зачем гнать пьяного старика Ц поболтает и сам уйдет.
Ц Так вы, молодой человек, неужели никогда и ничего не слыхали про Порфир
а Порфирова Селезнева? Ц спрашивал старик, доставая берестяную тавлинк
у и делая самую аппетитную понюшку.
Ц Ничего не слыхал.
Ц Значит, и моего «Яблока раздора» не читали?
Ц Нет…
Старик вытащил из бокового кармана смятый лист уличной газетки и ткнул п
альцем на фельетон, где действительно был напечатан рассказ «Яблоко раз
дора», подписанный П. Селезневым.
Ц Да-с, а теперь я напишу другой рассказ… Ц заговорил старик, пряча свой
номер в карман. Ц Опишу молодого человека, который, сидя вот в такой кону
рке, думал о далекой родине, о своих надеждах и прочее и прочее. Молодому ч
еловеку частенько нечем платить за квартиру, и он по ночам пишет, пишет, пи
шет. Прекрасное средство, которым зараз достигаются две цели: прогоняетс
я нужда и догоняется слава… Поэма в стихах? трагедия? роман?
Я сделал невольное движение, чтобы закрыть книгой роковую седьмую главу
третьей части романа, но Порфир Порфирыч поймал мою руку и неожиданно по
целовал ее.
Ц Люблю, Ц шептал пьяный старик, не выпуская моей руки. Ц Ах, люблю… Име
нно хорош этот молодой стыд… эта невинность и девственность просыпающе
йся мысли. Голубчик, пьяница Селезнев все понимает… да! А только не забудь
те, что канатчик-то все-таки повесился. И какая хитрая штука: тут бытие, вив
шее свою веревку несколько лет, и тут же небытие, повешенное на этой самой
веревке. И притом какая деликатность: пусть теперь другие вьют эту прокл
ятую веревку… хе-хе!
Порфир Порфирыч тяжело раскашлялся, схватившись за надсаженную просту
дой грудь, и даже выпустил из кулака деньги. Я подал ему стакан воды, и пьян
ица поблагодарил меня улыбнувшимися глазами. Меня начинала интересова
ть эта немного дикая сцена.
Собрав деньги с пола, старик разложил их на моем столе, пересчитал и с глуб
оким вздохом проговорил:
Ц Двадцать семь рубликов, двадцать семь соколиков… Это я за свое «Яблок
о раздора» сцапал. Да… Хо-хо! Нам тоже пальца в рот не клади… Так вы не желае
те взять ничего из сих динариев?
Ц Нет.
Ц Все равно пропью.
Ц Зачем пропивать?.. Вот у вас пальто холодное, а скоро наступит зима. Мало
ли что можно приобрести на эти деньги?
Ц Вот вы говорите одно, а думаете другое: пропьет старый черт. Так? Ну, да н
е в этом дело-с… Все равно пропью, а потом зубы на полку. К вам же приду двуг
ривенный на похмелье просить… хе-е!.. Дадите?
Ц Если у самого будут…
Ц О, юноша, юноша… Ну, да не в этом дело. Д-да… А слыхали вы, юноша, нечто о вол
чьем хлебе?
Ц Нет.
Ц Та-ак-с… А это вот какая история-с, юноша. Возьмите вы теперь волка, наст
оящего лесного волка, который по лесу бегает и этак зубами с голоду щелка
ет. Жалованья ему не полагается, определенных занятий не имеет, ну, одним с
ловом, настоящий волк, которому на роду написано голодать. И вдобавок вол
к-то еще состарился: шерсть у него вылиняла, глаз притупился, на ухо туг, но
с заржавел, зубы съел, Ц ну, ему вдвойне приходится голодать супротив мол
одых волков. Не идти же ему к дантисту: вставьте, мол, новые зубы и при этом п
озвольте-с очки… Так? И вдруг этому облезлому, беззубому волчищу этакий к
ус попадает?.. Хам! Неужели он по частям будет добычу размеривать? Сразу го
лубчик слопает, а потом опять голодать. Так и в нашем деле… Теперь поняли?..
