Ледяной Огонь скрипнул зубами и гневно погрозил кулаками дверному пологу, сотрясающемуся на ветру.— Во имя всего… — Он горько покачал головой. — Когда я ушел, ты был в порядке. Мы говорили об охоте, о том, будут ли Другие затевать новые набеги, когда мы убьем и закопаем в землю их вождя. А потом я спросил тебя, хорошо ли ты себя чувствуешь. Ты сказал:«Конечно!» — и добавил: «Он будет в целости и сохранности!» И засмеялся. А я ушел спать — в чум Красного Кремня.Морж опустил глаза. Ему нечего было возразить. В сердце Ледяного Огня вдруг вспыхнула жалость. Приходится ни за что ни про что ранить и унижать этого достойного воина…— Но ведь был не только Морж, — напомнил Желтый Бычок, глядя на четырех молодых воинов, сидевших у стены повинно склонив головы. — Лучшие из наших юношей! Эти… эти… — Он не смог закончить, его била гневная дрожь. В конце концов он просто повернулся к несчастным сторожам спиной.Ледяной Огонь расхаживал по узкому проходу в середине чума.— Все это сейчас уже не так важно.— Не важно? — возмущенно спросил Конский Загонщик. — Враг похитил Белую Шкуру! Скажи мне тогда, что важно?— Вернуть ее назад! — закричал Ледяной Огонь. Он обернулся. Он редко повышал голос — это произвело впечатление на людей. Все — мужчины, женщины, дети — глядели на него. Они ждали, потрясенные величайшим горем, которое только могло свалиться на Мамонтовый Народ. Он передернулся, чувствуя, как их боль касается самого его сердца. Но у него не было другого пути, чтобы заставить их идти к югу. Конский Загонщик воздел руки к небу:— Мы вернем ее!— Конечно вернем! — Ледяной Огонь ударил кулаком по ладони, а после обратился к Желтому Бычку:— Ты здесь представляешь Род Бизона, Конский Загонщик — Род Круглого Копыта и Ледовый Разведчик — Род Тигровой Утробы. Все ли согласны, если я буду выступать от Рода Белого Бивня?Собравшиеся в чуме закивали.— Хорошо. Пошлем скороходов в Род Бизона и Род Круглого Копыта. Пусть пришлют своих лучших воинов. — Он поднял руку:— Предупреждаю вас, только самых лучших, храбрейших!Конский Загонщик расправил плечи и с вызовом произнес:— Все наши воины…— Многие ли ваши юноши согласны идти через ход в Леднике, через дыру, полную призраков, преследуя Врага? Хватит ли у них храбрости сражаться и умереть подо льдом? Во тьме? — Ледяной Огонь поднял высоко голову, ожидая ответа.— Ты даже не упомянул про Род Тигровой Утробы, — хмуро заметил Ледовый Разведчик. Ледяной Огонь кивнул:— Не стоит лишать ваш род лучших воинов, когда вам и так приходится отражать натиск с запада. Если и впрямь воды поднимутся и зальют часть мира, это случится как раз между вашими землями и дальним Врагом. Как вы предпочитаете — чтобы они оказались на той стороне или на этой?Ледовый Разведчик задумался.— Мы должны отстоять западные пределы наших земель. — Помолчав, он поднял палец:— Но вы уж верните нам Белую Шкуру!Ледяной Огонь поглядел на него. Не выдержав этого взгляда, вождь рода отвел глаза.— Я понимаю тревогу Рода Тигровой Утробы. Вы не один год гордились обладанием Белой Шкурой. Но это не значит, что другие роды почитают ее меньше.— Так верните ее! — яростно крикнул Ледовый Разведчик и широкими шагами вышел из чума.— Желтый Бычок? Конский Загонщик? — Ледяной Огонь посмотрел на них. — Вы согласны?— Посылай скороходов, — вздохнул Конский Загонщик. — За свой род я отвечаю. Мы пойдем на юг, пойдем сквозь Ледник и вернем Шкуру.Желтый Бычок кивнул:— Мой род с тобой. Враг за все заплатит. 