то подобно нам прикоснувшегося к тайне. Неся Олега, мы летели невысоко над землей, спеша до рассвета достигнуть вымирающей деревни. В хате, служившей мне и Олегу пристанищем в первый день пребывания на болотах, переждем светлое время суток и с наступлением темноты отправимся к железной дороге. Таким, как мы, не нужно ждать остановки поезда. Подсев на ходу, я думаю, сможем договориться с проводником…
ГЛАВА 39
Я осторожно следовал по проходу за четверкой гостей, поражаясь беспечности тех, кого Магистр называл «нашими друзьями». Зная о готовящейся акции, вот так запросто впустить подозрительных лиц на планету, находящуюся в сфере их интересов! Хотя, наверное, они просто не всесильны. В конце концов, российские спецслужбы не могут запретить въезд американцам на территорию любой из недавних социалистических республик. Пусть даже при этом янки воспользуются самолетами Аэрофлота.
Шли они минут десять и, наконец остановившись возле ничем не примечательной расщелины, каких мы миновали добрый десяток, стали о чем-то совещаться. Направились в боковой проход. Последовав за ними, я увидел, что впереди — шагах в двадцати — забрезжило светлое пятно. Не очень яркое, оно тем не менее отчетливо выделялось во мраке тоннеля. Подопечные уверенно двигались вперед, и я следовал за ними.
Над головой сияли звезды. Не сильно бросающиеся в глаза на довольно светлом небе, они всё же виднелись вполне ясно. На горизонте алела полоска зари, но не зная, куда нас вывел таинственный проход, я ничего не мог сказать о местонахождении. Вокруг простиралась пустыня. Сухая, растрескавшаяся земля, покрытая редкими чахлыми пучками травы. Тут и там торчали какие-то колючие кривоватые кустики. И ни малейшего ориентира, никакой привязки к местности. За спиной вздымались скальные нагромождения. Расщелина, из которой они вышли, рассекала отдельно стоящий утес высотой с трехэтажный дом. Такого же невзрачного цвета, даже при дневном свете он полностью сливался с унылым пейзажем.
Наверное, время прибытия было оговорено заранее. Или же гости ухитрились подать какой-то сигнал, не замеченный мной, так как их уже ждали. В метрах двухстах на заброшенной дороге стоял джип. Темный и практически невидимый в сумраке, он был замечен четверкой лишь после того, как включились фары и мигнули три раза.
Сдержанный полупоклон в сторону водителя, и, заняв места, пришельцы двинулись в путь. Я неспешно летел сзади, гадая, куда же нас вывел проход. О могуществе тех, кто построил таинственный лабиринт, я даже думать боялся.
Еще раз взглянув на небо и узнав Большую Медведицу, понял, что находимся в Северном полушарии. Хотя какая в принципе разница? Для тех, кто за считаные часы смог преодолеть расстояние от орбиты Марса до Земли, перемещение по планете является детской забавой.
Ехали долго. Может, час, а возможно, и больше. Местность вокруг не становилась приветливее. Сгущающаяся тьма говорила о наступлении ночи, что опять же не приносило никакой сиюминутной пользы. Наконец достигли нескольких строений. Черт его знает, на что это похоже. Ферма не ферма, так как здесь явно ничего не выращивали. Возможно — ранчо, ибо имелось некое подобие загонов для скота. Хотя ни лошадей, ни коров не видно. Рассудив, что вскоре всё выяснится само собой, я просто наблюдал.
Ворота гаража медленно опустились, и все вышли из машины. Вопреки ожиданиям, никто не воспользовался боковой дверью, ведущей в дом. Нажав на неприметный выступ в стене, водитель подождал, пока часть ее отойдет в сторону и откроется небольшое, метр на два, совершенно пустое помещение, которое не могло быть ничем, кроме кабины лифта. Места оставалось так мало, что я вынужденно устроился поверх голов, мысленно благодаря Бога за то, что инопланетяне не такие чувствительные, как мой непутевый внук со своей юной подружкой. Уж те бы сразу заметили присутствие Химеры. Как-то, спросив у Майи, как им это удается, услышал в ответ, что гоню перед собой эдакую саггпеп поггепёшп — песнь, наводящую ужас, — которую просто невозможно не услышать.
Но эти, несмотря на свое экзотическое происхождение, вполне обычные существа. Неспособные к сверхчувственному восприятию и, должно быть, мыслящие вполне конкретными категориями.