Ведь это надо на своей коже испытать. А кстати, вот что, пойдемте в одно мес
то злачное?
Ц Куда?
Ц Да попросту в трактирное заведение… Чайку напьемся, машину послушаем
, ибо душа требует простора, трубных звуков и сладкого забвения. Вы газеты
почитаете, а я просияю божественной теплотой. Знаете, как сказано у Гафиз
а: Гафиз (Хаф
из) (1320Ц 1389) Ц поэт, классик таджикской и иранской литературы.
«Пустыня льву, лес птице и кабак Гафизу»… хе-хе!.. Там уж все наши в сб
оре. Ведь вы Гришука знаете? Нет? Ну, как вы, юноша, ничего не знаете. И Молоди
на не знаете? и полковника Фрея? Тэ-тэ… да ведь это такие праведники, без ко
торых несть граду стояния… Одевайтесь и идемте. Все равно сегодня ничего
писать не будете… Канатчик-то ведь повесился Ц вы и будете думать о нем.
Вон и ножки болтаются.
На лекции идти было поздно, работа расклеилась, настроение было испорчен
о, и я согласился. Да и старик все равно не уйдет. Лучше пройтись, а там можно
будет всегда бросить компанию. Пока я одевался, Порфир Порфирыч присел н
а мою кровать, заложил ногу на ногу и старчески дребезжавшим тенорком пр
опел:

Надо мной певала матушка,
Колыбель мою качаючи:
«Будешь счастлив, Калистратушка!
«Надо мной певала матушка…» Ц из стихотво
рения Н.А.Некрасова «Калистрат» (1863).
»

Мы вышли. Порфир Порфирыч в порыве восторга ущипнул подвернувшуюся Лизу
и за нанесенное оскорбление подарил двугривенный.
Ц На, чухоночка, где тебе взять… Ц бормотал старик, шлепая своими калош
ами.
Лиза проводила нас улыбавшимися глазами и проговорила:
Ц У ней много денек… бокгатая!..

III

На улице Порфир Порфирыч показался мне таким маленьким и жалким. Приподн
яв воротник своего пальто, он весь съежился, и я слышал, как у него начали с
тучать зубы.
Ц Мы автомедона возьмем… Ц решил он, изнемогая окончательно. Ц Эй, изв
озец, на Симеониевскую, четвертак!
Мы поехали.
Ц Вы не думайте, юноша, что я везу вас куда-нибудь, Ц объяснял Порфир Пор
фирыч, еще сильнее съеживаясь. Ц Самое избранное общество, и почти все с
высшим образованием. Одним словом, газетные гоги и магоги… А меня ваша чу
хоночка подстроила: «она пишет… день пишет и ночь пишет». Э, думаю, нашего
поля ягода… И потом жаль мне вас стало. Наверно, думаю, этакой романище зак
атил в пяти частях, а самому жрать нечего. Помереть ведь можно над романищ
ем-то. Вы в газетном борзописании не искушались? Э, батенька, сие не обогат
ит, а кусочек хлеба с маслом даст… Да вот я вас привезу прямо в академию, а т
ам уж научат. Там собаку съели… Научат, как волчий хлеб добывать.
На Троицком мосту нас пронял довольно свежий ветер, и Порфир Порфирыч ма
лодушно спрятался за меня.
Ц У меня личные неприятности с этим проклятым мостом, Ц объяснял он. Ц
Сколько флюсов я износил из-за него… И всегда здесь проклятый ветер, точн
о в форточке. Изнемогаю в непосильной борьбе с враждебными стихиями…
Мы едва дотащились до Симеониевской улицы. Порфир Порфирыч вздохнул сво
боднее, когда мы очутились за гостеприимной дверью. Трактир из приличных
, хотя и средней руки. Пившие чай купцы подозрительно посмотрели на пальт
о моего спутника и его калоши. Но он уделил им нуль внимания, потому что чу
вствовал себя здесь как дома.