59 Снег кружился в воздухе и бил в лицо Вороньего Ловчего. Он, тяжело ступая, шагал к горам, белоснежной стеной возвышавшимся на горизонте. Небо тускло блестело под сероватой облачной пеленой. Близилась буря.Он шатался под непосильной тяжестью. Свернутая в узкую трубочку Шкура тяжко давила ему на плечи. Шаг за шагом он начал подниматься по склону.Он избегал пологих троп, заставляя себя карабкаться по самым крутым откосам, какие только мог найти. Сюда они за ним никогда не пойдут. Никогда! Яростное дыхание Ветряной Женщины настигало его. Казалось, вот-вот он свалится с ног… Тяжело дыша, он с усмешкой поглядел на закат. Хлопья снега все валились с покрытого рваными облаками неба. Обернувшись, он увидел, как Ветряная Женщина заметает его следы.— Давай, старайся… — прошептал он. — И побыстрее.Сделав последнее усилие, он вскарабкался на вершину гребня — и замер. Там стояла женщина, не сводя глаз с тропы, по которой он пришел сюда.— Пляшущая Лиса, — выдохнул он. — Пляшущая Лиса!Она быстро, по-кошачьи, обернулась к нему, держа наготове копья.— Вороний Ловчий?— Это… я, — прошептал он, опуская на землю тяжелую Шкуру и бросаясь женщине навстречу. В глубине души он опасался предупреждения Ледяного Огня о том, что Шкура может высосать его душу, если он непочтительно уронит ее на землю, но он пренебрег им — очень уж тяжело было тащить эту махину до самого лагеря.Пляшущая Лиса поглядела на него; взор ее черных глаз был холоднее оледенелого снега, без конца летящего с темного облачного небосвода. А Ветряная Женщина все носила белые хлопья; вот уже вся равнина за спиной у него покрылась ровной снежной пеленой.Отдышавшись, он указал на Шкуру:— Вот, смотри! Душа Мамонтового Народа — в моих руках.Она равнодушно поглядела на свернутую шкуру:— Вот как…Она по-прежнему сохраняла самообладание и держала наготове свои копья — на всякий случай. Он устало выдохнул и отер пот со лба.— Это их тотем, понимаешь? Я шел туда, чтобы убить этого их шамана, по имени Ледяной Огонь, и умереть. Показать всем, что я — великий воин Народа, вопреки всем уловкам Бегущего-в-Свете. А вышло так, что мне повезло: я унес их величайшую святыню, Белую Шкуру, сердце их Народа. Я возьму ее на юг, когда пойду через ледовый ход. С этой шкурой я буду вождем Народа! — Он покачал головой и презрительно хмыкнул:— Моему братцу это не под силу.— Ты похитил у Других Мамонтовую Шкуру? — не веря своим ушам, переспросила она.— Священную Шкуру! — поправил он. — Неужто ты не понимаешь? Я вырвал у них сердце. Теперь они не смогут бороться с нами. Я подорвал их дух, лишил их воли к борьбе. И теперь-то, — усмехнулся он, — я заполучу тебя. Как видишь, мои видения сбываются. С этой Шкурой в руках я уничтожу Бегущего-в-Свете. Я сокрушу Мамонтовый Народ. Я стану вождем. Это я, а не он поведу Народ на ту сторону Ледника. И ты будешь моей. Кто сможет со мной сравниться? Кто бросит мне вызов?Она покачала головой:— Никогда я не буду твоей.— Ты будешь моей вовеки, — улыбнулся он. — Я уничтожу Бегущего-в-Свете. Покрою его позором.— Зачем? Какой тебе прок…— Я сделаю это. Это часть Сна. Мы должны вступить с схватку — и я должен победить. Я понял это в ночь, после того как похитил Шкуру у Ледяного Огня. Теперь я вижу все это ясно. Да… — тихо рассмеялся он. — Ясно.Она изогнулась, держа копья наготове. Пряди черных волос спадали ей на плечи. Слова Волчьего Сновидца внезапно пришли ей на ум: «Большие беды…»А он все смеялся.— Помнишь ту ночь, когда мы впервые легли вместе? Помнишь?