С тихим шипением кабина остановилась, и мы оказались в подобии шлюза. Замкнутое пространство озарилось фиолетовым светом, и, пройдя процедуру обеззараживания, прибывшие вышли в коридор. Вполне обычный коридор, какой можно встретить в недорогом, но приличном отеле. От пола, устланного ковровой дорожкой, до уровня груди стены отделаны деревянными панелями. Вернее пластиковыми, прекрасно имитирующими дерево. Выше — выкрашены кремовой краской. Через каждые три метра под потолком висели бра.
Водитель указал четверке их комнаты и удалился. А я, решив, что из всех он, как старожил подземного комплекса, является наиболее интересным, пустился за ним. Он неспешно двигался по коридору и, дойдя почти до конца, набрал код доступа. С негромким шелестом раздвижные двери раскрылись, он сделал шаг и пропал из поля моего зрения. Я же оказался словно перед бетонной стеной, так как в пространстве, куда смог пройти простой — пусть и неземной — смертный, работала глушилка.
Чертыхнувшись, пробил штрек в Санаторий и обнаружил Ольгу. На лице у главного диспетчера была написана грусть, но, сделав над собой усилие, она улыбнулась.
— Здравствуйте, Асмодей!
— Здравствуйте, — отозвался я. — Вы не могли бы засечь координаты моего местонахождения?
— Не верю, чтобы Химера, побывав где-то один раз, не смогла туда вернуться.
— Неподалеку работает глушилка. Плюс ко всему обитатели этих мест соблюдают полное радиомолчание.
— Сейчас посмотрю, — ответила она, повернувшись к компьютеру. — Вы в Нью-Мексико. — И назвала точные координаты
— Спасибо, понял вас, — поблагодарил я.
— Вы сейчас очень заняты? — Мне показалось, что она всхлипнула.
Решив, что конечный пункт прибытия мне известен, я покачал головой.
— Тогда возвращайтесь в Санаторий.
— Что-то случилось?
Но она уже прервала связь.
Еще раз пролетев по коридору и поочередно навестив всех вновь прибывших, я убедился, что помещения, в которых они располагались, не представляют для меня интереса — обыкновенные спальные номера. И поскольку без донора в лабораторию путь мне всё равно заказан, я открыл портал в приемную Санатория.
— Вот и я! — отрапортовал Ольге и, кивнув на дверь, спросил: — У себя?
— Проходите, — ответила она, и я шагнул сквозь дверь.
Вопреки моим ожиданиям кабинет был пуст. Это показалось мне настолько странным, что я невольно сделал шаг назад, до половины войдя в стену. Однако Ольга не из тех, кто делает что-то просто так. Приблизившись к столу, я увидел, что на нем стоит обыкновенный магнитофон. Бобинный «Таурас», которые выпускали в шестидесятых годах. Я осторожно крутанул ручку, включая воспроизведение, и комнату заполнил голос Магистра:
— Садитесь, Асмодей.
Я покрутил головой в поисках и услышал сдавленный смех, доносящийся из динамика.
— Не тратьте время понапрасну, пытаясь найти стул. В этом кабинете есть лишь одно место, на которое можно присесть.
Неуверенно я опустился в кресло.
— Если вы слышите эту запись, значит, случилось то, что неминуемо должно было произойти. Как ни совершенна наука, а у всех нас есть естественный предел, перешагнуть который мы пока не в силах. Я прожил в этом мире сто десять лет, и сорок из них равняются векам. Последние четыре десятилетия, в течение которых я каждый день прикасался к тайнам человеческого бытия — сам был тайной, — не сравнимы ни с чем. Недаром доктор Фауст у Гете говорит в конце жизни: «…годы прошли недаром: ясен предо мной конечный вывод мудрости земной!»
То, что пережил я, не дано испытать никому из простых смертных. Но, увы… Будучи всего лишь людьми, мы не можем существовать без физического носителя разума. Знаю, что в последнее время ведутся разработки по перенесению сознания на искусственные носители. Однако такая жизнь не для меня. И, поскольку бренная оболочка отказывается служить дальше, — пусть так и будет.
Согласно традиции, уходя, руководитель регионального Отдела назначает себе преемника. При относительной многочисленности сотрудников я всё же решил рискнуть, посоветовав руководству вашу кандидатуру. Впрочем, не пугайтесь. К моим рекомендациям вынужден прислушиваться даже Конвент. Тот же, кто командует Отделом де-юре, являясь связующим звеном между нами и материальным миром, поставлен перед необходимостью слепо доверять мне.