Ц Агапычу сто лет… Ц здоровался он с буфетчиком, перекладывая деньги и
з правой руки в левую.
Ц Пожалуйте… Ц приглашал лакей, забегая перед Порфиром Порфировичем
петушком. Ц Там уж компания-с…
Мы прошли общую залу и вошли в отдельную комнату, где у окна за столиком ра
зместилась компания неизвестных людей, встретившая появление Порфира
Порфирыча гулом одобрения, как театральный народ встречает короля.
Ц Отцы, позвольте презентовать прежде всего вам юношу, Ц бормотал Порф
ир Порфирыч, указывая на меня. Ц Навозну кучу разрывая, петух нашел жемчу
жное зерно… Не в этом дело-с. Василий Иванович Попов… Кажется, так?
Ц Да… Ц подтвердил я, здороваясь с новыми знакомыми.
Первое впечатление было не в пользу «академии». Ближе всех сидел шестифу
товый хохол Гришук, студент лесного института, рядом с ним седой старик с
военной выправкой Ц полковник Фрей, напротив него Молодин, юркий блонди
н с окладистой бородкой и пенсне. Четвертым оказался худенький господин
с веснушчатым лицом и длинным носом.
Ц Тоже Попов, а попросту Ц Пепко, Ц сам отрекомендовался он, протягива
я длинную сырую руку.
Мне почему-то показалось, что из всей «академии» только этот Пепко отнес
ся ко мне с какой-то скрытой враждебностью, и я почувствовал себя неловко
. Бывают такие встречи, когда по первому впечатлению почему-то невзлюбиш
ь человека. Как оказалось впоследствии, я не ошибся: Пепко возненавидел м
еня с первого раза, потому что по природе был ревнив и относился к каждому
новому человеку крайне подозрительно. Мне лично он тоже не понравился, н
ачиная с его длинного носа и кончая холодной сырой рукой.
Много прошло лет с этого момента, и из действующих лиц моего рассказа ник
ого уже не осталось в живых, но я всех их вижу, как сейчас. Вот молчаливый Фр
ей с его английской коротенькой трубочкой. Лицо точно вырублено топором
, серые глаза навыкате, опущенные книзу серые усы, серая тужурка; он не люб
ил говорить и умел слушать. Кто он такой, как попал в газетное колесо, поче
му полковник и почему Фрей Ц я так и не узнал, хотя имел впоследствии с ни
м постоянно дело. Хохол Гришук был настоящий хохол Ц добродушный, ленив
ый, лукавый по-хохлацки и очень слабый до горилки. Молодин скоро выбыл из
компании, пристроившись секретарем к какому-то дамскому благотворител
ьному комитету, собиравшему тряпки, старые коробки из-под сардин и всяку
ю непутную дрянь. Его видали потом уже в шинели с настоящими бобрами, но он
отвертывался, не узнавая членов «академии». Да, я смотрю через призму два
дцати лет на сидевшую за столиком компанию и могу только удивляться чело
веческой непроницательности. В трактир на Симеониевской меня привело п
ростое любопытство, и я не подозревал, что в моей жизни это был самый решит
ельный шаг. Бывают такие роковые дни, когда жизнь поворачивает в новое ру
сло, а человек этого не чувствует, поддаваясь течению. Так было и тут. Пред
о мной открывалась совершенно новая жизнь, новые люди, новые интересы, и я
присел к общему столику с скромною мыслью посидеть немного и уйти.
