Он сходил в кабак, потолкался на народе и пришел домой только к
ужину. Храбрости оставалось совсем немного, так что и ночь Яша спал очень
скверно и проснулся чуть свет. Устинья Марковна поднималась в доме раньш
е всех и видела, как Яша начинает трусить. Роковой день наступал. Она ничег
о не говорила, а только тяжело вздыхала. Напившись чаю, Яша объявил:
Ц Ну, мамушка, Устинья Марковна, благословляй… Сейчас еду в Тайболу выру
чать Феню.
Ц Дай тебе бог, Яша… Смотри, отец выворотится сейчас после свистка.
В критических случаях Яша принимал самый торжественный вид, а сейчас тру
дность миссии сопряжена была с вопросом о собственной безопасности. Вви
ду всего этого Яша заседлал лошадь и отправился на подвиг верхом. Устинь
я Марковна выскочила за ворота и благословила его вслед.
Дорога в Тайболу проходила Низами, так что Яше пришлось ехать мимо избуш
ки Мыльникова, стоявшей на тракту, как называли дорогу в город. Было еще ра
ннее утро, но Мыльников стоял за воротами и смотрел, как ехал Яша. Это был с
реднего роста мужик с растрепанными волосами, клочковатой рыжей бороде
нкой и какими-то «ядовитыми» глазами. Яша не любил встречаться с зятем, ко
торый обыкновенно поднимал его на смех, но теперь неловко было проехать
мимо.
Ц Куда такую рань наклался, дорогой деверек? Ц спрашивал Мыльников, здо
роваясь.
В окне проваленной избушки мелькнуло испитое лицо Татьяны, а затем показ
ались ребячьи головы.
Ц Да так… в город по делу надо съездить, Ц соврал Яша и так неловко, что с
ам смутился.
Ц Ну, ну, не ври, коли не умеешь! Ц оборвал его Мыльников. Ц Небось, в гост
и к богоданному зятю поехал?.. Ха-ха… Эх вы, раздуй вас горой: завели зятя. То
лько родню срамите… А что, дорогой тестюшка каково прыгает?..
Ц И не говори! Беда… Объявить не знаем как, а сегодня выйдет домой к вечер
у. Мамушка уж ездила в Тайболу, да ни с чем выворотилась, а теперь меня засл
ала… Может, и оборочу Феню.
Ц Хо-хо!.. Нашел дураков… Девка мак, так ее кержаки и отпустили. Да и тебе не
обмозговать этого самого дела… да. Вон у меня дерево стоеросовое растет,
Окся; с руками бы и ногами отдал куда-нибудь на мясо, Ц да никто не берет. А
вы плачете, что Феня своим умом устроилась…
Ц Да это бог бы с ней, что убегом, Тарас Матвеич, а вот вера-то ихняя старик
овская.
Мыльников подумал, почесал в затылке и проговорил:
Ц А это ты правильно, Яша… Ни баба, ни девка, ни солдатка наша Феня… Ах, раз
дуй их горой, кержаков!.. Да ты вот что, Яша, подвинься немного в Седле…
Не дожидаясь приглашения, Мыльников сам отодвинул Яшу вместе с седлом к
гриве, подскочил, навалился животом на лошадиный круп, а затем уселся за Я
шей.
Ц Да ты куда это? Ц изумлялся Яша.
Ц Как куда? Поедем в Тайболу… Тебе одному не управиться, а уж я, брат, из го
рла добуду. Эй, Окся, волоки мне картуз…
На этот крик показалась среднего роста девка с рябым скуластым лицом. Эт
о и была Окся. Она как-то исподлобья посмотрела на Яшу и подала картуз.
Ц Ну ты, дерево, смотри у меня! Ц пригрозил ей отец. Ц Чтобы к вечеру рабо
та была кончена…
Окся только широко улыбнулась, показав два ряда белых зубов. Чадолюбивый
родитель, отъехав шагов двадцать, оглянулся, погрозил Оксе кулаком и про
говорил:
Ц Уродится же этакое дерево… а?..