Так что, Асмодей, примите мои поздравления. И глубокое сочувствие. Ибо ноша, которую я взваливаю на ваши плечи, во много раз тяжелее той, что вы можете представить.
В компьютере находится база данных, которая позволит вам быстрее сориентироваться в ситуации, избежать многих ошибок и, главное, держать ситуацию под контролем. Код доступа вы знаете. Вспомните одну из наших бесед, в которой мы обсуждали вероятность влияния действий Отдела на ход истории. И связанных с этим вероятностных искажениях реальности. Я знаю, что вы испытываете растерянность, но это быстро пройдет. Просто сядьте поудобнее — в теперь уже вашем кресле, — закройте глаза и ни о чем не думайте. Возможно, узнав правду, вы ощутите гнев. Но, уверяю вас, не стоит поддаваться эмоциям.
Так или иначе, Конвент является одной из действующих структур, с которой мы не можем не считаться. Так же, как и они с нами. Конечно, в той информации, что доступна рядовым сотрудникам Отделов, не содержится всей правды. Точно так же, как она не является заведомой ложью. Просто когда-то решили, что так лучше для всех…
Бобины магнитофона медленно вращались, я же, откинувшись на спинку кресла, смотрел на этого динозавра, порожденного отечественной радиоэлектронной промышленностью, удивляясь тому, как он вообще смог дожить до наших дней. А также сентиментальности того, кто носил имя Магистр.
— Если говорить начистоту, то корректировка реальности — это наша личная проблема. Сугубо человеческая. Просто, начав легонько подталкивать вид хомо сапиенс по пройденному ими самими пути, наши друзья предварительно создали некую абстрактную виртуальную модель. Будучи творением разума, вымыслом, она тем не менее живет по своим законам.
Вместив в себя первобытность, рабство, феодализм, инквизицию, распад и возврат к неолиту. Ужасы не состоявшейся у нас ядерной войны. Не сбывшиеся зверства и гигантскую протяженность человеческого бессмыслия, глупости, заблуждений, скотства и дури. Их виртуальная модель, равная всем человеческим эпохам, включает в себя ад, описанный Данте, и райские кущи. И я могу с глубоким прискорбием заявить, что всё ужасное, что они знают о людях, — лишь малая толика правды. Их ад — наш рай…
В конце концов, они имеют на это право. Ведь во всех известных ответвлениях реальности люди так и ходят по кругу, столетие за столетием влача неторопливое существование. Эпоха сменяет эпоху, одни поколения уходят, их сменяют другие, но человечество так и живет, придавленное тяжестью гравитации и не помышляя о звездах.
Вот, собственно, и всё, что я хотел сказать человеку, на плечи которого взвалил всю тяжесть своей ноши. Я верю в вас, Асмодей. В силу вашего интеллекта, прозорливости и просто житейской мудрости, наконец.
Прощайте, и да поможет вам Бог. К сожалению, за сто с лишним лет так и не смог выяснить, есть ли он, нет ли. Да это и не важно. Согласно многим религиозным учениям — Бог един. А единственная сила, что объединяет людей и роднит их с гостями из космоса, — это разум. В него я верю безоговорочно.
Пленка заканчивалась, и я выключил древнее устройство. Новости, свалившиеся подобно лавине, ошарашили. Голова шла кругом, погружая сознание в хаос. Но помощи ждать неоткуда. Вспомнив, что мудрецом может себя считать лишь тот, кто знает нужное, а не многое, я включил компьютер.
Паролем могло служить только единственное словосочетание. Набрав одним пальцем на клавиатуре имя китайского божества, бывшего двоюродным братом Хроноса и взявшего патронаж над временем в Поднебесной, я вошел в базу данных.
Увы, ни Тай-Суй, великое божество времени, ни подвластное ему небесное тело Суй-Син, совершающее двенадцатилетнее циклическое вращение вокруг Солнца и названное европейцами Юпитером, не могли сделать для меня главного. Повернуть время вспять.
Я вышел в коридор, и Ольга ответила на безмолвный вопрос:
— Похороны завтра. — И, всхлипнув, добавила: — У него никого не осталось… Жена давно умерла, как и друзья из той, прежней жизни. Детей нет.
— Где? — коротко спросил я.
— Он просил предать останки земле на территории Санатория. Вы ведь знаете, у нас есть специально отведенное под кладбище место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43