То же самое могу сказать о людях. Если бы человек мог провидеть будущее хо
ть немного… Я сейчас смотрю на Пепку и вижу его совсем другим, чем он мне п
оказался с первого раза. Мог ли я себе представить, что именно с этим челов
еком будет связана целая полоса моей жизни, больше Ц самое горячее, доро
гое время, которое называется молодостью. Вспоминая прошлое, я обобщаю с
вою молодость именно с Пепкой и иначе не могу думать. Это был мой двойник,
мое alter ego. Милый Пепко, молодость, где вы? У меня невольно сжимается сердце, и м
ысленно я опять проделываю тот тернистый путь, по которому мы шли рука об
руку, переживаю те же молодые надежды, испытываю те же муки молодой совес
ти, неудачи и злоключения… И мне хочется пожать эту холодную сырую руку, х
очется слышать неровный крикливый голос Пепки, странный смех Ц он смеял
ся только нижней частью лица, а верхняя оставалась серьезной; хочется, на
конец, видеть себя опять молодым, с единственным капиталом своих двадцат
и лет. Позвольте, это, кажется, получается маленькое отступление, а Пепко н
енавидел лиризм, и я не буду оскорблять его памяти. В обиходе нашей жизни с
ентиментальности вообще не полагалось, хотя, говоря между нами, Пепко бы
л самым сентиментальным человеком, какого я только встречал. Но я забега
ю вперед.
Порфир Порфирыч торжественно подошел к столу и раскрыл свой несгораемы
й шкаф. Присутствующие отнеслись к скомканным ассигнациям довольно рав
нодушно, как люди, привыкшие обращаться с денежными знаками довольно фам
ильярно.
Ц Это твое «Яблоко раздора», Порфирыч? Ц сделал догадку один Гришук.
Ц Не в этом дело-с, Ц бормотал Селезнев, продолжая топтаться на месте.
Ц Господа, разгладим чело и предадимся веселию. Ах, да, какой случай сегод
ня…
Пока «человек» «соображал» водку и закуску, Селезнев рассказал о повеси
вшемся канатчике приблизительно в тех же выражениях, как говорил у меня
в комнате.
Ц Ну, что же из этого? Ц сурово спросил Фрей, посасывая свою трубочку. Ц
У каждого есть своя веревочка, а все дело только в хронологии…
Всех внимательнее отнесся к судьбе канатчика Пепко. Когда Селезнев конч
ил, он заметил:
Ц Что же, рассказец этот рублевиков на двенадцать можно будет вылепить
… Главное, название хорошее: «Петля».
Ц Нет, брат, шалишь! Ц вступился Селезнев. Ц Это моя тема… У меня уже все
обдумано и название другое: «Веревочка». У тебя скверная привычка, Пепко,
воровать чужие темы… Это уже не в первый раз.
Ц А не болтай… Ц сказал Пепко. Ц Никто за язык не тянет. Наконец, можно и
на одну тему писать. Все дело в обработке сюжета, в деталях.
Когда была подана водка и закуска, Селезнев обратился ко мне:
Ц Ну, вот мы и дома… Выпьем, юноша.
Ц Я не пью.
Мой ответ, видимо, произвел неблагоприятное впечатление, а Пепко сделал
какую-то гримасу, отвернулся и фыркнул. Я чувствовал, что начинаю краснет
ь. Зачем же тогда было идти в трактир, если не пить? Конечно, глупо. Чтобы поп
равиться, я взял рюмку и выпил, причем поперхнулся и закашлялся. Это уже вы
шло окончательно глупо, и Пепко имел право расхохотаться, что он и сделал.
Мне даже показалось, что он обругал меня телятиной или чем-то в этом роде.
Я почувствовал себя среди этих академиков мальчишкой и готов был выпить
керосин из лампы, чтобы показаться большим.
Ц Ничего, ничего, юноша… Ц успокаивал меня Селезнев. Ц Всему свое врем
я… А впрочем, не в этом дело-с!..
Поданная водка быстро оживила всю компанию, а Селезнев захмелел быстрее
всех. В общей зале давно уже была «поставлена машина», и под звуки этой тра
ктирной музыки старик блаженно улыбался, причмокивал, в такт раскачивал
ногой и повторял:
Ц Да-с, у каждого есть своя веревочка… Верно-с!.. А канатчик-то все-таки по
весился… Кончено… finita la commedia…
комедия окончена… (итал.)
Xe-xe!.. Теперь, брат, шабаш… Не с кого взять. И жена, которая пилила бедняг
у с утра до ночи, и хозяин из мелочной лавочки, и хозяин дома Ц все с носом о
стались.
1 2 3 4 5 6