V

До Тайболы считали верст пять, и дорога все время шла столетним сосновым
бором, сохранившимся здесь еще от «казенной каторги», как говорил Мыльни
ков, потому что золотые промысла раскинулись по ту сторону Балчуговског
о завода. Дорога здесь была бойкая, по ней в город и из города шли и ехали «б
ез утыху», а теперь в особенности, потому что зимний путь был на исходе, и в
город без конца тянулись транспорты с дровами, сеном и разным деревенски
м продуктом. Мыльников знал почти всех, кто встречался, и не упускал случа
я побалагурить.
Ц Ну, Яшенька, и зададим мы кержакам горячего до слез!.. Ц хвастливо повто
рял он, ерзая по лошадиной спине. Ц Всю ихнюю стариковскую веру вверх дно
м поставим… Уважим в лучшем виде! Хорошо, что ты на меня натакался, Яша, а то
одному-то тебе где бы сладить… Э-э, мотри: ведь это наш Шишка пехтурой в гор
од копотит! Он…
Они нагнали шагавшего по дороге Кишкина уже в виду Тайболы, где сосновый
бор точно расступался, открывая широкий вид на озеро. Кишкин остановился
и подождал ехавших верхом родственников.
Ц Андрону Евстратычу! Ц крикнул Мыльников еще издали, взмахивая своим
картузом. Ц Погляди-ка, как Тарас Мыльников на тестевых лошадях покатыв
ается…
Ц Али на свадьбу собрались? Ц пошутил Кишкин, осклабившись. Он уже знал
об убеге Фени.
Ц Горе наше лютое, а не свадьба, Андрон Евстратыч, Ц пожаловался Яша, кач
ая головой. Ц Родитель сегодня к вечеру выворотится с Фотьянки и всех на
с распатронит…
Ц Бог не без милости, Яша, Ц утешал Кишкин. Ц Уж такое их девичье положе
нье: сколь девку ни корми, а все чужая… Вот что, други, надо мне с вами перего
ворить по тайности: большое есть дело. Я тоже до Тайболы, а оттуда домой и к
тебе, Тарас, по пути заверну.
Ц Милости просим, Андрон Евстратыч… Ты это не насчет ли Пронькиной вышк
и промышляешь?..
Ц А ты пасть-то свою раствори, Тарас! Ц огрызнулся Кишкин. Ц О Пронькин
ой вышке своя речь… Ах, ботало коровье!.. С тобой пива не сваришь…
Ц Только припасай денег, Андрон Евстратыч, а уж я тебе богачество предос
тавлю! Ц хвастался Мыльников. Ц Я в третьем году шишковал в Кедровской,
так завернул на Пронькину-то вышку… И местечко только!
У самого въезда в Тайболу, на левой стороне дороги, зеленой шапкой виднел
ся старый раскольничий могильник. Дорога здесь двоилась: тракт отделял в
лево узенькую дорожку, по которой и нужно было ехать Яше. На росстани они п
опрощались с Кишкиным, и Мыльников презрительно проговорил ему вслед.
Ц Шишка и есть: ни конца ни краю не найдешь. Одним словом, двухорловый!.. Ту
да же, золота захотел!.. Ха-ха… Так я ему и сказал, где оно спрятано. А у меня е
сть местечко… Ох, какое местечко, Яша!.. Гляди-ка, ведь это кабатчик Ермошка
на своем виноходце закопачивает? Он… Ловко. В город погнал с краденым зол
отом…
Раскольничье «жило» начиналось сейчас за могильником. Третий от края до
м принадлежал скорнякам Кожиным. Старая высокая изба, поставленная из ко
ндового леса, выходила огородом на озеро. На самом берегу стояла и скорня
жная Ц каменное низкое здание, распространявшее зловоние на весь кварт
ал. Верст на пять берег озера был обложен раскольничьей стройкой, разорв
анной в самой середине двумя пустырями: здесь красовались два больших ра
скольничьих скита, мужской и женский, построенные в тридцатых годах ныне
шнего столетия. Вид на озеро от могильника летом был очень красив, и тайбо
льцы ничего лучшего не могли и представить.
Ц Подворачивай! Ц крикнул Мыльников, когда они поровнялись с кожинско
й избой. Ц Дорогие гости приехали.
Ворота у Кожиных всегда были, по раскольничьему обычаю, на запоре, и гостя
м пришлось стучаться в окно. Показалось строгое старушечье лицо.