Мысли о прикосновении ее теплого тела возбудили его так долго подавляемую похоть. Хмыкнув, он расстелил на снегу Белую Шкуру. Белоснежная шерсть мамонтенка сверкала в тусклом вечернем свете.— Иди сюда, Пляшущая Лиса, — произнес он задыхающимся от страсти голосом. — Я столько раз упускал тебя! Уже не вспомнишь, когда я в последний раз раздвигал твои ноги. Теперь все мои видения сбываются. Иди же и ляг со мной. Мое тело кричит от страсти. Я никогда не любил женщину так, как люблю тебя. Мы с тобой — это судьба Народа, его грядущее. Наше дитя, зачатое на Белой Шкуре…— Никогда не родится на свет, — прошипела она, отступая на шаг.Он нежно провел пальцами по длинной белой шерсти.— Это будет. Я видел. Иди ко мне! Быстрее! Она повернулась и побежала прочь, легко перепрыгивая через камни.— Нет! — закричал он. Гнев вдохнул свежие силы в его усталое тело. Она прихрамывала, и догнать ее было нетрудно. На трясущихся ногах он поспешал за ней. Ему едва хватало воздуха. На мгновение остановившись, он отдышался — и снова не торопясь двинулся вперед.С судорожно бьющимся сердцем он наконец приблизился к ней. Сил у него оставалось немного, и он старался не расходовать их зря. Она по-прежнему держала свои копья наготове.Он остановился, увидев ее полные гнева и отчаяния глаза.— Я убью тебя, Вороний Ловчий! Он не торопясь развел руками:— Все равно рано или поздно ты будешь моей. Думаешь, ты уйдешь от меня? Я лучший зверолов в Народе. Она откинула застилающую глаза прядь.— Я убила пятерых Других, Вороний Ловчий. И я убью тебя. Ты меня знаешь. Если я метну копье, я не промахнусь. Стой на месте.Он глубоко вздохнул и улыбнулся:— Убивай! Давай же! Вот я… Только побыстрее, или я возьму тебя. Ты от меня не уйдешь. Если ты не дашься мне наяву, я возьму тебя во сне. И ты родишь моего ребенка.Она медленно отступила, сжав челюсти.— Еще шаг — и я убью тебя.— Ты не понимаешь! У меня же Шкура. Пока она у меня, никто не осмелится мне перечить. Это — знак моей власти.— Вот как? — Она обернулась. — Ну и где же твоя Шкура?Он замер, вспомнив, как только что закатный свет играл на длинном и густом мамонтовом меху. Он поежился… А что если кто-то придет и… Нет, это немыслимо!Видя его нерешительность, она добавила помягче:— Конечно, ты можешь в конце концов загнать меня в угол… Но кто же будет пока стеречь твою Шкуру?Это была правда. С этим трудно было не согласиться. Слова Ледяного Огня вспыхнули в его памяти: «Достаточно ли ты силен, чтобы нести Шкуру? Недостойного она уничтожит!» Надо было выбирать. И он выбрал.— Что ж, на сегодня хватит и одной Шкуры. А потом придет все остальное… включая и тебя.— Если ты захочешь посеять в меня свое семя, меня придется связать, как собаку. Но не забывай, что и ты временами спишь. И в одну прекрасную ночь я воткну Копье в твою поганую тушу. Клянусь Пожирателями Душ, живущими в Долгой Тьме. Слышишь?Он кивнул и пошел назад. Что могут Пожиратели Душ против Белой Шкуры?— Ты будешь моей! — прошептал он, полуобернувшись назад, когда наконец добрался до Белой Шкуры, уже присыпанной снегом. — Я видел это! 60 По другую сторону Великого Ледника горизонт окаймляли горы. Некоторые вершины на севере были знакомы; хребты на юге, напротив, сверкали загадочно и непривычно. А здесь, на пологих склонах холмов, еловые рощицы перемежались лугами, сейчас отливавшими густым янтарным оттенком.К югу тянулись двумя расходящимися линиями караваны гусей. Их клики широко разносились по равнине.