Урок номер один.
Анакин замотал головой.
– Потому что ситхи - зло.
– С точки зрения джедаев, несомненно,- уступил Палпатин. - Зло - ярлык, который мы клеим на то, что угрожает нам, верно? И все же ситхи и джедаи сходны почти в каждой детали, включая поиск величайшей власти.
– Джедаи ищут величайшего понимания,- возразил Анакин.- Более глубокого понимания Силы…
– Которое даст им больше могущества, верно?
– Ну… да,- Анакин засмеялся.- Не следовало мне спорить с политиком.
– Мы не спорим, Анакин. Мы просто беседуем,- Палпатин поерзал, устраиваясь еще удобнее.- Наверное, настоящее различие между джедаями и ситхами лежит только в векторе внимания. Джедаи набирают мощь через понимание, а ситхи набирают понимание через мощь. Вот почему ситхи всегда будут могущественнее джедаев. Джедаи так боятся темной стороны, что отрезают себя от важнейшего аспекта жизни: страсти. Любого рода. Они даже не позволяют себе любить.
Кроме меня, подумал Анакин. Но я ведь никогда не был идеальным джедаем.
– Ситхи не боятся темной стороны. Ситхам неведом страх. Они приемлют весь спектр опыта от высот трансцендентного наслаждения до глубин ненависти и отчаяния. Эмоции не даны нам понапрасну, Анакин. Вот почему ситхи более могущественны: они не боятся чувствовать.
– Ситхи полагаются на страсть к силе,- произнес Анакин,- но когда страсть иссякнет, что останется?
– Может быть, ничего. Может быть, много. Может быть, она не иссякнет никогда. Кто знает?
– Они думают про себя, только о себе.
– А джедаи? Нет?
– Джедаи самоотверженны… мы отвергаем себя, стираем, чтобы присоединиться к течению Великой силы. Мы можем заботиться только о других…
Палпатин вновь подарил собеседнику мудрую улыбку.
– Или вас так учат думать. Я слышу голос Оби-Вана Кеноби в твоих ответах, Анакин. А что думаешь ты сам?
Скайуокер внезапно обнаружил, что балет неизмеримо интереснее, чем лицо канцлера.
– Я… уже не знаю…
– Сказано, что если возможно постичь песчинку - понять всю ее суть,- то тем самым можно постичь и вселенную. Кто говорит, что ситхи, глядя внутрь себя, видят меньше джедаев, которые глядят на мир?
– Джедаи… джедаи - хорошие. Вот в этом и различие. Мне все равно, кто что видит.
– Что такое джедаи,- негромко продолжал канцлер,- если не группа весьма могущественных существ, которых ты считаешь друзьями? Ты верен своим друзьям, я понял это, как только узнал тебя. И я восхищаюсь тобой. Но верны ли твои друзья тебе?
Скайуокер бросил на собеседника хмурый взгляд.
– Что это значит?
– Станет истинный друг просить тебя поступить неправильно?
– Я не уверен, что это неправильно,- стоял на своем Анакин.
Возможно, Оби-Ван говорил правду. Возможно. Может, они всего лишь хотят поймать Сидиуса. И хотят защитить Палпатина.
Возможно.
Вполне.
– Они просили тебя нарушить Орденский кодекс? Пренебречь Конституцией? Предать друга? Предать то, что для тебя важно?
– Канцлер…
– Думай, Анакин! Я всегда пытался научить тебя думать. Да-да, джедаи не думают, но готовые затхлые ответы уже не годятся: времена меняются. Поразмысли над поступками и мотивацией. Не беги от предположений. Боязнь потерять власть - слабость как джедаев, так и ситхов.
Скайуокер обмяк в кресле. Слишком много событий за столь короткое время. В голове все перемешалось и потеряло последние крохи смысла.
Кроме того, что сказал Палпатин.
В словах канцлера чересчур много смысла.
– Мне на ум пришла древняя легенда,- промурлыкал Палпатин. - Анакин, ты знаком с трагедией Дарта Плагеуса Мудрого?
