Ты сказал, что спал на стоянках. Поэтому всякий раз, когда мне нужно было остановиться, чтобы сходить в туалет, я закрывала двери машины и засыпала. Ты совершенно прав. Люди так громко хлопают дверями, когда выходят или садятся в машину, что удастся поспать всего несколько минут.
- По тебе не скажешь, что ты почти всю ночь за рулем.
- Чудо косметики. Спасибо раковинам и зеркалам в туалетах на стоянках. Кстати, тебе не мешает побриться.
Бьюкенен почесал подбородок и полез в сумку. Достав безопасную бритву, он принялся соскребать со щек жесткую щетину.
- Ой! - сморщилась Холли. - Больно?
- Привык. На заданиях частенько по-другому не получается.
Он настороженно замолчал, ожидая, что она воспользуется его оплошностью и начнет расспрашивать.
Но Холли выдержала испытание. Она и бровью не повела, продолжая следить за дорогой.
- У нас кофе остался? - спросил он.
- Пет. Все выпили. По раз ты спрашиваешь... Подожди... - Она притормозила у кафетерия, выскочила, не выключая мотора, из машины и через минуту появилась с двумя чашками кофе и четырьмя бутербродами.
- С тобой не пропадешь.
- Не пропадешь, если и дальше будешь таким же хорошим учителем, засмеялась Холли. - Отель "Шерри-Недерленд" в одном квартале отсюда. Место, где живот Малтин, упоминалось во вчерашней статье. Что будем делать?
- Сначала найдем, где поставить машину.
- Легко сказать!
- Затем взглянем на тех, кто следит за квартирой Малтина.
- Почему ты решил, что за квартирой следят?
- Следят, чтобы он не выкинул еще какую-нибудь штуку. Кое-кто явно не ожидал, что Малтин поднимет шум, позовет репортеров и привлечет внимание к исчезновению Марии Томес. Думаю, они позаботятся о том, чтобы он замолчал.
2
Здание отеля "Шерри-Недерленд" располагалось неподалеку от отеля "Плаза" на 5-й авеню. Прямо напротив него находились площадь Грэнд Арми и вход в Центральный парк. На соседних улицах было полно народу, и Бьюкенен с Холли смешались с толпой прохожих, изображая пару прогуливающихся туристов. День выдался прохладный, по солнечный - нечастое явление в начале ноября. Делая вид, что любуются красивыми зданиями, они прошлись вокруг квартала, затем заглянули в парк. При этом они незаметно изучали окрестности.
- Конечно, за Малтином могут наблюдать из соседних домов. - Бьюкенен взял у Холли фотоаппарат и сфотографировал небоскреб. - Но на улице я ничего не заметил. Она присела на скамейку возле позолоченной статуи генерала Шермана.
- Что теперь? - спросила Холли.
- Пришел твой черед. Нужно сыграть одну роль. Но должен предупредить, дело не из легких.
-Ну?
- Ты должна изобразить репортера, - торжественно сообщил Бьюкенен и тут же получил локтем в бок.
- Эй, поосторожнее, ты чуть не попала в то место, куда меня ударили ножом.
- Я сама тебя чем-нибудь ударю, если не прекратишь свои шуточки.
- Надеюсь, журналистское удостоверение у тебя с собой, - рассмеялся Бьюкенен.
- Всегда. Оно в футляре от фотоаппарата.
- Отлично. Я твой новый ассистент. Зови меня... Как звали того парня, с которым ты была в Новом Орлеане?
-Тед.
- Точно. Зови меня Тедом. Мы собираемся нанести профессиональный визит мистеру Малтину. Позвольте ваш фотоаппарат, леди. Будет лучше, если его понесет ассистент.
- Знаешь, ты слишком редко это делаешь.
- Таскаю твой фотоаппарат?
- Пет. Улыбаешься. Ты только что улыбался.
Они подождали, пока загорится зеленый свет, перешли через 59-ю улицу и пошли по 5-й авеню к куполообразному крыльцу "Шерри-Недерленд". Небрежно кивнув привратнику в униформе, который останавливал такси для пожилой хорошо одетой женщины, Бьюкенен толкнул вращающуюся дверь и вошел в вестибюль.
Помещение было залито золотистым светом. В вазе на столике стояли яркие крупные цветы. Справа они увидели лифты, слева - стойку администратора и газетный киоск. Один клерк в униформе прохаживался неподалеку от входа, другой находился за стойкой. Пожилая дама в очках рассматривала журналы возле киоска.
На первый взгляд все спокойно, решил Бьюкенен, ожидая, пока в вестибюле появится Холли.
- К вашим услугам, сэр, - направился к ним находившийся у входа клерк.
Он, видя перед собой пару, обратился как и положено, к мужчине, но, поскольку Бьюкенен играл роль ассистента репортера, он поправил на плече ремень фотоаппарата и повернулся к Холли, показав бровями, что ей следует ответить.
Холли мгновенно вошла в роль.
- Я из газеты.
Клерк бросил взгляд на протянутое ему удостоверение. Скорее всего, его внимание привлекло название газеты, подумал Бьюкенен. Холли не представилась, и, если повезет, клерк не запомнит ее имени.