Ц Летела жар-птица, уронила золотое перо, а мы по следу и приехали к тебе,
баушка Маремьяна, Ц заговорил Мыльников, когда отодвинулось волоковое
окно.
Ц Заходите, гости будете, Ц пригласила старуха, дергая шнурок, проведен
ный к воротной щеколде. Ц Коли с добром, так милости просим…
Двор был крыт наглухо, и здесь царила такая чистота, какой не увидишь у пра
вославных в избах. Яша молча привязал лошадь к столбу, оправил шубу и поше
л на крыльцо. Мыльников уже был в избе. Яша по привычке хотел перекрестить
ся на образ в переднем углу, но Маремьяна его оговорила:
Ц У себя дома молись, родимый, я наши образа оставь… Садитесь, гостеньки
дорогие.
Изба была оклеена обоями на городскую руку; на полу везде половики; русск
ая печь закрыта ситцевым пологом. Окна и двери были выкрашены, а вместо ла
вок стояли стулья. Из передней избы небольшая дверка вела в заднюю мален
ьким теплым коридорчиком.
Ц Ну, начинай, чего молчишь, как пень? Ц подталкивал Яшу Мыльников. Ц За
делом приехали…
Яша моргал глазами, гладил свою лысину и не смел взглянуть на стоявшую по
среди избы старуху.
Ц Нам бы сестрицу Федосью Родивоновну повидать… Ц проговорил наконец
Яша, чувствуя, как его начинает пробивать пот.
Ц Не чужие будем, баушка Маремьяна, Ц вставил Мыльников.
Ц А на какую причину она вам понадобилась? Ц ответила старуха.
Старуха была одета по-старинному, в кубовый косоклинный сарафан и в белу
ю холщевую рубашку. Темный старушечий платок покрывал голову.
Ц Мы с добром приехали, баушка Маремьяна, Ц отвечал Мыльников, размахив
ая рукой. Ц Одним словом, сродственники… Не съедим сестрицу Федосью Род
ивоновну.
Ц Ладно, коли с добром, Ц согласилась старуха и вышла в маленькую дверк
у.
Ц Медведица… Ц проговорил Мыльников, указывая глазами на дверь, в кото
рую вышла старуха. Ц Погоди, вот я разговорюсь с ней по-настоящему… Тако
го холоду напущу, что не обрадуется.
Вошла Феня, высокая и стройная девушка, конфузившаяся теперь своего крас
ного кумачного платка, повязанного по-бабьи. Она заметно похудела за эти
дни и пугливо смотрела на брата и на зятя своими большими серыми глазами,
опушенными такими длинными ресницами.
Ц Здравствуйте, братец Яков Родивоныч, Ц покорным тоном проговорила о
на, кланяясь. Ц И вы, Тарас Матвеич, здравствуйте…
Ц Вот что, Феня, Ц заговорил Яша, Ц сегодня родитель с Фотьянки выворот
ится, и всем нам из-за тебя без смерти смерть… Вот какая оказия, сестрица л
юбезная. Мамушка слезьми изошла… Наказала кланяться.
Ц Крутенек тестюшка-то Родивон Потапыч, Ц прибавил Мыльников. Ц Таку
резолюцию наведет…
Ц Что же я, братец Яков Родивоныч… Ц прошептала Феня со слезами на глаз
ах. Ц Один мой грех и тот на виду, а там уж как батюшка рассудит… Муж за мен
я ответит, Акинфий Назарыч. Жаль мне матушку до смерти…
Она всхлипнула и закрыла лицо руками. В коридоре за дверью слышалось ост
орожное шушуканье, а потом показался сам Акинфий Назарыч, плотный и крас
ивый молодец, одетый по-городски в суконный пиджак и брюки навыпуск.
Ц Вот что, господа, Ц заговорил он, прикрывая жену собой, Ц не женское д
ело разговоры разговаривать… У Федосьи Родионовны есть муж, он и в ответ
е. Так скажите и батюшке Родиону Потапычу… Мы от ответа не прячемся… Наш г
рех…
Ц Вот ты поговори с ним, с тестем-то, малиновая голова! Ц заметил Мыльник
ов и засмеялся. Ц Он тебе покажет…
Ц И поговорим и даже очень поговорим, Ц уверенно ответил Акинфий Назар
ыч. Ц Не первая Федосья Родионовна и не последняя.