Скайуокер покачал головой.
– Да, так я и думал. Эту историю джедаи не станут рассказывать. Это легенда ситхов о Повелителе тьмы, который так глубоко взглянул внутрь себя, что сумел постичь и стать хозяином самой жизни. И, поскольку две части едины, если взглянуть внимательнее, в самую суть смерти.
Анакин выпрямил спину. Неужели он слышит все это наяву?
– Он сумел уберечь кого-то от смерти?
– Согласно легенде,- сказал Палпатин,- он мог напрямую влиять на мидихлориан и благодаря им создавать жизнь. Обладая такими знаниями, поддерживать жизнь в том, кто уже жив, пустяк, ты не согласен?
Целая вселенная возможностей разворачивалась в голове у Скайуокера.
– Сильнее, чем смерть… - прошептал он.
– Темная сторона, насколько я понял из книг, тропа, ведущая к способностям, которые можно счесть сверхъестественными.
Анакин разучился дышать.
– Что с ним произошло?
– О, это же трагедия, знаешь ли. Едва он достиг бескрайней власти, он потерял все страхи, кроме одного - боязни ее потерять. И понял, что основная его проблема - Совет Ордена, понимаешь ли.
– Но что произошло?
– Ну, чтобы уберечь свою власть, он передал знания своему ученику.
– И?
– И ученик убил его, пока тот спал,- Палпатин беспечно пожал плечами.Плагеус так и не понял, что произошло. Трагическая ирония, верно? Он мог спасти любое существо в Галактике от смерти, кроме себя самого.
– А ученик? Что стало с учеником?
– А, с ним. Он в конце концов стал величайшим из ситхов, известных истории…
– Поэтому,- подытожил вполголоса Анакин,- трагедия лишь для Плагеуса, для ученика легенда закончилась счастливо…
– Ну да. Вполне счастливо. Я как-то не смотрел на эту историю под таким углом… кстати, о чем мы только что говорили, а?
– Что, если,- медленно произнес Анакин, почти не осмеливаясь вымолвить хоть слово,- это не просто легенда?
– Прошу прощения?
– Что, если Дарт Плагеус действительно жил на свете? Что, если кто-то действительно обладал такой силой?
– О-о… я убежден, что Плагеуса никогда не существовало. Но если бы кто-то действительно был наделен подобной силой… что ж, тогда он стал бы самым могущественным человеком в Галактике, не говоря уже о бессмертии…
– Как мне его отыскать?
– Вот этого я сказать не могу. Твой вопрос следовало задать твоим друзьям из Совета, полагаю… Но разумеется, если бы они могли разыскать того человека, то убили бы на месте. Не в качестве наказания за преступления, ты же понимаешь. Джедаи не берут в расчет такое понятие, как невиновность. Они убили бы его только за то, что он ситх, и его знания умерли бы вместе с ним.
– Я… мне надо…
Анакин понял, что сидит на самом краешке, подрагивающие руки сжав в кулаки. Он заставил себя расслабиться, сесть поудобнее, сделать глубокий вдох.
– Вы так много знаете. Мне нужно, чтобы вы рассказали мне, возможно ли… можно ли научиться той силе?
Канцлер с ласковой мудрой улыбкой пожал сухонькими плечами.
– Ну,- сказал он,- определенно не от джедаев.
Еще много, очень много времени - уже уехав из оперы - Анакин неподвижно сидел в дрейфующем флаере, глаза закрыты, механическая рука подпирает голову. Машину легонько покачивало на воздушных волнах от пролетающего мимо транспорта. Скайуокер не обращал внимания. Рассерженные водители гудели ему на облете, он не слышал.
В конце концов, он вздохнул и поднял голову. И набрал на комлинке личный код. Спустя несколько секунд экран показал ему заспанное лицо Падме.
– Анакин? - она протерла глаза.- Где ты? Который час?