- Я хотела бы увидеть мистера Малтина. - Холли спрятала удостоверение в сумочку.
- У вас назначена встреча?
- Нет, но если он располагает временем, я отниму у него не больше десяти минут.
- Одну минуту. - Клерк прошел к стойке и взял телефонную трубку.
- Мистер Малтин, здесь к вам из "Вашингтон пост". Журналистка с фотографом... Да, сэр. Я передам.
Он положил трубку.
- Мистер Малтин не хочет, чтобы его беспокоили.
- Но вчера здесь было много репортеров...
- Мне известно только одно: он не хочет, чтобы его беспокоили.
- Пожалуйста, позвоните ему еще раз.
- Извините, по...
- Это очень важно. У меня есть сведения о его пропавшей жене.
Клерк заколебался.
- Я думаю, мистер Малтин очень расстроится, если узнает, что вы не передали ему это сообщение. Глаза клерка потемнели.
- Минутку. - Он снова прошел к стойке. На этот раз он повернулся к ним спиной, и Холли с Бьюкененом не могли расслышать, что он говорит. Затем клерк обернулся и раздраженно положил трубку.
- Мистер Малтин хочет вас видеть. Прошу вас. Они направились вслед за портье к лифтам, а когда вошли в кабину, портье, смотря прямо перед собой, нажал кнопку 30-го этажа. Правильно, подумал Бьюкенен. Так он будет уверен, что мы вышли там, где и намеревались.
На 30-м этаже портье подождал, пока Холли не позвонила в дверь квартиры Фредерика Малтина. Только когда Малтин открыл дверь, мрачно уставился на Холли и Бьюкенена, а затем жестом неохотно пригласил их войти, портье вернулся в лифт.
Бьюкенен и Холли прошли мимо Малтина, который нетерпеливо захлопнул дверь и прошествовал на середину просторной комнаты.
Сказать "просторная" значило не сказать ничего. Этот прямоугольный зал с очень высоким потолком мог бы вместить по меньшей мере четыре обычные комнаты. Две стены представляли собой сплошное огромное окно, которое начиналось на высоте бедра и тянулось к самому потолку, открывая потрясающий вид на 5-ю авеню с одной стороны и на Центральный парк - с другой. Комната была со вкусом обставлена старинной мебелью. На Бьюкенена произвели впечатление полированное дерево и хрусталь, дорогие ткани и восточные ковры, картины в стиле кубизма явно подлинники. В углу, рядом с витриной, где была выставлена керамика ничуть не хуже той, что экспонируется в музеях, стоял сверкающий рояль. Неудивительно, что Фредерик Малтин был недоволен финансовыми условиями своего развода с Марией Томес. Было очевидно, что он привык к роскоши.
- Не знаю, какой информацией о моей бывшей жене вы располагаете, но она так или иначе уже устарела, потому что я только что получил от нее известие.
Бьюкенену потребовалось все его самообладание, чтобы удержаться от вопросов. По сценарию главной в этом шоу была Холли. Она должна была вести его.
И она начала.
- Ну что ж, значит, вы почувствовали облегчение.
- Конечно. Очень большое облегчение. Фредерик Малтин был человеком среднего роста и веса, лет сорока пяти, с обычным лицом, умеренным количеством волос и умеренным количеством седины в них. Зато в остальном в его облике не было ничего усредненного или умеренного. Изящные, начищенные до блеска черные туфли на тонкой подошве и тщательно отглаженный синий двубортный костюм были, безусловно, иностранного происхождения и сшиты на заказ. Сверкающей белизны рубашка и изысканный галстук в полоску отличались текстурой дорогого шелка. Бьюкенен не мог не обратить внимания на бриллиантовые запонки Малтина, когда тот с показным нетерпением посмотрел на свои украшенные бриллиантами часы фирмы "Картье". На левом мизинце блестело кольцо с сапфиром. В общем, утреннее одевание, похоже, обошлось ему тысяч в двадцать долларов.
- Портье сказал, что вы просили о десятиминутном разговоре, но я не могу уделить вам даже и этого времени, - продолжал Малтин. Голос у него был пронзительным, в нем звучали повелительные нотки.
- Но вам наверняка хочется как можно скорее сообщить эту хорошую новость прессе, - сказала Холли. - Ведь вчера было столько шума... Я имею в виду ваши настойчивые утверждения о том, что с ней что-то случилось. Вы, естественно; хотите, чтобы все узнали, что тревога была ложной.
- Ну да, - ответил Малтин, - конечно. Я не... Вы правы. Действительно, вам и другим репортерам необходимо информировать ее поклонников о том, что она никак не пострадала.
Холли произнесла озадаченным тоном:
- Но вы так это говорите... Будто еще ничего не сообщили средствам массовой информации.
- Я... я только что получил это известие. Все еще прихожу в себя. Знаете, это такое облегчение. - Малтин вынул из нагрудного кармана своего костюма шелковый бордовый платок и вытер лоб.
Да, вид у тебя облегченный, черта с два, подумал Бьюкенен.
- У меня еще не было времени собраться с мыслями. Строить какие-то планы...