Ц Да про убег нет слова, Акинфий Назарыч, Ц вступился Яша, Ц дело житейс
кое… А вот как насчет веры? Не стерпит тятенька.
Ц Что же вера? Все одному богу молимся, все грешны да божьи… И опять не пер
вая Федосья Родионовна по древнему благочестию выдалась: у Мятелевых же
на православная по городу взята, у Никоновых ваша же балчуговская… Да ма
ло ли!.. А, между прочим, что это мы разговариваем, как на окружном суде… Маме
нька, Феня, обряжайте закусочку да чего-нибудь потеплее для родственник
ов. Честь лучше бесчестья завсегда!.. Так ведь, Тарас?
Ц Ах, и хитер ты, Акинфий Назарыч! Ц блаженно изумлялся Мыльников. Ц В с
амое то есть живое место попал… Семь бед Ц один ответ. Когда я Татьяну сво
ю уволок у Родивона Потапыча, было тоже греха, а только я свою линию строго
повел. Нет, брат, шалишь… Не тронь!..
Закуска и выпивка явились как по щучьему веленью: и водка, и настойка, и те
нериф, и капуста, и грибочки, и огурчики.
Ц Господа, пожалуйте! Ц приглашал Акинфий Назарыч. Ц Сухая ложка рот д
ерет… Вкусим по единой, аще же не претит, то и по другой.
Яша тяжело вздохнул, принимая первую рюмку, точно он продавал себя. Эх, и д
останется же от родителя… Ну, да все равно: семь бед Ц один ответ… И Фени ж
аль и родительской грозы не избежать. Зато Мыльников торжествовал, попав
на даровое угощение… Любил он выпить в хорошей компании…
Ц А где баушка Маремьяна? Ц пристал он. Ц Хочу беспременно с ней выпить
, потому люблю… Феня, тащи баушку!..
Старуха для приличия поломалась, а потом вышла и даже «пригубила» какой-
то настойки.
Ц Как же теперь нам быть? Ц спрашивал Яша после третьей рюмки. Ц Без нож
а зарезала нас Феня…
Ц Чему быть, того не миновать! Ц весело ответил Акинфий Назарыч. Ц Ну, п
ошумит старик, покажет пыль Ц и весь тут… Не всякое лыко в строку. Мало ли
наши кержанки за православных убегом идут? Тут, брат, силой ничего не поде
лаешь. Не те времена, Яков Родионыч. Рассудите вы сами…
Ц Оно конечно, Ц соглашался пьяневший Яша. Ц Я ведь тоже с родителем на
перекосых… Очень уж он канпании нашей подвержен, а я наоборот: до старост
и у родителя в недоносках состою… Тоже в другой раз и обидно.
Ц А ты выдела требуй, Яша, Ц советовал Мыльников. Ц Слава богу, своим ум
ом пора жить… Я бы так давно наплевал: сам большой Ц сам маленький, и знат
ь ничего не хочу. Вот каков Тарас Мыльников!
Ц Перестань молоть! Ц оговаривала его старая Маремьяна. Ц Не везде в з
адор да волчьим зубом, а мирком да ладком, пожалуй, лучше… Так ведь я говор
ю, сват Ц большая родня?
Ц Какой я сват, баушка Маремьяна, когда Родивон Потапыч считает меня в то
м роде, как троюродное наплевать. А мне бог с ним… Я бы его не обидел. А выпит
ь мы можем завсегда… Ну, Яша, которую не жаль, та и наша.
С каждой новой рюмкой гости делались все разговорчивее. У Яши начали сла
дко слипаться глаза, и он чувствовал себя уже совсем хорошо.
Ц Что же, ну, пусть родитель выворачивается с Фотьянки… Ц рассуждал он,
делая соответствующий жест. Ц Ну, выворотится, я ему напрямки и отрежу: т
ак и так, был у Кожиных, видел сестрицу Федосью Родивоновну и всякое протч
ее… А там хоть на части режь…
1 2 3 4 5 6 7