– Падме, я не могу…- Анакин помолчал, фыркнул.- Слушай, Падме, что-то происходит. Мне придется провести ночь в Храме.
– О… ну ладно… я буду скучать без тебя.
– Я тоже буду скучать,- он сглотнул.- Я уже скучаю.
– Мы же завтра увидимся? Будем вместе?
– Да. И скоро останемся вместе на всю жизнь. Больше мы никогда не расстанемся.
Падме сонно кивнула.
– Хорошенько отдохни, любимый.
– Постараюсь. И тебе спокойной ночи.
Она послала ему воздушный поцелуй, экран погас.
Анакин завел двигатели, и машина уверенно влилась в транспортный поток, взяв курс к Храму, потому что о том, что эту ночь он проведет в Храме, Анакин не соврал.
Ложью было обещание отдохнуть. Но будет стараться… Но как тут отдохнешь, если закрываешь глаза и слышишь крик Падме на родильном столе?
Обида на Совет жгла сильнее, чем раньше. У Анакина было имя, история и отправная точка, откуда начинать поиски,- но как объявить архивариусу, зачем ему понадобилось исследовать легенду о бессмертии ситхов?
А может, архивы ему вообще не нужны?
Храм по-прежнему величайшее сосредоточие Великой силы на этой планете, возможно, даже в Галактике, и нет, без сомнения, лучше места для напряженных, сфокусированных размышлений. Ему очень нужно, чтобы Сила научила его, а времени на обучение совсем мало.
Пожалуй, он обернет взгляд внутрь себя.
Начнет думать о себе.


13
ЖЕЛАНИЕ ВЕЛИКОЙ СИЛЫ


Разбуженная служанкой Моте, которая явилась с известием, что пришел джедай и хочет видеть ее, Падме выскочила из кровати, накинула балахон и заторопилась в гостиную, а улыбка расцветала на сонном лице, как утренняя заря…
Но пришел Оби-Ван.
Магистр стоял к ней спиной, руки сложены за спиной, и с абстрактным отсутствием интереса разглядывал коллекцию редких скульптур.
– Оби-Ван…- выдохнула Падме.- Что-нибудь… Она не продолжила: случилось с Анакином?
Как бы потом объясняла, почему имя Скайуокера первым сорвалось с ее губ?
– … вам что-нибудь предложили выпить? Магистр повернулся, лоб его разгладился.
– Сенатор,- тепло произнес Оби-Ван.- Рад снова видеть вас. Прошу прощения за визит в столь ранний час, и да, ваш Ц-ЗПО уже проявил настойчивость, предлагая мне освежиться.
Меж бровей вновь начала собираться морщинка.
– Но как вы сами понимаете, я пришел не с визитом вежливости. Я пришел поговорить с вами об Анакине.
Года обучения не прошли даром; сердце сжималось, в голове вертелась мысль: Откуда он знает? А лицо, как обычно, не отражало ни единого чувства.
Основное правило республиканских политиков: говори правды столько, сколько можно. Особенно - джедаю.
– Была счастлива узнать о его назначении в Совет.
– Да. Это меньшее, что он заслуживает, хотя боюсь, это больше, с чем он может справиться. Он уже виделся с вами?
– Несколько раз,- ровным голосом ответила Падме.- Что-то не так, верно?
Оби-Ван склонил голову, пряча в усах улыбку.
– Тебе следовало быть джедаем. Падме ухитрилась весело рассмеяться.
– А тебе не следовало соваться в политику. Ты не умеешь скрывать свои чувства. В чем дело?
– В Анакине.
Претензия на легкость бытия поблекла, Оби-Ван, казалось, постарел на глазах. Он выглядел крайне усталым и озабоченным.
– Можно мне сесть?
– Пожалуйста,- Падме указала гостю на диванчик и сама присела на край.Он опять в вляпался в неприятности?
– Надеюсь, что нет. Тут… скорее личное. Кеноби поерзал.