- Что сказала вам ваша бывшая жена? - спросила Холли. - Где она была последние две недели?
Малтин казался смущенным.
- Далеко отсюда. Она сказала мне - где, но не желает называть точное место. Хочет остаться там еще на какое-то время. Отдохнуть. После этого недоразумения репортеры облепят ее, если только получат такую возможность.
- Но вы можете хотя бы намекнуть, где она находится?
- Во Франции. И это все, что я намерен сообщить.
- А она объяснила, почему так внезапно исчезла?
- Она хотела сменить обстановку, отправиться в путешествие. В своем нетерпении покончить с этими злополучными юридическими делами я ошибочно предположил, что, если я не могу с ней связаться, значит, с ней произошло какое-то несчастье.
Присматриваясь к комнате, Бьюкенен уловил слабый запах сигаретного дыма, хотя в этом тщательно убранном помещении не было видно ни одной пепельницы. И от одежды Малтина сигаретами тоже не пахло. Бьюкенена всегда удивляло, что курильщики не понимают, насколько всепроникающ этот аромат. Сигаретным дымом тянуло из какого-то удаленного уголка этих огромных апартаментов. Бьюкенен сильно подозревал, что Малтин не только сам не курил, но и не одобрял курения в своем присутствии, а тем более у себя в доме.
- Я должен сделать одно признание, - произнес Малтин. - Моя чрезмерно эмоциональная реакция была вызвана тем, что Мария не отвечала на мои звонки. Когда несколько недель назад она продала свою квартиру и исчезла, я был взбешен тем, что она проигнорировала меня, не сочла нужным спросить моего совета. Ведь раньше она обо всем советовалась со мной. Я просто не мог себе представить, что она так поступит, поведет себя столь независимо, даже если мы и в разводе. Задетое самолюбие заставило меня утверждать, что она, должно быть, стала жертвой преступления. Абсурдно, конечно, с моей стороны.
- Да, - вступил в разговор Бьюкенен, впервые открывая рот. - Вы не будете возражать, если я воспользуюсь вашим туалетом?
- Я именно буду возражать. И даже очень.
- Но у меня крайняя необходимость, мне срочно нужно туда...
Бьюкенен направился через всю комнату к двери, расположенной в дальнем ее конце.
- Постойте. Что вы себе позволяете? - в ярости воскликнул Малтин. - Вы не имеете права... Сейчас же остановитесь! Ни с места, вам говорят!
- Но я сказал вам, что мне нужно в туалет. - Бьюкенен открыл дверь и оказался в коридоре, столь же дорого и с не меньшим вкусом отделанном.
Малтин бросился за ним.
- Если вы не остановитесь, я вызову полицию! Бьюкенен не остановился. Запах сигаретного дыма усиливался. Кажется, он доносится из...
Бьюкенен открыл какую-то дверь слева и заглянул в отделанный дубом кабинет. Удивленно выпрямившись, на него смотрел человек, который стоял, опираясь на большой полированный письменный стол. На вид ему можно было дать около тридцати пяти лет. На нем был ничем не примечательный костюм, волосы нуждались в стрижке, по ботинкам не помешало бы пройтись щеткой, в руке он держал сигарету, и вообще он выглядел как человек такого сорта, с которым Фредерик Малтин не должен был бы иметь никакого дела.
- Извините, - сказал Бьюкенен. - Я думал, что здесь туалет.
- Ничего страшного, - ответил человек. Револьвер, рукояткой вперед, оттопыривал его пиджак с левого бока. Чтобы вытащить оружие, ему придется действовать правой рукой, но в ней сигарета. Человек наклонился вперед, как бы для того чтобы стряхнуть пепел в корзину для бумаг. Вместо этого он уронил туда сигарету и схватился за оружие.
Но недостаточно быстро. Бьюкенену было ни к чему, чтобы выстрелы всполошили кого-нибудь из здешних обитателей. Крепко сжав ремень сумки с фотоаппаратом, он повернулся, словно собираясь уйти. И продолжал поворачиваться. Раскрутившись, он сильно и быстро взмахнул сумкой. Удар пришелся сбоку по челюсти. Раздался громкий и резкий звук. Тело человека изогнулось, глаза закатились, изо рта хлынула кровь. Он со стоном рухнул на ковер, проехал по нему и врубился черепом в нижнюю часть стеллажа, где стояли книги в кожаных переплетах. Он дышал, но не двигался.
- Боже мой! - Фредерик Малтин прибежал из коридора и теперь с открытым от ужаса ртом смотрел на лежавшего на полу человека. - Боже мой, что вы натворили?
- Думаю, он не хотел, чтобы я воспользовался туалетом.
- О Боже...
- Ладно, мысль до меня дошла. Но Бог вам не поможет.
Бьюкенен вытащил свой собственный ствол, при виде которого Малтин судорожно глотнул воздух, а Холли у него за спиной вздрогнула. Подойдя к лежавшему на полу человеку, Бьюкенен прицелился ему в голову, пока отбирал принадлежавший тому револьвер калибра 357. Потом проверил его пульс, повернул ему голову так, чтобы тот не захлебнулся кровью, и выпрямился, качая головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73