Северный ветер доносил холодок от Великого Ледника. Грозовые облака собирались над горизонтом. Между холмами, на которых сейчас охотился Народ, петляла Большая Река. Какая богатая земля! Чувство свободы охватывало их, когда они строили новые чумы, шили новые одежды, ожидая прихода Долгой Тьмы. К югу тянулись поросшие травой долины, полные дичи, хорошо заметной с холмистых предгорий.Вдоль звериных троп расставили ловушки; тень деревьев надежно скрывала их. Обрубленная Ветвь копала землю тяпкой, с трудом передвигаясь на больных ногах, что-то бормоча себе под нос и усмехаясь.Зеленая Вода вылезала из ямы, таща на плечах окровавленную ногу лесного лося. Она еле шагала под непосильной ношей. Опустив ее на подстилку из еловых веток, она глубоко вздохнула. Странное животное! Рога как у карибу, только копыта поменьше, охвостье бурое, и нет белой бородки. И еще другой странный зверь попал в ее ямы. Тоже олень, поменьше, с ветвистыми рогами. Других оленей здесь не водилось. Мускусные быки, мамонты и длиннорогие бизоны, впрочем, были, и еще эти занятные бурые олени со сладковатым, нежно пахнущим мясом.— Я почти жалею, что этот зверек не ушел от нас, заметила со дна своей ямы Обрубленная Ветвь.— Он и так чуть не ушел, — напомнила Зеленая Вода. Бурые рога зверя помимо воли вставали в ее сознании. Упав в заботливо выкопанную для него ловушку, могучее животное взвилось, невзирая на сломанную переднюю ногу. При ее приближении олень завизжал. Яростно прыгнув, он выскочил из ямы, ступил на сломанную ногу — и упал на спину. К тому времени как Зеленая Вода подошла, он снова отпрыгнул, выставляя вперед здоровую ногу. Прежде чем он подскочил к краю ямы, она успела метнуть ему в бок копье. Олень снова свалился в ловушку. Зацепившись рогами за край ямы, он сломал шею. Все было кончено.— Насколько они крупнее карибу! — усмехнулась Обрубленная Ветвь. — Жирное мясо! Ха-ха! Волчий Сон — славная вещь.Ребенок Зеленой Воды загукал, как бы соглашаясь с ее словами. Ветер покачивал кожаную люльку с младенцем, висящую на еловой ветке.Зеленая Вода, улыбнувшись младенцу, нагнулась, взяла в руки горстку снега, смывая кровь с пальцев.— Скоро весь Народ придет сюда, — широко улыбнулась Обрубленная Ветвь беззубым ртом. Морщины на ее лице играли.— Вода в Большой Реке убывает, — кивнула Зеленая Вода. — Куропатка вчера там была.Скрюченные пальцы Обрубленной Ветви сжимали тяжелый резец. Она тщательно отделяла ребра оленя от грудины. Достав из мешочка острую костяную пластинку, она перерезала диафрагму животного и протянула тяжелые ребра, покрытые толстым слоем мяса, Зеленой Воде:— Мяса вдоволь. Не как у мамонта, конечно… но хватит целой семье на полный оборот луны.Зеленая Вода относила куски мяса на вершину холма, радуясь, что все мухи уже померзли.— Интересно, кого приведет Волчий Сновидец. Род Бизоньей Спины… А еще кого? — Старуха покачала головой. — Страшно и подумать о том, что творится там, по ту сторону Ледника. — Она извлекла из тела оленя сердечную мышцу, очистила ее от осколков костей и с жадностью высосала кровь из аорты.Облизав губы, она протянула сердце зверя Зеленой Воде, разделывавшей в это мгновение легкие и печень.— Скоро мой Издающий Клич вернется домой, — с надеждой вздохнула та, отрезая кусочек жирной печени. Разжевав его, она сразу же потянулась за другим — ей понравился вкус доселе незнакомого животного.Обрубленная Ветвь вывернула наизнанку желудок оленя и стала разглядывать его загрубелую внутреннюю поверхность.— Пригодится, чтобы греть воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60