– Его поставили в трудное положение как представителя канцлера, но я думаю, дело даже не в этом. Мы… вчера повздорили и не хорошо распрощались.
У Падме сжалось сердце. Кеноби должен знать, раз пришел к ней - обличить, разрушить их жизнь. Грудь разрывалась от боли за Анакина, но лицо продемонстрировало лишь вежливое любопытство.
– О чем спорили?
– Боюсь, что не могу рассказать,- отозвался Кеноби с виновато-хмурым видом.- Дела Ордена. Надеюсь, ты поймешь.
Сенатор чуть-чуть склонила голову.
– Разумеется.
– Вот только… беспокоюсь я за него. Я надеялся, что ты с ним поговоришь.
– О чем? - сенатор подарила Кеноби лучшую из дружеских, но скептических улыбок.- О делах Ордена?
– Сенатор… Падме. Прошу тебя,- магистр смотрел ей в глаза с состраданием и усталой тревогой.- Падме, я не слепец. Хотя старался им быть ради Анакина. И ради тебя.
– О чем это ты?
– Можно подумать, будто вы умеете скрывать чувства.
– Оби-Ван…
– Анакин любит тебя со дня вашей первой встречи в той жуткой лавке на Татуине. Он и не пытался спрятать любовь, хотя мы не говорили о ней. Мы… притворялись, будто я ничего не знаю. И я был счастлив, потому что любовь делала счастливым его. Ты делала его счастливым, когда это не удавалось ничему и никому другому.- Магистр вздохнул, свел брови над переносицей.- Да и ты, Падме, позабыла все, чему тебя учили. У тебя в глазах горит свет, когда произносят имя Анакина.
– Я…- она вскочила на ноги.- Я не могу… Оби-Ван, не заставляй меня говорить об этом…
– Я не хотел причинять тебе боль, Падме. Или ставить в неловкое положение. Я здесь не для того, чтобы допрашивать тебя, мне не интересны тонкости и подробности ваших отношений.
Она отвернулась, прошлась, лишь для того чтобы двигаться, едва сознавая, что вышла на умытую рассветом веранду.
– Тогда зачем ты пришел? Джедай уважительно держался сзади.
– На Анакина сильно давят. Для столь молодого человека ответственность чересчур велика. В его возрасте я все еще был падаваном, и до рыцарства мне оставалось еще несколько лет. Он… меняется. Быстро. И меня беспокоит то, во что он превращается. Если он покинет Орден… это будет большой ошибкой.
Падме заморгала, словно Кеноби дал ей пощечину.
– Почему… это же… невероятно, да? А как же пророчество, в которое так верили джедай? Что он - Избранный?
– Возможно, он - Избранный. Но я изучил пророчество, оно говорит лишь, что Избранный будет рожден, чтобы уничтожить ситхов, и что он принесет равновесие в Великую силу. Но там не говорится, что он должен быть джедаем.
Падме заморгала еще сильнее, сражаясь с отчаянной надеждой, лишившей ее дыхания.
– То есть… ему не обязательно?..
– Мой учитель Куай-Гон Джинн считал, что Великая сила желает, чтобы Анакина обучали в Храме. И все мы были уверены… о, полагаю, ты назовешь это склонностью к джедаецентризму. В конце концов, это же наше пророчество.
– Но желание Силы… разве джедаи не должны ему следовать?
– В общем - да. Но понимаешь, даже мы не все знаем о Силе. Смертный разум не может ее понять целиком. Мы говорим о желании Силы, как некто, не знающий о силе тяжести, может заявить, что река желает течь к океану. Это всего лишь метафора нашего неведения. А истина проста… если бы каждая истина была так же элементарна… и она заключается в том, что мы не знаем, чего собственно хочет Великая сила. И не можем узнать. Ее желания находятся так далеко за границами нашего восприятия, что мы можем лишь склониться перед тайной.
– А какое это отношение имеет к Анакину? - Падме сглотнула комок, но голос все равно сорвался.- И ко мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49